– Ты не сильно-то напрягайся, красавец, – попытался сохранить любезный тон капитан. – Нынче другие времена, можно и погон лишиться. Кто у вас старший? Позови, поговорить с ним хочу.
– Я здесь старший. – Опоновец качнул стволом пистолета-пулемёта. – Садитесь в дрезину, возвращайтесь в город. Повторять больше не буду.
Брызгалов подумал, прикидывая варианты возможных действий.
– Ладно, хрен с тобой. Хлопцы, залезайте в «пионерку».
– Ты что, старый? – удивился Есипчук. – А грибы?
– В другой раз съездим. Вишь какие молодцы тут сердитые стоят? Влепят свинцовую оливу между глаз, света белого не взвидишь, не то что грибы.
Жарницкий открыл рот, собираясь выразить своё возмущение, но уловил в глазах намёк на возникшую у капитана идею и первым направился к стоявшей неподалёку мотодрезине, из кабинки которой смотрел на происходящее бывший зэк Чосов.
– Давай крути машину обратно в посёлок, – сказал Брызгалов.
– Вот и этот говорит – кати взад, – недобро зыркнул на опоновца владелец «пионерки». – А мне домой надо.
– Есть у кого день провести в Синдоре?
– Есть, чего ж нет.
– Тогда езжай от беды подальше, а то свалят пропажу охотников на тебя.
– Меня тут не было, когда они прилетели.
– Какая им разница, на кого повесить криминал? А ты судимый.
Водитель задумался.
На борт дрезины вспрыгнули остальные члены группы, сопровождаемые бдительным оком опоновца с модным причесоном.
«Пионерка» зачихала мотором, отъехала от «станции», на стене которой висела табличка с почти невидимой надписью «Синдорская ж. д».
– Что задумал, старый? – спросил Савелий, когда мотодрезина отъехала двести метров и станция скрылась за густой зарослью сосен.
– Притормози, Петя, – попросил Брызгалов водителя.
Бойцы переглянулись, начиная понимать замысел капитана.
«Пионерка» остановилась.
– Выгружаемся. – Брызгалов пожал руку Чосову, первым спрыгнул на насыпь. – Возвращайся, Петя, мы тут сойдём, дело есть.
– Грибы? – хитро прищурился бывший зэк, украшенный татуировкой на руках.
– Орехи.
– Ага, орехов тут хватает. Не забудьте угостить, желаю набрать побольше.
Дрезина уехала.
– Что дальше? – спросил Жарницкий.
Брызгалов набрал номер телефона Одинцова, подождал минуту.
– Возвращаемся на хутор, но тихо, ищем хату лесника, берём его с собой и к майору.
– Так ведь он молчит.
– Лесник должен знать, куда он направился.
– А если нас снова остановят?
– Прорвёмся, – подмигнул Савелий.
– Никаких прорывов, – погрозил пальцем Брызгалов. – Не знаю, что тут происходит, но командир не вызвал бы нас зря. Да и не пропадают люди просто так. А у них пропала целая шарага охотников во главе с генералом да ещё какая-то девица, по словам командира – спец по особым поручениям сопредельной «конторы». Смекаете?
– Не говори много, старый, – похлопал капитана по плечу Жарницкий. – Просто я не люблю, когда начинается полоса препятствий.
– Ты о чём?
– Существуют абсолютно проверенные приметы, указывающие на неправильность избранного пути.
– Чёрная кошка? – засмеялся Савелий.
– В том числе. Пробежала перед носом кошка, когда ты идёшь к другу, значит, либо его нет дома, либо встреча нежелательна. Трудно собираются деньги на отдых – нечего там делать, как бы ни были заманчивы перспективы. И то, что нас остановили и выпроводили, – из той же категории.
– Это ты загнул.
– Проверено на себе. К примеру, собрался я месяц назад поехать к бывшей жене, сначала долго ждал автобуса, потом автобус сломался, а в результате напоролся на соперника.
– Неудивительно, если вы давно не живёте вместе.
– Удивительно то, что я не понял, что меня останавливают таким способом. Встречу следовало отменить.
– Так ведь и проспать встречу можно. Будет тот же результат.
– Совершенно верно, хотя это не отменяет вывод.
– Отставить разговоры, философы, – приказал Брызгалов. – Глаза на ствол, уши торчком, работаем! Сделаем крюк и подойдём к хутору с другой стороны.
Группа споро пришла в движение.
Хутор Синдор 30 июня, полдень
Пахомыч вернулся от соседа темнее тучи.
– Небось что приключилось? – забеспокоилась Евгения Евграфовна. – С Ольгой или с Максимом?
– Не звонят ни та, ни другой, – буркнул лесник. – И на звонки не отвечают. Пойду искать.
– Да куда ж ты пойдёшь, Никола? – всплеснула руками жена. – Лес-то велик, человеку легко в нём затеряться.
– Он к зимнику пошёл, где я лосей видел.
– Ох, не ходил бы никуда, Максим явится, а потом тебя самого надо будет искать. Да и солдат в лесу полно.
– Солдаты мне не помеха.
– Гляди, чует сердце беду!
– Не хнычь, – сплюнул через плечо Пахомыч, начал собираться. – Что вы бабы такие слезливые? Всё будет хорошо, готовь ужин.
– Обед ещё только.
– Будем к ужину, обещаю.
Он сунул ноги в сапоги, сшитые точно по размеру знакомым сапожником в Синдоре, накинул бессменный плащ, выгоревший от долгого ношения до белизны, сунул в ножны на поясе охотничий нож из золингеновской стали и вышел из дому.
Хутор приезжие оставили в покое, но по единственной улочке то и дело шастали военные или люди в штатском, приходилось сторожиться.
Подождав, пока улица опустеет, Пахомыч юркнул в кусты, быстро обошёл ближайшее болотце и ступил на тропу к зимнику, которую сам же и протоптал, обходя свои владения.
Однако он не учёл масштаба вторжения сил полиции, направленных на поиски пропавшего генерала. Хутор был оцеплен буквально со всех сторон, и стоило ему отойти от узкоколейки на пару сотен метров, как из-за кустов слева выскочили два парня в камуфляжных балахонах и бросились к леснику наперерез.
– Стой! Повернись!
Чертыхнувшись в душе, Пахомыч остановился.
Один из парней, высокий, плосколицый, с необычной причёской: волосы у него были выстрижены полосками, отчего казалось, что остальные собраны в косички, – поднял ствол пистолета-пулемёта.
– Куда направляемся?
– Лесник я, – ответил Пахомыч заискивающим тоном, – мне работать положено. Сёдни валежник на зимнике хочу собрать, Вастёра приедет на тракторе, заберёт.
– Завтра сделаешь свою работу. Да и непохоже, что ты по валежник собрался. Ну-ка колись, с кем шёл на встречу?
– Да ни боже мой! – перекрестился Пахомыч. – Вам не отвечать, вы и бушуете здесь, зверьё пугаете, а с меня спросят.
– Руки покажи.
– Что?
– Руки подними!
Пахомыч поднял.
– Обыщи, – кивнул напарнику стриженный косичками.
Второй крепыш подошёл к старику, обыскал, вытащил из кармана мобильный телефон, пакет с бутербродами, потом нож.
– Ух ты, острый! Клеймо немецкое. Может, он шпион?
– Отца нож, – угрюмо проговорил Пахомыч. – С немцами воевал, у немца и отобрал.
– А это что?
– Мобила, – сказал напарник. – Старая «нокиа».
– Дай. – Парень с косичками повертел в пальцах телефон, открыл. – Интересно, кому он звонил в последний раз? Это что за номер?
– Брату звонил, в Сыктывкар, – соврал Пахомыч.
– Ну-ка, проверим. – Парень ткнул пальцем в сенсор повтора звонка.
Пахомыч облился потом.
Однако Максим, которому он действительно звонил полчаса назад, по-прежнему не отвечал, и опоновец сложил телефон.
– Ладно, отведи его к капитану.
– Да отпустите вы меня ради всего святого! – вырвалось у Пахомыча. – Всё, что знал, я рассказал, и помочь предлагал, искать ваших, так вы отказались.
– Отпустим? – нерешительно поднял редкие брови здоровяк, играя ножом.
– Не нравится он мне, – качнул головой опоновец с косичками. – Крался профессионально, как разведчик. Может, и в самом деле хотел с кем встретиться.
– Какой он разведчик, мля, – фыркнул напарник. – С него разведчик, как с меня африканский негр.
Парень с косичками выдвинул из воротника комбинезона усик рации.
– Первый, Костин на связи, приём… товарищ капитан, мы лесника задержали, крался куда-то… мы на посту за первым разметочным столбом… жду.
– Что? – спросил напарник.
– Сам сейчас придёт.
Пахомыч беспомощно развёл руками, понимая, что попал в глупое положение. Мелькнула мысль, что надо было идти на север, к озеру Глухому, и только потом поворачивать на юг, обходя посты полиции. Но мечтать об этом было уже поздно, и душу воротило от того, что надо было изворачиваться каким-то образом и врать.
Через пять минут послышался хруст раздавленных сухих веток под тяжёлыми ботинками, и на тропу выбрались двое: мужчина с залысинами и рыхлым кислым лицом, одетый в гражданский костюм, и ещё один темноволосый здоровяк в камуфляже.
Пахомыч узнал мужчину в гражданском: это был командир отряда ОПОН капитан Посвитлый.
– Вот, задержали, – вытянулся мордоворот с ножом. – Вооружён ножом, при себе мобила. Шёл осторожно.
– Крался, – поправил его парень с косичками.
– Крался, говоришь? – хмыкнул капитан.
– Крался, – поправил его парень с косичками.
– Крался, говоришь? – хмыкнул капитан.
– Так точно!
– Никуда я не крался! – с досадой возразил Пахомыч. – Я всегда так хожу. Мне работать надо, так вы мешаете.
– Не, товарищ капитан, он точно крался.
– Куда? Сержант, шевельни его.
Парень с косичками без замаха ударил Пахомыча кулаком в живот, и старик, задохнувшись от боли, отлетел в кусты, упал.
Его тут же подхватили под руки, поставили на тропу.
– К кому шёл?! Говори!
– Сволочи! – прохрипел лесник. – Свои, а хуже фашистов! Ни к кому я не шёл, мне валежник собирать надо.
– Дай ему ещё раз!
Здоровяк выпустил локоть Пахомыча, развернулся, но ударить не успел.
Из-за кустов с двух сторон тропы бесшумно вынырнули какие-то люди, раздались глухие удары, и трое верзил в камуфляже легли в траву, чтобы не подняться.
Пахомыч разогнулся.
Капитан Посвитлый сунул руку под полу пиджака, но ему прижали руку к туловищу, вытащили пистолет, завернули пиджак так, что он не мог теперь шевельнуть руками.
– Э-э… – заикнулся командир ОПОНа.
– Заткнись! – коротко бросил один из незнакомцев, узколицый, с большим хищным носом.
Двое других отобрали у лежащих оружие.
Четвёртый, самый старший из них, с сединой в коротких волосах, подошёл к леснику.
– Извините, вы Николай Пахомович?
– Я вот, – просипел старик.
– Меня зовут Юлий Антонович, я сослуживец Максима.
– Это он вас, значит, вызвал?
– Нас. А это кто?
Пахомыч посмотрел на лежащих без движения опоновцев, на их обалдевшего командира.
– Полицаи из Синдора, кто же ещё. Этот, в костюме, ихний капитан, кажется, Посвитлый.
Парни, управившиеся с опоновцами за пару секунд, переглянулись.
– Капитан Посвитлый? – поднял бровь седой. – Надо же, коллега по званию. Чего они от вас хотели?
– Да чушь всякую несли, допытываться начали, куда я шёл да с кем встретиться хотел. Наверно, думали, что это я ихнего генерала в болоте утопил.
– Понятно. Отойдём.
– Э-э, господа… – проблеял капитан Посвитлый. – Я бы попросил…
– Заткнись! – ткнул в него пальцем большеносый.
Капитан затих, бледнея.
– Рассказывайте, – сказал Юлий Антонович, отведя лесника на десяток метров. – Где Максим?
– Ушёл искать Ольгу, соседку.
– Какую Ольгу? Поподробнее, пожалуйста, с самого начала.
Пахомыч наконец расслабился, чувствуя исходящую от собеседника надёжную силу, вспомнил происшедшие с момента появления племянника события.
– Теперь ясно, – выслушал его Юлий Антонович. – Дальше пойдём вместе, если не возражаете. Мы эти места не знаем, надежда на вас.
– Конешное дело.
Они вернулись к остальным.
Опоновцы очухались и уже сидели на земле, по-волчьи сверкая глазами.
Юлий Антонович отвёл в сторонку капитана Посвитлого, вытащил из кармана красную книжицу, развернул, показал капитану и спрятал обратно.
– Вопросы?
– Н-нету…
– Я не буду сейчас рассуждать о правомочности твоих действий, капитан. Об этом с тобой поговорят другие люди. Думаю, капитаном ты будешь недолго. Мы здесь по той же причине, что и ты, только задачи у нас разные. И если ты и твои губошлёпы будете путаться у нас под ногами, мешать работать, задерживать и допрашивать ни в чём не повинных людей…
– Понял! – торопливо закивал капитан Посвитлый.
– Очень здорово. Теперь о другом. Кого вы встретили в лесу?
– Молодого человека…
– Это наш человек.
– Женщину… девушку в спецкомбезе «лягва»… она представилась майором ФСБ.
– И это наш человек. Оба исчезли, как и ваш охотолюбивый генерал. Теперь понимаешь уровень происходящего?
– По-понимаю… но я же не знал…
– Фотографа в камуфляже встречали?
– Фотографа? – Капитан оглянулся на подчинённых. – Кажется, сержант Костин видел.
– Зови.
Посвитлый крикнул:
– Сержант, подойди.
Встал мордоворот с косичками, вразвалочку, массируя кисти рук, подошёл к разговаривающим.
– Ты говорил, что видел фотографа.
– Ну, видел.
У Юлия Антоновича сузились глаза.
– Как отвечаешь, сержант! Встать, как положено!
Сержант подтянулся.
– Где ты видел фотографа? Когда?
– Да вчера, возле узкоколейки. Пошли искать, а его и след простыл.
– И всё, сегодня не встречал?
– Нет.
– Бегом к своим!
Сержант поспешил к своим коллегам, продолжавшим сидеть на траве.
– Слушай внимательно, капитан! – понизил голос Юлий Антонович. – Фотограф опасен! Его надо во что бы то ни стало задержать! Живым, без стрельбы! А лучше, если вы позвоните нам, когда встретите. Мобила есть?
– Рации.
– Глухой?
– Есть.
Капитан шевельнул плечами, Юлий Антонович помог ему надеть костюм.
– Давай свой номер и запиши мой.
Посвитлый выкопал из какого-то внутреннего кармана пластину айфона.
Они обменялись номерами.
– Фотограф мне нужен живым! – подчеркнул Юлий Антонович. – Понял?
– Э… да, – с запинкой ответил капитан, смелея.
Юлий Антонович вернулся к остальным.
– Верните им оружие.
– А мне мой ножик, – встрепенулся Пахомыч.
Спутники седого подали вставшим парням пистолеты-пулемёты.
Капитан Посвитлый отдал леснику нож и мобильный телефон.
– Зря мы вас отпустили с дрезиной, – скривил губы опоновец с косичками.
– Мы мирные люди, – усмехнулся Юлий Антонович, – но наш бронепоезд всегда стоит под парами. Если бы вы придрались к нам на станции, всё закончилось бы раньше. А так из-за вас мы потеряли время. Двинулись, орлы. Ведите, Николай Пахомович.
Группа «мирных людей» втянулась в лес, оставляя поправлявших на себе амуницию, переглядывающихся бойцов ОПОНа.
Некоторое время шли молча.
Пахомыч отметил про себя, как тихо и хватко передвигаются спутники, оглянулся.
– Что не так? – поймал его взгляд идущий следом Юлий Антонович.
– Всё думаю, почему они такие… дуболомы. Неужели до сих пор таких в полицию берут?
– Берут, отец. Смена вывески с милиции на полицию ничего не дала, все главные воры и коррупционеры остались на тех же местах.
– Всё-таки это ОПОН – полиция особого назначения. Они же не только должны уметь оружие носить и материться, думать должны!
– К сожалению, чем меньше подразделение и глуше район, тем меньше ответственности лежит на полиции, поэтому идут туда по-прежнему больше те, кто не любит думать и не хочет работать.
– А вы?
– Мы тоже не любим, – хохотнул белобрысый улыбчивый парень.
Юлий Антонович косо глянул на него.
– Не разочаровывай старого, – хлопнул парня по плечу идущий следом жилистый молодой человек с большим носом.
Пахомыч посмотрел на них с сомнением, и Юлий Антонович пояснил без улыбки:
– Это они меня так величают – старый.
– Удивительно дело, – улыбнулся лесник. – Меня моя старуха тоже старым всю жизнь кличет, редко по имени – Никола.
– Это ещё не самая плохая кликуха, – тем же весёлым тоном проговорил белобрысый.
– Савелий!
– Молчу!
– А остальных как зовут? – спросил Пахомыч. – Неловко обращаться, не зная.
– Это Савва, Савелий, за ним Женя, последний Володя.
– Значит, вы с Максимом служите?
– Разве он не говорил?
– Я к тому, что ваша служба покруче ОПОНа будет.
– Это уж точно, отец.
Пахомыч хотел спросить, что это за служба такая, надеясь удовлетворить своё законное любопытство, но посмотрел на твёрдое лицо Юлия Антоновича и понял, что ответа не получит. Ускорил шаг.
Разговоры стихли.
Тропка вильнула к берегу реки.
– Далеко ещё? – спросил Савелий.
Пахомыч сдержал шаг.
– Максим сказал, что направляется к зимнику, там по краю болота лоси маршируют. А поскольку после этого он замолчал…
– Конкретно.
– Пару километров.
– Может, цепью двинемся, в пределах видимости?
Юлий Антонович отреагировал на слова коллеги, сделал понятный всем жест, и бойцы группы углубились в лес по обе стороны тропинки.
В лесу становилось душно и жарко.
Пахомыч расстегнул плащ, снял кепку, вытер лоб клетчатым платком. В животе заурчало. Он вспомнил, что взял с собой бутерброды с колбасой, хотел предложить спутникам, но взгляд упал на лосиные следы, и ход мыслей изменился.
Охотником он никогда не был, однако, будучи лесным жителем, мог читать следы живущих в лесу зверей, почти как открытую книгу.
Лосей было трое, судя по обломанным веткам боярышника. Потом их стало двое, так как следы третьего вдруг исчезли.
Пахомыч вскинул вверх руку.
Юлий Антонович удивительным образом заметил этот жест, возник рядом.
Лес в данном квадрате чуть расступился, разреженный мшаником, появились признаки приближающегося болота.
– Шли три лося, – сказал Пахомыч. – Осталось два.
– Не понял.
– Третий исчез. Вот отсюда следы пошли правее, к ложбине, но их всего два.
– Не ошибаетесь?
– Мил человек, – не обиделся старик, – я почитай семь десятков лет по лесам хожу, всё понимаю. Лось был, постоял тут, под орешником, и пропал. Остальные два шуганулись прочь, причём на испуге, по следам видно.