-- Ты подался еще и в разведку?
-- Разведка никогда не помешает, - с видом философа кивнул Анри. - К тому же я решил прибавить к своим владениям заброшенную сторожевую башню у самых границ и, представляешь, никто не попытался мне помешать. Самые выносливые члены моего ордена работают под землей кирками и лопатами, прорывая тоннель, и на это тоже всем наплевать. Люди привыкли жить на земле, а не под ней, так что моя задумка вряд ли представляет для кого-то интерес.
-- Какая задумка?
-- Подземный город, - победоносно сообщил Анри. - После полнолуния в твоей империи я стал чувствовать себя значительно лучше и у меня появились светлые идеи. Дневной свет слишком губителен для таких созданий, как мы, не легче ли было бы иметь запасное убежище в слоях почвы - город со множеством тоннелей и лабиринтов. Лично мне эта идея нравиться.
-- Глупая идея, - вместо ожидаемой похвалы я как обычно честно высказал то, что думаю. - Если предпочитаешь образ жизни, как у крота, то это твое личное дело. Кстати, что у тебя с рукой.
Я заметил, что одной латной рукавицы не достает и на обнаженной запястье видна глубокая свежая рана. Крови, конечно же, не было, только капли какой-то жижи, отдаленно напоминающие кровь.
-- Так, поранился о корень дерева, - Анри попытался притвориться, что рана пустяковая. - У этого дуба очень длинные корявые корни.
Он сквозь зубы процедил ругательства в сторону раскидистого вяза.
-- Есть успехи на поле брани? - с легкой иронией спросил у него я.
-- А разве они могут быть, - огрызнулся Анри. - Ты же нам не помогаешь.
Он опять разозлился. Стоило только над ним подшутить, как за этим следовала яростная вспышка гнева.
-- До встречи, - сердито буркнул он. - Я и без тебя одержу победу.
-- Как хочешь, - дипломатично заметил я и крикнул ему вдогонку. - А зачем тебе понадобилась вещь принцессы?
Он не хотел отвечать, но не без помощи моих чар споткнулся о выпирающий из земли корень и распластался на земле.
-- Вот дрянь, - выругался он, поднявшись и изо всех сил пнул крепкий дубовый ствол ногой. Лучше от этого никому не стало, только Анри поморщился от боли. Он, очевидно, забыл, что закован в доспехи.
-- В этих железяках так трудно двигаться, - пожаловался он. - Ты, кажется спросил зачем мне нужна ее вещь? Хочу опробовать одно приворотное заклятие, которыми торгует старик - предсказатель судьбы. Знаешь, самое удивительное, что он сумел предсказать эпидемию чумы в Ларах. Он рассказал о ней еще до того, как она началась, но естественно ему мало кто поверил. А теперь он говорит, что существо, которое очень любило играть на скрипке, скоро вырвется на свободу.
Анри стряхнул сухие листья, прилипшие к нагрудной пластине, при этом раздался противный скрежет металла о металл. Когда Анри разжимал пальцы, залязгала латная рукавица. Звук был еще более неприятным, чем уханье отлетевшей совы.
-- Ты хочешь узнать свою судьбу, так приходи в Виньену. Провидец вернулся, и он помнит тебя, - Анри глухо издевательски засмеялся. - Юноша с ангельской внешностью, внутри которого сидит зверь, кто это может быть кроме тебя? А существо, любившее играть на скрипке? О нем я ничего не знаю.
Он быстро скрылся за толстым стволом вяза и лязг металла, раздававшийся при его неловких движениях, тут же стих. В латах Анри был довольно неуклюж или просто пытался сделать вид, что они сковывают его ловкость. Разве можно понять, что твориться в голове у этого мошенника?
Во всяком случае, он исчез с поверхности земли, а я вспомнил о своем желании свернуть голову гадкому зверьку. Ни одна летучая мышь не решилась бы на меня напасть, если б не влияние другого сильного чародея. Для того, чтобы выяснить что к чему мне надо было всего лишь повернуть кольцо с печаткой, вернуться в Лары, и основательно встряхнуть Винсента, если он еще не успел сбежать из дома. Как ни странно он уже ждал меня на пороге и первый накинулся с упреками.
-- Ты же сам сказал, что ни один из нас не должен приближаться к этой девушке? - Винсент редко терял контроль над собой, чтобы разозлить его, надо было задеть за живое.
-- Где ты раздобыл такую послушную летучую мышь? - вместо ответа поинтересовался я.
-- Даже от службы тебе некоторые умудряются уклониться. На колокольне осталось с десяток этих мерзких тварей. Выглядят они не лучшим образом, но зато когти у них острые.
-- Кажется, ты завидуешь тому, что моя кожа не изуродована шрамами, как твое горло.
-- На тебе все заживает, как на собаке, - Винсент фыркнул и виновато опустил голову. С ходом времени и приобретением большего опыта в чародействе он сам менялся. Каштановые волосы стали еще более шелковистыми. Даже мельчайшие мимические морщинки под глазами и те разгладились, а сами глаза вместо темно-карего приобрели теплый ореховый оттенок. Смотрись Винсент хоть иногда в зеркало, он бы никому не завидовал. Правда шрамы на шее так и не зарубцевались, но ведь их всегда можно прикрыть шейным платком или жабо. В любом случае того преобразившегося Винсента, который стоял передо мной сейчас они несколько не уродовали, напротив добавляли его личности некоторую таинственность.
Винсент не попытался застегнуть распахнувшейся воротник камзола, понимал, что я все равно знаю о его самой крупной неудаче.
-- Ну, что спалишь меня вместе с домом или пустишь в ход когти? - устало поинтересовался он.
-- Я бы с радостью, но не хочется наводить беспорядок в собственном жилище, - мрачный юмор и на этот раз меня не подвел.
Винсент расценил это, как шутку и лучезарно улыбнулся.
-- Значит, я прощен, - заключил он.
-- В последний раз.
С улицы донесся какой-то шум и Винсент пугливо оглянулся в сторону окна.
-- Почему-то у меня такое чувство, что вот-вот прилетит кто-то, готовый раскроить мне горло, - признался он. - Наверное, сказались несколько дней плохой погоды и то, что по площади по ночам шаркает горбун в мантии и короне. Мне кажется, он ищет тебя точно так же, как пес идет по следу.
-- С ним Камиль?
-- Камиль регулярно посещает "Марионетту", но после того, как Роза сошла со сцены, пьеса больше не пользуется таким успехом. Он хочет написать что-то новое и найти способную актрису, но пока у него не вышло ни того, ни другого.
-- Театр всего лишь прикрытие для его грязных планов, - мне захотелось метнуть в сторону площади струю огня, чтобы испепелить князя и его ищейку. Камиль ищет меня и, наверное, уже жалеет о том, что так легко впустил из рук картину. Возможно, со временем портрет приобрел бы ту же силу, что и аметист. Кстати, что касается аметиста, то я уже на протяжение довольно длительного срока не ощущал рокового притяжения.
-- Тебе надо было бы строить планы на будущее, а вместо этого ты бегаешь за девчонкой, сам не зная для чего, - снова зазвучал голос Винсент, тихий, как шелест орешника. За все время пребывания в огражденном чарами доме я слышал только этот голос, сладкий, тягучий, полный яда. Винсенту надо было бы выступать с речами в королевском совете, а не сидеть добровольно взаперти. Если он не терял рассудок от злобы, то умел убеждать слушателей в своей правоте, точно так же, как убедил крестьян из моей деревни в том, что их хозяин дракон.
-- Тольке не рассказывай мне длинную душещипательную историю о том, что хочешь обвенчаться, - съязвил Винсент. - Ты никого не любил и тебя ничем не проймешь. Ты как будто сделан из камня.
-- Никого не любил? А как же моя семья...
-- Если бы ты испытывал к так называемой семье хоть какие-то теплые чувства, то давно бы уже расправился с князем.
-- Легче сказать, чем сделать. Он все еще силен. Не забывай, что это он учил меня, а не я его. И кто дал тебе право так неуважительно говорить о моих родственниках.
-- Почивших родственников, - угрюмо поправил Винсент. - Ты выглядел среди них явно лишним, как один-единственный эльф в замке полном людей. Твои родные боялись тебя, потому что знали о том, кем ты станешь.
-- И скрывали это от меня, - подумал я вслух.
-- Зато я с самого начала во всем признался тебе честно, - тут же ввернул Винсент, забыв упомянуть о том, что это случилось после двух неудачных попыток лишить меня жизни.
-- Да, конечно это метод шакала переметнуться на сторону сильного, - рассмеялся он, угадав мои мысли. - Но, запомни, даже крысы бегут с тонущего корабля, а я остался следить за Ларами. Это значит, что твои шансы на успех все еще больше чем у кого бы то ни было. Если победишь всех своих врагов, то, хоть для меня это и утрата, но принцесса достанется тебе.
-- Утрата? - переспросил я.
-- Ну мне конечно не хочется, чтобы она связывалась с тобой, - ушел от прямого ответа Винсент. - Ты ведь даже не человек, ты оборотень, животное, но ей кажется все равно. Каждый сам делает свой выбор.
Кто я для нее? Тень при свечах, голос в пустоте, незримый и опасный гость. Хорошо еще если ее дуэньи до сих пор не позвали священников, чтобы меня изгнать. У меня осталась только ее лента, но повертев в руках этот розовый кусочек атласа я, может, смог бы узнать о чем она думает.
Ленту я изрядно потрепал, но узнать ничего не смог. Винсент убеждал меня заняться политикой, уладить дела с отцом Анри, он так и не оставлял надежды на то, что король передаст трон мне. А сам Винсент наймется к Розе прислугой, чтобы помогать ей. Конечно же, пуститься на такую крайность я ему не разрешил, да и кто возьмет в слуги такого странного субъекта, за которым водится дурная привычка все время носить траур.
Месяц высоко в темном небе засиял ярче, и мне показалось, что к серебристому оттенку гало примешался красноватый. Меня тянуло в небо, ближе к месяцу, потому что на чьей-то руке раскалился злосчастный аметист. Я схватился за подоконник и выругался в адрес князя. Как не вовремя. Кожа горела, и самое главное я догадывался, кому на этот раз выпал страшный жребий. Винсент благоразумно подхватил со стола пару книг и побежал прятаться на чердак. Наверху щелкнула, закрываясь, щеколда, вспыхнула свеча. Весь дом был предоставлен мне, как и весь город, но на этот раз оказалось бы мало даже спалить Лары. Ни одно злодейство не уняло бы огонь в крови, но я решил испытать судьбу. Первой моей жертвой стала повозка, одиноко тащившаяся по проселочной дороге. Она тут же оказалась в драконьих когтях, бочки с пивом откатились с нее в разные стороны. Остальные превратились в щепки, как и вся телега с тентом, упряжкой, с ободьями колес. Но пара мулов и извозчик не могли заменить ту, которая была избрана для меня на эту ночь. Обрученная со смертью. Я должен облететь весь мир, но найти ее. Однако искать долго не придется, видимая мне одному фиолетовая нить тянулась напрямик, а место нахождения кольца магнитов тянувшего к себе я всегда мог безошибочно определить.
Вперед по млечному пути, туда, где кто-то осужден на смерть. Вместо девушки я бы мог принести в жертву карету, спокойно катившую к городским воротам, но уже знал, что это будет напрасная жертва.
Освобожусь я лишь тогда, когда жертвой станет сам князь. Пора избавиться от того впечатления, которое произвел на меня когда-то злой гений, и найти оружие против него. Оружие, которое, я не сомневался, скрыто в манускриптах. Магия против магии. Зло против зла. Коварство определит сильнейшего.
Я увидел свою жертву сквозь огромные окна, окружающие то ли какое-то помещение для заседаний совета, то ли бальный зал. Оно могло быть и тем и другим. Присматриваться не осталось времени. Меня влек золотой цвет, одно-единственное яркое пятно во всем темном пространстве. Разбив когтями стекло и даже не ощущая боли от острых осколков, цепко впившихся в драконью шкуру, я проник внутрь. Подавляющих размеров зала была достаточно вместительна даже для меня. Пустоту в желудке заполнил надоедливый грызущий голод. Вслед за ним возросло чувство злобы ко всему живому. Это чувство было не моим. Яркая золотая точка, как будто манила. Я сам не понял, как в когтях очутилось что-то продрогшее и хрупкое, похожее на маленького зверька. Так замирает от страха в когтях хищника белка или куница. И все-таки когтями я ощущал не мех, а более шероховатую материю. Парча! С первой попытки определил я. Золотая парча. В памяти всплыло, как острый осколок стекла, имя. Франческа! Мне ведь не хочется, чтобы с красивым существом, которое я сейчас тащу на заклание случилось то же, что и с Франческой. Лучше принести в жертву кого-то другого. Или множество жертв, чтобы голод точно утих. Одного возницы с повозкой было недостаточно, значит нужно выбрать десяток, сотню крестьян. По счастью вблизи ощущался запах дыма, мяса, дров, вспаханных полей. Там деревня. Я ринулся вперед, даже не задумываясь о том, какой собираюсь причинить вред. Деревня, действительно, была рядом, и огонь не миновал ее.
ЧТО ГЛАВНОЕ В БОЮ?
Ветки кипарисов цеплялись за одежду, царапали лицо, когда я продирался мимо них в чащу. Колючки терновника и низкие сучья дубов тоже делали свое дело. В темноте все деревья одинаковы. У всех цепкие длинные ветки, которые вместо того, чтобы пропустить хозяина леса, пытались вцепиться в кожу, как живые тонкие пальцы.
На царапины я старался не обращать внимания, все равно они скоро заживут. Вся лесная живность и птицы и звери поняли, что меня лучше не беспокоить. Даже голодные волки пристыжено притихли, потому что поняли: появился более грозный хищник еще голоднее чем они. Волки сами могут в одночасье стать для него пищей.
Для меня самого трудности были привычны. Сложнее всего было оберегать от случайных ранений свою ношу. Облако золотой парчи, так похожей на саван Франчески, жгло мне пальцы. Надо было быть осторожным, ведь если какая-то сухая ветка расцарапает кожу девушки, которую я нес на руках через весь лес, то мне же самому придется ее лечить. Где-то поблизости должна была находиться избушка егеря, но дойти до нее по сугробам оказалось не просто. Я пешком дошел до самой черты своей империи, а здесь всегда зверствовал лютый мороз. Колкий снегопад раздражал заживающую после царапин кожу. Груз, который почти ничего не весил, начал оттягивать руки.
Вот и избушка. Я почти с радостью устремился туда, вышиб ногой дверь и не сразу почувствовал, что чей-то пристальный взгляд буравит мне спину. Я обернулся. Никого. Позади только снежная мгла. Ни один волк, привлеченный запахом крови, не рискнул бы подобраться ко мне ближе, чем на несколько метров.
-- Если ты не в силах свершить правосудие, то это сделаю я, - прохрипел у моего плеча знакомый голос. - Давай сюда девчонку.
Я отшатнулся, прежде чем узловатые пальцы успели вцепиться мне в плащ. Омерзительный горбатый силуэт впервые вызвал у меня настолько сильное отвращение, что я захотел убежать от него. Блеск короны, как будто в насмешку надвинутой на морщинистый лоб все еще напоминал о прежнем величии.
-- Уходи, - почти зашипел я на Ротберта. - Здесь проходит черта моих владений, ты не переступишь ее при всем желании. Твое правосудие глухо и слепо, но даже если б было иначе, добыча принадлежит только мне.
-- Так значит война? Ты хочешь сражаться? - бессильная ярость заставила князя повысить голос.
-- Как только вам будет угодно, - с холодной любезностью пояснил я. Мне даже не доставило удовольствие то, что он топчется у самых границ и не в силах пересечь их. Я оставил его за порогом, а сам чуть наклонил голову, чтобы не стукнуться о притолоку и скрылся в дверном проеме. Дверь сама собой с шумом захлопнулась, как будто разгораживая два мира.
Избушка егеря давно уже пустовала. На стенах слоя пыли и паутины. В очаге холодная зола. На полу полчища вредоносных насекомых. Смогу ли я привести в порядок такую халупу. Даже для меня это бы оказалось утомительной работой, но выбора не оставалось. Тараканы и клопы сами разбежались, безошибочно почуяв опасность, исходящую от меня. Они уползли очень быстро и на до этого залепленном крошечными тельцами полу четко проступили глубокие борозды от когтей. Волк не может так сильно расцарапать доски пола, да и не один другой зверь не смог бы. Царапины были нанесены с небывалой яростью.
Локтем я задел и опрокинул чащу, стоявшую на грубо сколоченном столе. Из нее выкатилась мерзкая липкая масса и разделилась на мелкую капель. Пиявки. Кто притащил их сюда? Кто мог принести саму чащу? Домик больше не пустует, это ясно, но кому понравиться жить в холоде и грязи? Липкий ком пиявок растекся по полу. От моих ног они предпочли убраться подальше, видимо, сработал инстинкт самосохранения. Одна капля моей крови и эти склизкие ползущие тельца воспламенились бы.
Одна чистая койка и попона тут же стали кроватью для Розы. Навязчивая мысль о том, что ее гладкий лоб мог бы быть уже залит кровью, а тело выпотрошено, никак не исчезала. От этой мысли меня прошиб холодный пот.
Какое-то существо снаружи пихнуло дверь. Та скрипнула и приоткрылось. Кто-то принюхался к воздуху и, видимо, почуяв меня, понесся прочь сломя голову. Значит, новый жилец не станет нас беспокоить. Что ж, это даже хорошо.
Роза успела сильно замерзнуть, но я знал, что может ее спасти. Самовозгорающаяся кровь, которая убила бы пиявок, может вернуть ей жизненное тепло. Я огляделся по сторонам в поисках ножа и не найдя его, без церемоний перегрыз вены у себя на запястье и приложил кровоточащую кисть к ее посиневшим губам.
-- Только не умирай, - мысленно попросил я. - Кто, кроме тебя, сможет разделить со мной мои темные пристрастия к древней магии. Может быть, если ты будешь рядом, мне станут понятны все до единого древние письмена.
В хижине было еще холоднее, чем в лесу. Казалось, ледяной ветер сочится во все щели. Я мог бы разжечь огонь в очаге одним вздохом, одним мановением руки, но вместо этого зачем-то стал искать поленья, трут и кочергу. Пустая поленница не подавала надежд. Ни огнива, ни трута найти не удалось. На топливо я разломал пару ненужных стульев, быстро щелкнул пальцами, высекая несколько искр, и поспешно обернулся на Розу, надеясь, что она еще не очнулась. А если б очнулась, странное бы перед ней предстало зрелище - чародей высекает пламя из ничего и ломает зазубренные доски с такой легкостью, будто это тонкие прутики. Гвозди из разломанной мебели посыпались на пол. Их перезвон мог бы разбудить и мертвого, но Роза не просыпалась еще очень долго.