Наконец он отложил планшет и поднял глаза на майора. Тот перестал барабанить по папке и сел ровнее.
— Ну и где ваша работа, Левин? — спросил полковник, взирая на Левина, как на пойманного в супермаркете воришку.
— Простите, сэр? — переспросил Левин, он знал, что ответа на поставленный полковником вопрос нет. Это был не вопрос, это был способ измучить подчиненного.
— У вас что, плохо со слухом, майор?
— Нет, сэр, благодарю вас, со слухом у меня все в порядке.
— Тогда к делу. Второго числа аппарат дистанционного контроля сбивают на втором участке района, двенадцатого числа на шестом. Семнадцатого снова на втором, а теперь, двадцатого и двадцать первого, падают два а-дэ-ка на четвертом…
— Мне известно об этом, сэр. Второй участок нами уже зачищен, над шестым мы работаем, в четвертом тоже примем меры, тем более что там уже проведена успешная операция и двое злоумышленников уничтожены.
— Я читал отчет об этой операции, Левин. Я еще не разучился читать! Вы пристрелили каких-то идиотов, вандалов, которые просто разнесли аппарат вдребезги, а вот профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп, вам поймать не удалось. Это не означает, что полдела вы уже сделали, это означает, что вам лишь слегка повезло и первые дураки попались сразу…
— Да, сэр, нам определенно повезло, но это еще не значит, что мы не доведем дело до конца.
— До конца или не до конца, Левин, это все частности. Хорошо, что вы там стреляете и в кого-то даже попадаете, но посмотрите, какая тенденция — нападений все больше, черный рынок фоноскопов ширится. А наши поставщики, эти двуличные мерзавцы, скупают фоноскопы у воров и нам же перепродают с новыми номерами. Мне жаловались из инженерной службы! Им пришел фоноскоп для восстановления разворованного а-дэ-ка, а когда они начали его ставить, оказалось, что на нем сохранились монтажные метки, те же, что и на основании рамы аппарата. Представляете? Аппарат был сбит, фоноскоп украден, снова продан поставщикам и вернулся на прежний аппарат за денежки корпорации. Сказка!
— Сэр, мы приложим все силы, чтобы разобраться с этой ситуацией.
— Итак! — полковник хлопнул ладонью по столу, и Левин вытянулся, сидя на стуле.
— Итак, приказываю провести на четвертом участке оперативно-розыскные мероприятия и устранить этих зенитчиков, а также всех, кто способствует организации черного рынка запчастей а-дэ-ка… Я понятно излагаю?
— Так точно, сэр, понятнее некуда.
— Тогда исполняйте. Можете идти.
Майор поднялся со стула и направился к двери, но в последний момент полковник его остановил.
— Майор Левин!
— Да, сэр! — ответил тот, поворачиваясь.
— Левин, пару слов из другой оперы… Вы… — Полковник почесал переносицу, раздумывая, стоит ли спрашивать. — Одним словом, один мой знакомый просил у меня узнать, знаю ли я кого-нибудь, кто посещал это разрекламированное «Веселое подворье». Вы ведь там бывали?
— Да, сэр, — вынужденно признался майор, ожидая какого-нибудь подвоха.
— Ну, я, конечно, не для себя, а для знакомого хочу поинтересоваться — как там вообще? Как в рекламе или как всегда?
— Ну, и так, и эдак, всего понемногу. Пиво — дрянь, брать не советую. Коньяк приличный, портвейн тоже. А вот так называемые натуральные вина я бы не советовал. И закуску лучше брать из салатов, горячее у них не очень…
— Понятно, — кивнул полковник. — Ну а как там культурная программа?
— Варьете? — не понял майор.
— Нет, когда уже после коньяка и варьете. Почем за час и все такое?
— То есть вы говорите об…? — не договорил майор, надеясь, что полковник закончит за него.
— Да, я говорю «об», майор.
— За час от семидесяти до ста двадцати в зависимости от разряда. А за ночь пятьсот. По-моему, дорого.
— Ну, не дороже, чем в клубе «Лоук».
— Не знаю, сэр, не бывал.
— Ну, вы не бывали, а мой знакомый бывал. До свидания, майор, и помните мои наставления.
18
Дверь отдела распахнулась, и вошел капитан Гринберг, в шлеме, в черном запыленном «бронике» и с автоматом на ремне.
— О, Патрик! Ты прямо с пикника? — спросил его капитан Леклерк, отрываясь от каких-то запутанных схем, наложенных поверх плана городских кварталов.
— Как видишь, чернильный нос, — огрызнулся тот и, сбросив со стола какие-то бумаги, положил на него автомат. Затем снял шлем, провел ладонью по взмокшим волосам и сел на стул, с наслаждением вытягивая ноги.
— Где были-то? — спросил Леклерк, отвечавший в отделе за расследование и поиск.
— На восьмом участке.
— А что там?
— Народные волнения, блин. Толпа пыталась штурмовать склады корпорации.
— И что, постреляли?
— Нет, толпу не тронули, но местных боевиков шуганули основательно, даже «бергу» работа нашлась.
— А точно тех шуганули?
— Точно. У нас в днище дискорамы пробоина осталась от их приветствия и еще один раненый.
— Основательные ребята, — с уважением заметил Леклерк. — Сам-то стрелял?
— Чуть автомат не расплавился, — ответил Гринберг и погладил вороненую сталь. — Так они, хитрецы, нас между холмов заманивали, чтобы сверху бить. Знают, что у дискорамы крыша небронированная.
— Дискорама — это хороший трофей, в ней навалом всяких нужных в хозяйстве вещей.
— Тебе смешно, а у меня пилот чуть не поседел, когда на весу к скальной площадке аппарели пристраивал.
— И что потом? — заинтересовался Леклерк, отодвигая планшет.
— Выпустил «берга». Тот встал на площадке, откуда всех засранцев было видно как на ладони, и начал по ним садить. Правда, боеприпасов на миллион сожгли, но зато можем закрыть графу «уничтожение мятежного соединения». У нас и видео есть.
— А кто ранен-то?
— Рядовой Флинт…
— Флинт? Ты же говорил он удачливый? Вроде и пули мимо него пролетают?
— Так солдаты говорили, но, видимо, ошибались.
— Ну а чего ты сюда приперся? Иди домой, пей пиво, сегодня до вечера ты герой.
— Ага, сейчас, — с драматическим сарказмом произнес Гринберг. — Уже позвонили, говорят, будет еще один вылет.
— Какой же вылет, если в дискораме пробоина?
— Дискорама уже в ремонтном доке, латают ее. А полетим на резервной.
— Она же малоподъемная. Вы в нее даже не уместитесь.
— Полетим усеченным составом. Пехота, один разведчик и один вездеход.
Гринберг вздохнул и, сняв перчатки, пододвинул ближайший стул, чтобы забросить на него ноги и подремать. Но тут дверь в отдел распахнулась, и в нее заглянул их начальник — майор Левин.
Судя по злой усмешке, застывшей на его лице, ни Леклерка, ни Гринберга не ожидало ничего хорошее.
— Так! — произнес Левин. — Оба здесь. Это хорошо… Гринберг!
— Я здесь, сэр! — отозвался капитан, поспешно поднимаясь.
— Немедленно ко мне!
— Есть, — ответил Гринберг, пожимая плечами в массивных накладках.
— Леклерк!
— Я! — браво ответил Леклерк и вскочил со стула.
— Тебе приготовиться…
19
Майор захлопнул дверь, и в отделе воцарилась тишина, слышно было, как стрекочет вытяжной вентилятор.
— Что это с ним? — спросил Гринберг.
— Обычное дело. Вернулся от полковника Цинлера, тот вылил на него ведро дерьма, так что теперь наш начальник этим дерьмом будет с нами щедро делиться. Ты первый.
— А тебе приготовиться…
— Автомат захвати, может, отобьешься.
— Вот пойдешь к Левину, там и пошутишь, — огрызнулся Гринберг и вышел в коридор. Дверь кабинета майора находилась всего в нескольких шагах и при приближении капитана Гринберга автоматически открылась.
— Разрешите войти, сэр? — спросил капитан.
— Входи, Гринберг, входи. Заждался уже тебя, — многозначительно произнес майор Левин, кабинет которого был вдвое меньше, чем у полковника Цинлера, а письменный стол значительно уже.
Вместо двух фальшивых окон имелось только одно, и выбор заоконных пейзажей был значительно ограничен.
Капитан вошел, дверь закрылась, и Левин указал подчиненному на стул.
Тот сел и огляделся, словно был здесь впервые. Гринберг не хотел играть с начальником в многозначительные переглядывания. Лучше сразу начать разговор, все выслушать, повиниться, пообещать и убраться восвояси.
— Ты чего такой грязный? — начал разнос Левин.
— Я только с задания, сэр. С боевой операции.
— Да мне по барабану, с какой ты там операции! — перешел на крик Левин. — Если грязный, сиди у себя там в ангаре, а если в офис прешься, тем более по вызову начальства, будь добр соответствовать!
— Учту, сэр. Больше не повторится, — прервал начальника Гринберг, давая понять, что тема исчерпана.
— Не повторится у него больше… — пробубнил Левин, собираясь с мыслями. — Вы все только обещаете… Ага, вот! Ну и где твоя работа, Гринберг? Где, я спрашиваю, результаты?
— Учту, сэр. Больше не повторится, — прервал начальника Гринберг, давая понять, что тема исчерпана.
— Не повторится у него больше… — пробубнил Левин, собираясь с мыслями. — Вы все только обещаете… Ага, вот! Ну и где твоя работа, Гринберг? Где, я спрашиваю, результаты?
— Мы сегодня отстояли склады корпорации, уничтожили соединение мятежников… Имеются видеоподтверждения…
— Да ты знаешь куда засунь свои видеоподтверждения?! Почему а-дэ-ка падают? Почему, я тебя спрашиваю?
— Сэр, мне их охранять, что ли? Наша работа по хвостам бить, а не упреждать. Это вы на меня уже леклерковское дерьмо наваливаете…
— Ишь как ты за-го-во-рил! — с расстановкой произнес Левин, поднимаясь из-за стола. — Ишь как ты заговорил, а? Оперился, птенчик?!
— Прошу прощения, погорячился. Исправлюсь, — сбавил тон Гринберг.
Левин постоял за столом пару секунд и сдулся обратно в кресло.
— Что твоя работа по хвостам бить, Гринберг, я знаю. Но где хвосты с четвертого участка? И не надо мне рассказывать про двух недоумков, которые просто разбили аппарат вдребезги, а потом еще сами ввязались с вами в перестрелку. Ты мне покажи тех профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп. Вот кто мне нужен!
— Они ускользнули, сэр. Возможно, отсиделись в кустах, пока мы не улетели.
— Ну так надо было задержаться!
— Как задержаться, сэр, если у нас нормированное применение? Прилетели, высадились, копнули — нашли не нашли, пора сматываться, потому что в другом месте начинается настоящая война, как сегодня. У нас, между прочим, пробоина в днище и один раненый.
— А кто раненый?
— Рядовой Флинт.
— Рядовой Флинт? Так ты же сам говорил, будто мимо него пролетают?
— Это не я говорил, сэр, это солдаты трепали. Но, видимо, ошибались.
Они помолчали, потом Левин переложил на столе какие-то бумаги и сказал:
— Вот так бегаешь-бегаешь, а потом бац… В общем так, Гринберг, сделай соответствующие выводы и давай исправляйся. Ты у нас не новичок и знаешь что почем.
— Так точно, сэр, — с готовностью согласился Гринберг и встал со стула.
— И еще один вопрос к тебе…
— Слушаю, сэр.
— Сам-то я не любитель, но… один знакомый интересовался. Ты ведь к Паскеру вроде ездишь?
— Сейчас редко, сэр, работы много. Домой едва добираюсь и сразу спать.
— Понятно. Но там что, по-прежнему играют?
— Так точно, сэр.
— Трикс, покер?
— Сейчас только покер.
— По-большому?
— В понедельник доходило до пятисот. В среду было всего триста пятьдесят — народу собралось мало и в основном какая-то шушера. А вот вчера образовался банчик из двух тысяч трехсот лир…
— Неплохо! И кто его взял?
— Один мой знакомый…
— Ну спасибо, свободен. Зови Леклерка… Будет спрашивать, скажи, что я тебя побил.
20
Когда автоматическая дверь открылась в следующий раз, на пороге показался слегка смущенный капитан Леклерк. Гринберг наговорил ему всяких ужасов и заверил, что Левин его уроет.
— Лучше не ходи, приятель! Прямо сейчас хватай кассу и в бега, — посоветовал коллега, но Леклерк в бега не подался. На этой службе он был далеко не новичком и уже знал что почем.
— Разрешите войти, сэр? — спросил он, испытующе глядя на майора.
— Входи, Леклерк. А то тебя в другой раз и не поймаешь, хотя вопросы к тебе уже возникли не только у меня, но и…
Левин сделал многозначительный жест, показывая пальцем вверх, и Леклерк немного струхнул. Совсем немножечко, но все же.
— Садись, Леклерк. Впереди у нас тяжелый разговор…
«Стращает», — решил капитан, а Левин взял из баночки какую-то капсулу, забросил в рот и, страдальчески скривившись, запил минеральной водой.
«Или не стращает?» — засомневался Леклерк, чувствуя ползущий по спине неприятный холодок.
— Что-то в последнее время, а точнее, всегда, я не вижу результатов твоей работы, капитан.
— Это не совсем так, сэр. Результаты имеются.
— Какие? — уточнил Левин.
— Многообещающие, сэр.
— Приведи пример, Леклерк, и не нужно корчить из себя дурака, все медицинские заключения по тебе имеются в личном деле.
— Сэр, ну что тут говорить? Второй участок зачистили, на шестом дела идут вовсю. Дилера вычислили, выслали к нему специалистов.
— Кто поехал?
— Кульчицкий и Шоу, — сказал Леклерк и напрягся, ожидая бури.
— Постой, мы же их уволили! — удивился Левин.
— Мы… собирались их уволить, сэр, но потом передумали…
— Кто передумал, Леклерк?! — взорвался Левин, краснея лицом. — Я же сказал — уволить! Кто сказал — не уволить?! Ты сказал?!
— Нет, сэр, не я это сказал. Это сказали обстоятельства, в которых мы оказались.
— Кто «мы»?
— Сектор расследований и розыска…
— Поподробнее, пожалуйста, капитан Леклерк, а то за воротами окажутся не только эти придурки, Шоу и Кульчицкий, но и вы, ваше сиятельство!
— Извольте, — развел руками Леклерк, как бы говоря — ты сам напросился. — У нас в районе было пять оперативных групп. Потом кому-то показалось, что для восемнадцатого района пять групп слишком много. Одну откомандировали в помощь двадцатому району…
— У них там сложная ситуация!
— А я что, спорю? Ситуацию сложная, им откомандировали группу. Еще одну группу пристегнули к команде внутреннего расследования — в корпорации борются с коррупцией.
— Это важная тема, Леклерк! Мздоимцы — пятая колонна на здоровом теле корпорации!
— А я что, спорю? Тема важная, на нее пристегнули еще одну группу. А тут навалились второй участок, шестой и теперь четвертый. И вы еще стали требовать уволить Шоу и Кульчицкого! Ну что мне делать? С кем мне работать и давать результаты?
— Проси усиления!
— Я просил!
— Когда ты просил?
— В прошлый четверг, сэр, я просил у вас усиления, говорил, что мы не справляемся…
— Да? А я что ответил?
Леклерк вздохнул и покачал головой.
— Вам, сэр, дословно воспроизвести?
— Ах, четверг! — хлопнул себя по лбу майор Левин. — Да-да, помню… То есть совсем не помню, но это неважно.
Он посидел, собираясь с мыслями. Леклерк совсем его запутал. А четверг — да, он его почти не помнил. И четверг, и вечер среды в особенности.
— Итак, ты хочешь сказать, что у нас некому работать?
— Некому, сэр. Поэтому я был вынужден задержать увольнение Шоу и Кульчицкого.
— Так, — произнес Левин. — А ты им об этом сообщил? О моем решении?
— Нет, сэр, как можно, они же и так не паиньки, а если сказать: «Доделывайте работу и убирайтесь вон»…
— Я понимаю. Не сказал — и правильно, что не сказал. Собственно, что мы против них имеем? Они обгадились в Ривенсе, подстрелили не того парня. Они подставили весь наш отдел, когда подожгли в Обенсе здание полицейского управления. Зато…
Левин повертел в воздухе пальцем, подыскивая подходящее «зато».
— Зато они хорошо работают на шестом участке, — пришел ему на помощь Леклерк. — Две бригады стрелков-добытчиков отправлены в нашу военную тюрьму в Ловенбрее. Трое из них в тюремном госпитале. Сейчас разберутся с дилером, и шестой участок можно оставить в покое.
— Да и раньше они вроде справлялись, правильно?
— Справлялись, сэр.
— Тогда пусть быстрее доделывают работу в шестом и отправляются на четвертый участок. Там потеряны два беспилотника за последние два дня.
— Ужас какой, — покачал головой Леклерк, предчувствуя горячие денечки.
— Не то слово. Ладно, иди работай. Как поставишь этих двоих на четвертый участок, доложишь мне.
— Слушаюсь, сэр.
21
Огромная муха в который раз бросилась на штурм оконного стекла, ударилась в него, словно птица, и, потеряв сознание, рухнула вниз, попав на лицо спящего человека.
Тот вздрогнул, открыл глаза и с минуту смотрел перед собой, прежде чем моргнул и начал двигать зрачками.
Наткнувшись взглядом на батарею пустых бутылок на столе, он все понял и, прикрыв веки, в который раз пожалел о выпитом накануне.
«Но ведь не мальчик же… Ну можно же было чуть-чуть поменьше…»
Зная по опыту, что лежать бессмысленно и легче от этого не станет, Рем Кульчицкий сел на кровати и стал привыкать к такому положению, стараясь не замечать постоянного гула, которым, казалось, был наполнен весь мир.
Приглядевшись к пустой посуде, он заметил, что в одном стакане что-то еще оставалось, хотя то, что пили накануне вечером, утром могло оказаться совсем не пищевой жидкостью. Такое у них с Фредом случалось.
Однажды это была огнегасящая жидкость, а в другой раз…
Другой раз Рем вспомнить не смог, поскольку часть его мозгов пока не работала. Однако встать все же следовало, чтобы выпить и хоть немного поправиться.