Меньше всего это напоминало хитрость для отвлечения внимания: свернувшись на подушках у камина, дракон проспал больше суток, не реагируя даже на слуг, хотя те бледнели от одного его вида.
— А я уж думал, ты тут в спячку залег, на зиму, — съехидничал принц, заметив, что дракон соизволил таки проснуться.
Судя по слегка смущенному и растерянному выражению немедленно обратившихся на него глаз, дракон еще не совсем проснулся, не полностью владея собой.
— Драконы не впадают в спячку, — рассеяно отозвался он.
Соно фыркнул и снова, как в первый раз, поставил передним блюдо. В груди у него что-то екнуло — дракон не настроен на ссору, отвечает, — и даже вполне мирно…
К тому же, не заставил повторять дважды, отдав должное предложенной ему части ужина принца. При этом ел он неторопливо — вполне прилично и аккуратно, хотя, разумеется, и не демонстрировал изысканных придворных манер.
— Я еще не согласился, — внезапно заметил дракон, когда принц уже почти расслабился.
— Я подожду, — спокойно ответил Соно, и увидел, как булочка в когтистых пальцах на мгновение замерла.
Откинувшись на подушках, принц внимательно наблюдал за своим драконом. Тот съел немного, иногда прилагая заметные усилия, что бы отказаться от обрушившегося вдруг изобилия, — вот, бестия! Соно действительно начинал его уважать, — уж он-то знал, что такое самодисциплина, хоть и не всегда считал нужным ее придерживаться.
— Ты задал вопрос, — неожиданно начал дракон: сначала неуверенно, но потом все больше и больше привыкая к речи, — Но я не могу на него ответить. Я же не знаю, чего именно ты хочешь!
Голос у него был даже приятный, — как прохладный ветерок в вечернем саду на исходе знойного дня. Он был бы совсем мягким, если бы не хрипотца, вызванная скорее долгим молчанием.
Соно видел, что в драконе произошла какая-то перемена. В его глазах не было ни лютого бешенства, ни обреченной готовности. Они ожили и были готовы к битве — только на этот раз принцу противостояла не ярость зверя, а ум.
— Я хочу, что бы ты был со мной, — медленно заговорил принц, взвешивая каждое слово, — Живым воплощением моей славы! Ни клетка, ни цепь — меня уже не устраивают! Мне кажется, в этом случае — проиграем мы оба. Мне не нужно, что бы ты прислуживал мне — для этого хватает слуг… У меня нет для тебя никаких приказов…
Дракон ждал.
— Я хочу, — откровенно закончил принц, — Что бы ты всегда был рядом: символом моей власти! Моей воли!
— Быть ожившим гербом у твоих ног? — тихо спросил дракон, и Соно вздрогнул, потому что он понял его… — Рано или поздно, мне представиться способ либо убить тебя, либо умереть… Что ты готов предложить мне в замен?
Соно вскочил, заметавшись по покоям, а потом замер, опускаясь перед драконом и осторожно принимая в ладони его лицо:
— Свое сердце!
В сине-зеленых глазах отразилось смятение — или показалось?
— С чего ты взял, что оно мне нужно?
— В легендах ваша сила питается человеческими сердцами. Я — отдам тебе свое!
Только дай мне то, чего я хочу! — руки принца потянулись за ключом и к ошейнику, — Я никогда больше не надену на тебя это!
Дракон отвернулся, спрятав лицо, потом сказал:
— Я согласен… Я буду служить тебе!
Цепь принц снял немедленно. С ошейником пришлось повозиться — он был заклепан намертво, — но дракон терпеливо перенес все манипуляции кузнеца.
С замиранием сердца, — обещанного дракону, — Соно ждал, что вот-вот перед ним окажется не тощий парень ниже его почти на голову, пусть и с причудливым рисунком по плечам, спине, груди, бедрам, — а ревущий крылатый ящер! Нет…
Дракон только сжимал ладонями свою освобожденную шею, — и не торопился ничего предпринимать.
— От тебя невыносимо воняет! — сообщил принц.
Само собой — от дракона несло зверинцем, потом и прочими прелестями. Сам ящер только усмехнулся.
— Пойдем! — Соно потащил его уже за руку. В свою личную купальню. … Дракон заходил в воду медленно, осторожно, словно пробуя каждую ступеньку на ощупь, — а потом плавным ленивым движением раскинулся на поверхности…
Соно только смотрел, не мешая ему блаженствовать. Он не вмешивался, и дракон довольно долго просто млел от теплой воды, охватившей его. Человеческие потребности человеческого тела, — или? Соно стало неловко…
Нет, не только, — понял он, наблюдая, как тщательно и старательно дракон моется.
И это тоже длилось долго…
А потом он смеялся, наблюдая, как дракон придирчиво и подробно осматривает разнообразные пузырьки, флаконы, губки и прочие изыски…
Дракон фыркнул от пены.
— Попробуй, — со смехом предложил Соно, — Тебе понравится!
Он уже совсем забыл, кто перед ним… Как и дракон, — тот подобрался только от звука голоса. Все же принюхался — и чихнул. Решительно отставил:
— Нет!
— Почему?
— Запах, — серьезно объяснил дракон, — неестественный, другой… в чаще тебя почуют за версту!
Соно тоже вспомнил о том, что их разделяет, и попытался представить: охота — без разряженной свиты, без ловчих, без слуг, без лошадей — только ты и лес, ты и зверь, чьим обедом можешь стать сам…
— Ты так охотился?
Дракон посмотрел на него с обиженным недоумением.
По приказу принца была срочно изготовлено платье — его цветов темно синего и белого. Дракон без тени недовольства, если не с удовлетворенной готовностью, облачился в свободные штаны, сандалии с высокой шнуровкой и туники: синюю нижнюю и белую, со знаком дракона верхнюю.
Очищенная от въевшейся грязи кожа светилась матовой белизной, а высохшие волосы явили наконец свой природный цвет — цвет белого речного песка. В одежде, к тому же великоватой для него, дракон выглядел как-то слишком юным: и правда, подросток, — лет шестнадцать, а то и меньше. Хмурясь, Соно убеждал себя, что так даже лучше — вряд ли ему удалось бы приручить взрослую особь, да и справиться было бы труднее… Но почему-то эти соображения не умаляли какого-то странного неприятного чувства — как будто сделал что-то бесчестное.
Не то что бы он полностью и безоговорочно поверил ему: все-таки дракон и оборотень. Но теперь помнить об этом было все труднее. Дракон изменился: перед принцем сидел мальчишка — очень худой, очень измученный, с лицом, окрашенным восковой синей бледностью, — который вот-вот упадет от изнеможения.
Он неуверенно поводил плечами, гладил ладонью ткань туники, словно пытаясь привыкнуть к этому ощущению, но никакой дикости не проявлял. Наоборот, в нем вдруг проступало что-то совершенно противоположное. А уж после того как он привел в порядок волосы, часть заплетя на затылке в косу, что бы не мешали — Соно понял, что вернуть его в клетку просто не сможет.
Никогда!
— Как тебя зовут? — тихо спросил Соно.
— Никак… — отозвался дракон, обращая на него взгляд…
Нет. Все-таки дракон остался прежним!
— Ты не хочешь назвать имя, что бы я не обрел власть над тобой? — прищурился принц.
— Ты и так, имеешь надо мной власть, — спокойно ответил дракон, — но мне нечего сказать!
— У драконов есть имена! — Соно жадно подался к нему, предчувствуя новую победу.
— У драконов — есть. У меня — нет…
— Как это? — не понял Соно.
— Я… не успел… — почти неслышно отозвался дракон, как раньше опуская голову на переплетенные руки.
Победа снова обернулась горечью!
Соно молчал, не зная как исправить то, что сказал. Торопливо заговорил:
— Имя есть у всех! Мое имя — Соно… И я же должен как-то называть тебя! — неожиданно он решительно предложил, — Я буду звать тебя Перл! Ты не против?
— Нет… Почему? — заинтересованный дракон поднял голову.
— У тебя такие волосы… и кожа… А глаза, как море! Кто же ты как не жемчужина!
— И стою дорого, — заметил дракон.
— Да! Ты просто бесценен, — ответил обиженный принц.
Новое помещение для дракона приготовили с учетом, как человеческой слабости, так и драконьей силы. И норова.
Все же заперев за ним дверь, Соно погрузился в раздумья. День был наполнен событиями и переменами, и он просто не успел осмыслить их все.
Итак, дракон… Соно поморщился снова, — будем честными! Всего лишь дракончик, юнец, по их собственным меркам не достигший зрелости!
Он согласился таки служить ему. И именно теперь Соно не знал как! От идеи скованного ящера на цепи у подножия своего трона он отказался сразу, как только понял, что дракон очень даже разумен. И что оставалось? Выставлять его перед гостями и на церемониях — тогда уж обнаженным хотя бы до пояса, что бы были видны чешуя и клеймо… Спускать на своих врагов, как натасканного бойцового пса?
Соно стало невыносимо противно, а ведь именно за это он пообещал дракону свое сердце… Не в том ли дело, что ему был нужен не сам дракон, а победа над ним?
Соно стало невыносимо противно, а ведь именно за это он пообещал дракону свое сердце… Не в том ли дело, что ему был нужен не сам дракон, а победа над ним?
Власть ради власти, а не ради какой-то цели…
Дракон прав. И вопрос он задал правильный — чем он, Соно, готов пожертвовать ради этого?
Когда он понял, что заснуть не сможет, — принц отправился за своим драконом. Тот тоже не спал, а может, поднялся услышав звук отпирающейся двери.
— Идем.
Дракон подчинился, без тени тревоги или недовольства следуя за принцем. В его покоях он уверенно устроился на прежнем месте у камина.
— Не надо! — вырвалось у Соно, — Садись сюда.
Он указал на низкий диванчик рядом со своим креслом и скривился:
— Впрочем, как тебе больше нравится…
Дракон не двинулся, пристально разглядывая его своими большими яркими глазами.
Соно плеснул себе вина. Поймав себя на том, что ищет глазами вторую чашу, спросил, скрывая смущение:
— Перл, а драконы пьют вино?
— Драконы делают что хотят, как и когда хотят! — немедленно отозвался тот.
— Очень удобная позиция, — усмехнулся принц, — Прямо, как я…
Дракон тем временем закончил фразу:
— Но я — вина не пью. Вода гораздо вкуснее, если чистая…
Это был не упрек, но Соно опять стало не по себе. Он смотрел на широкий след от ошейника:
— Почему ты не стал превращаться и попросту не перекусил мне глотку?
— Не хочу, — ровно отозвался дракон.
— И ты не станешь перекидываться, даже если я прикажу, — усмехнулся Соно.
— Нет.
— Ты поклялся служить мне!
— Ты сам установил правила и границы, — дракон безошибочно нашел верный тон, — Я согласился служить, а не быть рабом!
— А если я попрошу?
— Нет.
— Потому что не хочешь, — продолжил принц, — А если я буду настаивать, что бы во время праздника Завершения года ты меня сопровождал во время процессии?
— Я сделаю.
— Но не хочешь!
— Да.
— Тогда почему?
— Потому что если я откажусь, ты можешь притащить меня туда и в цепях, — а этого я не хочу еще больше, — так же спокойно объяснил безымянный дракон, которого теперь звали Перл.
Соно был себе просто омерзителен в этот момент.
— Я обещал тебе свое сердце, — горько усмехнулся он, — Но боюсь, что сделка вышла не честной! Мне нечего тебе дать!
— Это не страшно, — вдруг улыбнулся дракон, — Я ведь тоже не могу дать тебе то, чего ты желаешь на самом деле! Дело не в сердце, а во власти над ним… А такой силы у меня нет…
Соно расхохотался даже с облегчением.
— Отлично! Значит, соврали оба!
— Но ведь не во всем… — потупился Перл.
В нем не осталось почти ничего животного, разве что постоянная настороженность, как у кота в незнакомом месте. Соно подумалось: если бы кто-то засадил в клетку меня — я бы тоже не пылал любовью к миру…
— Ты не будешь покушаться на моих людей?
— Нет. Я буду защищаться.
И тогда все еще смеясь, принц бросил ему ключ от последнего замка — на двери…
Дракон не глядя поймал его в воздухе.
Слово дракона — нерушимо. Дракон являлся по первому требованию. Он садился, поджав ноги, и молча слушал, следя за принцем пристальным, каким-то пронзительным взглядом, иногда становившимся жадным. Он ел вместе с принцем, и для него всегда была отдельная чаша и родниковая вода. Он покорно присутствовал на аудиенциях, которые давал наместник — их число резко увеличилось: многим хотелось лично убедиться в такой диковинке, как живой дракон. Так что, принц Соно мог быть доволен, — его слава укротителя драконов, многократно преувеличенная молвой, разнеслась далеко за пределы провинции.
Бывало, Соно спохватывался. Почему-то все это вызывало только возрастающую досаду.
— Сколько тебе лет? — спросил он как-то.
— Эта зима — семнадцатая, — беспечно отозвался дракон, занятый тем, что рассматривал ручку для письма с резервуаром — недавнее изобретение Императорского чиновника-письмоводителя, только что преподнесенное принцу вместе с драгоценным набором для письма.
Церемониальный веер в исполненной мощи кисти принца сломался…
Перл действительно сопутствовал ему на празднике Завершения года, терпеливо высидев весь бесконечный ритуал, доводивший самого Соно до исступления. Тунику, несмотря на ноябрьский холод, дракон надел только одну — белую, светя рисунком чешуи на плечах. Соно даже почувствовал к нему благодарность, — бестия… то есть Перл — мог и не утруждать себя: у него самого теперь духу бы не хватило в самом деле приволочь его на площадь и в храм в цепях, как они говорили.
— Тебе понравилось? — спросил принц у своего дракона, когда они оказались наедине.
— Любопытно, — взмахнул ресницами Перл, — И сколько таких празднеств ты вынес?
— Я не считал! — Соно рассмеялся, уловив в голосе дракона почти жалость.
— Тогда тяжело! — признал Перл, — Зачем?
— Людям нужна вера. И нужна власть. И тем более тот, кто ее воплощает! — произнес Соно отворачиваясь. В этот момент к драконам он испытывал почти зависть.
Дракона встречали изумленным шепотом, провожали ошарашенными взглядами, заходясь бурно изливавшимися глоткой словами, едва дракон скрывался из виду. Дракона — боялись, хотя он уже давно ни на кого не нападал, принца — боготворили, гордясь тем, что радом с их правителем (быть может, будущим императором!) — добровольно и вполне доброжелательно, живым символом присутствует настоящий дракон. В то, что дракон действительно настоящий, поверить было не трудно, несмотря на то, что дракон еще ни разу не перекинулся прилюдно — шепотки челяди были не в счет! Он двигался как-то по-другому, — словно всегда готовый к броску. Он не считал нужным прятать ни когтей, ни чешую, ни свою любовь к высоте — свободное время дракон проводил на башне.
Когда Соно впервые доложили об этом — точнее оговорились, — он поспешил туда, движимый смутными, — но от этого не менее острыми и болезненными, — опасениями и тревогой…
И испытал неизъяснимое облегчение, увидев уже вполне окрепшую, стройную фигуру в синем между зубцами башни: дракон сидел, опустив голову с развевающимися на ветру длинными волосами на обнимающие колени руки, и смотрел в даль — туда, где далеко за городскими кварталами, и чудовищной, устрашающей старой крепостной стеной, раскинулась степь…
Принц остановился на последней ступени, со смешанным чувством — облегчения и вины(?) — устремив взгляд на того, кто в последние дни был к нему ближе всего…
Ближе всех — за всю его жизнь, пожалуй!
Дракон как всегда почуял его первым и бесстрастно сказал:
— Я не улечу…
— Я бы улетел! — честно признался Соно, вдруг осознавая, насколько тягостна для него на самом деле такая жизнь. Он подошел вплотную, — Если бы мог… Как ты…
Внезапно он снова ощутил странное и неуместное покровительственное чувство — к дракону, которого купил за безумную цену — для того, что бы подчинить, подмять, сломать…
— Я — не могу… Я не умею… — ветер унес даже не шепот: выдох дракона — за собой.
— Ты — что?! — Соно уставился на него.
— Птицы ведь тоже не сразу рождаются в небе! — выпрямился Перл, — я никогда не…
Он оборвал себя и с усмешкой покосился на принца.
— Прости! Тебе достался никудышный дракон! Можешь найти цирк и потребовать неустойку…
Боги величайшие! — заледенел Соно, — Он еще шутить пытается!
— Не представляю никого больше похожего на дракона! — истово сказал он. …Он думал о том, как Перл бросался на цирковых, зрителей, служителей, его самого — раз за разом собирая скудные силы в кулак…
— Ты же не знаешь, какие они, — с грустной улыбкой возразил Перл, несколько мечтательно, — Сильные… красивые… свободные…
Не то чтобы в последнее слово он вложил какой-то особенный смысл, но Соно словно ударили по лицу.
— Я знаю тебя! — прищурился принц.
— Вот именно… — Перл снова поник, — Я сейчас больше человек, чем дракон…
— Поэтому ты не перекидываешься…
— Я боюсь… — признал дракон, не уточняя чего: неудачи в преобразовании, полете ли… того, что это будет означать…
— По мне, так драконистее некуда!.. — пробурчал Соно.
Перл рассмеялся…
Слушая этот звук, принц и наместник решил, что он ему очень нравится! Странное желание утешить и подбодрить вырвалось в неловкую фразу:
— Перл… для меня ты — единственный дракон!
Почему-то после такого признания в обращенных на него глазах отразилась только неизбывная боль. Уязвленный до самой глубины встревоженной души, которой раньше в себе не подозревал, смущенный доверчивой откровенностью дракона, и раздосадованный на себя за такие мысли — Соно ободряюще опустил руки ему на плечи.
Перл ответил ему удивленным взглядом.