Люди в форме споро делали свое дело. Один из милиционеров, растягивая рулетку, спросил у девушки:
– Кать, к Женьке пойдем?
– Так подарок надо купить, – ответила коллега, равнодушно обходя то, что осталось от Зои.
– Уже расстарался, – сообщил милиционер, – ща управимся – и по коням, хоть пожрем по-человечески.
Конечно, работая в ГАм, по-нынешнему Гм БДД, они давным-давно привыкли к смерти, крови и страданиям. Но мне стало совсем нехорошо. Врач «Скорой помощи», тоже быстро и ловко заполнявший непонятные бумажки, глянул в мою сторону, потом со вздохом открыл железный чемодан, вытащил какую-то ампулу, вытряс содержимое в пластиковый стаканчик и довольно ласково предложил:
– Давайте выпьем.
Я покорно проглотила бесцветную, омерзительную на вкус жидкость и рухнула в «Вольво». Голова кружилась, перед глазами прыгали разноцветные мушки. Глаза сами по себе, помимо воли хозяйки регистрировали происходящее. Вот приехала труповозка, появился черный мешок… Следом быстрее молнии исчезли представители доблестной милиции, за ними убралась и девушка-эксперт.
Мне в уши словно воткнули затычки, и я преспокойненько улеглась на заднем сиденье, машинально подсовывая под голову нечто большое и неудобное.
Проснулась от яркого солнца, бившего прямо в лицо. Надо же, забыла задернуть на ночь занавески! Машинально попыталась потянуться, но ноги уперлись в преграду, и тут же глаза наткнулись на низкий потолок.
Я села и обалдело закрутила головой. Хороши, однако, представители закона и медицины. Одни дают выпить сильный транквилизатор, вызывающий сонливость, другие преспокойненько спешат уехать с места происшествия. Можно было поинтересоваться, как я себя чувствую. Оставили спать в машине!
Часы показывали пять. На почти негнущихся ногах я вылезла наружу и огляделась. Ничто не напоминало о недавно произошедшей трагедии, даже асфальт успели вымыть. Кое-как пригладив волосы, я подошла к подъезду, украшенному вывеской «Нм м ‑ ор». Именно сюда спешила Зоя, где-то в этом помещении находится человек, которого я, по ее словам, хорошо знаю и который сумеет пролить свет на загадочную смерть Клюкина. Интересно, он знает, что случилось с Лазаревой? И где искать эту таинственную личность, я ведь даже не в курсе – мужчина это или женщина? Бедная Зоя говорила загадками. Какая жуткая смерть!
Весь первый этаж здания занимали разнообразные конторы. Я медленно побрела по коридору, читая таблички, авось что-нибудь придет в безумно гудящую голову. Так, оптовый склад кондитерских изделий «Анчар». Классное название для точки, торгующей продуктами, если учесть, что анчар – весьма ядовитое растение. Впрочем, другие наименования тоже впечатляли. Ну за какие грехи на ларек с нитками навесили вывеску «Пандора»? Дама с таким именем принесла людям одни страдания. Впрочем, если хотели обязательно обратиться к классическим мифам, остановились бы лучше на Ариадне. Та хоть имела при себе клубок. А вот и компьютерная фирма «Кора». Вообще, следует знать, что это второе имя Персефоны, которой, увы, пришлось коротать свои дни на троне в царстве мертвых. Совсем неплохо в компанию идиотизмов вписывались магазин велосипедов «Кентавр» и бакалейная лавка «Макбет». И уж совсем непонятно, что имел в виду владелец аптечного киоска, назвав его «Русская рулетка». Впрочем, не буду больше ехидничать. Вот табличка «Редакция газеты «Желтуха» выглядит вполне пристойно. Сразу понятно, для кого и о чем пишут сотрудники заведения.
Я машинально прошла еще пару метров и чуть не стукнулась головой о дверь с буквами «WС». «Желтуха»! Так вот куда шла Зоя, а человек, который мне хорошо знаком, – Никита Павлов, главный редактор данного бульварного листка. Я бегом вернулась назад и ногой пихнула дверную створку. Вместо предполагаемой комнаты перед глазами предстал еще один коридор, по обе стороны которого виднелись бесконечные двери. И вновь таблички, но какие! «Отдел фотогадостей», «Заведующий сектором шантажа», «Гениальный редактор»…
Я толкнула последнюю дверку и в глубине пеналообразного кабинетика увидела большой письменный стол, а за ним взъерошенного Никитку.
– Что там еще? – пробормотал Павлов и поднял начальственные очи.
Вмиг его полное, слегка одутловатое лицо расцвело, как майский ландыш.
– Дашка! Какими судьбами?!
– Вот, – пробормотала я, оглядывая крохотное помещение. – Ты же обещал бесплатную подписку, а как оформить, не сказал…
– В момент сделаем, – пообещал Никитка и вылез из-за стола.
Пухлой рукой, усеянной веснушками, он нажал кнопку селекторной связи и рявкнул:
– У меня дорогой гость, немедленно кофе!
– Хорошо, Никита Вадимович, – раздался девичий голос.
– Значит, любишь мою газетку? – удовлетворенно проговорил Никитка, потирая широкие ладоши. – Сплетенки смакуешь?
– Каждый вечер перед сном просматриваю, – бодро соврала я.
Раздался тихий скрип, и в комнату вступила девушка, при виде которой у меня просто отвисла челюсть.
Высокая, наверное, около метра восьмидесяти, с длиннющими стройными ногами. Красивые бедра просто вбиты в маленькие кожаные черные шортики, коротенькие до неприличия. Верхний «этаж» украшала тонюсенькая черненькая маечка на ниточных бретельках. Талии девочки могла позавидовать оса, а бюсту сама Памела Андерсон. Размер пятый, никак не меньше… Несчастная маечка грозила вот-вот лопнуть. Роскошная грудь плавно перетекала в шею, на ней красовалась очаровательная голова, украшенная целым каскадом искусно взбитых белокурых волос. Лицо красавицы напоминало физиономию куклы – широко распахнутые голубые глаза, в которых не мелькало и тени мысли, крупный рот и абсолютно гладкий, без всяких признаков морщин лоб.
Небесное создание брякнуло поднос на журнальный стол.
– И ди, иди, – велел редактор.
Красавица медленно развернулась и, слегка покачиваясь на километровых каблуках, двинулась к выходу. Ее очаровательная попка почти вываливалась из игрушечных шортиков.
– Да, – крякнул Никитка, когда девчонка исчезла в коридоре, – впечатляет, держу для кляузников. Секретарь не разобралась, что к чему, и прислала Милу, решила, что опять какой-то скандал. Не поверишь, но ругаться в основном приходят мужчины. Как увидят Милочку, так сразу про все забывают. Хороша, каналья, но глупа до остекленения. Еле-еле научил молча улыбаться.
Он сочно расхохотался и принялся сосредоточенно разливать по крошечным чашечкам ароматный напиток. Дорогим гостям в «Желтухе» подавали натуральный, а не растворимый кофе.
Я глянула в окно и увидела унылый, неприбранный двор. Значит, Никитка мог не слышать о несчастье, случившемся раньше.
– Собственно говоря, меня позвала сюда Лазарева…
– Зойка? – Рука мужчины замерла в воздухе. – А зачем?
– Предложила большую сумму денег, если соглашусь проследить за кем-то в доме Харитоновых. Кстати, знаю, как и чем она зарабатывает на кусок хлеба с икрой.
Павлов в сердцах стукнул крохотной чашечкой о кукольное блюдечко.
– Ну а я при чем?
– Зоя сказала, что ты сообщишь, кто объект интересов.
– Вот дура, – заявил Никитка и схватился за телефон. Пару минут он слушал монотонные гудки, потом пробормотал: – Куда подевалась эта шалава?! Езжай домой, Дашутка, печенкой клянусь, никак в толк не возьму, о чем речь.
То-то у него желтый цвет лица и нездоровая отечность! Небось бедная печень не выдерживает лживых клятв и мстит хозяину.
– Зоя говорила, будто ты знаешь, кто отравил Ваньку…
– В первый раз слышу, – забубнил бывший сокурсник. – И откуда мне знать, мы с Клюкиным сто лет не виделись, последний раз на выпускном вечере встречались.
– Хорошо, что Зойке пришла в голову мысль собрать всех вместе, – решила я временно переменить тему.
Пусть Никитка слегка расслабится, успокоится, может потеряет бдительность.
– Это не ее идея, – неожиданно ляпнул Павлов, с шумом втягивая в себя кофе.
– Разве?
– Танька додумалась, – как ни в чем не бывало сообщил Никитка, – позвонила Лазаревой и предложила: давай соберемся. И карнавал тоже она спроворила. Зойка только всех обзвонила… Надо бы почаще встречаться… – Он слегка улыбнулся и глянул на меня плутоватыми глазами: – Помнишь, как Сережка Голд женился?
Ну кто такое забудет! Дело происходило поздней весной, мы как раз начали сдавать сессию. Экзамены следовали один за другим, а Сережке приспичило расписаться именно 30 апреля.
– Не желаю идти в загс в мае, – пыхтел жених, – всю жизнь маяться будем. Нет, тридцатого, и точка.
У невесты-москвички оказалось богатое приданое – собственная однокомнатная квартира, где и устроили торжество. Родители молодой посидели для порядка часок и удалились. После их отхода веселье набрало обороты. Пили все, кроме меня. Закуска давным-давно кончилась, а Сережка все вынимал и вынимал из бара новые бутылки. К девяти вечера на ногах осталась только я. Гости и хозяева рухнули вповалку на полу и смачно захрапели. Громче всех заливался толстый персидский кот. Ошалевший Сергей угостил киску рюмашкой ликера.
Поглядев на валяющихся без рефлексов сокурсников, я вздохнула и засобиралась домой. Но тут произошло непредвиденное. Невеста, а вернее, уже молодая супруга кое-как, собрав ноги в кучку, встала, покачиваясь на плохо слушающихся конечностях, и поковыляла к окну.
– Ты куда, Ленка? – спросила я, насторожившись.
– В тубзик, – икнула новобрачная, – тошнит до жути.
В одно мгновение она навалилась на огромный подоконник раскрытого по случаю теплой погоды окна. До моего слуха донеслись отвратительные звуки. Мне не понравилось, что она так сильно высунулась наружу, и я крикнула:
– Слышь, Ленок, тубзик в коридоре, ты бы поосторожней!
В ту же секунду Лена исчезла за окном. В воздухе мелькнули голые ноги, а на полу сиротливо остались стоять роскошные белые лаковые лодочки производства почти капиталистической Югославии.
Меня словно паралич расшиб. Мозги закипели. Что делать? Вызывать милицию? «Скорую помощь»? Дело происходило на Беговой улице, в огромном доме из желтого камня постройки 50-х годов. Квартира на седьмом этаже… Шансов остаться в живых у счастливой новобрачной не было никаких.
Мощный храп наполнял просторную комнату, молодой муж заливался басом, еще не зная, что успел стать вдовцом.
Только я приняла решение набрать «02», как в дверь позвонили. Так небось внизу собралась вся улица… Еле-еле открыв плохо слушающимися руками тугой незнакомый замок, я увидела… абсолютно живую и здоровую Ленку.
– Это ты? – только и смог вымолвить мой язык.
– Ага, – буркнула Лена, – теперь не тошнит, прям хорошо, просто отлично, даже протрезвела слегка, только очень спать хочу. Где Сережка?
Я сумела только ткнуть пальцем в сторону, где, свернувшись калачиком, мирно почивал в обнимку с котом теперь уже не вдовец, а по-прежнему счастливый новобрачный.
Ленка добралась до муженька, ухватила кису за шкирку и, отшвырнув в сторону слабо мяукнувшее животное, рухнула возле Сережки.
Я продолжала тупо смотреть на нее. Конечно, слышала, будто пьяных господь бережет, но чтобы так?! Сверзиться с седьмого этажа и даже не оцарапаться? Невероятно!
Пока я пребывала в столбняке, ожил Сережка. Словно зомби, он добрел до того же окна и моментально вывалился наружу. Честное слово, я даже не успела испугаться, потому что через пять минут опять раздался звонок, и Сережа вступил в коридор.
«Они бессмертные», – пронеслось в моей голове.
– Нет, когда же прекратится это безобразие? – донеслось с лестницы.
Я осторожненько выглянула за дверь. На площадке стоял весьма сердитый мужичонка в обвислых черных тренировочных штанах.
– Вы мне? – робко поинтересовалась я.
– Конечно, – грозно заявил мужик. – Когда прекратится падеж из окон? Они всё летят и летят, а я вытаскивай? Задолбался уже и спать хочу.
– У нас свадьба, – попыталась я оправдаться, ничегошеньки не понимая.
– Женитьба дело хорошее, – одобрил мужик, – только зачем из окошка сигать? Еще кто-то обвалится, ни за что не помогу, пусть до утра сидит.
Он повернулся ко мне спиной и, бубня что-то себе под нос, двинулся по лестнице вниз. Грязноватая рубашка бугрилась на лопатках, казалось, что там сложены крылья. Архангел Гавриил, решивший помочь молодым влюбленным! Окончательно потеряв от увиденного разум, я пискнула:
– Вы кто?
– Сосед ихний, – пояснил «ангел», – этажом ниже нахожусь, возле сетки, прям хоть меняйся квартирой, ну задолбался вконец…
Шлепая тапками, он медленно побрел к себе. Я вернулась в комнату и высунулась из окна. На уровне шестого этажа тянулась по периметру дома здоровенная сетка. И Ленка, и Сережка, пролетев всего несколько метров, благополучно плюхнулись на ржавые ячейки. Сосед втянул их к себе в квартиру.
Стоит ли упоминать о том, что наутро никто не помнил о происшедшем. Всех, включая кота, трепало жестокое похмелье. И если бы вредный сосед не явился около полудня с выговором, народ пребывал бы в уверенности, что я выдумала эту историю.
Никита тихо засмеялся:
– Ну и идиоты мы были, уму непостижимо…
От приятных воспоминаний его лицо потеряло жесткую настороженность. Глубокие носогубные складки расправились, глаза перестали быть колючими.
Посчитав момент подходящим, я набрала побольше воздуха в грудь и выпалила:
– Слышишь, Кит, Зойку только что убили под дверью твоей редакции.
ГЛАВА 11
– Ты чего, с дуба упала? – воскликнул Никитка, подскакивая в кресле. – Нашла чем шутить.
– Это правда, – тихо добавила я, – она привезла меня сюда, велела ждать в машине и пошла к подъезду, а тут откуда ни возьмись темно-зеленый «Фольксваген».
– Ой, и не фига себе, – забормотал Павлов, лихорадочно закуривая, – ну и новости… Говорил ей, ходи аккуратней, так нет, вечно голову вверх задерет и несется не глядя… А сейчас отморозков на дороге, как грязи…
– Ее сбили специально, – настаивала я, – наехав на нее, машина дала задний ход и еще дважды прокатилась по Зое. Можешь представить, чтобы такое проделал водитель, случайно сбивший пешехода?
Никита посерел и полез в карман. На свет появилась упаковка таблеток. Павлов кинул в рот сразу три ярко-красные пилюли и неожиданно спросил:
– Ну, а я здесь при чем?
– При том, что шла она к тебе и меня хотела именно с тобой «познакомить». Сказала, будто знаешь, кто убил Ваньку, а мне нужно проследить за какой-то падлой в доме Харитоновых, только не сказала, за кем именно. Правда, там народа раз-два и обчелся – Таня, горничная Тоня и повар Емельян.
– Еще девочка Варя, – подсказал Никитка.
– Ну, вряд ли она ребенка имела в виду. Значит, ты знаешь, о ком Зоя вела речь?
Павлов молчал, только его маленькие глазки с припухлыми веками быстро-быстро моргали, словно пытались удалить соринку.
– Слушай, Кит, – попробовала я воззвать к логике, – если Зойка проговорилась кому-то – скорей всего убийце Клюкина, что знает всю правду, то ее убил тот же человек, который отравил несчастного алкоголика. Понимаешь меня?
– Ну? – промямлил Павлов.
– И если ты тоже владеешь информацией, угадай с трех раз, чья очередь следующая?
Никитка помертвел.
– Ты хорошо знал Зою? Могла она шантажировать убийцу?
Бывший сокурсник запихнул в рот еще какое-то лекарство и сообщил:
– Господи, да Лазарева за копейку мать продаст! На все ради денег готова, никого и ничего не любит, кроме чистогана. Да если появилась перспектива заработать, она голой в доменную печь войдет! Говорил же ей, осторожней надо, деликатней, – нет, поперла, как всегда, напролом. И ведь советов не слушает. Кричит: «Тебе хорошо, вырос в обеспеченной семье, а мне из грязи вылезать пришлось!» И ведь вылезла: квартира на Арбате, две машины, дача в Снегирях и сын в МГм МО, полный большой джентльменский набор.
– Ты ее так хорошо знал? – удивилась я.
– Как облупленную, – вздохнул Никитка, – мы двенадцать лет вместе прожили, только отношения не оформляли.
Я разинула рот.
Павлов увидел мою реакцию и продолжил:
– После института меня родители в Министерство внешней торговли пристроили, а Зойка решила завербоваться. Мы-то все, как могли, пытались отвертеться, а ей очень уж в свой Зажопинск возвращаться не хотелось, вот и согласилась. Впрочем, не прогадала, ей и квартиру дали, и прописку, и звание… Помнишь этого хмыря, Ивана Ивановича?
Когда мы перешли на пятый курс, в институте появился тихий интеллигентный человек с вкрадчивым голосом. Иван Иванович – так он представлялся тем, кого отбирал для собеседования.
И нтересовали его в основном девочки, великолепно владеющие языком. Разговор проходил в кабинете декана. Иван Иванович сулил золотые горы – квартиру, зарплату примерно в четыреста рублей, какие-то пайковые, одежные и санаторные деньги, быстрое продвижение по службе с соответствующим ростом оклада.
– Коллектив в нашем учреждении в основном мужской, – сладко пел Иван Иванович, – вы моментально найдете себе супруга, человека проверенного, во всех смыслах положительного.
На фоне великих благ и радостей маячила одна малюсенькая неприятность. Все это можно было получить, лишь завербовавшись на службу в КГБ, надеть погоны и служить верой и правдой. Причем никто не собирался делать из нас шпионок, террористок или радистов. Комитету требовались переводчицы, трудиться предстояло с бумагами, в милой, почти семейной обстановке.
– Отличный буфет, столовая, заказы, – журчал Иван Иванович, – по субботам кино и танцы в клубе, есть бассейн и несколько санаториев. На море…
На нашем курсе он приглядел шестерых. В том числе меня и Зою Лазареву. Первой для разговора вызвали Майку Глотову. Она вернулась спустя полтора часа потная, красная и безумно злая.
И спользовав весь набор увещеваний, интеллигентный Иван Иванович принялся грозить. Майку он пытался испугать распределением в Сибирь. Но та в ужасе от перспективы увидеть себя в погонах твердо заявила: