С трудом добравшись до дерева, Дилон с размаху шмякнул ослабевшее существо о ствол, добивая его. И устало сел на корни, Никогда прежде он не был столь измотан схваткой и не чувствовал себя так скверно. И никогда раньше он не сомневался в необходимости бесконечной борьбы. Зачем все это, если жизнь занимает лишь ничтожную клетку на огромной карте бытия. Разве можно сопоставить краткий миг его существования с ходом планет или величественным сиянием солнц? Дилон был поражен собственным бесстыдством — ну можно ли с таким упрямством цепляться за жизнь?
Теплая уютная вода достигла груди. Жизнь, сонно сказал себе Дилон, есть не что иное, как просто зуд на шкуре не-жизни, паразит материи. Оценивая количественно, говорил он себе, когда вода достигла шеи, что значит ничтожество жизни по сравнению с неизмеримостью не-жизни? Если не-жизнь естественна, думал он, погружаясь в воду по подбородок, то жизнь — своего рода болезнь, самое здравое в ней — это ожидание смерти.
Мысль о смерти казалась приятной в тот момент, когда вода ласкала его губы. Борьба сменяется отдыхом, болезнь — исцелением. Так легко погрузиться вниз, где ждет забвение...
— Вот и славно, — прошептал Дилон, подтягивая голову к коленям. — Ты хорошо потрудился, Арек. Может, и ты устал? Может, от тебя не осталось ничего, кроме слабой эмоции?
Стало темно, и в темноте нечто, напоминавшее Дилона в миниатюре, обняло его за плечи и принялось нашептывать прямо в ухо.
— Есть вещи и похуже смерти, — сказало его подобие. — Есть вещи, с которыми ни одно живое существо не может жить. Это знание вины, утаенное в самых глубинах сознания, отвратительное и ненавистное, но знание, от которого никуда не деться.
Смерть предпочтительнее этого знания, Дилон. Она становится даром, последней надеждой, к ней взывают, а иные пройдохи специально укладываются на смертное ложе, чтобы привлечь ее... когда возникает нужда заглянуть поглубже в самого себя.
Дилон не желал слушать советчика, так похожего на него самого, однако миниатюре вцепилась ему в плечи и указующе ткнула пальцем. И Дилон увидел. как в темноте, сгущаясь, рождается что-то странно знакомое...
— Только не это, Дилон, — умолял двойник. — Пожалуйста, только не это! Выбери смерть! Будь отважен! Главное — умереть в нужное время!
Дилон, все более узнавая приближающийся образ, содрогался от дикого, невообразимого ужаса. В кошмарном образе крылось знание, выплывающее из темных глубин, тайное знание своей вины за все, о чем он когда-либо думал и что делал.
— Скорее, Дилон! — кричал его двойник. — Будь тверд, будь смел, будь правдив! Умри, пока еще не знаешь, кто ты на самом деле!
И Дилону действительно захотелось умереть. Со вздохом огромного облегчения он начал высвобождаться из объятий двойника, чтобы позволить своей сущности ускользнуть в небытие...
И не смог.
— Помоги мне! — закричал он.
— Не могу! — ответила копия. — Ты должен сделать это сам.
Дилон попытался снова. Знание было уже рядом. Дилон просил смерти, умолял о ней, но не мог позволить себе умереть.
Оставалось одно. Собрав остаток сил, Дилон отчаянно бросился навстречу надвигающемуся образу.
И тот исчез.
А спустя мгновение Дилон осознал, что битва окончена. Он в одиночестве стоял на завоеванной территории. Несмотря ни на что, он победил! У его ног лежала покинутая цитадель, ждущая нового властителя. Дилон ощутил прилив уважения к Ареку. Славный был соперник, стоящий противник. Возможно, он и уступит Ареку немного жизненного пространства, если тот не попытается...
— Очень любезно с твоей стороны, Дилон, — загремел голос.
Дилон не успел отреагировать. Он попал в такой могучий захват, что всякая мысль о сопротивлении казалась бессмысленной. Только теперь Дилон осознал истинную мощь разума кегранина.
— Ты все делал просто здорово, Дилон, — сказал Арек. — Тебе не следует стыдиться борьбы, которую ты проиграл.
— Так у меня не было ни единого шанса? — спросил Дилон.
— Не было, — мягко ответил Арек. — Ты, как и большинство представителей юных рас, считаешь свой земной метод вторжения уникальным. Однако K'eгpa — древний мир, и за время своего существования мы подвергались вторжению множество раз как физическому, так и ментальному. Поэтому нам это не в новинку.
— Ты играл со мной! — воскликнул Дилон.
— Я хотел выяснить, что вы из себя представляете, — пояснил Арек.
— Ты, должно быть, сейчас лопнешь от самодовольства! Для тебя это была всего-навсего игра. Ладно, теперь давай ее завершим.
— Что ты имеешь в виду?
— Убей меня!
— Зачем? — поинтересовался Арек.
— Затем... а что, собственно, тебе остается? Почему у меня должна быть иная участь, чем у остальных?
— Ты встретился кое с кем из остальных, Дилон. Ты сражался с Эйтаном, обитавшим на своей болотистой планете до того, как отправиться в путешествие. А твой вкрадчивый двойник — это Оолемрик, прибывший сюда совсем недавно. И все они поначалу очень походили на тебя — так же рвались в бой.
— И?..
— Мы приняли их, освободив место, и стали гораздо богаче. Вместе мы нечто гораздо большее, чем те слабые создания, что существовали поодиночке.
— Вы живете все вместе? — прошептал Дилон. — В твоем теле?
— Конечно. Хорошие тела в Галактике редкость, да и подходящих мест для житья не так уж много. Дилон, познакомься с моими партнерами.
И Дилон снова увидел аморфное существо, и покрытого чешуей Оолемрика, и еще дюжину других.
— Но такого просто не может быть! — воскликнул Дилон. — Чуждые друг другу расы не могут жить вместе! Жизнь — это вечная борьба. В этом основной закон природы!
— Добавь: свойственный юным расам, — пояснил Арек. — Мы давно открыли, что сотрудничество означает выживание для всех, причем гораздо успешнее. Скоро ты сам в этом убедишься. Добро пожаловать в нашу конфедерацию, Дилон.
И Дилон, все еще ошеломленный, вступил в цитадель.
ПОЕДИНОК РАЗУМОВ
Часть первая
Квидак наблюдал с пригорка, как тонкий сноп света опускается с неба. Перистый снизу, золотой сноп сиял ярче солнца. Его венчало блестящее металлическое тело скорее искусственного, чем естественного происхождения. Квидак пытался найти ему название.
Слово не вспоминалось. Память затухла в нем вместе с функциями, остались лишь беспорядочные осколки образов. Он перебирал их, просеивал обрывки воспоминаний — развалины городов, смерть тех, кто в них жил, канал с голубой водой, две луны, космический корабль...
Вот оно! Снижается космический корабль. Их было много в славную эпоху Квидака.
Славная эпоха канула в прошлое, погребенная под песками. Уцелел только Квидак. Он еще жил, и у него оставалась высшая цель, которая должна быть достигнута. Могучий инстинкт высшей цели сохранился и после того, как истончилась память и замерли функции.
Квидак наблюдал. Потеряв высоту, корабль нырнул, качнулся, включил боковые дюзы, чтобы выровняться, и, подняв облачко пыли, сел на хвост посреди бесплодной равнины.
И Квидак, побуждаемый сознанием высшей цели Квидака, с трудом пополз вниз. Каждое движение отзывалось в нем острой болью. Будь Квидак себялюбивым созданием, он бы не вынес и умер. Но он не знал себялюбия. Квидаки имели свое предназначение во Вселенной. Этот корабль, первый за бесконечные годы, был мостом в другие миры, к планетам, где Квидак смог бы обрести новую жизнь и послужить местной фауне.
Он одолевал сантиметр за сантиметром и не знал, хватит ли у него сил доползти до корабля пришельцев, прежде чем тот улетит с этой пыльной и мертвой планеты.
Йенсен, капитан космического корабля «Южный Крест», был по горло сыт Марсом. Они провели тут десять дней, а результат? И ни одной стоящей археологической находки, ни единого обнадеживающего намека на некогда существовавший город — вроде того, что экспедиция «Полариса» открыла на Южном полюсе. Тут были только песок, несколько чахоточных кустиков да пара-другая покатых пригорков. Их лучшим трофеем за все это время стали три глиняных черепка.
Иенсен поправил кислородную маску. Над косогором показались два возвращающихся астронавта.
— Что хорошего? — окликнул их Иенсен.
— Да вот только, — ответил инженер-механик Вейн, показывая обломок ржавого лезвия без рукоятки.
— И на том спасибо, — сказал Иенсен. — А что у тебя, Уилкс?
Штурман пожал плечами:
— Фотографии местности и больше ничего.
— Ладно, — произнес Иенсен. — Валите все в стерилизатор и будем трогаться. У Уилкса вытянулось лицо:
— Капитан, разрешите одну-единственную коротенькую вылазку к северу — вдруг подвернется что-нибудь по-настоящему...
— Исключено, — возразил Иенсен. — Топливо, продовольствие, вода — все рассчитано точно на десять дней. Это на три дня больше, чем было у «Полариса». Стартуем вечером.
Инженер и штурман кивнули. Жаловаться не приходилось: как участники Второй марсианской экспедиции, они могли твердо надеяться на почетную, пусть и маленькую сноску в курсах истории. Они опустили снаряжение в стерилизатор, завинтили крышку и поднялись по лесенке к люку. Вошли в шлюз-камеру. Вейн задраил внешний люк и повернул штурвал внутреннего.
Инженер и штурман кивнули. Жаловаться не приходилось: как участники Второй марсианской экспедиции, они могли твердо надеяться на почетную, пусть и маленькую сноску в курсах истории. Они опустили снаряжение в стерилизатор, завинтили крышку и поднялись по лесенке к люку. Вошли в шлюз-камеру. Вейн задраил внешний люк и повернул штурвал внутреннего.
— Постой! — крикнул Иенсен.
— Что такое?
— Мне показалось, у тебя на ботинке что-то вроде большого клопа.
Вейн ощупал ботинки, а капитан со штурманом оглядели со всех сторон его комбинезон.
— Заверни-ка штурвал, — сказал капитан. — Уилкс, ты ничего такого не заметил?
— Ничегошеньки, — ответил штурман. — А вы уверены, кэп? На всей планете мы нашли только несколько растений, зверьем или насекомыми здесь и не пахло.
— Что-то я видел, готов поклясться, — сказал Иенсен. — Но может, просто почудилось... Все равно надо продезинфицировать одежду перед тем, как войти. Не стоит рисковать — не дай бог, прихватим с собой какого-нибудь марсианского жучка.
Они разделись, сунули одежду в обувь в приемник и тщательно обыскали голую стальную шлюз-камеру.
— Ничего, — наконец констатировал Йенсен. — Ладно, пошли.
Вступив в жилой отсек, они задраили люк и продезинфицировали шлюз. Квидак, успевший проползти внутрь, уловил отдаленное шипение газа. Немного спустя он услышал, как заработали двигатели.
Квидак забрался в темный кормовой отсек. Он нашел металлический выступ и прилепился снизу у самой стены. Прошло еще сколько-то времени, и он почувствовал, как корабль вздрогнул.
Весь утомительно долгий космический полет Квидак провисел, уцепившись за выступ. Он забыл, что такое космический корабль, но теперь память быстро восстанавливалась. Он погружался то в чудовищный жар, то в ледяной холод. Адаптация к перепадам температуры истощила и без того скудный запас его жизненных сил. Квидак почувствовал, что может не выдержать.
Он решительно не хотел погибать. По крайней мере до тех пор, пока существовала возможность достичь высшей цели Квидака.
Прошло время, и он ощутил жесткую силу тяготения, почувствовал, как снова включились главные двигатели. Корабль садился на родную планету.
После посадки капитана Йенсена и его экипаж, согласно правилам, препроводили в Центр медконтроля, где прослушали, прозондировали и проверили, не гнездится ли в них какой-нибудь недуг.
Корабль погрузили на вагон-платформу и отвезли вдоль рядов межконтинентальных баллистических ракет и лунных кораблей на дегазацию первой ступени. Здесь наружную обшивку корпуса обработали, задраив люки, сильными ядохимикатами. К вечеру корабль переправили на дегазацию второй ступени, и им занялась спецкоманда из двух человек, оснащенных громоздкими баллонами со шлангами.
Они отдраили люк, вошли и закрыли его за собой. Начали они с носовой части, методически опрыскивая помещения по мере продвижения к корме. Все как будто было в порядке: никаких животных или растений, никаких следов плесени вроде той, какую завезла Первая лунная экспедиция.
— Неужели все это и вправду нужно? — спросил младший дегазатор (он уже подал рапорт о переводе в диспетчерскую службу).
— А то как же, — ответил старший. — На таких кораблях можно завезти черт знает что.
— Пожалуй, — согласился младший. — А все-таки марсианская жизнь, если она, конечно, есть, вряд ли на Земле уцелеет. Или нет?
— Откуда мне знать? — изрек старший. — Я не биолог. Да биологи, скорее всего, и сами не знают.
— Только время даром тра... Эге!
— В чем дело? — спросил старший.
— По-моему, там что-то есть, — сказал младший. — Какая-то тварь вроде пальмового жука. Вон под тем выступом.
Старший дегазатор поплотнее закрепил маску и знаком приказал помощнику сделать то же. Он осторожно приблизился к выступу, отстегивая второй шланг от заплечного баллона, и, нажав на спуск, распылил облако зеленоватого газа.
— Ну вот, — произнес он, — на твоего жука хватит. — Став на колени, он заглянул под выступ:
— Ничего нет.
— Видно, померещилось, — сказал помощник. Они на пару обработали из распылителей весь корабль, уделив особое внимание маленькому контейнеру с марсианскими находками, и, выйдя из заполненной газом ракеты, задраили люк.
— Что дальше? — спросил помощник.
— Дальше корабль простоит закупоренным трое суток, — ответил старший дегазатор, — после чего мы проведем вторичный осмотр. Ты найди мне тварь, которая протянет три дня в эдаких условиях!
Все это время Квидак висел, прилепившись к ботинку младшего дегазатора между каблуком и подошвой. Теперь он отцепился и, прислушиваясь к басовитому, раскатистому и непонятному звуку человеческих голосов, следил, как удаляются двуногие темные фигуры. Он чувствовал усталость и невыразимое одиночество.
Но его поддерживала мысль о высшей цели Квидака. Остальное не имело значения. Первый этап в достижении цели остался позади: он успешно высадился на обитаемой планете. Сейчас ему требовались вода и пища. Затем — отдых, основательный отдых, чтобы восстановить уснувшие способности. И тогда он сможет дать этому миру то, чего ему так явно недостает, — сообщество, которое способен основать один лишь Квидак.
Он медленно пополз через темную площадку, мимо пустых махин космических кораблей, добрался до проволочной ограды и ощутил, что по проволоке пропущен ток высокого напряжения. Тщательно рассчитав траекторию, Квидак благополучно проскочил в ячейку.
Этот участок оказался совсем другим. Квидак почуял близко воду и пищу. Он торопливо пополз вперед — и остановился.
Ощущалось присутствие человека. И что-то еще, куда более грозное.
— Кто там? — окликнул охранник. Он застыл с револьвером в одной руке и фонариком в другой. Неделю назад на склад проникли воры и сперли три ящика с частями для ЭВМ, ожидавшими отправки в Рио. Сейчас он был готов встретить грабителей как положено.
Охранник приблизился — старик с зорким взглядом и крепкой хваткой. Луч фонарика пробежал по грузам, вспыхнул желтыми искрами в пирамиде фрезерных станков повышенной точности для Южной Африки, скользнул по водозаборному устройству (получатель — Иордания) и куче разносортного груза назначением в Рабаул.
— Выходи, а то хуже будет, — крикнул охранник. Луч выхватил из темноты мешки риса (порт доставки Шанхай), партию электропил для Бирмы — и замер.
— Тьфу ты, черт, — пробормотал охранник и рассмеялся. Перед ним сидела, уставившись на свет, огромная красноглазая крыса. В зубах она держала какого-то необычно большого таракана.
— Приятного аппетита, — сказал охранник и, засунув револьвер в кобуру, возобновил обход.
Большой черный зверь сцапал Квидака, и твердые челюсти сомкнулись у него на спинке. Квидак попробовал сопротивляться, но внезапный луч желтого света ослепил его, и он впал в прострацию.
Желтый свет удалился. Зверь сжал челюсти, пытаясь прокусить Квидаку панцирь. Квидак собрал последние силы и, распрямив свой длинный в сегментах, как у скорпиона, хвост, нанес удар.
Он промахнулся, но черный зверь сразу же его выпустил. Квидак задрал хвост, изготовившись для второго удара, а зверь принялся кружить вокруг него, не желая упустить добычу.
Квидак выжидал подходящий момент. Его переполняло ликование. Это агрессивное существо может стать первым — первым на всей планете, — приобщенным к высшей цели Квидака. Эта ничтожная зверушка положит начало...
Зверь прыгнул, злобно щелкнув белыми зубами. Квидак увернулся и, молниеносно взмахнув хвостом, прицепился концевыми шипами зверю к спине. Зверь метался и прыгал, но Квидак упорно держался, сосредоточившись на первоочередной задаче — пропустить через хвостовой канал белый кристаллик и вогнать его зверю под шкуру.
Но эта важнейшая из способностей Квидака все еще к нему не вернулась. Не в силах добиться желаемого, Квидак втянул шипы, старательно нацелился и ужалил черного зверя точно между глаз. Удар, как он знал, будет смертельным.
Квидак насытился убитым противником. Особой радости при этом не испытывал — Квидак предпочитал растительную пищу. Окончив трапезу, он понял, что ему жизненно необходим долгий отдых. Только отдых мог полностью восстановить способности и силы Квидака.
В поисках укрытия он одолел горы грузов, сваленных на площадке. Обследовав несколько тюков, он наконец добрался до штабеля тяжелых ящиков. В одном из них он обнаружил отверстие, в которое как раз смог протиснуться.
Квидак вполз в ящик и по блестящей, скользкой от смазки поверхности какого-то механизма пробрался в дальний угол. Там он погрузился в глубокий, без сновидений сон Квидаков, безмятежно положившись на то, что принесет с собой будущее.
Часть вторая
I
Большая остроносая шхуна держала курс прямо на остров в кольце рифа, приближаясь к нему со скоростью экспресса. Могучие порывы северо-восточного ветра надували ее паруса, из люка, закрытого решеткой тикового дерева, доносился грохот ржавого дизеля марки «Элисон-Чемберс». Капитан и помощник стояли на мостике, разглядывая надвигавшийся риф.