– И когда? – лениво поинтересовался священник.
– Да вроде как сегодня... – пожал плечами водила.
– А ну давай-ка на слободской рынок, прямо к Фариду! – хлопнул водилу по плечу стиснувший зубы Исмаил.
– Э, не-ет, мужики! – криво ухмыльнулся водила. – Мы так не договаривались. Я на рынок ни за какие коврижки...
– А ну, езжай, куда сказали! – мрачно поддержал коллегу поп и положил свою огромную ладонь на плечо водиле. – Или я тебе, блин, так «разберусь»! Зубов недосчитаешься!
Водитель сглотнул, кинул беглый взгляд на крупные, словно из дерева вырезанные ногти священнослужителя, стремительно развернулся на первом же перекрестке и выехал на ведущую в сторону слободского рынка дорогу.
– Вот так-то лучше! – откинулся на спинку священник и кинул взгляд на муллу. – Как думаешь, успеем?
– А хрен его знает! – в сердцах бросил мулла. – Тут как повернется!
Они вперили тревожные взгляды в полупустую слободскую улицу, но едва впереди показались знакомые торговые ряды, как поняли: поздно. Там уже что-то происходило.
Такси резко затормозило возле ближайшего киоска, отец Василий торопливо сунул водителю стольник, и оба священнослужителя выскочили на улицу. Битва уже шла, и вовсю.
* * *Слобожан явно кто-то предупредил, и погрома в классическом смысле не получилось. Нет, лотки с овощами, конечно, с прилавков летели, но скорее все это напоминало массовую молодежную драку. Там и сям вооруженные обрезками труб и цепями крепкие молодые парни крушили друг дружке челюсти и сворачивали носы, а в воздухе висел густой мат и носились мелкие купюры и обрывки упаковочной бумаги.
– Что-то я ментов не вижу, Исмаил, – покачал головой отец Василий.
– Какие менты?! О чем ты говоришь, Мишаня?! – с болью в голосе произнес мулла и с ходу угостил подвернувшегося парня в печень. – Куда прешь, салага?! Глаза разуй!
Парень охнул и повалился прямо на помидоры.
– Пошли-ка отсюда, – потянул коллегу за рукав поп. – Здесь, пока не угомонятся, толку не будет...
– Ну уж нет! – прошипел Исмаил. – Я этого так не оставлю!
– Что, драться полезешь? – усмехнулся поп и едва успел поставить блок и отбить удар какого-то придурка с бешеными глазами. – Так для этого много ума не надо...
Он отбил еще одно нападение; рубанул одного в нос, второму отшиб сухожилие плеча, угостил третьего мощным, от всей души ударом под дых... Нет, здесь оставаться было нельзя.
Мулла решительно развернулся и почти бегом помчался по улице.
– Куда ты, Исмаил?! – крикнул вдогонку священник, отбил еще один удар и отправился вслед. – Да погоди ты, дурья башка! Не дай бог, дров наломаешь! Сам же потом каяться будешь! Исмаил! Что ты себя, как пацан, ведешь?!
– Я не пацан! – развернулся мулла, и глаза его горели жаждой мщения. – Но беспредельничать в своем районе я не позволю никому! Так и знай!
– У нас с тобой вся земля наш район, – горько осадил его поп и сразу увидел, что попал в точку: Исмаила, что называется, «пробило».
– Ну, что ж, – выдавил мулла сквозь стиснутые зубы. – Значит, будем по всем позициям разбираться. Прямо на месте.
Честно говоря, отец Василий не до конца понял, что это означает, но он знал, что от Исмаила сейчас зависит слишком много, больше, чем от кого-либо еще, и предоставлять его самому себе не собирался.
– Подожди, я с тобой, – нагнал он муллу.
– Твое право, – на ходу пожал плечами Исмаил.
* * *Идти вровень с почти бегущим муллой было несложно: там, где невысокий Исмаил делал два шага, отец Василий делал один. И сначала священник чувствовал, что поступает абсолютно правильно. Он знал муллу не первый год и понимал, что, если предоставить его самому себе, горячий и взрывной бывший десантник, а ныне, так уж вышло, духовный пастырь для четверти Усть-Кудеяра, может натворить лишнего.
Но когда они подошли к собравшейся у дома Исмаила толпе, отец Василий не на шутку встревожился. Потому что только одно могло заставить местных мужиков предоставить воюющий на рынке молодняк самому себе и собраться здесь. Если они готовят что-то покрупнее.
«Блин! А то ли я делаю?» – засомневался священник. Он не был уверен, что ему удастся что-нибудь предотвратить, – здесь, в Татарской слободе, в авторитете был Исмаил, а не он, а ходить хвостиком за муллой, дергать его за рукав и канючить «Исмаилушка, не надо!» было как-то... недостойно, что ли. Гордыня, обычная человеческая гордыня, с которой отец Василий так долго и временами успешно боролся, снова заявила о себе – мощно и самонадеянно.
Но переходить на ту «линию фронта», где находились его единоверцы, было еще менее достойно. Потому что если у пастыря не хватает мозгов остановить беспредел, то откуда мозги возьмутся у паствы? И останавливать его надо здесь, пока Исмаил не стал «знаменем» этой возбужденной толпы.
– Исмаил! – позвал он коллегу. – Эй, Исмаил!
Но мулла не слушал. Он возбужденно сыпал словами, от которых мужики суровели на глазах и начинали еще более возбуждаться, сверкать глазами и сжимать кулаки.
«Шишмарь», – явственно услышал отец Василий. Затем еще одно знакомое слово «коттедж», затем «балалар» – это, понятно, дети... Прямо сейчас мулла сливал мужикам информацию, которая категорически не должна была попасть на эту раскаленную и очень хорошо подготовленную предыдущими событиями почву.
– Ты чего делаешь, Исмаил?! – возмутился священник. – Ты головой, блин, подумай!
– Не мешай! – огрызнулся мулла. – Зло должно быть наказано!
Священника от этой патетической фразы аж покорежило.
– Остановись, Исмаил! – властно потребовал он. – Ты не смеешь этого делать!
– Еще как смею! – дернул напряженным ртом мулла. – Если вы беспредел остановить не можете, то почему я это должен делать?
– Потому что ты служишь господу, – сглотнув, напомнил отец Василий. – Потому что с тебя спрос иной.
– Объясни это тем, кто сейчас наш рынок «зачищает»! – зло отреагировал мулла. – Или тем, кто детей украл. Если сумеешь с ними договориться, приходи, потолкуем. А сейчас хотя бы не мешай.
Отец Василий заткнулся. Он видел, что происходит жуткая и бесстыдная провокация; он видел, как прямо на его глазах эта провокация дает первые плоды, и он даже подумать боялся о том, каковы будут ростки этих плодов.
В страстной речи муллы еще несколько раз мелькнули слова «Шишмарь» и «Шанхай», и священник сообразил, что задумывается ответная акция, причем адресная, возможно, лично против хозяина шанхайского рынка Анатолия Шишмарева. «Пора ментам подключаться...» – тоскливо подумал священник и в последний раз обратился к мулле:
– Короче, так, Исмаил, я пошел к ментам. Если не одумаешься бузить, пеняй на себя.
– Проваливай! – сурово откликнулся мулла.
«Ах как неправильно все выходит! – цокнул языком отец Василий и, не теряя времени, пошел, а затем и побежал прочь. – Ах как неправильно!»
* * *Священник поймал такси и уже спустя несколько минут бежал через площадь к зданию РОВД, а затем, задыхаясь, ввалился в приемную начальника районной милиции.
– Скобцов здесь? – выдохнул он в лицо испуганной секретарши.
– Здесь... Куда вы? У него совещание!
Но священник не слушал. Он рванул высокую дубовую дверь на себя, толкнул вторую и понял, что попал на удивление вовремя. Потому что здесь были все: и Скобцов с начальниками отделов, и руководитель районного ФСБ Карнаухов, и даже заместитель главы районной администрации.
– Аркадий Николаевич! Беда! – прерывисто дыша, объявил он.
– Извините, батюшка, но у меня совещание, приходите завтра, – жестко посмотрел на него Скобцов.
– Завтра будет поздно, – покачал головой священник, схватил стул, отодвинул его от стола и сел. – Слободские, кажется, с Шишмаревым хотят разобраться...
– Это нам известно, – кивнул Скобцов. – У вас все?
Его выпроваживали, холодно и технично.
– Нет, не все! – стукнул по столу кулаком отец Василий. – А если Шишмарева убьют?!
– Никого не убьют, – усмехнулся Скобцов. – Шишмарев у нас в СИЗО отсиживается, за тремя решетками... Ну как, батюшка, полегчало? А теперь идите и отдыхайте... не мешайте работать.
– И впрямь, Михаил Иванович, – назвал священника мирским именем руководитель ФСБ Карнаухов. – Шли бы вы домой. Мы, конечно, вас еще пригласим показания давать, но не сейчас. Да и вы, поди, оголодали за четыре-то дня...
– Четыре дня? – ужаснулся священник.
Отец Василий понимал, откуда у Карнаухова информация о том, что он все это время сидел в подвале, – наверняка Журавлев доложил. Он, поди, по этому поводу уже целую стопку бумаг написал. Но четыре дня? Это же все службы сорваны! Ольга места себе не находит! Елки зеленые! Только теперь до священника дошел весь масштаб происшедшей с ним катастрофы. Но он тут же вспомнил, что эти четыре дня принесли неприятности не только ему.
Он поднялся со стула, вздохнул, медленно повернулся к двери, и в этот самый миг селектор на столе начальника РОВД проснулся и заговорил дребезжащим металлическим голосом:
Он поднялся со стула, вздохнул, медленно повернулся к двери, и в этот самый миг селектор на столе начальника РОВД проснулся и заговорил дребезжащим металлическим голосом:
– Аркадий Николаевич! Слободские в овраг идут!
– Твою мать! – ругнулся главный городской мент. – Сколько их?
– Человек сто пятьдесят!
– Блин! – вздохнул Скобцов. – А шанхайские, как я понял, уже там?!
– Ага, – с идиотским простодушием подтвердил селектор. – Что делать будем, Аркадий Николаевич?
– Жди дальнейших указаний, – мрачно проговорил Скобцов.
Священник застыл на пороге. Усть-кудеярский овраг всегда был тем самым главным местом, где все поколения местных пацанов выясняли, кто круче. И где-то там, прямо сейчас, готовится грандиозная бойня, способная перерасти в затяжной, многомесячный конфликт.
– Ну, что вы стоите? – страдальчески вопросил у отца Василия Скобцов. – Идите, ради бога, без вас разберемся!
– Не уверен, – покачал головой священник и вышел в дверь.
Здесь и впрямь делать было нечего: Скобцов и Карнаухов не из тех людей, что принимают решения быстро и добиваются успеха бескровно. Старая формация – все думают, как бы чего не вышло да как бы зад свой понадежнее прикрыть, если что-нибудь все-таки произойдет.
Он спустился на первый этаж, нашел кабинет знакомого следователя и, предварительно постучав и убедившись, что дверь не заперта, вошел.
– О-о, батюшка, – поднялся со стула следователь. – Какими судьбами? Опять кому-нибудь рожу начистили?
– Нет, Сережа, – отрицательно мотнул головой священник. – С этим я давно завязал.
– Может быть, хотя бы статую какую расколошматили? – засмеялся следователь. – А то у меня все дела – сплошная скука: то пьяный дебош, то разбитая витрина... С вами повеселее будет.
– От тебя позвонить можно? – сразу приступил к делу священник.
– Звоните. Только недолго. Телефон спаренный, не стоит надолго занимать.
Священник снял трубку и задумался.
Формально разобраться с пацанвой могли и менты. Не ахти как, но могли. Проблема заключалась в другом. Ментам не остановить противостояние; не в авторитете местная милиция у местного же населения. Даже поп с муллой не обладали достаточным весом, чтобы просто сказать «нет», и все сразу бы замерло. Здесь нужны были другие фигуры. И лучше всего, если это будут такие ребята, как в Союзе ветеранов.
Отец Василий быстро набрал номер Союза и с облегчением узнал голос председателя.
– Это отец Василий, – представился он. – Есть проблема.
– Слушаю, – коротко отозвался председатель.
– Прямо сейчас шанхайские со слободскими отношения выяснять в овраг идут. Их надо остановить.
– Зачем? – удивился председатель. – Пусть разомнутся пацаны...
– Там одних слободских полторы сотни, – пояснил священник. – Вы представляете, что будет, если позволить им схлестнуться?
Председатель задумался. Было слышно, как дышит он в трубку, пытаясь оценить ситуацию.
– Ладно, – через некоторое время сказал он. – Я пошлю своих, пусть потолкуют с пацанами.
Священник бросил трубку, торопливо поблагодарил сыскаря за предоставленное «право на звонок» и вышел в коридор. Он не хотел пускать это дело на самотек, а значит, надо было ехать к оврагу.
«Эх, Исмаил, – подумал он. – Ну, когда у тебя детство в заднице играть перестанет? Ведь мог же остановить их! Еще в слободке мог... Так нет же, все, блин, понты поросячьи! Ну как же удержаться, если наших бьют!»
* * *Он добрался до оврага быстро. Остановил тачку, слез прямо на мосту, оперся руками о перила, и вот теперь, на месте, смог оценить масштабы готовящейся акции самолично.
Шанхайские парни – от двенадцати до двадцати лет – были уже здесь. Они плотно обсели весь левый склон оврага, курили, смеялись; некоторые пили пиво, кое-кто баловался обрезками труб, лениво играл нунчаками или велосипедными цепями. Отец Василий на взгляд прикинул число бойцов и присвистнул – здесь было человек двести, не меньше. Никогда прежде он не видел столь массовой подготовки.
В его время общее количество пацанов в одной стычке редко переваливало за пятьдесят-шестьдесят. Хотя он слышал из рассказов отца, что в конце сороковых годов случилась одна драка, где с каждой из сторон было как раз по две сотни человек. Но то был конец сороковых...
«Ну да, теперь же интересы капитала подключились!» – горько вздохнул он.
Отслужив в спецназе почти три года, да еще и в ОМОНе около полутора, он четко усвоил: в наше время ни одно крупное столкновение не происходит само по себе, просто потому, что кому-то нечаянно наступили на мозоль. А значит, видишь кипеж, ищи его источник; лучше, если финансовый источник. Тогда и всю гадину раздавишь. Но он не понимал, где находится источник сегодняшних событий. Толян Шишмарь? Вряд ли. Ну, не такой дурак Шишмарь, чтобы самому, без мощной подмоги в такое дело вязаться! Но подмоги-то не видать! Фарид? Тем более нет; все, что делает Фарид Хабибуллин, это уже следствие происшедших по воле иных людей событий.
Раздался разбойничий посвист, и священник поднял глаза. С правой стороны оврага показались передовые отряды слобожан. Отец Василий вгляделся и кивнул – муллы среди них, естественно, нет, и понятно, почему. Мулла сейчас вместе с остальными мужиками Толяна Шишмаря по всему Шанхаю ищет.
Слобожане все шли и шли, и вскоре весь правый склон оврага был обсижен соплеменниками и соседями Фарида, словно лужица патоки муравьями. Отец Василий прикинул, их было уже порядка полутора сотен человек, а пацаны все шли и шли. Да... Битва готовилась грандиозная...
Он вздохнул и направился к шанхайскому краю моста. Хочешь или не хочешь, а делать что-нибудь надо.
* * *Старшего он отыскал не сразу. Пацаны с явным подозрением посматривали на переступающего через их ноги священника и отвечать на его вопросы не торопились. Но вскоре отец Василий увидел-таки отдельно сидящую группку парней лет двадцати—двадцати двух и направился прямо к ним. Переростки играли в картишки.
– Здорово, пацаны, – присел он на корточки.
– Здорово, если не шутишь, – лениво откликнулся один.
Священник его знал: Руслан Семенко, шанхайский лидер. Умный и абсолютно неуправляемый парень.
– В чем проблемы, Сема? – поинтересовался поп.
– Это не твои проблемы, батя, иди отдыхай... – усмехнулся авторитет.
– Да как сказать... – почесал густую черную бороду священник. – Судя по масштабу, отпевать кое-кого из ваших мне придется...
Парни переглянулись и нервно хохотнули.
– У них тоже кое-кого сегодня отпоют, вон и мулла здесь, – ткнул пальцем один из них.
Отец Василий вздрогнул и обернулся. Точно! На той стороне оврага легкими шагами спускался по склону Исмаил.
– Слышь, ребятишки, – снова повернулся он к парням. – У меня к вам просьба: пока я с муллой не поговорю, не затевайте ничего. Лады?
– Валяй, поп, – лениво разрешил один, сидевший с самого краю. – Мы не торопимся...
– Я еще раз спрашиваю, лады? – терпеливо переспросил священник.
– Лады, – откликнулся Сема.
* * *Священник быстро спустился по склону оврага на поросшее пятнами кустарника и камыша дно и побрел по хорошо утоптанной тропинке на ту сторону. Вскоре и мулла заметил его, некоторое время сомневался, а потом, видно, понял, что разговора не избежать, и тоже начал спускаться по склону.
Они шли навстречу друг другу, как парламентеры двух вражеских армий, с той разницей, что никто и ни на что их не уполномочивал. Встретились в самом центре широкого, как два или даже три футбольных поля, оврага и встали напротив друг друга.
– Нашел Шишмаря? – без перехода поинтересовался отец Василий.
– Нет, – печально мотнул головой Исмаил.
– И не найдешь. Его менты у себя спрятали.
Исмаил вспыхнул, но ничего не сказал.
– Завязывать эту канитель не думаешь? – спросил священник.
– Думаю, – сглотнул мулла. – Вот только как, не знаю.
Отец Василий удивился. Видно, что-то все-таки произошло, если даже до Исмаила дошло.
– Что случилось? – прямо спросил он.
– Я с человеком шишмаревским говорил, Колькой рыжим, – неохотно произнес мулла. – Короче, ничего такого они Фариду не предлагали. А заместитель, с которого все пошло, исчез. В общем, подстава это, Мишаня.
– Еще какая подстава, – согласился поп. – Но поворачивать все назад, как я вижу, никто не хочет.
– А-а! – досадливо махнул рукой мулла. – Понты пацанячьи! Как же, наших зацепили! Как тут повернешь?
Отец Василий покачал головой: мулла повторил его собственные мысли на этот счет.
Раздалось заунывное пиликанье ментовских сирен, и коллеги синхронно повернули головы. На мосту уже показались шесть или восемь милицейских легковушек. До вызова областного ОМОНа дело пока не дошло, но хорошо это или плохо, отец Василий не знал. Тут как повернется...