Они отбывали срок в одной колонии под Иркутском.
И там, в зоне, Антипов якобы спас Акуле жизнь во время одного непредвиденного инцидента. Впоследствии администрации колонии через своих доверенных лиц стало известно, что они побратались — смешали кровь из порезанных ладоней и поклялись стоять друг за друга верой и правдой до тех пор, пока их не разлучит смерть. Этот экстравагантный способ установления близких и доверительных отношений стал моден и популярен в последнее время. И братались меж собой не одни лишь урки, но и люди более солидные и респектабельные: важные персоны со своими телохранителями, партийные функционеры, предприниматели с ярко выраженными гомосексуальными наклонностями, звезды эстрады со своими доверенными лицами и прочие господа, которые в силу накопленного лихого опыта уже не доверяли обычному мужскому честному слову, а требовали клятв, сопровождавшихся мистическими жестами.
Покидая Раздольск, Колосов связался с начальством по рации, обрисовал ситуацию и получил «добро» на немедленную отработку Карпова. Детали же этой отработки Колосов никому, даже начальству, открывать не собирался.
По имеющейся у него информации, он знал: побратимы неоднократно встречались уже после освобождения. Если Грант и не посвящал Карпова во все свои дела и проблемы, то все равно его побратиму лучше, чем многим, должен был быть знаком образ его жизни. Никита был уверен: если кто и может ответить на вопрос, где следует искать Гранта в первые после убийства сутки, то сделать это вразумительно способен лишь его Акулий единокровник.
К тому, чтобы вынудить Карпова дать нужные сведения, подготовились заранее: уже целые сутки Акула находился в состоянии жестокой ломки. А к нему в камеру, как на грех, подсадили еще тепленьких, грезящих наркоманов, взятых во время следующего этапа операции «Допинг». Акула исходил завистью и вожделением, смотря, как те пускали эйфорические слюни, умолял пересадить его в другую камеру, грозился объявить мокрую голодовку, но…
В следственном изоляторе дежурили двое сыщиков из колосовского отдела. Время от времени они посматривали на Акулу в «глазок» камеры и ждали сигнала шефа. Когда Колосов позвонил им, они активно включились в операцию.
Работать с Акулой решили на свежем воздухе без лишних глаз и ушей. Ему объявили, что везут его в отдел милиции для выполнения очередных следственных действий, полагающихся по статье за хранение наркотиков. Однако на Ярославском шоссе «уазик», где находились сотрудники розыска и скованный наручниками Карпов, нагнала белая «семерка» начальника отдела убийств.
Колосов и Халилов вышли и направились к «уазику». Едва лишь Халилов увидел бледное, покрытое крупными каплями пота лицо Акулы, его дрожащие руки, ту странную расслабленную вялость членов, которая выдает конченого наркоголика с головой, он шепнул Никите:
— Оловянные глаза. Крестный. С таким надо просто, без церемоний.
«Без церемоний» означало одно: прямо предложить Акуле вожделенный наркотик за информацию об Антипове. Колосов тяжко вздохнул: нарушение закона. Грубейшее, чреватое многими последствиями. Он знавал некоторых своих коллег, которые с треском вылетали из органов за подобные «художества». Более того, в душе сам Колосов ненавидел подобные «методы работы», считая их грязными, недостойными своей профессии. Умнее, законнее и в тысячу раз престижнее для собственного профессионализма было бы сплести какую-нибудь оперативную комбинацию, заставив Акулу проболтаться. Но, увы, ни на работу с ним в камере, ни на прослушивание, ни на подключение к операции опытного агента уже не хватало времени. Все эти хитрые интриги и подкопы под побратимскую верность потребовали бы месяца напряженной работы. Искать же Гранта надо было сегодня, сейчас. Что-то говорило Колосову: если этот киллер и уязвим, то только в первые часы после выполнения заказа, когда он считает, что первоклассно справился с задачей и теперь находится в полной безопасности, спрятавшись в тайном, заранее приготовленном на случай отхода логове. И ради того, чтобы немедленно установить место этого тайного схрона, Колосов, как ему ни было противно, готов был поступиться даже очень для себя важным. Корчившийся в ломке вор являлся сейчас лишь подручным средством для того, чтобы достичь этой заветной цели любой ценой.
С начальником отдела убийств Акула уже прежде встречался, а вот на Халилова смотрел настороженно и вопрошающе. А тот созерцал Акулу почти сочувственно.
— Сердечко пошаливает, Антоша? — поинтересовался он мягко.
Карпов опустил глаза. Видимо, он лихорадочно соображал, зачем это его завезли в это тихое местечко — обочина шоссе, овражек, кустики. Кем-кем, а наивным дурачком он не был.
— Я тебе задал вопрос о здоровье, — напомнил Халилов.
— Ты сам, что ли, не видишь? Не видишь, да?! И сдохнуть и жить мне не даете, — голос Карпова дрогнул.
— Плохое самочувствие легко поправить, — подал реплику Колосов. Ему все это напоминало игру в пинг-понг. И мячиком, по которому ударяли их ракетки, был Акула. Вор впился в него взглядом. О, умный Карпов тут же догадался, что именно предложат сейчас ему эти двое. Только еще не догадывался, о чем начнется у них торг.
— Если не желаешь — скажи прямо, разговора не будет, — Халилов усмехнулся. — И… ничего не будет. Так что решай сам, Антоша.
Акула сглотнул.
— Я… я подыхаю, в натуре, ну будьте же людьми… Не дразните… Суками не будьте… Я не могу. Мне плохо. Плохо мне!
— Решать тебе, — Халилов пожал плечами. Потом посмотрел на Колосова. А тому вспомнился их недавний разговор в машине: «По мне, так пусть все они на иглу сядут. Крестный, вся эта воровская мразь, — жестко заметил Ренат. — Нам же проще работать с таким контингентом станет. Вот и проверим сейчас, что Акуле дороже: шприц ли с начинкой, или голова его кровного брата, которому он в верности клялся». — «Получается, что мы с тобой в роли экспериментаторов вроде. Замер шкалы грехопадения, что ли? — ответил Колосов. — А ведь такие вроде больными считаются. Говорят, болезнь у них неизлечимая. Вот был бы у Карпова рак, мы ж не стали бы с ним так, а тут…» — «У него не рак. Крестный, — парировал Халилов, — и хватит тебе самоедством заниматься. Можешь не участвовать, я сам все сделаю. На кого, на кого, а на этого ворюгу мне вообще плевать. Нам с тобой не он нужен, а сам знаешь кто».
— Ну же, Антоша, — подстегнул Халилов, — решайся скорее, время бежит.
— А… а у вас это с собой? — Голос Карпова пресекся.
— Вот оно. — Акула увидел на уровне своих глаз пузыречек с мутноватой жидкостью на ладони своего искусителя.
— Обманешь, сволочь. Дистиллировка небось, а? — Но он уже не мог глаз отвести от пузырька как зачарованный.
Колосову было больно и жалко смотреть на этого в общем-то недурного собой брюнета с резкими мужественными чертами лица. Ничего мужик, хоть и вор. По виду фартовый, женщинам такие должны нравиться. Однако сейчас в лице Акулы уже не было ничего человеческого: голое вожделение, алчная страсть и собачья мольба во взгляде.
— Это не дистиллировка, Антоша, — голос Халилова звучал спокойно, а движения — он полез во внутренний карман куртки и достал одноразовый шприц в пакетике — ленивыми и размеренными.
Акула со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и спрятал лицо в скованные наручниками руки.
— Суки, — всхлипнул он. — Суки вы все.
— Разговор будет? Да или нет?
— Ну да, да, да!
— Вот и чудненько. Сам справишься или помочь?
— Сам! — Карпов с силой выбросил вперед скованные кулаки. — Сними, сними это скорее! — Раз увидев вожделенное «лекарство», он уже был не в силах сдерживаться.
Один из сотрудников розыска, самый молодой из колосовских подчиненных, молча расстегнул наручники. Потом отвернулся. Колосов видел, насколько не по душе парню вся эта сволочная сцена. Эх!
Халилов священнодействовал: проколол иглой резиновую пробочку, набрал жидкость в шприц и…
— Ну? — Акула уже судорожно рвал с плеч пиджак, задирал рукав щегольской водолазки из ангорки, — Ну же!
— Когда ты встречался с Грантом? — тихо спросил Колосов.
Акула замер.
— Он мне как брат, — шепнул он, — что ж вы делаете?
Будьте же людьми.
— Мы люди, Антоша, — ответил Халилов. — Это ты у нас марсианин с заскоками. Впрочем, хозяин — барин. — И он сделал вид, что спускает жидкость в пузырек.
— Я давно с ним встречался. Он мне сам стрелку забил.
В баре на Белорусском вокзале!
— Правда?
— Клянусь! Я про него ничего не знаю. Он всегда один работает, он…
— А зачем он тебя хотел видеть?
— Ну… у него проблемы начались. Он искал ходы уладить.
Считал меня полезным.
— Ты помогал ему улаживать конфликт с коломенцами?
— Нет. У меня таких выходов нет. Не та фигура. Он…
Считал меня полезным.
— Ты помогал ему улаживать конфликт с коломенцами?
— Нет. У меня таких выходов нет. Не та фигура. Он…
— Думаю, то, что твой названый братец вернулся, для тебя уже не секрет, — перебил его Колосов.
Акула умолк. На скулах его ходили желваки.
— Мне передали ребята, — пробормотал он наконец. — Но чем хотите клянусь — мы не встречались.
— Верю, — хмыкнул Халилов. — Братец твой замочил очередного клиента. Работа для него прежде всего, прежде родственных визитов. Так вот. Сейчас ты скажешь нам честно и откровенно, Антоша, где нам искать Гранта, а?
Вор дернулся, словно его ужалила оса.
— Да откуда ж я знаю? Что вы мне жилы тянете? Я ж сказал: мы не встречались!
— Ну, а мозги-то на что у тебя, Акула? — Халилов подбросил на руке шприц и пузырек. — Братец твой — человек консервативный, привычки свои не меняет. Ну? Ты вот говоришь, он всегда один работает… А что конкретно он делает сразу после выполнения заказа? Как обычно уходит? У него машина? Какой марки? Где он ее оставляет? Ведь он, как пушечки свои, небось тачки не меняет, так ведь, Акула?
Карпов упорно молчал, пот лил с него градом.
— Он никогда не берет тачку на дело, — выдавил он наконец.
— Не берет? А как же уходит? Пехом, что ли?
— Он, — Акула теперь неотрывно глядел на шприц, — он говорил мне как-то: главное — простота. И никакого пижонства.
— Ну? И что это значит?
— Перед тем как выполнить заказ, он… он место изучает.
Транспорт, какие маршруты, куда.
За основу отхода берет ближайшую к месту остановку — не важно чего, автобуса, трамвая, метро, электрички. После всего, — тут Акула чуть запнулся, — он просто выходит один, чистый, без ствола, и идет на остановку. Садится и едет. Он меня учил: тачки шмонают нещадно — можно нарваться. А общественный транспорт — никогда.
— А куда он едет, куда глаза глядят, что ли?
— Обычно дня за два, иногда за неделю он снимает на маршруте хату квартиру, дом. Сел, к примеру, в автобус, проехал несколько остановок, вылез, отсиделся — когда сутки, когда больше, а затем скинулся на другой адрес — их у него обычно несколько в запасе. — Закончив свою речь, Акула выдохнул. Теперь он напоминал мяч, из которого выкачали воздух.
Халилов снова как-то двусмысленно хмыкнул, помедлил, а потом протянул Акуле шприц. Тот судорожно впорол иглу себе в предплечье, потом в изнеможении откинулся на сиденье. Постепенно дыхание его выровнялось.
— Суки вы все-таки, — прошептал он устало, — ненавижу вас.
Колосов коротко пошептался со своими подчиненными, дал кое-какие указания, и «уазик» с Акулой тронулся прочь.
— Через семь минут он уснет, — Халилов посмотрел на часы. — Что, Крестный? Дешево и сердито, и полная иллюзия поначалу… Он даже не успеет понять, что с ним Акула вместо порции экстракционного опия получил раствор димедрола и реладорма. Подобному фокусу с подменой Халилов научился в колонии для бывших сотрудников правоохранительных органов — там многие делятся друг с другом полезным опытом. Это был один из проверенных способов обмана буйствующих в ломке наркоманов. Доза снотворного была такой, что свалила бы с ног и быка.
От всего случившегося в душе начальника отдела убийств остался муторный осадок, но цели своей эта оперативная подлянка все же достигла: Акула сдал информацию о своем побратиме. И в какой-то степени информации этой цены не было. Пока Колосов связывался по радиотелефону с Глав ком, Раздольским отделом, постами ГАИ на Раздольском шоссе, Халилов внимательно и детально изучал карманный атлас Московской области, рассматривая крупномасштабную карту Раздольского района.
— Через проспект Текстильщиков проходит один автобусный маршрут одиннадцатый номер. Остановки есть и в ту и в другую сторону. Одна прямо на углу дома, вторая… вторая метрах в двухстах от магазина «Продукты». Если Грант придерживался своих привычек, то… он мог двинуть на этом автобусе в сторону… так… Что там у нас по маршруту? Дом культуры, школа, больница, завод электроприборов, Заторная улица, далее рабочий поселок Мебельный, далее…
— Потом идут только дачные кооперативы. Клязьма, — Колосов не смотрел на карту — и так знал. — А если назад по маршруту одиннадцатого, то будет только военный госпиталь и станция — конечная. Если он не уехал на станцию и не сел в первую же электричку, то…
— Он мог вообще-то и в самом городе хату снять, хотя на природе, на свободе, — Халилов перелистал атлас, — на природе сейчас тишь да безлюдье, не сезон еще, дачников почти нет, детки в школе… А знаешь, Никита, этот занюханный долбак мог нам и просто лапшу на уши повесить…
— Все равно ничего не остается, как искать его, Ренат. — Колосов вновь связался с Раздольском. — Маршрут одиннадцатого — все же какая-то система. Какое-то спасение от хаоса.
И Гранта искали. Поисковая операция эта стала, наверное, одной из самых масштабных за последние месяцы. Прочесывали квадрат за квадратом, весь маршрут город, пригороды, поселок за поселком, деревеньку за деревенькой. В разъездах и поисках незаметно минула ночь.
На востоке забрезжила узкая светлая полоска, но стена леса по обеим сторонам шоссе все еще казалась монолитом черной непреодолимой стены.
— Места здесь славные, Крестный, — Халилов сладко потянулся на сиденье, аж кости захрустели, — та-ак, что у нас опять по курсу? Половцево, а за ним Уваровка. Дачи, дачи, дачи до самой реки. И… конечная одиннадцатого маршрута.
— Дачный кооператив Союза кинематографистов, дачи бывшего Госплана и дачи Комитета по природопользованию, — Колосов перечислял наизусть — благо выезжал он в эти «славные» места на разные ЧП вот уже добрый десяток лет.
— С чего начнем?
— С того, что прямо перед нами, — Никита кивнул на белеющий в утренней мгле дорожный указатель с синей надписью: «Половцево».
Впоследствии он был уверен на все сто: сюда их с Халиловым привело не только оперативное везение, но и сама судьба.
Метров через триста после указателя они свернули с шоссе на узкую бетонку и затормозили у полосатого шлагбаума, преграждающего въезд в дачный поселок. Рядом со шлагбаумом вросла в землю потемневшая от дождей бытовка, огороженная металлической сеткой, — обиталище местного сторожа. Сразу громко и злобно залаяла собака.
Сторож — хромой ханыга, поднятый с постели, долго не мог понять, чего от него хотят двое этих крепких качков. Тупо созерцал фото Антипова. Его явно слепил свет карманного фонарика, включенного Халиловым.
— Лампочку-то Ильича свою притуши, — буркнул он. — Ну? Чегой-то натворил этот?
— Вы его видели? — Колосов быстро отвел фонарик.
— Ну жисть, ну власть пошла — середь ночи народ булгачат, — сторож сладко зевнул. — Видел, ну. А то! У прозоровской старухи дачу он снял. Неделю назад ай меньше — приехал уж с ключами. Просил АГВ проверить.
— Что за старуха? — спросил Колосов.
— Вдова, профессорша. Прозорова Долорес… Долорес…
Ромуальдовна — и не выговоришь… Ей лет восемьдесят уж, она сюды и не ездит. А дачу завсегда сдает. И в прошлый год жильцы жили, и сейчас энтот вот приехал. Пенсия у нее — коту на молоко не хватит, родственники за бугор подались, вот она и химичит с дачей-то… Дом-то дай бог всякому, и участок, и мебеля…
— Сегодня этот человек сюда приезжал? — перебил сторожа Колосов.
— А я почем знаю? Машина вроде никакая не проезжала.
Свет вроде на их даче тоже не горел. Эвон улица-то, пятый дом от конца, там еще терраса такая пузырем, круглая.
Сторож смотрел им вслед: машину эти двое странных мужиков оставили прямо возле его будки, а сами чуть ли не бегом подались к указанному дому. Он почесал под мышкой, прикрикнул на собаку и поплелся в будку — досыпать.
Глава 3 ОПОЗДАЛИ!
Дом, окруженный невысоким забором, словно частоколом, огороженный старыми елями, затенявшими запущенный обширный участок, казался на первый взгляд тихим, темным и необитаемым.
На окнах плотно задвинуты шторы. Клетчатый витраж выпуклой, в форме фонаря, террасы закрыт изнутри соломенными циновками, служащими самодельными ставнями. Однако кто-то в этом доме все же находился. Приблизившись к калитке, Колосов и Халилов сразу же увидели в глубине участка возле сарая синюю «девятку». Калитка оказалась не заперта. Они осторожно миновали лужайку, густо заросшую осокой и одуванчиками. Легкий кивок, обмен взглядами — и Халилов, бесшумно ступая по траве, начал обходить дом со стороны сарая. Колосов же прямиком направился к входной двери.
В принципе все это было против правил — такое вот авантюрное задержание. Грант был явно не тот человек, который при окрике «Бросай оружие, гад!» беспрекословно подчиняется приказу. Следовало, конечно, поступить более осмотрительно: связаться со штабом оперативно-следственной группы, вызвать подкрепление, установить за домом наблюдение.