От размышлений о сути данного феномена Ладина оторвал вопрос, заданный Леонардо:
– Что именно ты желаешь увидеть, Паоло?
Ладин обернулся на звук голоса.
Леонардо стоял в двух шагах от инспектора. Причудливая игра света из окна, оказавшегося у него за спиной, создавала фантастическое сияние вокруг фигуры мастера. А грива слегка растрепанных, волнистых темных волос на его голове была похожа на невиданную пряжу, в которую вплетены солнечные лучи. Поистине, можно было решить, что видишь перед собой живое воплощение античного бога, для которого в мире не существует тайн.
Смущенный молчанием гостя, Леонардо в легком недоумении чуть развел руки в стороны и повторил свой вопрос:
– Так что же?
Ладин тряхнул головой, прогоняя наваждение.
– Я слышал, ты пишешь портрет молодой жены синьора дель Джокондо, – сказал он.
– Портрет уже закончен, – на лице Леонардо появилось выражение легкого недовольства. – Откуда тебе стало известно о нем?
– Слухами мир полнится, – таинственно улыбнулся инспектор. – А когда художник создает гениальное творение, весть о нем разносится молниеносно.
– Гениальное… – Леонардо усмехнулся и с озадаченным видом покачал головой. – Боюсь, друг мой, тебя ввели в заблуждение. Портрет получился неплохой, но лично я считаю его далеко не лучшей из своих работ. К тому же я пока еще не расстаюсь с надеждой написать нечто такое, что обессмертит мое имя в веках.
– Ты и без того уже стал легендой, – не смог удержаться Ладин.
Леонардо только пренебрежительно взмахнул рукой.
– За портрет Моны Лизы я взялся исключительно ради денег. Но натура, с которой я его писал, оказалась такой великолепной, что я невольно увлекся. В результате картина получилась столь хороша, что дель Джокондо отказался ее брать, – Леонардо усмехнулся. – Он сказал, что портрет получился слишком уж фривольным. Но, – художник интимно понизил голос, – видел бы ты его женушку. Такая красотка!
Леонардо приложил кончики сложенных щепотью пальцев к губам и изобразил восторженный поцелуй.
– Так, значит, картина все еще у тебя? – с надеждой спросил инспектор.
– Увы…
Прервав художника, открылась дверь мастерской.
Леонардо принял из рук заглянувшего в комнату подмастерья поднос с высоким кувшином, наполненным красным виноградным вином, и двумя стеклянными чашами в серебряных подставках в виде опрокинутых цветочных бутонов с декоративно выгнутыми лепестками, и поставил его на стол с восьмиугольной столешницей, инкрустированной слоновой костью и серебром. Сняв с кувшина крышку, он наполнил чаши вином и протянул одну из них гостю.
– Ты сказал «увы», – напомнил мастеру инспектор. – Что это значит?
– Увы, в том смысле, что ты не сможешь увидеть картину, поскольку ее у меня нет.
– Но ведь синьор Джокондо отказался от портрета.
– Нашелся другой покупатель. – Леонардо сделал глоток вина и, вытянув руку, отнес чашу с вином в сторону, чтобы взглянуть сквозь нее на солнечные лучи, скользящие по подоконнику. – Картина была мне совершенно безразлична. Я бы, не задумываясь, продал ее и за половину той суммы, что обещал мне дель Джокондо. Плата же, предложенная внезапно объявившимся покупателем, оказалась такой, что я не смог отказаться.
– Надо же… – не в силах скрыть досаду, Ладин резко дернул подбородком. – И давно это случилось?
– Вчера днем, – ответил Леонардо.
Реакция гостя на то, что картина, которую он хотел увидеть, уже покинула мастерскую художника, показалась мастеру несколько чрезмерной, но он деликатно сделал вид, что не обратил на это внимания.
– Кто покупатель? – Ладин невольно заговорил как истинный инспектор, ведущий допрос свидетеля.
– Представления не имею, – Леонардо провел перед собой рукой, в которой держал чашу с вином, пропустив ножку подставки между пальцами. – Я видел его впервые. По одежде – человек среднего достатка. Не очень удачливый торговец или, напротив, преуспевающий ремесленник. Скорее всего, не местный. И даже не итальянец.
– Почему ты так решил?
– У него была очень странная речь. Он правильно произносил слова, но при этом строил фразы так, что, почти не рискуя ошибиться, можно было предположить, что язык, на котором он объяснялся, для него не родной, – Леонардо сделал глоток вина и задумчиво посмотрел на застекленную оконную раму. – Полагаю, он купил картину не для себя лично, а выполняя чье-то поручение.
Ладин приподнял левую бровь и вопросительно посмотрел на Леонардо.
Художник усмехнулся:
– Он только мельком взглянул на картину. Спросил лишь: «Это Джоконда?» А получив утвердительный ответ, тут же заявил, что желает ее купить.
– Сколько он заплатил?
– Извини, друг мой, но этого я тебе сказать не могу, – хитро улыбнувшись, покачал головой Леонардо.
Ладин с пониманием кивнул.
– А тебе известно, как можно отыскать этого покупателя?
– Зачем он тебе? – Леонардо подозрительно прищурился, но это была всего лишь игра, а вовсе не попытка выведать у гостя что-то, чего он сам не хотел говорить. – Хочешь перекупить у него картину?
Инспектор улыбнулся шутке мастера, но улыбка получилась откровенно фальшивой.
– Хочу всего лишь взглянуть на нее, – сказал он в свое оправдание.
– Зачем? – таинственным полушепотом произнес Леонардо. – Картина – это всего лишь запечатленный образ, который никогда не сравнится с живым оригиналом. Правда, мой подмастерье, как я полагаю, по-настоящему влюбился в нарисованную мною Джоконду. Впрочем, юноше это можно простить…
– А Франческо ничего не знает о человеке, купившем картину? – довольно бестактно перебил художника инспектор.
Поскольку сам Леонардо ничего не мог сообщить о таинственном покупателе, подмастерье художника оставался единственной ниточкой, которая могла вывести на его след.
Леонардо как-то странно глянул на своего гостя. Поставив чашу с вином на стол, он приоткрыл дверь на лестницу и, выглянув за нее, зычно крикнул:
– Франческо!
Не прошло и минуты, как запыхавшийся подмастерье влетел в мастерскую.
Мастер глянул на него, сурово сдвинув брови к переносице, словно собирался уличить юношу в каком-то неблаговидном поступке, который тот тщетно пытался утаить.
Под колючим взглядом проницательных глаз Леонардо Франческо невольно поежился. Одновременно он принялся мысленно перебирать водившиеся за ним грешки, о которых, как он полагал, мастеру не было известно.
– Ты помнишь того человека, что купил у меня портрет синьоры дель Джокондо? – строгим голосом спросил Леонардо.
– Да, мастер, – поспешно кивнул Франческо.
– Что тебе о нем известно?
Парень втянул голову в плечи, словно ожидая удара.
– Ничего, мастер.
Однако ответил он не сразу, а после паузы, которую нельзя было не заметить. И это свидетельствовало о том, что подмастерье лжет. Или по меньшей мере не говорит всей правды.
– Франческо, – Леонардо едва заметно прищурил левый глаз. – Тебе хотя бы раз удавалось меня обмануть?
– Нет, мастер, – испуганно затряс головой подмастерье.
– Почему же ты вновь пытаешься это сделать?
Голос Леонардо прозвучал по-отечески ласково. Но Франческо было превосходно известно, что за внешним спокойствием мастера скрывается взрывная сила, которая способна снести на своем пути любую преграду. А в ярости Леонардо мог запросто запустить в него первое, что попадется под руку. Именно поэтому Франческо окинул быстрым взглядом комнату, чтобы найти и оценить самый опасный предмет из тех, до которых могла дотянуться рука мастера. Это оказался пюпитр с серебряной отделкой, на котором лежала незаконченная рукопись Леонардо. И только после этого Франческо предпринял отчаянную попытку оправдаться:
– Я говорю правду, мастер. Мне ничего не известно о том синьоре, который купил у нас картину, – быстро затараторил юноша.
– Не у нас, а у меня, – автоматически поправил его Леонардо.
– Конечно, у вас, синьор Леонардо, – не раздумывая, согласился Франческо. – А я лишь помог ему донести картину.
– Кто тебе велел это делать? У тебя что, своих дел мало? Решил перехватить деньжат на стороне?
Франческо оказался прав, – рука Леонардо потянулась к пюпитру.
– Нет-нет, сеньор Леонардо! – в испуге взмахнул перед собой руками несчастный подмастерье. – Я не взял ни единого сольдо у синьора, купившего у нас… у вас картину!..
Доска пюпитра взлетела вверх. Лежавшие на ней листы бумаги разлетелись по комнате, порхая, словно большие белые бабочки.
Подмастерье пригнулся, подставляя под удар спину.
– Постой! – неожиданно остановил Леонардо инспектор.
Леонардо удивленно посмотрел на своего гостя.
– Ты сказал, что помог покупателю донести картину, – обратился Ладин к Франческо.
Вывернув шею, юноша посмотрел на занесенную над ним, словно дамоклов меч, доску пюпитра.
– Не у нас, а у меня, – автоматически поправил его Леонардо.
– Конечно, у вас, синьор Леонардо, – не раздумывая, согласился Франческо. – А я лишь помог ему донести картину.
– Кто тебе велел это делать? У тебя что, своих дел мало? Решил перехватить деньжат на стороне?
Франческо оказался прав, – рука Леонардо потянулась к пюпитру.
– Нет-нет, сеньор Леонардо! – в испуге взмахнул перед собой руками несчастный подмастерье. – Я не взял ни единого сольдо у синьора, купившего у нас… у вас картину!..
Доска пюпитра взлетела вверх. Лежавшие на ней листы бумаги разлетелись по комнате, порхая, словно большие белые бабочки.
Подмастерье пригнулся, подставляя под удар спину.
– Постой! – неожиданно остановил Леонардо инспектор.
Леонардо удивленно посмотрел на своего гостя.
– Ты сказал, что помог покупателю донести картину, – обратился Ладин к Франческо.
Вывернув шею, юноша посмотрел на занесенную над ним, словно дамоклов меч, доску пюпитра.
Ладин понял, что подмастерье не произнесет ни слова до тех пор, пока над ним висит эта угроза. Извиняюще улыбнувшись Леонардо, инспектор взял из его руки доску и поставил ее на место.
Леонардо недовольно хмыкнул, взял со стола чашу с вином и демонстративно отвернулся к окну, давая понять, что его ни в малейшей степени не интересует то, о чем станут говорить его гость и подмастерье.
– Ну, так что? – инспектор нетерпеливо дернул юношу за рукав.
– Да, я помог ему донести картину, – произнес Франческо, медленно выпрямляя спину. – Но я не взял с него за это ни единого сольдо, – добавил он, бросив осуждающий взгляд в сторону безразлично смотревшего в окно мастера. – Мне просто было жаль расставаться с этой картиной. И я… Я хотел узнать, где она будет находиться после того, как покинет наш дом.
– Мой дом! – зло глянул на подмастерье Леонардо.
– Ваш, синьор, – повинно склонил голову Франческо.
– Ты хочешь сказать, что проводил покупателя до самого дома? – все еще не веря в такую удачу, спросил инспектор.
– Да, синьор, – кивнул Франческо. – И всю дорогу я сам нес картину, чтобы с ней по пути, не приведи господь, не случилось чего.
– Где живет покупатель?
– На левом берегу Арно, – махнул рукой куда-то в сторону Франческо. – Неподалеку от моста Понте Веккио.
– Ты можешь указать этот дом?
– Конечно, – уверенно кивнул подмастерье. – Только я не могу ручаться за то, что вы застанете там синьора, купившего у мастера картину. Комнаты в этом доме обычно снимают не очень богатые люди, прибывшие во Флоренцию по каким-то своим делам на день-другой.
– Однако у этого человека хватило денег, чтобы купить картину великого Леонардо, – инспектор Ладин подозрительно посмотрел на мастера.
Художник сделал вид, что не заметил взгляда. Продолжая пить вино, он безразлично глядел за окно.
– Мне нужен портрет покупателя, – сказал Ладин, глядя на профиль Леонардо.
Мастер, как раз в этот момент собравшийся сделать глоток, едва не поперхнулся.
– Ты хочешь заказать мне портрет типа, который купил у меня эту картину? – удивленно уставился он на гостя.
– Нет, – протестующе взмахнул рукой Ладин. – Мне нужен рисунок карандашом. Просто набросок, который помог бы мне опознать этого незнакомца.
– Обратись к нему, – кивнул в сторону подмастерья Леонардо. – Он неплохой рисовальщик.
Глава 4
Группа захвата состояла из трех человек, включая самого Ладина. Два агента, постоянно работающие во Флоренции начала XVI века, – вот и все, на что мог рассчитывать инспектор, не обращаясь за помощью в Департамент. Опыта оперативно-разыскной работы у них не было, но многого от них и не требовалось.
Причин, по которым Ладин хотел самостоятельно провести операцию по изъятию «Джоконды» у клинеров, было две.
Первая заключалась в том, что в сложившейся ситуации промедление было недопустимо. Хотя срок, обозначенный Хрычовым, не истек еще и наполовину, похитители картины в любой момент могли скрыться. Переправить «Джоконду» в XXII век было практически невозможно. Сразу же после получения подтверждения факта похищения картины Департамент раскинет плотную сеть перехвата, которая способна засечь любой несанкционированный временной переход. Мероприятие это обходилось в копеечку. На памяти Ладина сеть перехвата использовалась всего лишь дважды. Но на этот раз она будет задействована непременно. И работающие в XVI веке клинеры, надо полагать, были не настолько глупы, чтобы не понимать этого. Следовательно, покинув Флоренцию эпохи Возрождения, они отправятся не в свое время, а в любой другой год, сопряженный с 1503-м. Если же они позаботились еще и о том, чтобы заранее подготовить себе убежище на одном из сопряженных витков временной спирали, то поимка их за тот короткий срок, что был обозначен Хрычовым, становилась делом совершенно нереальным. Только действуя внезапно и быстро, можно было попытаться захватить похитителей вместе с картиной.
Вторая причина, по которой инспектор решил взять на себя всю ответственность за спасение «Джоконды», была, можно сказать, личной. Думая о финале операции, Ладин уже предвкушал тот момент торжества, когда он развернет перед генеральным инспектором изъятый у похитителей подлинник великого полотна Леонардо да Винчи. Интересно, проявятся ли при этом хоть какие-то чувства на невозмутимо-каменном лице Барциса?
Какая из этих двух причин была главенствующей, а какая служила лишь необходимым обоснованием, не знал, наверное, и сам инспектор Ладин. Уверенность в правильности собственных действий ему придавала мысль о том, что еще ни одна террористическая акция в прошлом, организованная клинерами, не имела успешного завершения. Профессионалу, имеющему за плечами серьезный опыт оперативной работы, предстояло действовать против дилетантов, возомнивших себя вершителями истории. Сколько человек могли задействовать в этой операции клинеры? Двух-трех, не больше. Одномоментный переброс в прошлое более крупной группы был связан как со значительными материальными затратами, так и с риском оказаться задержанными сразу же по прибытии на место.
Ладин даже не сомневался, – или, лучше будет сказать, почти не сомневался, – в том, что, использовав психотехнику, он легко сможет нейтрализовать пару-тройку прыщавых юнцов, не имеющих представления о том, как выстроить психоблок. Агенты были нужны Ладину только для того, чтобы блокировать клинеров в комнате, которую они снимали в доме, принадлежавшем Умберто да Сторци, хозяину небольшой мастерской, занимающейся изготовлением керамической плитки.
Поначалу инспектору показалось странным то, что хозяин вполне преуспевающей мастерской, производящей изделия, пользующиеся неизменным спросом у иноземных купцов, сдает приезжим комнаты в своем доме. Но Франческо, усмехнувшись, объяснил, что да Сторци представляет собой классический тип скупердяя, – имя его во Флоренции стало почти нарицательным. Каждый заработанный сольдо он прятал в кошель, при том, что вся его семья ходила в обносках и зачастую не ела досыта. По этой же причине он согнал всех своих многочисленных родственников в две большие комнаты на первом этаже собственного двухэтажного дома. Второй же этаж да Сторци перестроил, разделив все свободное пространство на множество крошечных комнатушек, которые и сдавал приезжим.
Именно большое число комнат, отведенных в доме да Сторци для постояльцев, могло создать проблему. В какой именно комнате поселился человек, купивший картину у Леонардо, Франческо не знал. Он проводил покупателя только до лестницы на заднем дворе дома, ведущей на открытую галерею, тянущуюся вдоль всего второго этажа. На этом месте незнакомец забрал у подмастерья картину и, поблагодарив за помощь, отослал его назад.
– Нам нужен этот человек, – Ладин еще раз показал своим помощникам лист бумаги, на котором Франческо вполне профессионально изобразил покупателя картины. – И все те, кто окажется с ним в одной комнате. Ни один из них не должен уйти. Действуем быстро, тихо и аккуратно, – дабы обратить особое внимание на названные три пункта, Ладин воздел вверх указательный палец.
На то, чтобы провести с агентами серьезную подготовительную работу, времени у инспектора не было, а информационная перегрузка, как он полагал, могла привести лишь к суете и неразберихе. Поэтому Ладин выдал своим помощникам тот минимум информации, которого с лихвой должно было хватить на то, чтобы справиться с порученным им делом.
Лица внимавших его словам агентов были серьезными и сосредоточенными. Не так часто оперативники обращаются за помощью к постоянно действующим агентам. Обычно на их долю приходится разве что подготовка конспиративных квартир и организация необходимого прикрытия в случае, если оперативнику нужно срочно исчезнуть.
Еще раз многозначительно взглянув на агентов, Ладин положил руку на окрашенные в цвет болотной гнили перила и стал быстро подниматься на галерею, прилепившуюся ко второму этажу доходного дома синьора да Сторци.