Парочка аспирантов в случайном порядке расставили с десяток пустых бокалов из-под пива на столе. Толпа других пела, кричала и оттаскивала прочь стулья, освобождая место под танцы. А слева, за пределами камеры, что-то происходило: антибуйство, неожиданное и заразное исчезновение шума и движения, которое привлекало внимание и тут же распространилось по всему помещению. Камера повернулась к глазу циклона, и у Брюкса перехватило дыхание.
Опять Валери.
Вампирша спокойно прошла в расчищенное пространство, как заведенная пантера, спущенная с поводка и полностью автономная. Она носила дешевую одноразовую ткань из смартпапира, одинаковую для лабораторных крыс и заключенных по всему миру: та казалась абсурдной на фоне ярких одежд, голограмм и биолюминесцентных татуировок. Валери будто не замечала, что нарушает местный дресс-код; не замечала, что люди сбились в толпу, когда она прошла рядом; не замечала, как бормотание сменялось полной тишиной, стоило ей приблизиться. Она смотрела только на бокалы, стоявшие на столе.
Какой идиот-самоубийца привел вампиршу в бар? Насколько обдолбаны были все присутствующие, раз скопом не побежали к выходу?
— Где ты взяла…
— Заткнись и смотри!
Валери один раз обошла стол по кругу. Помедлила мгновение: ее взгляд был рассеян, а на губах играло нечто, похожее на улыбку.
В следующую секунду она прыгнула.
Приземлилась на одну босую ногу, покрыв расстояние в добрых три метра, и резко опустила вторую, притопнув; развернулась, топнула опять и прыгнула — на сей раз выгнувшись назад, через стол, перекувырнулась в воздухе и приземлилась на четыре точки, присев (левая нога, правая нога, правое колено, левая рука); скакнула влево (топнула), отпружинив на руке, и приземлилась рядом с полупьяным студентом — тот уткнулся лицом ей в грудь и благодаря животным инстинктам стал зелено-белым под слоем модифицированных хлоропластов. И сразу вертикальный прыжок на метр вверх, приземление на одну ногу, поворот кругом (притоп) и два шага по диагонали к столу (притоп). Обоими локтями и коленом вампирша со стуком ударилась о древние половицы, сразу отскочив обратно в позицию стоя. Конец. Через секунду камера, трясущаяся, несмотря на лучшие алгоритмы стабилизации картинки, которые мог позволить студенческий бюджет, дала увеличение на стол.
Бокалы были выстроены в идеально прямую линию с равными промежутками.
— Тяжело было найти такое кто-то втихаря протащил ее через запасной выход а если выведешь вампира наружу без авторизации все твоей карьере конец поэтому все доказательства они держали в секрете думаю это была инициация или типа того…
Камера застыла над столом, словно оператор никак не мог поверить в увиденное; потом резко повернулась к монстру, который это сделал. Валери смотрела прямо в объектив, куда-то за тысячи километров от места, в котором находилась, и улыбнулась своей фирменной, вымораживающей внутренности улыбкой. Вампирша даже не запыхалась.
Другие не могли похвастаться такой собранностью, реальность, наконец, прорвалась сквозь алкоголь, наркотики и дурацкую браваду испорченных детишек, выросших на обещании бессмертия. Теперь они все увидели настоящую черную магию, оказались в присутствии чего-то такого, чьи самые обычные усилия превращали законы движения в форменный телекинез. А из-под ужаса, потрясения и неверия, вероятно, уже пробивалась мысль, что этот огромный интеллект и невероятное владение собственным телом возникли в ходе эволюции с одной-единственной целью.
Охотиться.
Неважно, какие сказки рассказывали на ночь этому привилегированному отродью. Рядом с Валери они были завтраком, а не бессмертными. Брюкс это видел — в том, как они начали уходить, бормоча извинения; как потихоньку продвигались к дверям, стараясь держаться спиной к стене; в том, как даже те, кто притворялся, что они тут главные, отводили глаза и бочком, робко подходили к Валери и слабыми дрожащими голосами говорили, что пора уходить, — все они прекрасно поняли, где их место.
А еще было очевидно, хоть и задним числом, что Брюкс оказался несправедлив к исходникам, выкравшим свою крысу из клетки ради одной ночи свободы. Они могли быть кем угодно, только не самоубийцами. Даже не идиотами. Неважно, что они себе говорили до или после; неважно, кто думал, что ему первому пришла в голову такая идея.
Они ничего не решали сами.
* * *Фетиш-капюшон действительно увеличил кривую обучения, это Брюксу пришлось признать.
Информация, некогда вынужденная ютиться на крючке между полосами астродерна, тут же привольно раскинулась по трем осям и тремстам шестидесяти градусам бесконечного пространства. Опции, с которыми раньше приходилось устанавливать зрительный контакт на смарткраске, теперь выпрыгивали прямо по центру, стоило о них подумать. Данные, которые раньше требовалось читать, повторять и анализировать, теперь, казалось, просто застревали в мозгу от одного взгляда. Дэн, конечно, привык к когнитивным усилителям, но тут, похоже, имел дело с техникой Двухпалатников; кажется, даже хирургические усилители не могли бы обеспечить большей скорости.
Три триллиона узлов и поисковый радиус в десять тысяч ссылок был довольно слабым эхом настоящего Быстронета, но и в нем можно было копаться на протяжении тысячи жизней и не добраться до края. Мгновенное экспертное мнение по миллиону дисциплин. Интерактивные романы, не требовавшие длительного внимания; эйдетические воспоминания от первого лица внедрялись прямо в голову при наличии подходящего интерфейса (у Брюкса такого не было, но капюшон мог справиться с задачей почти так же) и сразу давали человеку все восторги, удивление и опыт от испытанного материала. Можно было не тратить время, проигрывая историю в реальном времени. Нестираемые следы всего того, что ноосфера сочла достойным памяти.
Даже спустя четырнадцать лет «Тезей» был повсюду.
Шок и неверие сразу после Огнепада. Бунты всех цветов радуги: перепуганные орды, спасающиеся от наступающего апокалипсиса и не знающие, куда бежать; демонстрации против сильных мира сего, которые всегда знали больше, чем признавали. Сразу появились мародеры с небольшим объемом внимания, думавшие лишь о том, что из-за этой движухи куча имущества осталась без всякой защиты. Паникующее население забилось под кровать или принялось атаковать парней в униформе, чьи дроны, пушки и закрытые зоны, наконец, после бесчисленных десятилетий привычной бесконтрольности оказались совершенно не готовы к прибытию пришельцев. Десятки тысяч людей возвращались с Небес, боясь новых угроз из реального мира. Миллионы бежали туда же по точно такой же причине.
И «Тезей» — мать всех мегапроектов. Миссия, метафора, символ расколотого мира, объединившегося против общей угрозы. Храбрецы, управлявшие кораблем, крохотная горстка избранных, стоявших за человечество против космоса. Аманда Бейтс — победительница бесчисленных военных кампаний Западного полушария: ее навыки были так обширны, а таланты — столь засекречены, что о ней никто не слышал до самого появления в «команде мечты». Лиза Такамацу — нобелевская лауреатка, лингвист и наставница шести отдельных личностей, живущих в ее голове. Юкка Сарасти — благородный вампир, лев, возлегший подле агнцев и готовый отдать за них свою жизнь. Сири Китон — синтет, посол к послам, мост между…
«Секунду — Сири?»
Брюкс уже слышал это имя. Пока он копался в пыльных воспоминаниях, случившихся до обретения капюшона, на них наслаивались сводки новостей и биография: Сири Китон — синтет, высочайший профессионал в области, где работали исключительно высочайшие профессионалы. Одержим демонами с шести лет, поражен конвульсивным вирусом прямиком из Средневековья, который выжигал ему мозг электрическими бурями. Он убил бы парня на месте, если бы радикальная хирургия не подлатала его, выхватив прямо из лап смерти. Перепуганный, в шрамах, он стал одержимым чем-то новым — яростным, непреклонным стремлением добиться успеха вопреки всему, подчинить, поработить собственный бунтующий мозг и выполнить любую работу, как на Земле, так и на самом краю Солнечной системы, а может, и далее.
(«Он — не совсем исходник…»)
Про его личную жизнь почти ничего не известно Никаких домашних видео и психологических исследований. Похоже, единственный ребенок в семье. О матери вообще ни слова; имя отца скрыто — он больше напоминает размытую тень, которая отказывается войти в фокус, за исключением одной, вскользь брошенной фразы в «ТаймСпейс»:
«…своей целеустремленности он обязан не только детскому сражению с эпилепсией, но и воспитанием в семье военного…»
Брюкс повертел слова в голове, ища совпадения.
— Так наш полковник Мясник вышел в люди и чуть не грохнул своего ребенка — не знал что ли? — еще до его рождения.
Брюкс повертел слова в голове, ища совпадения.
— Так наш полковник Мясник вышел в люди и чуть не грохнул своего ребенка — не знал что ли? — еще до его рождения.
Низкая гравитация людей не любила: Брюкс подпрыгнул от неожиданности так высоко, что врезался головой в потолок.
— Господи! — Он стянул капюшон.
Сенгупта появилась между интерфейсом, растворяющимся в его голове, и бэкапом, проявившимся на переборке позади нее. «Надо посмотреть настройки приватности на этой штуке», — сказал себе Брюкс. Правда, если местные решат взглянуть ему через плечо, никакие настройки им не помешают.
— А ты откуда взялась?
— Я торчу здесь по меньшей мере минут пять.
— Тогда в следующий раз скажи что-нибудь. Объяви о своем приходе, — он потер шишку на голове. — Что ты тут делаешь?
Сенгупта причмокнула губами и бросила взгляд в сторону своей палатки:
— Охочусь на мертвеца.
«Кроме меня на этом проклятом корабле, похоже, летят одни хищники».
— За чем охотишься? На одного из зомби, что ли?
— Нет он не на борту. Я охочусь так же, — она щелкала пальцами в сторону КонСенсусного дисплея, — как ты сейчас.
Брюкс взглянул на стену: коллаж из фактоидов, палимпсест заказных статей. На биографию это даже отдаленно не походило.
— Джим чуть его не убил?
— Да я так и сказала. — Щелк. Щелк.
— Там говорят, что у Сири была какая-то форма вирусной эпилепсии.
Сенгупта фыркнула:
— Ой ну кто поверит что ему вырезали полбашки из-за какой-то вирусной эпилепсии. Типа парню с зарплатой Мясника пришлось довольствоваться пиявками и опием когда его отродье заболело.
— Так что это было?
— Вирус но другой, — каркнула Ракши, — Вирусная зомбификация.
В неожиданно повисшей тишине слышалось только шуршание вентилятора.
— Чушь, — тихо произнес Брюкс.
— О, он это не намеренно личинка просто попала под огонь. Какой-то злодей сварил подпольный вирус но с тонкими настройками облажался. Его заразе нравились мозги эмбрионов гораздо больше чем мозги взрослых понимаешь? Растущий метаболизм быстрая нейронная подрезка и в общем сначала эту штуку подцепил папочка он заразил мамочку но реально вирус взялся за дело когда пробрался сквозь старую добрую плаценту в третьем триместре. Пожирает мозг быстрее любого фасцита. Беременная просыпается на утро а ее маленький ушлепок уже трясется в судорогах прямо в животе и им повезло по сути это их канарейка в шахте они сразу бегут в больничку колют себе антизомбоиды вовремя чистятся в общем. Но для малыша Сири уже слишком поздно. Он приходит в этот мир бракованным и они конечно пытаются спасти его изо всех сил пускают в ход лучшие лекарства лучшие лечебные сетки но все летит под откос и спустя пару лет начинаются припадки и все они на левом полушарии малыша Китона понимаешь? Ну и Сири выскребли полмозга как гнилой кокос.
— Господи, — прошептал Брюкс и оглянулся против воли.
— О нем не беспокойся он там закопался по уши в своих драгоценных сигналах с «Тезея». — Сенгупта странно приподняла одно плечо. — Но в общем все закончилось хорошо даже лучше чем прежде. У штурмовиков шикарная медстраховка. Дубликат полушария настоящая находка. Сири стал идеальным кандидатом для экспедиции.
— Ужасно так поступать с ребенком.
— Не можешь вырастить код держись подальше от инкубатора. Этот урод небось сделал такое с кучей народа. Армейские ведь так и поступают.
Разумеется, Брюкс видел съемки: тела гражданских, низведенные до ходячего спинного мозга с помощью пары килобайт военизированного кода, настроенного на характерную биохимию разумной мысли. И это было не точное хирургическое изъятие когнитивной неэффективности. Это были не солдаты, способные вернуться в разумное состояние, не запрограммированные телохранители Валери. Нет, такие вирусы просто пожирали сознание и интеллект от коры до гипоталамуса, человечность низводили до первичных инстинктов — бей/беги/совокупляйся. Людей превращали в рептилий.
К тому же это была чертовски прибыльная стратегия для всех, кто сидел на бюджете: дешевая, заразная и ужасно эффективная. Когда оказываешься в паникующей толпе, нельзя сказать наверняка, чего хочет толкающий тебя в спину человек: изнасиловать, разбить голову или просто смыться ко всем чертям. Если же ты — над толпой, то самая современная телеметрия никогда не отличит немертвого от просто уничтоженного; даже тран-техника не могла засечь незначительное охлаждение мозга внутри черепа зомби — ни на расстоянии, ни через крышу или стену, ни в гуще бунта. Оставалось оцепить территорию и держаться против ветра, пока не покажутся огнеметы.
Брюкс слышал, что в Индии для этого завели специальные отряды. Людей с выключателями в голове, которые вышибали клин клином и свою работу делали очень хорошо.
— В общем сам виноват если хочешь знать мое мнение, — протянула Сенгупта.
— Боже, Ракши, — Брюкс покачал головой. — Что ты имеешь против этого парня?
— Ничего что бы я не имела против громил которые мочат людей а потом заявляют «я просто следовал приказам». — Она ткнула носком ноги в невидимый раздражитель, — Послушай я же знаю вы двое вроде как в друзьях и что уж вы там делаете мне по барабану. Говори ему что хочешь только не удивляйся если он тебя нагнет. Бросит в мясорубку в тот же самый момент когда решит что так лучше для общего блага. Да и сам бросится если дело на то пойдет. Клянусь я иногда не понимаю что из этого хуже.
Оба замолчали на какое-то время.
— Почему ты вообще мне об этом рассказываешь? — спросил наконец Брюкс.
— А почему нет?
— Ты не боишься, что я все передам ему?
Сенгупта грубо ответила:
— Ой как будто ты сможешь. К тому же нельзя винить меня если он своими грязными ботинками натоптал по всей базе любой может увидеть. Даже ты.
«Почему я с ней общаюсь?» — в десятый раз спрашивал себя Брюкс. А потом в первый: «А почему она общается со мной?» И он понял, что уже знает ответ. Подозрение родилось, когда Ракши обосновалась по соседству: он ей нравился на свой странный извращенный манер. Не сексуально. Не как коллега или партнер, даже не как друг Брюкс нравился Сенгупте, потому что его было легко поразить. Она его даже за личность не считала, скорее, принимала за домашнее животное.
Хреновые социальные навыки. Сенгупта была слишком высокомерна, чтобы заботиться об этикете. Она не принимала во внимание социальные сигналы, но читать их умела. Дэна, по крайней мере, расколола быстро: он бы ни при каких обстоятельствах не рассказал Муру о том, что узнал про его сына. Только не Брюкс.
Он был очень хорошим мальчиком.
* * *При следующей встрече с Лианной Дэн не смог ее заметить.
Сначала услышал голос: «Эй, берегись, тут…» — буквально за секунду до того, как отсек безумно накренился вбок, а боль вонзилась сверху… или с…
На самом деле, он не понял, откуда пришла боль, но ощущения оказались до омерзения реальными.
— Святой Боже, Дэн, ты что, ничего не видел? — Лианна магически возникла за столиком в столовой, пока он моргал, лежа на палубе.
«Стол, — понял Брюкс. — Я врезался в стол».
Он помотал головой, пытаясь разогнать туман внутри.
Лианна опять исчезла…
— Эй!
…и тут же появилась.
Брюкс поднялся и стянул свой фетиш-капюшон, чувствуя, как ноет голень.
— Что-то с этой штукой не так. Она портит мне глаза.
Латтеродт взяла маску и повертела ее в руках:
— Выглядит нормально. А что ты с ней делал?
— В Быстронете лазал. Думал, что поставил закладку на статью, но так и не смог ее найти.
— Ты поиск шифровал?
Брюкс покачал головой. Лианна дистанционно сфокусировалась на КонСенсусе:
— Шпиндель с соавторами? «Гамма-протокадерин и роль ортолога PCDH11Y»?
— Да, она.
— Все на месте, — она нахмурилась и передала ему капюшон. — Попробуй снова.
Он натянул устройство на голову. Результаты поиска появились в воздухе прямо перед ним, но Шпинделя среди них не оказалось.
— По-прежнему ничего нет.
Лианна хмыкнула и исчезла.
— Ты где? Как будто раство…
Она наклонилась перед ним, возникнув словно из ниоткуда.
— …рилась.
— А, вот в чем проблема, — сказала Лианна и сняла маску с его головы. — Индуцированный геминеглект. Скорее всего, поврежден сверхпроводник.
— Геминеглект?
— Понимаешь, почему нужно вставить имплантаты? С ними ты сейчас просто вызвал бы ссылку и сразу узнал, о чем я говорю.
— А ты понимаешь, почему я ничего себе не ставлю? — Брюкс сотворил определение из смарткраски, — Никому не придется вскрывать мне голову, чтобы заменить сломанный сверхпроводник.
Поврежденные мозги разделяли организм посередине и одну часть просто отбрасывали: в результате разум не воспринимал левую сторону тела, в принципе не осознавал, как там может что-то находиться. Люди расчесывали волосы на правой стороне головы только правой рукой и видели еду исключительно на правой стороне тарелки. Люди забывали про половину Вселенной.