– Но что, если мы пропустим Медведя? – запротестовала Корби.
– Отойдем всего на полчаса. Если ничего не найдем, вернемся.
– Обещаешь?
– Конечно. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно. Не хотела показывать Корби, как я обеспокоена. Если она догадается, что у меня вовсе не «все под контролем», то совсем потеряет голову, и тогда убедить ее в чем-либо станет совсем невозможно. Я достаточно знала подругу, чтобы предвидеть ее реакцию: Корби либо разревется, либо начнет орать на меня.
И тогда я не смогу думать. А именно на этом я должна была сосредоточиться: думать. Думать, как тот, кто умел выживать. Думать, как Келвин.
Я вытащила маленький фонарик из сумки со снаряжением и повела нас навстречу метели.
Мы месили снег тридцать минут. Потом сорок пять. Я шла по дороге, чтобы не потеряться, но стало так темно и валил такой густой снег, что было легко сбиться с пути.
Мы шли уже почти час, и я знала, что сильно рискую: Корби могла заныть с минуты на минуту.
– Еще чуть-чуть, – объявила я уже в который раз. – Глянем, что там, за теми деревьями.
Корби не ответила, и я задумалась, не была ли она так же напугана, как и я.
Снег вонзался в кожу острыми иглами; каждый шаг отдавался болью, и мой мозг начинал склоняться к другому плану действий. В джипе остались спальники и одеяла. Спать в машине мы не могли, не тогда, когда она стояла прямо на дороге, но если надеть всю одежду, какая у нас была, закопаться в сугроб и переночевать, тесно прижавшись друг к другу, сберегая тепло…
Свет. Вон там. Впереди.
Это был не мираж. Настоящий свет.
– Огни! – пискнула я слабым от холода голосом.
Корби расплакалась.
Я схватила ее за руку, и вдвоем мы потащились через заросли, по мягкой и раскисшей от снега почве. Земля липла к ботинкам, делая каждый шаг все тяжелее. Дом. Там дом. Все будет хорошо.
Сквозь окна пробивалось достаточно света, чтобы мы увидели на подъездной дорожке старый проржавевший фургончик, погребенный под слоем снега. В доме кто-то был.
Мы подбежали к двери, и я постучала. Не дожидаясь ответа, забарабанила громче. Корби присоединилась ко мне, молотя кулаками по двери. Я не позволяла себе даже думать, что, если никто не ответит, что, если они ушли, оставив фургон, что, если нам придется вламываться в дом, – я не сомневалась, что взломаю дверь, если придется.
Мгновение спустя с другой стороны двери послышались шаги. Меня затрясло от облегчения. Послышался приглушенный разговор, спор. Да чего они медлят? Скорее, скорее! – думала я. – Открывайте дверь, впустите нас!
Внезапно на крыльце вспыхнул фонарь, выхватывая нас с Корби из темноты. Я вздрогнула, ослепленная.
Звякнул засов, и дверь с тихим скрипом отворилась. В проеме стояли двое мужчин, более высокий – на шаг позади. Я сразу же узнала его: та же рубашка в черно-красную клетку и тяжелые ботинки. Наши глаза встретились, и мгновение его взгляд выражал лишь простое любопытство. Но по мере осознания, кто перед ним, лицо парня делалось все жестче.
– Мэйсон?! – воскликнула я.
Глава 4
– Второй раз за день! – воскликнула я, улыбаясь Мэйсону, хоть и клацая зубами от холода. – Или потрясающее совпадение, или судьба на что-то нам намекает.
Мэйсон продолжал, не мигая, смотреть на меня, плотно сжав губы; его темные глаза не выражали гостеприимства. В открытую дверь залетал снег, но он не приглашал нас войти.
– Что вы здесь делаете? – Парень, подпиравший дверной косяк рядом с Мэйсоном, переводил вопросительный взгляд с нас на приятеля. – Ты ее знаешь? – Незнакомец выглядел ровесником Мэйсона: чуть за двадцать. Но был пониже, прямой и плоский, как доска, футболка, подобранная точно по размеру, облегала костлявую грудь. Светлые волосы неряшливо свисали на лоб, за парой круглых очков в черной оправе блестели льдисто-голубые глаза. Но больше всего мое внимание привлек кривой нос парня. Интересно, где он умудрился так его сломать?
– Откуда вы друг друга знаете? – спросила Корби, нетерпеливо подталкивая меня.
Я поверить не могла, что забыла рассказать ей про Мэйсона. Не замерзни я так сильно, наверное, расхохоталась бы, вспомнив исходящую ревностью физиономию Келвина, когда мы с моим «новым парнем» убеждали его, что мы вместе. Надо было рассказать ей все до приезда в Айдлвайлд, чтобы она помогла мне и дальше разыгрывать Келвина.
– Встречались… – начала я, но Мэйсон оборвал меня:
– Мы друг друга не знаем. Столкнулись сегодня утром в очереди на заправке. – Те «утренние» темные, волнующие карие глаза теперь дышали холодом и отчуждением, а говорил он отрывисто и раздраженно. С трудом верилось, что это тот же самый парень, с которым я флиртовала всего несколько часов назад. Я не понимала, почему сейчас он так себя вел и почему внезапно расхотел играть в нашем спектакле. Что изменилось?
Наши глаза снова встретились, и, если он и понял, что я смущена, то не обратил на это внимания.
– Чего надо? – повторил он еще резче.
– А как вы думаете? – Корби обхватила себя руками, нетерпеливо притопывая от холода.
– Мы з-застряли, – пролепетала я, сбитая с толку его враждебностью. – Мы попали в снегопад. И замерзли. Не могли бы вы, пожалуйста, пустить нас в дом?
– Пустим их, – предложил друг Мэйсону. – Ты только посмотри: они же промокли, как мыши.
Не дожидаясь дальнейших приглашений, Корби рванула внутрь, я шмыгнула следом. Едва незнакомый парень захлопнул за нами дверь, под кожу стало просачиваться тепло, и я задрожала от облегчения.
– Им нельзя оставаться здесь на ночь, – тут же заявил Мэйсон, загораживая проход дальше в дом.
– Если мы не останемся, – взмолилась Корби, – то превратимся в ледяные статуи. Вы же не хотите брать такой грех на душу, правда?
– Звучит угрожающе, – усмехнулся дружок Мэйсона, а в глазах его промелькнула веселая искорка. – Разумеется, мы не хотим нести ответственность за превращение девушек в ледяные статуи. Особенно таких, что намного лучше смотрятся тепленькими.
В ответ на этот прозрачный намек Корби присела в реверансе и просияла завлекательной улыбкой.
– Где ваша машина? – почти грубо спросил Мэйсон. – Где вы остановились?
– На главной дороге под вашим домом, – объяснила я. – Шли до вас почти час.
– Машину теперь, наверное, совсем засыпало, – добавила Корби.
– Невероятно, – пробормотал Мэйсон, сердито глядя на меня, словно это я была во всем виновата. Ну, прости, блин, что не умею управлять погодой. Прости, что прошу о помощи, о небольшом гостеприимстве.
– Вы одни? – спросил второй парень. – Вас только двое? Я Шон, кстати.
– А я Корби, – ответила подруга бархатным голоском.
Шон пожал Корби руку, потом протянул руку мне. Я слишком замерзла, чтобы вытаскивать свою из кармана, и, сжавшись под курткой, просто кивнула:
– Бритт.
– Да, нас только двое, – откликнулась Корби. – Позвольте нам остаться. Будет весело, обещаю, – прибавила она с жеманной провокационной улыбкой.
Не обращая внимания на кокетство Корби, я пристально разглядывала Мэйсона, силясь понять, почему он ведет себя так странно. Утром-то из кожи вон лез ради меня. Я попыталась заглянуть за его широкую фигуру вглубь дома в поисках объяснения внезапной холодности парня. Может, мы с Корби чему-то помешали? Или тут было что-то – или кто-то – не предназначенное для наших глаз?
Впрочем, Мэйсон с Шоном явно были здесь одни. Судя по двум мужским курткам, сушившимся на крюках в прихожей.
– Нет, правда: будет весело – вчетвером залечь в этой берлоге, – убеждала их Корби. – Можно прижиматься друг к другу, чтобы сберечь тепло, – хихикнула она.
Я переключила свое раздражение на подругу. Что за чушь она несет! Мы даже не знаем этих парней! А Корби, казалось, совсем забыла, что еще несколько минут назад готовилась замерзнуть в горах. Я же все еще тряслась от страха, и, глядя на то, как она очаровывает Шона, мне хотелось как следует встряхнуть ее. В лесу я испугалась. По-настоящему испугалась. Что с ней такое, что она так легко переключается с рыданий на хихиканье?
– Мы останемся только на ночь, – заверила я Мэйсона и Шона. – Уйдем рано утром.
Шон приобнял Мэйсона за плечи со словами:
– Что скажешь, дружище? Выручим этих бедняжек?
– Нет, – не задумываясь, бросил Мэйсон, с непонятной злобой скидывая руку Шона. – Вы не можете здесь оставаться, – сказал он мне.
– Но мы не можем оставаться и на улице, – заспорила я. Была некоторая ирония в том, что я уговаривала его пустить нас переночевать. Потому что чем дольше продолжался этот разговор, тем меньше мне хотелось оставаться под одной крышей с Мэйсоном. Я не понимала этого: в человеке, стоявшем передо мной, не было ни следа того добродушного, веселого парня. Почему он так изменился?
– Иногда нужно просто не обращать внимания на Мэйса-Эйса[11], – объяснил нам Шон со странной улыбкой. – Он хорош во многом, но не всегда дружелюбен.
– Иногда нужно просто не обращать внимания на Мэйса-Эйса[11], – объяснил нам Шон со странной улыбкой. – Он хорош во многом, но не всегда дружелюбен.
– Вот это новость, – буркнула Корби себе под нос.
– Да ладно тебе, Эйс. Могло быть хуже, – подмигнул Шон, хлопая Мэйсона по спине. – Например… – Он задумчиво почесал подбородок. – Честно говоря, не могу придумать ничего лучшего, чем переждать эту метель в компании двух симпатичных девушек. На самом деле, появление этих юных особ – самое чудесное, что могло с нами случиться.
– Можно переговорить с тобой наедине? – тихо спросил Мэйсон сдавленным голосом.
– Конечно, только сперва согреем несчастных. Посмотри только: они же закоченели, бедняжки.
– Сейчас!
– Да расслабься ты, – раздраженно бросила Корби Мэйсону. – Мы не маньяки-убийцы. – Честное девическое! – игриво добавила она, обращаясь к Шону.
Шон ухмыльнулся Мэйсону, слегка толкая его в грудь.
– Слышишь, дружище? Она дает честное девическое!
Весь этот разговор действовал мне на нервы. Я так окоченела от холода, что готова была пролететь мимо Мэйсона к камину в глубине дома, отбрасывавшему пляшущие тени на стену в конце коридора. Я уже представляла, как сижу рядом с ним, впитывая тепло и наконец-то отогреваясь.
– От одной ночи еще никто точно не умирал, а, Эйс? – продолжал Шон. – Что мы будем за мужики, если откажем этим девушкам?
Мэйсон ничего не ответил, но еще больше напрягся. Трудно было выразить свои чувства яснее: он не хотел, чтобы мы оставались в хижине. Шон же, напротив, был более чем счастлив, если бы мы пробыли столько, сколько хотели. Может, эти двое ссорились перед тем, как появились мы с Корби? Я чувствовала напряжение между ними, трещавшее, словно высоковольтные провода.
– А можно, пожалуйста, мы обсудим все это перед камином? – спросила Корби.
– Отличная мысль! – отозвался Шон и зашагал в комнату. Корби поспешила следом за ним по коридору, на ходу разматывая шарф.
Оставшись наедине с Мэйсоном, я увидела, как парень сник, смирившись с горечью поражения. Всего на мгновение, а затем его лицо снова ожесточилось. От гнева? Враждебности? Взгляд Мэйсона буквально впивался в меня, и я подумала: не хочет ли он что-то мне сказать? Его глаза дышали силой, которая не могла не выражать что-то значительное и глубокое.
– В чем дело? – пробормотала я себе под нос, пытаясь обойти его. Мэйсон стоял передо мной, перекрывая коридор, и я рассчитывала, что он подвинется, когда я шагну прямо на него. Ничего подобного. Он продолжал загораживать мне проход, его тело оказалось тревожно близко.
– Спасибо за радушный прием, – вскинула голову я. – Такой теплый, я прямо таю.
– Это плохая идея.
– Что плохая идея? – спросила я, надеясь спровоцировать его на признание, отчего он ведет себя так странно.
– Вам здесь делать нечего.
– Почему это?
Я дала ему время на ответ, но он просто продолжал прожигать меня свирепым взглядом темных глаз.
Я старалась оставаться спокойной.
– Знаешь, у нас не было выбора. – Я решила объясниться еще раз. – Хотя и понимаю: дважды за день спасать мою задницу для тебя перебор.
– О чем ты? – раздраженно буркнул парень.
– Ты помог мне сохранить лицо перед моим бывшим, забыл? Но, конечно, спасти меня от смерти в снегу – слишком большая жертва.
– Эй, чего вы там шепчетесь? – весело гаркнул Шон из комнаты. Эти двое уже сидели на маленьком клетчатом диванчике, Корби вытянула ноги к парню. Мне даже показалось, кончик ее ботинка касается его икры. Подруга явно перестала ждать Медведя-спасителя. – Идите сюда, здесь теплее!
Мэйсон понизил голос, говоря тихо, но настойчиво:
– Все прямо вот так плохо? Твоя машина действительно застряла? Если мы с тобой сходим к ней попозже, мы не сможем ее откопать?
– Что угодно, лишь бы избавиться от меня? – напряженно бросила я.
Я не заслужила такого обращения – это после всего, что было между нами в магазине? Мне хотелось получить объяснение. Куда делся тот Мэйсон?
– Просто ответь, – быстро прошептал он.
– Нет. Дорога заледенела, а уклон слишком крутой. Машина сегодня никуда не поедет.
– Уверена?
– Слушай, кончай нудеть! – Несмотря на то, что Мэйсон так и не сдвинулся с места, я двинулась вперед и даже задела его руку, пока протискивалась между ним и стеной.
На середине коридора я оглянулась: он все так же стоял спиной ко мне, потирая рукой коротко остриженный затылок. Что его так напрягало? Чем бы это ни было, меня оно тоже беспокоило.
Хотя мы с Корби и укрылись от метели, в этой хижине я не чувствовала себя в безопасности. Не считая нашего столкновения утром, я видела Мэйсона всего-то во второй раз. И кто такой этот Шон? И хотя угроза замерзнуть насмерть на этот момент отступила, мы собирались провести ночь с двумя парнями, о которых вообще ничего не знали, и тем более, можно ли им доверять. Это нервировало. Оставалось только быть начеку и надеяться, что снегопад скоро кончится.
Я вошла в комнату.
– Еще раз спасибо, что пустили переночевать, – поблагодарила я Шона. – Погода просто отстой.
– И я собираюсь за это выпить! – объявил парень, поднимая пластиковый стаканчик с водой.
– У вас есть стационарный телефон? – пропищала Корби. – А то наши мобильники здесь не ловят.
– Не-а, телефона нет. Но есть чили и пиво. И даже свободная кровать. А где вы планировали сегодня ночевать? До начала снегопада, я имею в виду, – спросил нас Шон.
– У меня в семейном доме, – ответила Корби. – В Айдлвайлде.
По лицу Шона стало ясно, что название ему ничего не говорит. Видимо, я все-таки свернула не туда и домик Верстеегов очень далеко от этого места.
– Такой большой красивый дом с каменными трубами, – добавила я, надеясь, что он все-таки вспомнит. Айдлвайлд единственный стоял на озере и уже сам по себе был приметным ориентиром.
– Насколько это далеко? – вмешался Мэйсон, который застыл в дверях. – Я могу вас туда отвезти.
Шон недовольно глянул на Мэйсона, еле уловимо, но твердо покачав головой. В ответ губы Мэйсона сжались еще жестче, и я почувствовала пульсирующее напряжение в мрачных взглядах, которыми они обменялись.
– Ты бы посмотрел, что там творится, прежде чем предлагать, – вступила Корби. – Представь себе слой грязи несколько сантиметров глубиной. А сверху еще десять сантиметров снега. Никто сегодня никуда не пойдет.
– Твоя правда! – откликнулся Шон, вставая с диванчика. – Девушки, могу я предложить вам выпить? У нас есть вода и смесь для приготовления горячего шоколада, хотя не поручусь за ее свежесть. И две бутылки пива.
– Воды, пожалуйста, – попросила я.
– Не вопрос. Корби?
– То же самое. – Она сложила руки на коленях и одарила его обворожительной улыбкой.
– Эйс, дружище?
Мэйсон так и стоял в дверях комнаты с угрюмым, кажется, обеспокоенным выражением на лице. Он, должно быть, глубоко о чем-то задумался, потому что лишь через несколько секунд, вздрогнув, ответил:
– Что?
– Выпьешь?
– Я сам себе налью.
Шон исчез на кухне, а Мэйсон засунул руки в карманы и прислонился к стене, буравя нас взглядом. Я вопросительно вскинула бровь. Говорила себе, что лучше просто не обращать на него внимания, но ничего не могла с собой поделать – меня распирало от любопытства. Что случилось с его настроением? Где был тот дружелюбный и, я бы даже сказала, привлекательный «утренний» парень? Потому что я хотела, чтобы тот парень вернулся. Почему-то – я не могла объяснить почему – мне хотелось вернуть того парня намного больше, чем Келвина. Что говорило о многом.
– Прикольная избенка, – сказала Корби, оглядывая ничем не обшитые бревна на потолке. – Кто тут из вас хозяин?
Мы с Корби повернулись к Мэйсону, который никак не отреагировал.
Театрально вздохнув, Корби встала с диванчика, подошла к Мэйсону и щелкнула пальцами перед его носом.
– Это называется английский язык. Воспользуйся им.
В это мгновение в комнату вернулся Шон.
– Хижина Эйса, – сказал он. – Его родители недавно скончались и завещали дом ему. Это наш первый приезд сюда после похорон.
– О. – Я сглотнула. – Наверное, это очень нелегко: столько воспоминаний, – дипломатично пробормотала я. Мэйсон, казалось, не слышал меня или решил не обращать внимания. Он словно приклеился взглядом к Шону: брови нахмурены, глаза горят.
– Эйс не любит говорить об этом, – беззаботно объяснил Шон с чуть ли не веселой улыбкой на губах. – Он атеист; смерть всегда выводит его из равновесия. Не верит он в жизнь после смерти. Так, дружище?
Мы все молчали. Я неловко кашлянула. Я, конечно, не собиралась зацикливаться на чувствах Мэйсона, но такая бесчувственность Шона – это был уже перебор.
Парень разрядил напряжение обезоруживающим смехом.
– Девчонки, ну нельзя же быть такими легковерными. Видели бы вы свои лица! Хижина – моя, а не Эйса. И, если хотите знать, его родители в добром здравии наслаждаются жизнью на пенсии в Скоттсдейле, в Аризоне.