– Он не пригодится, – покачал головой Шухарт. – Это «танковое поле». Здесь не воюют. Здесь умирают. Или остаются жить – правда, я таких не знаю никого, кроме Полковника.
– Прецедент был, значит, хоронить себя рано, – бросил Снайпер, обеспокоенно глядя на счетчик аномальной защиты. – Значит, еще повоюем. С Зоной. Пока мы здесь, всегда есть с кем воевать. С ней.
А беспокоиться было о чем. Еще ничего не произошло, а защитное поле вокруг танка искрило во всю. И чем сильнее разгонялся Полковник, мастерски лавируя меж ржавыми остовами боевых машин, тем быстрее мелькали цифры на счетчике: «54… 53… 52…»
– За четыре секунды сгорела половина оставшегося ресурса, – спокойно констатировал Шухарт.
– Вижу! – рявкнул динамик. – Заткнись, парень, редьку тебе в глаз! Иначе, клянусь всеми святыми, я снова отправлю тебя в тюрьму!
– За что? – удивился Рэд.
– Естественно, мать твою, за проникновение в Зону без спецпропуска!
Все невольно усмехнулись.
Иногда нужно это, в самый тяжелый момент разрядить обстановку грубой солдатской шуткой. Потому что тяжело это – слышать, как стонет защитное поле, принимая на себя колоссальную нагрузку, смотреть на счетчик, бешено мотающий назад бесстрастные цифры, и осознавать, что ни хрена не хватит этой самой аномальной защиты до конца танкового поля, как бы не гнал свою машину вперед лихой Полковник.
– Ну, что ж, готовимся к веселью, – произнес Снайпер, наблюдая, как мелькают перед глазами безжалостные цифры «9… 8… 7…».
На мониторах было отчетливо видно, как защитное поле стремительно теряет насыщенность, становится все более прозрачным… И как его спереди и с боков сдавливает какая-то невидимая сила.
«0» – выдал счетчик. И цифра, означающая отсутствие чего-либо, начала медленно гаснуть.
И тут же все почувствовали, как через танковую броню, словно сквозь марлю, просочилось что-то. Невидимое, но явно материальное. Проникло, и сразу начало давить на затылок, на глаза, так, что захотелось зажмуриться и, закрыв лицо руками, забиться в ближайший угол. И скулить, словно побитый щенок, от жалости к себе, лишенному сил, воли, рассудка…
– Хррррен тебе! – прорычал Эдвард, сжимая побелевшими пальцами виски. Снайперу было проще – когда под руками автомат, можно впиться в него и попытаться сломать, ощущая, как ноют мускулы, словно канаты при шторме, и как больно впивается в ладони твердая сталь. Боль – она от всего отвлекает. От горя, от радости, и от невидимой напасти, внезапно с азартом разыгравшегося ребенка решившей тебя сломать, словно ненужную игрушку.
А у Шухарта кровь носом хлынула. Хорошо что успел вперед наклониться, а то бы всю одежду уделал. Опыт есть опыт.
– «Зуда», – прохрипел Рэдрик. – Сильнейшая. Вечная. Я понял. Все это поле – большая «зуда», на которую давят танки…
– Час от часу не легче, – простонал динамик голосом Квотерблада.
Танк сбавил скорость и сейчас переваливался по полю, виляя из стороны в сторону, словно пьянчуга после хорошей выпивки. Но Полковник не сдавался. Он вообще не привык сдаваться, и сегодня явно не собирался изменять своей привычке несмотря ни на что.
И у него получалось. Боевая машина медленно, но уверенно ползла вперед, к линии густого кустарника, похожей на невысокий сплошной забор. Слишком явная граница, чтобы быть случайной… Еще немного, каких-нибудь сто футов – и всё… Сто процентов всё… Или эти кусты окажутся границей гигантской «зуды», или головы людей просто полопаются от избыточного давления, как воздушные шарики, в которые перекачали гелия…
Еще совсем чуть-чуть…
Но тут прямо из земли ударил разряд молнии. Словно толстенный куст белого света вырос возле правой гусеницы, протянув к ней изломанные щупальца. Разряд мгновенно распорол надвое трак на гусенице, полоснул по броне, выжигая в ней глубокую борозду, с треском ворвался в отделение управления танком, просочился в боевое отделение… и умер с разочарованным шипением, истощив все силы на страшный удар.
Сложение сил инерции движения тяжелой машины и удара подземного разряда привело к тому, что поврежденный танк со сбитой гусеницей резко крутануло – и швырнуло на стену кустов, словно Т-010 был игрушечным. Проломив бронированным бортом хитросплетение ветвей, боевая машина взвыла мотором, дернулась еще раз, словно раненый зверь, – и замерла…
* * *Часто бывает такое – рвался ты куда-то, стремясь к заветной цели, проламывая барьеры, сметая все на своем пути… И вот когда до финишной ленточки уже рукой подать, вдруг кто-то более и быстрый и сильный, поравнявшись с тобой, толкает плечом – и летишь ты вверх тормашками в кювет, в полете осознавая, что всё, приехали. Вот он твой финиш. Не цветы и наградные кубки, а жидкая грязь с обочины, и лицо, и колени, и локти, содранные в кровь об асфальт, а также, возможно, сломанные пальцы и конечности, но ты еще об этом не знаешь. Пока что не анализирует мозг, что стало с телом, потому что занят он одной-единственной мыслью: «Всё… Приехали…»
– Твою… мать… – произнес Снайпер, отлепляя окровавленный лоб от треснувшего монитора. Мельтешили перед глазами пресловутые звезды. Ныла шея, приняв на себя инерцию удара головой о приборную панель. И в бешеном ритме колотилось сердце, словно спеша запустить ударенный организм в нормальный режим, а заодно заявить о себе – вот оно я, работаю. А значит, поживем еще, хозяин, посокращаемся назло всем врагам.
Слева медленно, осторожно поднимался со своего сиденья Шухарт. Похоже, цел, только на защитном костюме спереди красная полоса сверху вниз. Но это не страшно. Из носа кровь хлестала и маленько запачкала, в остальном вроде в норме он.
А вот Эдварду не повезло. Вся правая рука черная и дымится слегка. Броневая перчатка с широкой и длинной крагой, налокотник, наплечник – все спеклось в единую черную массу. И во что превратилась рука под ней, лучше не думать.
Но ученый держался молодцом, хоть лицо и побелело, как стенка свежеоштукатуренная. Шлем отстегнул, сбросил его на пол, и одним движением вогнал себе в шею шприц-тюбик с промедолом. Внутримышечно наркотические анальгетики при таких ожогах что делай, что не делай, все равно толку ноль. А вот если в яремную вену впрыснуть – совсем другое дело. Оно и видно – отпустило почти сразу. Лицо ученого немного порозовело, даже криво усмехнуться силы нашел и большой палец здоровой рукой показать, типа, отлично всё, живем.
– Ну да, охренеть как классно, – сказал Снайпер, протягивая руку к слегка оплавленным застежкам на плече товарища – как раз для таких случаев предусмотрено, чтобы бронекостюм легким движением руки превращался в безрукавку. – Еще бы узнать, чем это нас приласкало.
– Аномалия «подземный разряд», – сказал Шухарт. – Обычно она реагирует на электромагнитный импульс определенной частоты, поэтому по Зоне с металлоискателями давно уже никто не ходит. Как двоих сталкеров убило в самом начале, так больше и не ходят. Видимо, он остаточный импульс генератора аномальной защиты словил, вот и долбанул от души, сволочь. Ладно, пойду гляну, как там наш Полковник.
И полез в люк.
Снайпер же расковырял «Бритвой» оплавленные замки, отстегнул рукав – и присвистнул.
Рука Эдварда обгорела процентов на шестьдесят. Глубокие очаги некроза по всей конечности, оставшаяся кожа черная, ломкая, растрескавшаяся в угольную пленку. Ногти сгорели и частично осыпались уже, местами обнажились грязно-серые кости фаланг.
– Ну что, трендец руке, под ампутацию? – поинтересовался Эдвард, которому массивный наплечник мешал рассмотреть детали.
– Да ладно тебе, нормально все, сейчас и не такое лечат, – соврал Снайпер, разрывая зубами стерильный пакет с марлей. – Сейчас забинтуем, и пойдем обратно. К полудню будем в Институте, где тебе твою граблю моментом восстановят, с артефакт-терапией это в два счета…
– Сам-то веришь в то, что несешь? – хмыкнул Эдвард, тут же непроизвольно скривившись от боли. – Меня успокаивать не надо, чай, не девица красная…
В броню снаружи стукнули. Снайпер открыл люк и увидел угрюмое лицо Шухарта.
– У Полковника обе ноги сгорели в ноль выше коленей, – сказал он. – Я тронул, они и осыпались книзу. Он сейчас без сознания. Я перетянул бедра жгутами из аптечек, два куба промедола вколол, но это все бесполезно. Он помрет раньше, чем мы его из Зоны вытащим. После удара «подземного разряда» еще никто…
И запнулся, разглядев в полумраке то, что осталось от руки Эдварда.
– …не выживал, – закончил за него ученый. – Я не ошибся?
Шухарт глянул ему в глаза и покачал головой.
– Сколько у нас есть?
– Около двух часов, – честно ответил Рэдрик. – «Разряд» гуманен. Если он не убивает, а только калечит, то ожоговый сепсис развивается почти мгновенно. Спасти инвалида нереально…
– А в моем случае и незачем, – кивнул ученый. – Так что вы со Снайпером идите в Серую долину, а мы с Полковником вас тут подождем. Если случится чудо и мы к вашему возвращению не передохнем, тогда и нас до Института дотащите. Кстати, вот.
Эдвард снял с пояса и протянул Шухарту длинный кинжал в кожаных ножнах.
– Держи, – произнес он. – Мне оно уже без надобности, а тебе может пригодиться.
Рэдрик взял увесистый подарок, расстегнул кнопку и извлек на свет оружие, формой напоминающее римский гладиус. На одной стороне клинка была проштампована эмблема – щит, меч и двуглавый орел. И надпись на ленте, обвивающей герб: «Федеральная Служба Безопасности». Другую сторону украшала раскинувшая крылья летучая мышь и надпись по-русски: «Шайтан».
Рэдрик вложил кинжал в ножны и протянул обратно:
– Не могу. Слишком дорогой подарок.
– Бери если дают, – поморщился ученый. – Не пожалеешь. Доброе оружие, у нас для ФСБ дерьма не делают. Он не раз меня выручал, теперь пускай тебе послужит.
Шухарт не посмел отказать инвалиду и, приняв подарок, продел петлю ножен через свой пояс.
– Патетично, – кивнул Снайпер. – Я прям аж прослезился. А теперь забираем Полковника и двигаем к Институту. Помрете вы или нет, это еще бабушка надвое сказала, а если мы протянем время…
– Если мы протянем время, то всем кранты, – отрезал Эдвард. – Вообще всем. Если ты забыл, то напоминаю – утром должна быть новая атака пришельцев. И та неведомая хрень, что посылает куда-то сигналы из Серой долины перед открытием грёбаных порталов, наш единственный шанс. Убогий конечно, чисто гипотетический, но единственный. Используйте его, мужики, тогда не так обидно помирать будет. А строить из себя героев на тему «я все равно вытащу из Зоны твой труп» не надо, глупость это, несусветная и бессмысленная.
– Ладно, – кивнул Снайпер, скользнув взглядом по поясу Эдварда, на котором осталась висеть кобура с «Глоком», состоящим на вооружении спецслужб и полиции США. Скорее оружие психологической поддержки для ученых, отправляющихся в Зону, вполне пригодное для того, чтобы пустить себе пулю в лоб, перед этим оказав последнюю услугу искалеченному напарнику.
Ученый перехватил взгляд стрелка и усмехнулся:
– Не переживай, в случае чего я не дам Полковнику мучиться больше, чем положено.
Снайпер кивнул. После чего проверил автомат и, не прощаясь, вылез из танка. Гиблое это дело в Зоне – прощаться. Тогда уж точно никогда больше живым человека не увидишь. А Снайпер все-таки до сих пор не отделался от привычки надеяться на чудо, даже когда оно невозможно в принципе.
Глава 7 Серая долина
Шухарт спрыгнул с брони и встал рядом.
– Ну что, куда теперь? – спросил Снайпер.
– Туда, – ткнул пальцем сталкер в сторону рощи кривых деревьев, слабо подсвеченных полной луной. За деревьями, словно живая, колыхалась сплошная завеса грязно-белесой пелены.
– Серая долина начинается здесь, – проговорил Шухарт. – Я слышал еще от самых первых сталкеров, что пройти ее можно только на заре, когда туман ненадолго рассеивается. Так что нам надо поторопиться – скоро начнет светать.
Но Снайпер торопиться не спешил.
– Не нравятся мне эти деревья, – произнес он. – Ох, как не нравятся.
Редрик прислушался к своим ощущениям: да нет, вроде все нормально, спокойно, даже уютно как-то на душе, что редко случается в Зоне.
– По мне так нормально, – сказал он, делая первый шаг вперед. – Все равно выбор у нас небольшой.
– Это точно, – согласился Снайпер, направляясь следом за товарищем, и при этом держа автомат наготове. – Только я бы на твоем месте все равно не разгуливал вот так запросто, словно по парку культуры и отдыха.
– Ладно, уговорил, – кивнул Шухарт, доставая АПС. Правда, скорее для успокоения излишне нервного напарника. Рэдрик уже привык полагаться на свою «чуйку», как охотничья собака на собственный нос, и сейчас она явственно сигнализировала хозяину, что все в порядке и беспокоиться совершенно не о чем. Ну деревья впереди, изуродованные Зоной, эка невидаль. Ну туман за ними – сразу видно, не «живой», а обычный, только что густой, ну так это не смертельно…
Снайпер посмотрел на напарника и слегка нахмурился. Шухарт шел навстречу деревьям, будто и вправду не по Зоне гулял – запросто, открыто, держа пистолет в расслабленной руке, словно ручку портфеля, только что не размахивал им туда-сюда. Странное поведение для опытного сталкера. А все, что в Зоне странно, – это опасность. Хотя вот так запросто треснуть американца по макушке – очнись, мол! – тоже неправильно. Вроде с виду-то он вменяемый, только какой-то уж больно беспечный и радостный, словно сейчас из-за этих деревьев вывалится толпа любимых родственников и полезет обниматься…
И густые тени, прятавшиеся под сенью корявых ветвей, действительно, шевельнулись. Шевельнулись – и двинулись навстречу людям, и следом за ними стелился туман, окутывая их и мешая рассмотреть, что же там происходит на самом деле.
Но позади людей небо уже озарилось изумрудным заревом, уже полыхали и переливались малахитовыми сполохами хмурые тучи – это разгоралась зеленая заря Зоны, частое явление в этих местах, где густые испарения прокисших болот порой преподносят невольному зрителю удивительные картины.
И когда изумрудные первые лучи восходящего солнца мазнули по теням впереди, и когда понятно стало, что они такое, Снайпер даже не особенно и удивился. Слишком часто оживали в Зоне мертвые для того, чтобы удивляться их появлению. Это у новичков, встретивших этого, мигом коленки трястись начинают, а бывалого сталкера ходячими трупами не напугать. Живые-то по-любому опаснее будут.
Правда, эти выглядели реально жутко.
В рассветном сумраке зоркие глаза Снайпера сумели рассмотреть детали. Да, это были люди. Судя по рваным движениям, часто бестолковым – мертвые люди. Причем, выглядящие довольно погано.
Какие-то рваные, черные тряпки едва прикрывали тела умерших – а, может, это были клочья моха или густые пучки травы, которые мертвые порой напяливают на себя вместо одежды. В ходячих трупах остаются следы прижизненных привычек, которые после смерти выглядят карикатурно и нереально жутко. А еще у многих из этих мертвецов было что-то странное на голове, похожее на черную шапочку, из-под которой сочилось что-то гнойно-тягучее, порой заливая лицо полностью, превращая его в жуткую маску…
Мертвецов было около сотни, а, может, и больше. И все они медленно, рывками двигались к двум сталкерам. И бежать от них некуда. Слева горы, справа болото, аж чавкает жирной грязью, выталкивая на поверхность мутные пузыри. Только вперед – либо назад…
– Не возвращайся, если не уверен… – тихо произнес Шухарт.
– Что? – переспросил Снайпер, не отрывая взгляда от приближающихся трупов.
– Неважно, – отмахнулся Рэдрик.
Теперь он тоже в деталях рассмотрел мертвецов, хотя, похоже, вовсе не испытывал расстройства по этому поводу.
– Они безобидные, – произнес Шухарт. – Мой папаша тоже из этих – и ничего, дома у меня живет. Вернее, жил…
– Совсем ничего? – уточнил Снайпер.
Рэд, похоже, слегка сник.
– Ну, конечно, папаня теперь не совсем человек, – пробормотал он. – Но в то же время, доктор Пильман по радио говорил как-то, что это и не мертвецы, а слепки. Реконструкция, созданная Зоной по скелету умершего человека.
– Вопрос ровно один – на хрена Зоне они сдались? – буркнул Снайпер. – Ну, и что теперь делать с этими… слепками. Боюсь, они неслучайно к нам сюда тащатся.
– Да забей ты, – посоветовал Шухарт. – Говорю же, безобидные они.
– А что это у них на головах?
Зеленоватый солнечный луч скользнул по голове ближайшего кадавра – и обоим сталкерам всё стало ясно. Не шапочка это, а месиво из гнилой крови на том месте, где положено быть волосам.
– Мать их… – ругнулся Шухарт, невольно крепче сжав рукоять пистолета. – Здесь в позапрошлом веке наши предки крепко воевали с племенами аборигенов-сиу. Скальпы снимали и те, и другие…
– И хоронили своих мертвецов в одну и ту же землю, – пробормотал Снайпер.
Солнце, высунувшее макушку из пелены изумрудных облаков, теперь позволяло увидеть картину в полном объеме. Мертвые, умершие полтора века назад, шли к людям, сжимая в руках остатки сгнившего оружия – сабли, изъеденные ржавчиной, стволы ружей, черные от слизи, узкие метательные топоры без рукоятей, из-за коррозии похожие на каменные орудия убийства, сделанные руками первобытного человека. Аборигены этой земли и завоеватели, пришедшие с другого континента, чтобы отнять чужое. «Муляжи», завернутые в остатки одежды, и зачем-то возрожденные Зоной. Снайперу подумалось: а, может, для того и возрожденные, чтобы напомнить самоуверенным янки, что не их эта земля, а тех, кого они когда-то убивали тысячами по праву сильного…
Но сейчас надо было что-то решать. «Муляжи» приближались рваной походкой паралитиков, и как-то не очень верилось в слова Шухарта, что эти жуткие создания абсолютно безобидны.