– Не укусил? – спросила она неожиданно мягким голосом. Очень нежный тембр был у этого голоса. Ни в коем случае невозможно было подумать, что он принадлежит этакой «бой-бабе».
– Нет, – ответил мужчина.
– Хорошо. Значит, еще немного проживешь. А подружка твоя?..
– Тоже цела. Спасибо тебе!
«Бой-баба» только рукой отмахнулась.
– Как твое имя? – спросил ее Большой.
– Алиса, – ответила женщина, топая берцами по направлению к выходу. С другой стороны двери виднелась поджидавшая снаружи Маленькая, пару минут назад шустро оставившая напарника один на один с нежитью.
– Там, – стоя в проеме, она показала рукой на юго-запад, – видна целая орава этих… Зомби. Прут сюда.
– Значит, так, – наставительно произнесла увешанная оружием «бой-баба». – Хотите жить, двигайте по автостраде на север. Там окопались люди из ЗомбиСквод. Постарайтесь не схватить пулю от них. Всячески демонстрируйте бойцам, что вы живые и нормальные.
Больше она ничего не сказала. Не прощаясь, вышла наружу и направилась к «харли-дэвидсону», сверкающему никелированными частями. Байк завелся с полуоборота, что называется. Утробно рокоча мотором, железный конь покинул стоянку и направился, движимый таинственной Алисой, в противоположную сторону от будущего маршрута, указанного ею двум бродягам. Выжившим.
Все еще живым…
– Что ж, послушаемся совета, – согласился Большой, извлекая из рюкзака пластиковую бутылку с водой и передавая ее напарнице. – Двинемся к бойцам этого ЗомбиСквода… Если бы еще знать, что это за компашка такая.
Девушка глотнула живительной влаги, вернула баклажку мужчине. Он тоже отпил немного и утер губы тыльной стороной ладони.
– Кажется, я знаю, что это. Zombie Squad – это нечто вроде народного ополчения, – пояснила Маленькая. – Изначально он создавался как клуб по интересам, для любителей пострелять. Да, подготовка в нем неплохая, почти как в частной армии. Но сама концепция зомби-апокалипсиса была… как бы выразиться поточней… ну, словом, в него, в этот зомби-апокалипсис, никто всерьез и не верил-то. А тут, смотри, действительно приключилось такое…
Коротая время за разговорами и воспоминаниями, спутники месили пыль и песок автострады. Будучи всецело поглощенными дискуссией о плюсах и минусах подобного рода военизированных сообществ, они не сразу заметили валявшиеся вокруг остатки уничтоженных туловищ зомби. В буквальном смысле куски мяса.
– Ни с места! Руки вверх!!! – загремел чей-то голос, вооруженный портативным громкоговорителем.
Большой и его ведомая безропотно выполнили требуемое.
– Окай. Можете опустить руки и подойти.
Дорога здесь делала резкий поворот, огибая скальный «палец» – в пустынной местности повсюду торчали эти одиноко стоящие каменные персты, – и за скалой притаился импровизированный чек-пойнт.
По обеим сторонам на обочинах были припаркованы автомобили. Нескольким внедорожникам и пикапам нарастили листовую броню, из боковых и задних окон торчали пулеметные и винтовочные стволы. Возле эрзац-броневиков с оружием на изготовку дежурили люди в камуфляже «пустынной» расцветки. Чуть дальше виднелась развилка – от этой автострады отделялась и тянулась в западном направлении еще одна серая дорожная полоса.
– Эй, вы! – обратился к спутникам высокий смуглый мужчина, судя по чертам лица, латиноамериканского происхождения. – Целенькие? Укусов нет?
– Нет, нет, – ответил Большой. – Удача миловала. Мы не зомби!
– Хорошо. Поедете с нами. Мы, выжившие, должны держаться вместе.
– Согласен. И премного благодарен.
– Пустое. Стрелять умеете?
Старший и младшая дружно закивали.
– Молодцы, – похвалил их латинос. – Теперь это одно из важнейших умений в жизни… Где же дьявол носит эту разведку?
И тотчас, будто в ответ на его вопрос, на ответвлявшейся дороге вдалеке появились два темных пятнышка. Вздымая тучи пыли, они быстро приближались к развилке с запада, и вскоре можно было различить двух парней в кожаных куртках и ковбойских шляпах, с цветастыми шейными платками, повязанными на лицах. Ковбои моторизованного века, на мотоциклах.
Подъехав к отряду, наездники заглушили двигатели.
– Ну что там? – спросил у них латинос.
– На подъезде к Вегасу нас обстреляли какие-то оборванцы, вон Кейна зацепило. – Один из парней стянул с низа своего лица бандану, прикрывавшую рот, и указал на окровавленную повязку, окольцевавшую предплечье его сотоварища. – Да и в самом Вегасе слышна стрельба. Надо будет обогнуть город и въезжать в него с севера или северо-запада.
– Окай, принято. Что-нибудь еще?
– Да, Карлос. До десятка армейских вертушек кружило над городом. Потом улетели. Мы, собственно, и задержались из-за них, ждали, пока уберутся… Все.
– Что-то замышляют вояки. Ох, не нравится мне все это…
– Мне тоже, сэр, – отозвался второй разведчик, раненый Кейн. – Помнится, в Солт-Лейк-Сити было то же самое. Кружили, кружили, а потом высадили десант. Хотя зараженных в городе было немного, военные зачистили всех. Только нам с Джонни, упокой Господь его душу, удалось тогда скрыться…
– Понятно… Выдвигаемся! – скомандовал латинос-командир. – Доберемся в окрестности Лас-Вегаса, а там уже сориентируемся. По машинам!
Заурчали, заревели разбуженные стартерами моторы.
Но выдвинуться в рейд отряд не успел.
– Внимание, противник!!! – загремел громкоговоритель.
Наблюдатель, занимавший позицию на скальном «пальце», еще не успел спуститься, чтобы занять место в одной из машин.
Из-за скалы показались зомби, бредущие по дороге со стороны мотеля Джоунза.
– Огонь! – скомандовал Карлос.
– Стреляй! – закричал и водитель «хаммера», в котором уже успели разместиться скитальцы-напарники. Место бортстрелка пустовало, и Большой незамедлительно занял его. – Стреляй же, ради всего святого!!!
Похоже, водитель панически боялся ходячих гнилушек, и неспроста. Большой развернул ствол пулемета и дал очередь по группе зомби.
– Я буду тебе подавать ленты! – выкрикнула Маленькая. – Только стреляй!
– Стреляй! – эхом повторил за ней водитель.
И Большой стрелял. Пулемет исторгал свинцовый огонь, заходясь в пароксизмах ярости. Гильзы дождем сыпались на пол салона, а рядом с этим «хамви», слева и справа, точно так же плевались огнем другие «броневики», разнося нежить в клочья и принося зомби окончательное упокоение…
И наконец бешеная стрельба стихла. Целей просто не осталось.
– Зи эс три! – ожила рация водителя «хаммера», будто специально дождавшись окончания расстрела. – Зи эс три, это зи эс два! Мы застряли в Вегасе, повторяю, застряли в Вегасе. Нужна помощь! Мы засели на обзорной башне отеля «Стратосфера», повторяю, на башне «Стратосферы»… Двигайте сюда, но будьте предельно внимательны. Зомби вокруг, как покупателей на рождественской распродаже!
– Вас понял, зи эс два! Выдвигаемся к вам, – в общем канале связи послышался голос Карлоса.
– Надеюсь, что мы здесь надолго не застрянем, – едва слышно пробормотала Маленькая, и услышал ее только старший напарник. – И как только подвернется какая-нибудь подходящая дверь…
=6=
«…сорок пять=одиннадцать=четыре=
За частоколом из стальных двутавровых балок, сооруженном нами с помощью проржавевшего трактора и «самопальных» строительных приспособлений, раздался низкий протяжный рык тигры. Эту отвратительную зверюгу мы прозвали «тигрой» исключительно из-за окраски, по ассоциации. А в остальном эта мерзопакость с тигриными формами ничуть не совпадала.
Вскочив, я хватанул гранату. Тигра ударилась всем корпусом в частокол и злобно зарычала. Потом запрыгнула на гребень частокола, и я отчетливо увидел ее продолговатую морду, усеянную сотнями и сотнями черно-желтых полосатых колбасок-щупалец. Тварь с наскоку, с размаху, с лету насадилась на частокол и взвыла от боли жутким образом: заостренные верхушки впились ей в брюшину. Глупое создание – и всегда таким было. И останется. Но тяжело вооружено чудовище – это да…
Громоздкая туша, оставляя оранжевые кровавые пятна на балках частокола, перевалилась внутрь и поднялась на шесть нижних лап…
Этих полосатых монстров буквально вышибает из себя наше присутствие по эту сторону Рубежа. Раздражает до последней степени, доводит до точки кипения! Впрочем, они не одиноки в этой активной неприязни. С ними солидарны разнообразные гады, ползучие и летающие, а также плавающие, скачущие и топающие и всякие такие прочие. Любая зверюга, обитающая вокруг в этой среде, будто улавливает испускаемые разумом волны и с момента уловления делает основным смыслом своего бытия истребление источника возмущения.
Между собой они, по крайней мере крупные, еще каким-то образом взаимодействуют. Иногда. Не поголовно друг на дружку ощериваются, а с разбором, с выгодой для сохранения шкур. Но разумных ненавидят до потери пульса, ч-черт!.. Тварюги долбаные… Запахи наших мыслей эти местные звери чуют телепатически, что ли?! И этакую смрадную вонь они стерпеть просто не в состоянии?..
Между собой они, по крайней мере крупные, еще каким-то образом взаимодействуют. Иногда. Не поголовно друг на дружку ощериваются, а с разбором, с выгодой для сохранения шкур. Но разумных ненавидят до потери пульса, ч-черт!.. Тварюги долбаные… Запахи наших мыслей эти местные звери чуют телепатически, что ли?! И этакую смрадную вонь они стерпеть просто не в состоянии?..
Честно говоря, тигра – она еще тварь далеко не самая ошеломительная.
Вспрыгнула и завыла черно-желто-оранжевая, а я сидел неподвижно. Спокойно, без волнения. Ни в коем случае нельзя допускать и тени беспокойства. Иначе тончайшая струйка страха, пущенная в коктейль ненависти и отвращения, разбавит его, разжижит. И это разжижение породит логичные, по законам этой среды обитания, последствия. Единственный итог, к которому стремятся все создания ЗОНЫ… или все же будет вернее сказать – создания В ЗОНЕ?
Иного здесь не дано, венец здешнего творения – неестественная смерть.
Побольше и пострашнее. Для других. При этом – собственную шкуру сохраняя. Жизнь за счет смерти. В общем, как и всегда-везде, во всех мирах и реальностях. Но здесь, что ни говори, совсем уж не продохнуть от тварей, жаждущих содрать шкуру с жертвы и сожрать добычу с потрохами, косточек не оставив.
Сейчас, сейчас, морда… Я сжал в кулаке гранату. От тигры меня отделяла дистанция в тридцать метров, всего-ничего. Можно бросать в принципе, и все же я не торопился… Единственному в обозримой округе человеку ведь некого смешить, кроме самого себя. Не спеша монстра надо уделать. Так, чтобы наверняка. Запас гранат в арсенале почти иссяк, каждая из них бесценна. Точнее, каждая по цене моей жизни.
Тигра не двигалась. Устрашительные у твари клычищи, каждый с половину меня длиной, и покрыты смердящей зеленоватой слизью. У-уэ-эх, клацали они под щупальцами. Угрожали.
«Ну иди. Иди, иди сюда… кошечка… – ласково приговаривал я мысленно, – ну давай, подползай же… сука рыбоглазая… вот он я, разумный, прыгай и жри…»
Она не двигалась тем не менее. Приглашение переваривала, видать. Я вынужденно ждал. От напряжения слезились глаза, ужасно ныла спина. За Рубежом, показываясь на мгновение сквозь окно, солнышко обливало теплыми лучами живительного света зеленеющее море травы. Ветерок шевелил кроны небольшой дубовой рощицы, вольготно разбросавшей стволы метрах в двухстах, правее березовой… Метрах в двухстах, которые мне никогда не преодолеть, никогда в оставшейся жизни не пройти…
Никогда.
Слово-то какое беспощадное. Как смертный приговор… А здесь, по эту сторону, заканчивался свет и надвигалась тьма. Ужасная тридцатичасовая ночь ЗОНЫ, когда на охоту выходят красные твари, похожие на помесь тиранозауруса рекса и жирафы с гибкой, как щупальце осьминога, шеей. Самые большие и трудноуязвимые зверопотамы изведанной нами части территории. Некоронованные короли района, так сказать…
Тигра наконец оборвала паузу и прыгнула, и я отточенным, натренированным движением руки метнул ей в пасть гранату. Прямиком в разверстый треугольный провал, усеянный клыками и окаймленный бахромой полосатых колбасок… Глупая скотина, кабы не разевала она «варежку», прыгая на жертву, гораздо больше с ней приходилось бы возиться. Но ежели этой дурэпе лысой так угодно облегчать мне задачу – пожалуйста! Я-то не гордый, еще и спасибо скажу за то, что хлебало мне подставляет, как по заказу…
Уже падал я в окопную траншею, когда раздался взрыв, и по моей спине пребольно проскакали куски мокрого тяжелого мяса. Жрать эту вонючую «протоплазму», надо заметить, лучше не стоит, разве что с большущей голодухи…
Что и требовалось доказать. Глупая злобная тварь. Я – человек.
Я – умнее.
Граната с начинкой из экстрагированного данзола – это тебе не хлопушка новогодняя…
Потом я долго собирал то, что осталось от тигры, тонны три мяса и всяческой требухи, и с наслаждением швырял в сторону Рубежа. Вспышки озаряли полукруг внутри Частокола, и я грустно улыбался. Единственная повседневная польза от испепеляюще-жаркой серости Рубежа – уничтожение мусора и бытовых отходов. Хоть какая-то.
Но еще печальнее я улыбнулся, когда один кус мяса, тянущий кило на пять весом, попал в прыжковую секунду, точнехонько в промежуток между щелчками, и внезапно оказался там, за Рубежом. Да уж, что ни говори, заслал я подарочек сам себе. А вдруг прыгать все же решусь и прыгну, и получится у меня-таки перепрыгнуть смерть, улыбнется мне Удача… и сразу же – в разлагающуюся тухлятину придется приземлиться после успешного прыжк…
Я резко оборвал эти мысли. Ишь ты, чего удумал! Нашел о чем мечтать, блин горелый. Эх, если бы мне только удалось перепрыгнуть! Прямехонько в то гнилое мясо харей уткнулся бы и горячо поблагодарил… бы… вот-вот, опять это сослагательное «бы», ч-черт бы его подрал!..
Расправившись с останками тигры, прежде чем залезть в Бункер, я неторопливо обходил свой Дом. Теперь уже воистину мой, а не наш.
тридцать три=двенадцать=сорок семь=четыре=пять…»
* * *– Фе-е, какая вони-ища! – брезгливо скривившись, выдохнула девушка.
– Поверь мне, это не самое величайшее из зол мироздания, – отозвался мужчина. – Хотя, конечно, ароматец здесь еще тот.
Скитальцы очутились посреди грандиозной свалки. Скопление отходов жизнедеятельности техногенной цивилизации поражало своей чудовищной колоссальностью. Визуально оно переходило чуть ли не в бесконечность… Лишь где-то вдали, у самого горизонта, просматривалось нечто вроде высокой насыпи, поверх которой тянулась дорожная трасса. Призрачные силуэты зданий, напоминавшие городскую застройку, возвышались за ней.
Вселенская помойка ужасала. Помойка гипнотизировала. Казалось, еще немного – и она, подобно зыбучим пескам, затянет в свои зловонные недра неосторожного зеваку…
И смрад. Никакими словами не передаваемый «сборник» запахов разлагающейся органики, сероводорода, метана и прочих углеводородов. Выдержать эту атаку мог только подготовленный организм… И то выдерживать недолго.
– Налюбовалась пейзажем? – спросил Большой спутницу. – Валим отсюда.
Обмотав вокруг рта и носа тряпицы, они двинулись в дальнейший путь. Ежесекундно рискуя провалиться сквозь нагромождения хлама, напороться ногой на что-то острое или же свалиться бездыханными от помоечной вони, путники резво пересекали эту «пересеченную» в буквальном и переносном смыслах местность. Черный комбинезон и кожаная куртка мужчины покрылись пятнами, походная одежда девушки выглядела не лучше.
Чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.
– Как только представится возможность, обзаведусь каким-нибудь крепким плащом ниже колен длиной, его-то полегче отчищать от всякой дряни, – проворчал мужчина.
И снова чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.
– Прислушайся-ка, – вдруг обратился к девушке Большой. – Что слышишь?
– Наши шаги-и, – выдохнула девушка. – Слушай, давай потом поговорим, ладно? Как выберемся отсюда…
– Хорошо, – согласился мужчина. – Потом так потом… А жизнь проходит мимо. Прислушайся все же. Ведь это она с нами разговаривает на своем языке. А мы и не замечаем, не обращаем внимания, все потом, потом, позже, не сейчас. А потом… Дьявольщина! Потом, говорю, поздно будет.
Девушка посмотрела на своего ведущего, как на умалишенного. А тот все продолжал разглагольствовать, по всей видимости, совершенно не обращая внимания на царящий дух вселенского тлена.
– И вообще, зачем нам куда-то идти, к чему-то стремится? Э? Если можно поселиться тут, на окраине этого океана элементов цивилизации… Да шучу, шучу. Но, согласись, есть тут некая своя философия… Ух ты, корпус от старого фольксвагеновского «жука»! Сюда бы археологическую экспедицию…
– Сомневаюсь, что это навалили нормальные люди, – мрачно пробурчала Маленькая.
– Какая ты недобрая! Неужто у вас там не было чего-то подобного?
– Нет!
– Сильно сомневаюсь. Конечно, не настолько эпичных размеров, но подобная прелесть есть в каждом населенном пунк-те. А кое-где, пожалуй, и здешнему пейзажу-натюрморту фору даст. Мда-а. Не свалковед ты, милая, и не свалколюб. Эх ты…
– Не… кто?! Да ты сам ненормальный… свалкер какой-то! Восторгаешься подобной гадостью, поешь ей дифирамбы, приплетаешь какую-то идиотскую философию и вообще…
– Уникум?
– Да! Никто в мире не разделяет подобных взглядов! Даже бродяги относятся к подобным местам… э-э, сугубо утилитарно.
– Отсталые у тебя воззрения! Вот я сейчас поведаю тебе о Воронцове, директоре московской свалки из старого доброго сериала про знатоков, и…
И в этот миг Большой осекся, не закончив высказывания. Судя по выражению ее лица, младшая спутница находилась уже на грани взрыва и продолжать в подобном ключе было чревато. Прекратив донимать ведомую, мужчина прибавил шагу. Глядя себе под ноги, он принялся насвистывать мотив «El condor pasa», в переводе больше известный как «Полет кондора», хотя в оригинале это название скорее обозначало кондора «идущего». Очень символичное для сложившейся ситуации название.