“Captain,” said the doctor, “with your permission, that Silver (с вашего позволения — /перехитрил вас/ этот Сильвер). A very remarkable man (очень удивительный человек).”
“He’d look remarkably well from a yard-arm, sir (он выглядел бы удивительно /болтаясь/ на рее; yard-arm — нок-рея /нок — оконечность всякого горизонтального или наклонного рангоутного дерева на судне; рангоут — совокупность деревянных и металлических подвижных и неподвижных сооружений и приспособлений на судне, служащих для постановки и растягивания парусов, подъема тяжестей, подачи сигналов/),” returned the captain. “But this is talk (но это /все/ разговоры); this don’t lead to anything (это ни к чему не ведет). I see three or four points, and with Mr. Trelawney’s permission I’ll name them (я вижу три или четыре пункта = у меня есть три-четыре вывода, и с позволения мистера Трелони я их назову).”
mutiny [`mju:tɪnɪ] mischief [`mɪstʃɪf] remarkable [rɪ`mɑ:kəbl]
“No more an ass than I, sir,” returned the captain. “I never heard of a crew that meant to mutiny but what showed signs before, for any man that had an eye in his head to see the mischief and take steps according. But this crew,” he added “beats me.”
“Captain,” said the doctor, “with your permission, that Silver. A very remarkable man.”
“He’d look remarkably well from a yard-arm, sir,” returned the captain. “But this is talk; this don’t lead to anything. I see three or four points, and with Mr. Trelawney’s permission I’ll name them.”
“First point (первый пункт),” began Mr. Smollett (начал мистер Смоллетт). “We must go on, because we can’t turn back (мы должны продолжать /начатое/, потому что мы не можем повернуть назад). If I gave the word to go about (если я прикажу развернуться), they would rise at once (они сразу же восстанут). Second point (второй пункт), we have time before us (у нас есть время впереди: «перед нами») — at least until this treasure’s found (по крайней мере, пока сокровище не найдено). Third point (третье), there are faithful hands (/на борту/ есть преданные люди). Now, sir, it’s got to come to blows sooner or later (итак, сэр, придется вступить в бой рано или поздно) and what I propose is, to take time by the forelock (что я предлагаю, так это использовать благоприятный момент: «взять время за чуб»), as the saying is (как говорится), and come to blows some fine day when they least expect it (напасть на них в один прекрасный день, когда они меньше всего этого ожидают; to come to blows — вступить в бой, дойти до рукопашной). We can count, I take it, on your own home servants, Mr. Trelawney (мы можем рассчитывать, полагаю, на ваших собственных домашних слуг, мистер Трелони)?”
“As upon myself (как на меня самого),” declared the squire (заявил сквайр).
“Three (/их/ трое),” reckoned the captain (подсчитал капитан), “ourselves make seven, counting Hawkins, here (/вместе/ с нами получается семь, считая Хокинса). Now, about the honest hands (итак, а как насчет честных матросов)?”
faithful [`feɪθful] propose [prə`pəuz] forelock [`fɔ:lɔk] counting [`kauntɪŋ]
“First point,” began Mr. Smollett. “We must go on, because we can’t turn back. If I gave the word to go about, they would rise at once. Second point, we have time before us — at least until this treasure’s found. Third point, there are faithful hands. Now, sir, it’s got to come to blows sooner or later and what I propose is, to take time by the forelock, as the saying is, and come to blows some fine day when they least expect it. We can count, I take it, on your own home servants, Mr. Trelawney?”
“As upon myself,” declared the squire.
“Three,” reckoned the captain, “ourselves make seven, counting Hawkins, here. Now, about the honest hands?”
“Most likely Trelawney’s own men (наиболее вероятно, /таковы/ люди Трелони = те, кого Трелони нанял сам),” said the doctor; “those he had picked up for himself, before he lit on Silver (тех он нанял сам, до того, как он встретил Сильвера; to pick up — подбирать, нанимать).”
“Nay (нет),” replied the squire (ответил сквайр), “Hands was one of mine (Хендс /тоже/ был одним из моих /людей/).”
“I did think I could have trusted Hands (я думал, что могу доверять Хендсу),” added the captain (добавил капитан).
“And to think that they’re all Englishmen (и подумать /только/, что они все англичане)!” broke out the squire (воскликнул сквайр). “Sir, I could find it in my heart to blow the ship up (сэр, я мог бы найти в своем сердце = мне приходит такая мысль — взорвать корабль).”
“Well, gentlemen (что ж, господа),” said the captain, “the best that I can say is not much (лучшее, что я могу сказать, немного = выбор у нас невелик). We must lay to, if you please, and keep a bright look out (мы должны лечь в дрейф = ничего пока не предпринимать, если позволите, и быть настороже). It’s trying on a man, I know (это нелегко, я знаю). It would be pleasanter to come to blows (было бы приятнее вступить в бой). But there’s no help for it till we know our men (но нет помощи этому = мы не можем так поступить, пока не узнаем наших людей = кто за нас). Lay to, and whistle for a wind, that’s my view (лечь в дрейф и ждать удобного случая, — вот мое мнение; to whistle — свистеть; подзывать свистом).”
trusted [`trʌstɪd] whistle [`wɪsl] view [vju:]
“Most likely Trelawney’s own men,” said the doctor; “those he had picked up for himself, before he lit on Silver.”
“Nay,” replied the squire, “Hands was one of mine.”
“I did think I could have trusted Hands,” added the captain.
“And to think that they’re all Englishmen!” broke out the squire. “Sir, I could find it in my heart to blow the ship up.”
“Well, gentlemen,” said the captain, “the best that I can say is not much. We must lay to, if you please, and keep a bright look out. It’s trying on a man, I know. It would be pleasanter to come to blows. But there’s no help for it till we know our men. Lay to, and whistle for a wind, that’s my view.”
“Jim here (Джим),” said the doctor, “can help us more than anyone (может помочь нам более, чем кто-либо). The men are not shy with him, and Jim is a noticing lad (матросы его не стесняются, и Джим наблюдательный парень).”
“Hawkins, I put prodigious faith in you (Хокинс, я возлагаю на тебя большие надежды; prodigious — огромный, громадный; faith — вера, доверие),” added the squire (добавил сквайр).
I began to feel pretty desperate at this (я начал ощущать отчаяние при этом; pretty — довольно, порядком; desperate — отчаянный, безнадежный), for I felt altogether helpless (так как чувствовал себя совершенно беспомощным); and yet, by an odd train of circumstances (и все-таки, по странному стечению обстоятельств), it was indeed through me that safety came (мне действительно пришлось спасти им жизнь: «действительно через меня спасение пришло»). In the meantime, talk as we pleased (тем временем, что бы мы ни говорили: «/мы могли/ говорить, как нам нравится»), there were only seven out of the twenty-six on whom we knew we could rely (было только семь /человек/ из двадцати шести, на кого мы знали, что можно положиться); and out of these seven one was a boy (и одним из этих семерых был мальчишка), so that the grown men on our side were six to their nineteen (так что взрослых с нашей стороны было шесть против /их/ девятнадцати).
noticing [`nəutɪsɪŋ] prodigious [prə`dɪʤəs] desperate [`despərɪt] rely [rɪ`laɪ]
“Jim here,” said the doctor, “can help us more than anyone. The men are not shy with him, and Jim is a noticing lad.”
“Hawkins, I put prodigious faith in you,” added the squire.
I began to feel pretty desperate at this, for I felt altogether helpless; and yet, by an odd train of circumstances, it was indeed through me that safety came. In the meantime, talk as we pleased, there were only seven out of the twenty-six on whom we knew we could rely; and out of these seven one was a boy, so that the grown men on our side were six to their nineteen.
PART THREE (часть 3) My Shore Adventure (мои приключения на суше; shore — побережье, суша)
Chapter XIII (глава 13) How My Shore Adventure Began (как мои приключения на суше начались)
THE appearance of the island when I came on deck next morning was altogether changed (вид острова, когда я вышел на палубу следующим утром, был совершенно изменен = совсем иным; appearance — внешность, наружность, обличье; to appear — появляться; казаться, представляться). Although the breeze had now utterly failed (хотя бриз теперь совершенно утих; utterly — крайне), we had made a great deal of way during the night (мы значительно продвинулись за ночь; a great deal — много, большое количество; during — в течение, во время) and were now lying becalmed about half a mile to the south-east of the low eastern coast (и теперь стояли в штилевом море примерно в полумиле к юго-востоку от низкого восточного побережья; to becalm — заштилевать /судно/). Grey-coloured woods covered a large part of the surface (серые леса покрывали большую часть поверхности /острова/). This even tint was indeed broken up by streaks of yellow sandbreak in the lower lands (этот ровный = однообразный оттенок прерывался полосами желтого песка в низменностях: «нижних землях»; to break up — разбивать, измельчать, раскалывать; break — пролом, трещина, холмистая местность), and by many tall trees of the pine family (и многочисленными высокими деревьями соснового семейства = похожих на сосны), out-topping the others (возвышавшихся над остальными; to out-top — превосходить, превышать) — some singly, some in clumps (некоторые /росли/ одиночно, некоторые — купами); but the general colouring was uniform and sad (но общая окраска была однообразной и унылой). The hills ran up clear above the vegetation in spires of naked rock (холмы поднимались высоко над растительностью верхушками голых скал; clear — ясно, четко, полностью; spire — шпиль; верхушка, острие). All were strangely shaped, and the Spy-glass, which was by three or four hundred feet the tallest on the island (/они/ все имели странную форму, а Подзорная Труба, которая была на три-четыре сотни футов выше /всех остальных холмов/ на острове), was likewise the strange in configuration (был также странной в /своих/ очертаниях), running up sheer from almost every side (поднимаясь вертикально почти со всех сторон) then suddenly cut off at the top like a pedestal to put statue on (затем внезапно обрубалась на вершине = имела срезанную вершину, словно пьедестал для статуи: «чтобы поставить статую»).
utterly [`ʌtəlɪ] becalmed [bɪ`kɑ:md] surface [`sə:fɪs] vegetation [veʤɪteɪʃn] statue [`stætju:]
THE appearance of the island when I came on deck next morning was altogether changed. Although the breeze had now utterly failed, we had made a great deal of way during the night, and were now lying becalmed about half a mile to the south-east of the low eastern coast. Grey-coloured woods covered a large part of the surface. This even tint was indeed broken up by streaks of yellow sandbreak in the lower lands, and by many tall trees of the pine family, out-topping the others — some singly, some in clumps; but the general colouring was uniform and sad. The hills ran up clear above the vegetation in spires of naked rock. All were strangely shaped, and the Spy-glass, which was by three or four hundred feet the tallest on the island, was likewise the strange in configuration, running up sheer from almost every side then suddenly cut off at the top like a pedestal to put statue on.
The Hispaniola was rolling scuppers under in the ocean swell (Испаньола качалась, черпала воду шпигатами; to roll — вращаться, испытывать качку; scupper — шпигат, штормовой портик /отверстия по бортам корабля, на палубе/; swell — выпуклость, волнение, зыбь). The booms were tearing at the blocks (ростры /деревянный настил на палубе для шлюпок и снастей/ бились о блоки /деревянные бревна, поддерживающие ростры/; to tear at — тянуть с силой, тащить; to tear — рвать), the rudder we banging to and fro (руль водило из стороны в сторону; to bang — стукнуть, хлопнуть; to and fro — туда-сюда, взад-вперед), and the whole ship creaking, groaning and jumping like a manufactory (и весь корабль скрипел, стонал и прыгал, как мастерская = фабричный цех). I had to cling tight to the backstay (мне пришлось крепко вцепиться в бакштаг /трос для закрепления судовых мачт/; to cling — прильнуть, прилипнуть, цепляться), and the world turned giddily before my eyes (и мир = все вокруг вращалось стремительно перед моими глазами); for though I was a good enough sailor when there was way on (и хотя я был достаточно хорошим моряком = привык к морю, когда там было движение вперед = когда корабль плыл), this standing still and being rolled about like a bottle (это стояние на месте = когда он стоял на якоре и вертелся, словно бутылка) was thing I never learned to stand without a qualm or so (было той вещью, /которую/ я никогда = так и не научился переносить без тошноты или чего-нибудь в этом роде), above all in the morning, on an empty stomach (прежде всего утром, на пустой желудок).
Perhaps it was this (возможно, из-за этого = не знаю, что на меня так повлияло, может, качка) — perhaps it was the look of the island with its grey, melancholy woods, and wild stone spires (может быть, вид острова с его серыми, унылыми лесами и дикими каменными вершинами), an the surf that we could both see and hear foaming an thundering on the steep beach (и прибой, который мы могли и видеть, и слышать, как он пенится и бьется в крутой берег) — at least, although the sun shone bright and hot (хотя солнце сияло ярко и горячо), and the shore birds were fishing and crying all around us (и прибрежные птицы ловили рыбу и кричали вокруг нас), and you would have thought anyone would have been glad to get to land after being so long at sea (и вы бы подумали, что всякий был бы рад добраться до суши после такого долгого пребывания в море = плавания), my heart sank, as the saying is, into my boots (у меня сердце ушло, как говорится, в пятки: «ботинки»; to sink — падать, слабеть; оседать, тонуть); and from that first look onward (и с того первого взгляда; onward — вперед, дальше), I hated the very thought of Treasure Island (я возненавидел саму мысль об Острове Сокровищ).
scupper [`skʌpə] groaning [`grəunɪŋ] backstay [`bæksteɪ] qualm [kwɑ:m] stomach [`stʌmək]
The Hispaniola was rolling scuppers under in the ocean swell. The booms were tearing at the blocks, the rudder we banging to and fro, and the whole ship creaking, groaning and jumping like a manufactory. I had to cling tight to the backstay, and the world turned giddily before my eyes; for though I was a good enough sailor when there was way on, this standing still and being rolled about like a bottle was thing I never learned to stand without a qualm or so, above all in the morning, on an empty stomach.
Perhaps it was this — perhaps it was the look of the island with its grey, melancholy woods, and wild stone spires, an the surf that we could both see and hear foaming an thundering on the steep beach — at least, although the sun shone bright and hot, and the shore birds were fishing and crying all around us, and you would have thought anyone would have been glad to get to land after being so long at sea, my heart sank, as the saying is, into my boots; and from that first look onward, I hated the very thought of Treasure Island.
We had a dreary morning’s work before us (нам предстояла тяжелая работа в то утро: «мы имели тоскливую работу перед нами»; dreary — мрачный, тоскливый, безотрадный), for there was no sign of any wind (потому что не было ни /единого/ признака ветра), and the boats had to be got out and manned (лодки = шлюпки должны были быть спущены и наполнены людьми = нам пришлось спустить шлюпки; to get out — вытащить, извлечь), and the ship warped three or four miles round the corner of the island (и корабль верповался = мы проверповали судно три-четыре мили, чтобы обогнуть остров; round the corner — за углом, за угол; верповать — передвигать корабль с помощью малого якоря /верпа/, его перевозят на шлюпках, а затем подтягивают к нему корабль), and up the narrow passage to the haven behind Skeleton Island (и через узких пролив /ввести его/ в гавань позади Острова Скелета). I volunteered for one of the boats (я добровольно вызвался /плыть/ в одной из шлюпок), where I had, of course, no business (где у меня не было, конечно, никакого занятия). The heat was sweltering (жара была невыносимой; sweltering — душный, жаркий, знойный), and the men grumbled fiercely over their work (и матросы сильно жаловались на свою работу; to grumble — ворчать; fiercely — свирепо, неистово). Anderson was in command of my boat (Эндерсон командовал моей лодкой), and instead of keeping the crew in order (и вместо того, чтобы держать команду в порядке /подчинении/ = сдерживать команду), he grumbled as loud as the worst (он ворчал громче всех: «так громко, как самый худший»).
“Well (ну),” he said, with an oath (сказал он с ругательством), “it’s not for ever (это не навсегда = скоро это кончится).”
I thought this was a very bad sign (я подумал, это было очень плохим знаком); for, up to that day, the men had gone briskly and willingly about their business (потому что, вплоть до того дня, матросы энергично и охотно выполняли свою работу); but the very sight of the island had relaxed the cords of discipline (но сам вид острова ослабил дисциплину: «веревки дисциплины»).
dreary [`drɪərɪ] warped [wɔ:pt] loud [laud] discipline [`dɪsɪplɪn]
We had a dreary morning’s work before us, for there was no sign of any wind, and the boats had to be got out and manned, and the ship warped three or four miles round the corner of the island, and up the narrow passage to the haven behind Skeleton Island. I volunteered for one of the boats, where I had, of course, no business. The heat was sweltering, and the men grumbled fiercely over their work. Anderson was in command of my boat, and instead of keeping the crew in order, he grumbled as loud as the worst.
“Well,” he said, with an oath, “it’s not for ever.”
I thought this was a very bad sign; for, up to that day, the men had gone briskly and willingly about their business; but the very sight of the island had relaxed the cords of discipline.
All the way in, Long John stood by the steersman and conned the ship (все это время Долговязый Джон помогал рулевому и вел корабль; all the way — полностью, совершенно; to stand by — помогать, поддерживать, быть наготове). He knew the passage like the palm of his hand (он знал пролив, как свои пять пальцев: «как ладонь своей руки»); and though the man in the chains got everywhere more water than was down in the chart (и хотя матрос с мерной цепью везде замерял больше воды = глубины, чем было обозначено на карте), John never hesitated once (Джон нисколько не смущался: «не усомнился ни разу»; to hesitate — колебаться, сомневаться).
“There’s a strong scour with the ebb (там сильная промоина /сделанная/ отливом = отлив углубил дно),” he said, “and this here passage has been dug out (и этот пролив был выкопан), in a manner of speaking, with a spade (так сказать, /словно/ лопатой).”
We brought up just where the anchor was in the chart (мы стали на якорь как раз /в том месте/, где якорь был /нарисован/ на карте), about a third of a mile from each shore (примерно в трети мили от каждого побережья), the mainland on one side (большой остров по одну сторону), and Skeleton Island on the other (а Остров Скелета — по другую). The bottom was clean sand (дно было чистым песком). The plunge of our anchor sent up clouds of birds wheeling and crying over the woods (погружение нашего якоря подняло в воздух тучи птиц, кружившихся и кричащих над лесом; to send up — поднять вверх, отправить); but in less than a minute they were down again (но меньше, чем через минуту, они сели снова), and all was once more silent (и все вновь было безмолвным = все смолкло).
palm [pɑ:m] hesitated [`hezɪteɪtɪd] spade [speɪd] plunge [plʌnʤ]
All the way in, Long John stood by the steersman and conned the ship. He knew the passage like the palm of his hand; and though the man in the chains got everywhere more water than was down in the chart, John never hesitated once.
“There’s a strong scour with the ebb,” he said, “and this here passage has been dug out, in a manner of speaking, with a spade.”
We brought up just where the anchor was in the chart, about a third of a mile from each shore, the mainland on one side, and Skeleton Island on the other. The bottom was clean sand. The plunge of our anchor sent up clouds of birds wheeling and crying over the woods; but in less than a minute they were down again, and all was once more silent.
The place was entirely land-locked, buried in woods (место = пролив был полностью закрыт со всех сторон сушей, спрятан в лесах), the trees coming right down to high-water mark (деревья доходили до самой линии прилива; high-water mark — уровень полной воды, максимальный уровень подъема воды), the shores mostly flat (берега в основном /были/ плоскими), and the hill-tops standing round at a distance in a sort of amphitheatre (и вершины холмов стояли кругом вдали, словно амфитеатр; in a sort — некоторым образом), one here, one there (один тут, другой там). Two little rivers, or, rather, two swamps (две небольших реки, или, вернее, два болотца), emptied out into this pond (впадали в этот водоем; to empty — опорожнять; pond — пруд, бассейн, запруда), as you might call it (как вы бы назвали его); and the foliage round that part of the shore had a kind of poisonous brightness (и /зеленая/ растительность вокруг той части побережья имела нечто вроде ядовитого глянца; brightness — яркость, блеск). From the ship, we could see nothing of the house or stockade (с корабля мы не могли видеть ни дома = ни постройки, ни частокола), for they were quite buried among trees (потому что они были совсем заслонены деревьями; to bury — хоронить; спрятать, зарыть); and if it had not been for the chart on the companion (и если бы не было карты как справочника = без карты) we might have been the first that had ever anchored there (мы /подумали бы/, что являемся первыми /людьми/, кто когда-либо бросал тут якорь) since the island arose out of the seas (с тех пор, /как/ остров поднялся из морей = воды; to arise out of — возникнуть, происходить, проистекать).