– Татьяна, – улыбнулся ей Сергей. – Я понял из рассказа Дэвида, что именно вы – инициатор расследований этих двух преступлений? Вы знакомы с потерпевшими или настолько небезразличный, впечатлительный человек?
– Нет, – решительно сказала Таня. – То есть да. Я знакома с Олей и Зинаидой Павловной, у которых сгорела квартира. Это мои соседи, они очень приятные люди, в общем, я хочу им помочь. А родителей Марины, убитой девушки, я не знала, пока им не позвонила… Потом мы с Дэвидом к ним приехали. Теперь они не чужие нам люди. Я переживаю из-за того, что произошло. Раз вы спросили, сразу скажу…
– Стоп, – прервал ее Дэвид. – Сергей, она сейчас скажет, из каких денег собирается с вами расплатиться. Мы с этим разберемся потом, ладно? В принципе и сами пострадавшие понимают, что предстоят расходы.
– Да, Татьяна, – серьезно сказал Сергей. – Мы подпишем договор непосредственно с клиентами, а вы… У вас будет масса возможностей им помочь. Дэвид прав: сейчас главное – выстроить программу действий. Она такова. Я принимаю пострадавших, Дэвид привозит мне улику, найденную в сгоревшей квартире. Да, и еще. Пусть отец погибшей девушки сообщит мне, кто именно ведет дело. Надеюсь, его запросит высшая инстанция… Вы вообще-то молодцы, – он встал, завершая встречу. – Не так часто встречаешься сейчас с подобным неравнодушием. Я бы сказал, редко сталкиваешься. За свидетелями приходится бегать, как за преступниками. Подписать что-то – для многих равносильно явке с повинной. Так что… Будем надеяться, вместе у нас что-то получится.
Дэвид тоже встал и порывисто пожал Сергею руку, они с Таней пошли к выходу, у двери она резко затормозила.
– Извините, Сергей. Раз уж мы здесь вам рассказали все, что вокруг нас творится… Я вот еще о чем хочу спросить…
– О-о-о! – застонал Дэвид.
– Не нравится, закрой уши, – рассердилась Таня. – Сергей, моя соседка уехала в Америку, а собаку оставила с одной девушкой. Эта девушка – мошенница, она под разные туфтовые проекты деньги собирает по Интернету, ну, и, наверное, не только по нему. Может, где-то стоит с плакатом и коробкой… Что делать?
– Как от этой деятельности страдает собака? – спросил Сергей.
– Она не в курсе! – радостно засмеялся Дэвид.
– Я пока не знаю, – неуверенно ответила Таня.
– Тогда этот вопрос оставим открытым? – предложил Сергей. – Вы советуетесь с собакой, которую неосмотрительно оставили с этим человеком, из этого исходим, ок?
– Ну, ок… – согласилась Таня. – Но если что-то случится с Лорой… я за себя не ручаюсь.
– Кто у нас Лора? – озадаченно спросил Сергей.
– Это собака и есть, – объяснил довольный Дэвид. – Мы пойдем поговорим с ней по душам, да, Танечка?
– Чему ты радуешься? – сердито посмотрела на него она.
Сергей дружески прикоснулся к ее рукам, которыми она крепко сжимала свою сумку:
– Не волнуйтесь. Мы во всем разберемся. Обязательно информируйте меня.
…В машине Таня сначала молчала, переживая все, о чем они говорили с частным сыщиком, потом строго посмотрела на Дэвида. Тот тут же ответил ей своим коронным виноватым взглядом, перед которым она не могла устоять.
– Ты из меня там дуру сделал, – не очень уверенно сказала она.
– Не придумывай. Ты ему очень понравилась, этому Кольцову.
– Это ты не придумывай. Я видела, как он на меня взглянул, когда мы вошли.
– Как?
– Что это за окорок пришел…
– Таня, у тебя конкретные проблемы со здоровьем. Ты слишком отдаешься своей работе, у тебя сплошная колбаса в мозгах, ты чувствуешь?
– Да, – скорбно кивнула Таня.
– Надо как-то с этим справляться. Взять недельку за свой счет, походить в Третьяковку, консерваторию, поездить по живописным местам… – Он не выдержал и рассмеялся.
– Ты издеваешься? – удивилась Таня. – А я думала, ты всерьез. Как врач. Я мысленно уже увидела себя и в Третьяковке, и в консерватории, и…
– Ну какая ты смешная. Все это, конечно, хорошо. Но на самом деле у тебя все в порядке. Я шутил. Ты теряешь чувство юмора, когда речь заходит о тебе. На самом деле ты понравилась Кольцову, это точно. Я не ошибаюсь.
– Да ты что! И что он подумал обо мне, как ты считаешь?
– Что ты – женщина Рубенса, разумеется! – радостно воскликнул Дэвид, и опять они смеялись неизвестно чему. Вернее известно чему. Теплу, которое согревало их двоих.
Они въехали во двор Таниного дома и из машины увидели Нину с Лорой, которые брели под повалившим внезапно снегом. Таня вышла, окликнула девушку, помахала ей рукой. Та ответила.
– Вот видишь, – заметил Дэвид, закрывая машину. – Лора не имеет ничего против ее деятельности. Возможно, стала соучастницей. Ты простишь это собаке?
– Только ей, – улыбнулась Таня. – А сама возглавлю общественное движение: «За моральную чистоту двуногих».
– Не забудь банковские реквизиты на сайте указать, – деловито заметил Дэвид.
Глава 16
Заведующий отделом по расследованию убийств Вячеслав Земцов запросил из района дело Марины Кудиновой. В тот же день эксперт Масленников принес свое экспертное заключение. Слава взглянул, вздохнул.
– Если кого и поймаем, запросто отделается даже не убийством по неосторожности, а несчастным случаем…
– Смотря кого поймаете, – пожал плечами Александр Васильевич. – Несчастный случай недешево ему обойдется.
– Но вы как считаете? Это точно не несчастный случай на самом деле? Вы пишете, смерть наступила от остановки сердца. Может, она была сердечница?
– Точно. У нее не было серьезного порока сердца. Такое, как у Марины, сердце могло быть у любой домашней инфантильной девочки. Неготовое к страху и боли. На теле следы разных рук однозначно. Ею просто игрались, бросали друг другу, как мяч. Гематомы не смертельные, там подробно описано… При травмах на таких местах боль должна быть очень сильной.
– Алкоголя в крови много?
– Совсем немного.
– Вот вы говорите – инфантильная. А в деле немаленький список парней, с которыми она встречалась.
– Да, явно вошла во вкус взрослой жизни и совершенно потеряла инстинкт самосохранения. Встречалась, скорее всего, с теми, с кем училась… А попала в руки других людей… Мне так кажется.
– Половой контакт был?
– Да, конечно. С разными мужчинами. И в достаточно жестокой форме. То есть я убежден в том, что девушка не вынесла и этой боли.
– Наркотики?
– Нет.
Слава поднял голову и какое-то время смотрел без выражения на Сергея Кольцова, который, похоже, давно стоял на пороге кабинета.
– Стесняешься, – произнес он утвердительно. – Чего уж тут. Проходи. Работаем по твоему щелчку. Подарок, конечно, а не дело. Слышал?
Сергей прошел к столу ленивой походкой актера, который играет ковбоя.
– Привет. Благодарю за внимание. Уверен, вас ждет очередное блистательное раскрытие… Да, я слышал. Тяжело это будет узнать родителям. Они в коридоре.
…Через пятнадцать минут заключение экспертизы выпало из окоченевших пальцев Валентины, и четверо мужчин с ужасом слушали непрерывный, почти нечеловеческий вой, стон женщины, не зная, что делать. Валентина, оттягивая ворот свитера, который, как ей казалось, сдавил ее горло петлей, ничего и никого вокруг не видела. Она была Мариной, девочкой, ее тело разрывалось от боли, душа рвалась прочь… Безумными глазами Валентина нашла окно, рванулась к нему, попробовала открыть…
– Марина, – вдруг дошел до ее сознания незнакомый мужской голос. Она повернулась к Александру Васильевичу, который сжал ее локоть. – Марина, – продолжал он, – ваша дочь, больше не чувствует ни боли, ни страха. Но вам нужно позаботиться о том, чтобы она нашла покой. Вы верующая?
– Не знаю, – прохрипела Валентина.
– Я не о религии спросил. Вы верите в то, что ваша дочь не покинула вас совсем? В то, что ваша связь не разорвана ее смертью?
– Я не знаю, – шептала Валентина.
– Знаете, – уверенно сказал он. – Это знает каждая мать. Если бы все кончилось в тот день, когда она ушла, вы бы сейчас не испытали ее боли. Это она пожаловалась вам, позвала на помощь. Я так думаю. А вы?
– И я… – Валентина повернулась, нашла глазами мужа, который смотрел на нее, не вытирая мокрого от слез лица, и тихо сказала ему: – Саша, не плачь. Это правда, то, что сказал этот человек. Мы все сделаем, чтобы было лучше Марине.
Александр кивнул и подошел к жене, Сергей поднял с пола бумаги. Земцов вздохнул. Это оказалось еще тяжелее, чем он думал.
– Вы можете похоронить дочь, – сказал он. – Мы будем работать. В принципе начальное следствие сделало не так уж мало. Опрошено много лиц, имеющих отношение… Но мой совет: не думайте пока об этом.
Глава 17
Таня вернулась с работы, быстро прогулялась с Жулей, покормила ее, немного прибрала в квартире, заглянула в холодильник. Еда есть, но она… Она ничего не хочет, у нее появилась новая привычка – постоянно волноваться. Ужасная, надо сказать, привычка. Ни телевизор посмотреть, ни почитать, ни постирать, в конце концов. Она металась по квартире, глядя то на часы, то в темное окно, прислушиваясь в стуку лифта… Сегодня Дэвид не работает, он «бомбит». Сказал, что приедет вечером сюда, постарается пораньше. Что значит – пораньше? В котором часу? Что ей делать – переодеться в халат или вечерне-домашнее платье (купила на всякий случай такое, как у Алены), смыть совсем с лица косметику, как она привыкла делать дома, или, наоборот, смыв, заново накраситься? Только женщина понимает, какие это роковые решения: сделает что-то не так – и все полетит к чертовой матери. Что полетит? Почему полетит? Да по кочану, зло сказала она самой себе. Все. Если он сейчас не придет или хотя бы не позвонит, она просто ляжет на кровать в темной комнате и будет ждать. Это невыносимо. Потому что он ей не муж, даже нельзя сказать, что постоянный любовник, так, без году неделя, она ему навязываться не может. Нет! Может! Она себя уважает. Ой! Звонок!
– Да, – она хватает телефон, – да, я, – продолжает упавшим голосом. – Добрый вечер, Зинаида Павловна. Вы приехали? Договорились с частным детективом? Хорошо.
– Танечка, я понимаю, что вы устали после работы, но, может, вы к нам зайдете, когда Сергей Александрович приедет? Мы с Олей даже не знаем, что ему говорить, что показывать… Может, ваш друг согласился бы… Ну, в общем, он ведь предположил, что это поджог… И вообще он такой… знающий, уверенный человек…
– Я приду, конечно. А Дэвида нет. Он работает. Я даже не знаю, когда он ко мне приедет… Подождите! Звонок в дверь! Зинаида Павловна, Дэвид пришел! Да, мы к вам сразу, как только Сергей появится… Позвоните. Я пока его ужином накормлю.
Таня выскочила в прихожую, где Дэвид уже повесил свою куртку и пожимал лапку Жуле. Собака крутила хвостом, а Таня, глядя на этих двоих, думала о том, как хорошо, что у нее нет хвоста. Не видно, как она рада, что он пришел. Или видно?
– Мой руки, Дэвид, – постаралась она сказать самым будничным тоном. – Поешь, а потом пойдем к соседям-погорельцам. Они ждут детектива Кольцова.
– Да? Такой план? – он подошел к ней, обнял, улыбнулся. – А я надеялся, что мы сегодня обойдемся без погорельцев, раскопок, детективов и покойников… Вообще без всех.
– Я тоже так думала, – Таня прижалась к нему. – Но они приехали ради встречи с дачи – Зинаида Павловна и Оля. Они не знают, что детективу сказать, показать. Тебя просили зайти обязательно. Ты вообще инициатор всего этого, не забывай.
– Да я всегда готов, надеюсь, это недолго: там особенно разглядывать нечего.
Зинаида Павловна позвонила минут через двадцать. Они спустились по лестнице на этаж ниже, вошли в квартиру, Дэвид пожал руку Сергею, поздоровался с хозяйками. Очень скоро мужчины забыли о женщинах. Они увлеченно осматривали замок на обгоревшей двери, собирали пепел с вкраплениями мелких кусочков не до конца сгоревших книг.
– Хозяйки говорят: деньги были здесь, в книгах, – объяснял Дэвид. – Можно определить по этому пеплу состав?
– Я надеюсь, – задумчиво сказал Сергей. – Какие-то фрагменты страниц есть, может, и дензнаки обнаружатся… Пепел наверняка разный: одно дело газетная бумага, другое… Ладно, я в этом не очень. Экспертиза разберется. Может, деньги и сгорели, но этот факел – штука интересная в любом случае. Хозяйки, у вас есть враги? В квартире были какие-нибудь важные документы, нечто такое, что для кого-то могло представлять интерес или опасность?
– У нас в квартире было то, что в любой другой, – ответила Ольга. – Вот здесь, в сгоревшем столе, лежали квитанции всякие, документы. Врагов, разумеется, нет. У нас и знакомых очень мало, домой почти никто и не приходил. Ну, соседи иногда, по делу.
– Деньги дома держали из принципиальных соображений? Пусть лохи в банк несут, чтоб их там кризис спалил? Да?
– Понимаете, – сказала раскрасневшаяся Зинаида Павловна, – у нас не принципиальные соображения. Не те, о которых вы говорите. Просто так повелось в семье. Мы – преподаватели во всех поколениях. Моя мама была директором НИИ, академиком. Но у нас никогда не было лишних денег, чтобы счет завести. Сейчас люди так не живут, даже неудобно говорить об этом, все равно не поверят. Но это правда. Жили на зарплату. Мама к тому же считала, что сберкнижки заводят мещане и те, кто взятки берет. Вы меня понимаете?
– Еще как, – ответил Сергей. – У меня мама тоже учительница. Уволилась из-за того, что ей велели с родителей деньги на ремонт школы собрать. Говорит, на ремонт и так выделили, и она этой грязью заниматься не будет. Осталась чистой и без гроша. Чем породила во мне жажду наживы. Хочу в этом пепле хоть след дензнаков найти…
– Вы шутите, – грустно сказала Зинаида Павловна. – А наше положение ужасно. Олечке помогли с хорошим заработком, она занимается переводами. Такую работу не дают людям с улицы, только по знакомству. Мы жили на ее зарплату, она все ночи сидела над этими переводами. Гонорары складывали в конверты, которые лежали в книгах между страниц.
– Я вообще-то думала: надо бы в банк отнести, – вмешалась Ольга. – Если честно, просто времени не было и сил. Да и удобнее так: нужно – взяли.
– Понятно. Ваш замок взлому не подвергался. Ключи кому-то давали?
– Да, – кивнула Зинаида Павловна. – У соседей по площадке есть ключ. На всякий случай. У нас дача, вдруг что-то случится… Их ключ – у нас.
– Ну, начинаем тогда. Я все передаю на экспертизу, вы приедете ко мне – подпишем договор. Если вы не очень уверены в том, что вам это нужно, то лучше сейчас все отменить.
– Я хочу, чтобы вы разобрались, – решительно произнесла Ольга. – Я возьму деньги в долг под будущий гонорар. Сказать по правде, на возврат денег я не рассчитываю – сгорели они или украдены. Просто здесь что-то не то. Не уверена, что проводка могла так ограниченно повредиться – именно в нашей квартире. Мы все отключаем, когда уезжаем. Мы не курим, если что-то не получается, сразу мастера вызываем. Ну, и факел, как вы сказали. Что это? Его не могло быть в нашей квартире. Значит, мы чего-то или кого-то не замечали. Я хочу точно знать. Насколько это возможно.
– Насколько возможно… – протянул Сергей. – Хорошо. Мы все решили. Вот моя карточка, жду вас в удобное вам время. Разрешите откланяться, я только руки сполосну с вашего позволения.
– Может, к нам подниметесь? – предложила Таня. – У вас не только руки в саже.
– Спасибо, мне нужно побыстрее домой: жду звонка. Сойдет и так.
– Наконец я вижу свое преимущество перед вами всеми, – просиял Дэвид. – На мне сажа не видна.
– Видна, – невозмутимо заявил Сергей. – Кокетливый ты парень, как я посмотрю. Без внимания не можешь.
Он собрал пакеты, вымыл руки, попрощался и ушел. Таня и Дэвид собрались уходить тоже, у порога она оглянулась на хозяек квартиры, которые сиротливо стояли среди пепелища.
– Господи, мы чуть не ушли, вы что ж молчите. Пошли с нами, переночуете у меня.
– Нет, Танечка, – торопливо сказала Зинаида Павловна. – Мы вернемся на дачу. У нас там дел полно утром. Счастливо вам. Мы позвоним, когда приедем.
Они вышли на площадку, и Дэвид страстно, как после долгой разлуки, прижал Таню к себе.
– Они хорошие, – прошептал он. – Они не хотят нам мешать.
Зинаида Павловна повернулась к дочери от двери, в глазок которой смотрела.
– Целуются, – деловито сказала она. – Влюбилась Таня, это точно. А ты как думаешь?
– Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Экзотика… Нам ее не понять.
Глава 18
Валентина сидела на диване несколько часов или дней… К жизни ее возвращало только появление мужа на пороге.
– Валя, – сказал он, устало опустившись на стул, – вроде все получилось. Помнишь, я тебе говорил, что один наш дизайнер, хороший парень, устроился художником на кладбище. Ну, у него свои причины, я не влезал. Но я нашел его. Он нам помог. Ты боишься, что могила Марины будет долго стоять страшная, неприбранная… Так вот Виктор сказал, что он обо всем договорился. Мы не будем ждать месяцы, пока там что-то просядет… Мастера сделают все сразу после похорон. Получится, как ты хотела, к Новому году. Неделя осталась вообще-то.
– Саша, – Валентина напряженно слушала, – а если все действительно просядет… Тогда что?
– Они сразу все исправят. Там же Виктор. Мы выбрали белый памятник, белую плитку, ограду тоже покрасят в белый цвет. Он уже сделал портрет по Маринкиной фотографии. Очень хорошо получилось. Тебе понравится…
– Что мне сейчас делать?
– Постарайся отдохнуть. Завтра с утра приедут мои родители и твоя мама. Все привезут цветы, платок тебе черный… Для поминок что-то.
– Не нужно поминок. Я хочу, чтобы мы с Мариной были одни.
– Родственники заедут на полчаса, Валя. Нужно понять их боль. Так положено. Легче вместе, за столом. Но они знают, что тебе необходимо сейчас одиночество.
– Нет… Мне ни в коем случае не нужно одиночество. Это страшно. Я сижу тут, не дышу, не вижу, не слышу ничего… Я только жду тебя. Ты понимаешь, в этом страшном несчастье я знаю только одно: что люблю тебя, благодаря тебе… – ее голос сорвался и затих.
Александр рванулся к ней, встал на колени, сжал крепко ее руки.
– Валя, мне не нравится то, что ты говоришь. Я боюсь за тебя. Давай подумаем, как тебе из этого провала выбраться. Может, попить какое-то лекарство, к врачу сходить.
– Не понимаю: чего ты боишься?
– Ты все понимаешь. И я кожей чувствую, что ты над пропастью стоишь… Шевельнешься – и полетишь…
– Это хорошо – шевельнуться и улететь за Маришкой, да? Только, Саша, ты не должен так обо мне думать. Я тебя не предам. Я девочку свою не оставлю вот так… Конечно, все правду говорят, ее не вернуть. Но дождаться, пока их поймают… Я этого хочу. Хотя легче не дожидаться. А ты хочешь?
– Не знаю, – подавленно ответил он. – Это будет ужасно в любом случае. Но мы не остановимся. Ты права. Только… что потом, Валя?