«Сейчас приду, сразу влезу под душ и спать», — рассуждал Михаил.
«Времени еще сегодня море. Успею отдохнуть», — думал Федор.
«Хоть согреюсь», — мечтал Агушев, зябший всю дорогу.
«Все дошли. И Уткин нормально держался. Молодцы!» — констатировал Ефимов.
«А Сергей Михайлович наш — тот еще конь!» — восхищенно удивлялся Зудов.
«Тяжело!..» — Горелов слегка сутулился.
«Как жрать охота!» — Жбанов пускал слюну.
«Сейчас в душ, и сразу позвонить домой», — намечал план действий Николай Арсанов.
«Надо бы постираться, а то провонял весь. Где сушить? На балконе или на батареях? — решал дилемму рядовой Дударенков. — На балконе сразу замерзнет. На батареях вода потечет на пол. А если сначала на балкон? Полчасика повисит, затем на батарею? Так и сделаю».
«Миша, поди, устал. Надо у него будет комп на полчасика отжать», — строил захватнические планы Петрович.
«Ротный вернулся, сейчас нас с дерьмом мешать будет», — злился Прошкин, сидевший в своем номере.
А старшина роты не думал ни о чем. Ему было хорошо. Казанов, приняв пол-литра на грудь, безмятежно спал в своей койке и плевать хотел на службу, на собственных детей, оставшихся вдалеке, да и на весь белый свет. Его жизнь, любовь, страсть, долг оказались ничем в сравнении с жидкостью, растекшейся по организму.
А ночью нажрался Сошников, причем в хлам, и пошел бродить по этажу, выкрикивая нечто похабное. Его вопли разбудили капитана Кречетова. Уставший, злой на старшину, напившегося днем, ротный вышел в коридор в полнейшей готовности рвать и метать.
— Борисыч, ты, сука, какого хрена? Что, меня подставить хочешь?
— Я… мы… — промычал пьяный замкомроты.
— Борисыч, ты разве не понимаешь, что доклад отсюда идет сразу в округ? Ты идиот?
— Сам ты идиот! — В пьяном кураже Сошников не знал себе равных. — И попробуй только еще раз!..
Кречетов больше не церемонился. Хороший удар в грудь опрокинул Сошникова навзничь.
— Ах ты… — запричитал старший лейтенант, пытаясь подняться, но не самый сильный пинок ногой вновь поверг его на пол.
Сошников чуть поскулил, поерзал и затих, не предпринимая больше попыток отмщения.
— Порфирин, Сарматов, ко мне! — рявкнул ротный, вызывая бойцов, живших в соседнем номере.
— Что, товарищ капитан? — Сарматов отозвался почти сразу.
Видимо, пьяные крики Сошникова и последующая возня разбудили и его.
— Ко мне, сказал! — Ярость, клокотавшая в ротном, была готова выплеснуться вновь и перекинуться на ни в чем не повинного подчиненного.
— Иду я, товарищ капитан. — Дверь номера скрипнула.
— Где Порфирин?
— Сейчас трусы наденет и выйдет.
— Вы что там, сношаетесь, что ли?
— Да в туалете он сидит, товарищ капитан! — оскорбленным тоном пояснил боец.
— Оттащить этого героя в его номер! — Кречетов ткнул пальцем в своего заместителя, ворочавшегося на полу. — Уложить в кровать и никуда, пока не протрезвеет, не выпускать.
— Мы ему что, няньки? — спросил Порфирин, высунув голову из номера.
— Ты мне поговори, голубок. — Капитан перевел взгляд на Сарматова и заявил: — Будет буянить — разрешаю бить.
Боец заметно оживился, но тут же услышал:
— Только не в морду! Увижу следы, у тебя такие же будут, понял?
— Все путем сделаем, товарищ капитан! — заверил ротного Сарматов и едва заметно, но нехорошо ухмыльнулся.
— Тащите эту падаль с моих глаз! — Ротный махнул рукой в непонятном направлении, развернулся и скрылся в своей комнате.
А в это время на пятом этаже царила тишина. Спали все.
В том числе и Ефимов.
Через два дня они встретились вновь. На этот раз полковник вызвал Ефимова через командира заставы, прикрывшись какой-то сущей безделицей.
— Я сделал фотокопии, — объявил разведчик прапорщику, едва успевшему прикрыть дверь. — Если мои страхи оправданы, то пакет не попадет к адресату. Но они… — Полковник не сказал, кто такие эти таинственные «они», но пояснения тут и не требовались. — Они на этом не остановятся и обязательно рассмотрят возможность фотокопирования. Тут я перестраховался. — Полковник взял со стола стакан, хлебанул из него что-то весьма подозрительное, очень уж похожее на спирт, и пояснил: — Они должны будут успокоиться, когда найдут у меня эту фотопленку.
— Тогда в чем смысл? — спросил Ефимов, не поняв хода мыслей своего «куратора».
— А я их сделал две, — пояснил разведчик после легкой, практически незаметной заминки и хитрой улыбки. — Я сегодня уезжаю и одну возьму с собой, а вторую отдам тебе. Ты нынче же должен ее надежно спрятать. — Полковник запустил руку в карман куртки.
Когда он вытащил ее оттуда, Ефимов увидел на раскрытой ладони что-то небольшое, напоминающее спичечный коробок, плотно завернутый в полупрозрачную пластиковую пленку.
— Держи. — Полковник протянул коробок Ефимову. — Спрячь сегодня же, но так, чтобы ты мог отыскать это место хоть через пятьдесят, хоть через сто лет. И смотри, чтобы ни одна живая душа не видела! Понимаешь, что это слишком важно?
— Понимаю. Я все сделаю так, как вы сказали, — заверил Ефимов, принял коробок и сразу опустил его на дно бокового кармана бушлата. — Какие-нибудь еще задачи будут?
— Нет. Больше никаких задач. Чем меньше мы с тобой станем общаться, тем лучше.
— Я ведь почти полтора месяца работал по вашей наводке. Это не вызовет подозрений?
— Нет. Нас больше ничего не должно связывать. Да, я воспользовался тобой и твоим взводом для срочной проверки некоторых разведданных. Что с того? Сейчас подобная надобность отпала. Нет никаких загадок и вопросов.
— Понятно. — Ефимов согласно кивнул.
— Все, ступай! И ни пуха!..
— К черту!.. — Сергей ухватился за ручку входной двери.
— Постой! — Этот резкий окрик заставил Ефимова замереть на месте. — И еще запомни, что я ни при каких обстоятельствах не назову твое имя. Никогда никому! Любой, кто скажет, что пришел от меня, — враг. Если потребуется, я найду тебя сам. Знай, никогда никто не придет к тебе от моего имени. Запомни это накрепко! Твоя жизнь в твоих руках! А вот теперь ступай!
Сергей вышел с территории заставы и побрел вдоль периметра защитных стен, мучимый одной-единственной мыслью: куда спрятать, да еще так, чтобы никто не видел, а он смог найти если не через сто лет, то хотя бы через пять?
Он подошел к одному из углов глинобитной стены, окружающей заставу, и остановился. Прямо в этот дувал упирался здоровенный валун.
«Может, здесь? — мелькнула мысль. — Почему бы нет?»
Ефимов огляделся по сторонам и никого не увидел. Он присел, выискивая взглядом место под камнем, куда можно было бы вложить фотопленку, переданную полковником. Подходящая щель нашлась почти сразу. Она шла по поверхности камня и наискось уходила под его нижнюю кромку.
Сергей опустился на колено, потрогал трещину руками и заключил, что это будет самое то. Если с усилием впихнуть в щель коробок, то он будет держаться там вечно.
Ефимов полез в карман, чтобы достать фотопленку, но тут словно что-то почувствовал и резко обернулся. В полусотне метров за таким же глинобитным дувалом спряталась мальчишеская голова.
«Ой, дурак, чуть было не погорел! — Ефимов обругал себя последними словами. — Совсем забыл, что афганские мальчишки круглые сутки приглядывают за заставой. Может, шпионят, или же им просто делать нечего. Да, сейчас бы я спрятал! Дурак набитый! Так что же теперь делать? Хотя… есть у меня одно место».
Придя к такой мысли, Сергей вернулся на территорию заставы и приказал первому попавшемуся на глаза бойцу:
— Давай экипаж дежурного бэтээра на выезд!
— Что-то срочное? — поинтересовался солдат, надеясь, что его тоже возьмут.
— Просто прокатимся, проверим трассу, — как можно беспечнее сообщил Ефимов. — Скажи, минут через десять пускай выходят.
Боец кивнул и не спеша пошел на поиски экипажа дежурного бронетранспортера.
Скрипнула дверь, из своего жилища, щурясь на свет, выбрался полковник. В руках он держал два больших чемодана. Нарочито не заметив прапорщика, наблюдавшего за ним, разведчик покинул заставу и направился к двум машинам, ожидавшим его. Как только он сел, автомобили тут же рванули с места.
Ефимов остался стоять и размышлять. А ведь действительно было у него одно подходящее местечко.
Глава 22
Утром спецназовцев ожидала приятная передышка. Руководители курсов решили устроить разбор вчерашнего восхождения и назначили его на десять утра. В итоге у бойцов образовалось два часа свободного времени.
О том, что старшина и замкомроты вчера напились, не знали только глухие, каковых среди спецназовцев почему-то не оказалось. Да и о том, что героям не слабо перепало от Кречетова, бойцы догадывались. Сошников вообще не смог выйти на утреннюю зарядку, старшина там появился, но выглядел далеко не лучшим образом.
Вопреки обычаю, ротный вначале отпустил личный состав, потом отвел в сторонку офицеров и прапорщиков.
— О том, что вчера у нас два придурка умудрились нажраться, все в курсе?
— Да, сказали уже.
— Так вот, слушайте меня, мужчины! Если еще кого-то увижу выпивши, то прикрывать больше не стану. Черт с ним, получу выговор. Переживу как-нибудь, но этого гада подведу под увольнение. А ты, Макс, ищи себе место. — Кречетов ткнул пальцем в тощую грудь старшины роты. — Мне осточертело лицезреть тебя в пьяном виде. Ты сколько раз в прошлом месяце напился?
— Один, — уверенно заявил старшина.
Его выхлоп в свежем утреннем воздухе быстро расплылся во все стороны, заставил собравшихся отшатнуться.
— Тебе надо в школу походить, — посоветовал ротный. — У тебя что-то с арифметикой. Три раза! И это только те, когда я тебя подловил.
— Так два раза я только слегка выпимши…
— Выпимши? — передразнил его Кречетов. — С похмелюги, тварь! Выпимши он! Да если бы даже так, кто разрешил тебе в таком виде ходить на службу? Я тебя предупредил: или ищи место и сам уходи с роты, или я тебя уволю! Мне такой старшина на хрен не нужен. Понял?
— Понял. — Старшина изобразил полную покорность.
— Если еще раз здесь напьешься — отделаю так, что мало не покажется. — Капитан злобно сжал кулаки. — Понял?
— Да понял я, понял.
— Это всех касается! — Ротный больше ничего не сказал, развернулся и пошел в гостиницу.
Все прочие остались стоять. Кто-то желал перекурить, кто-то просто хотел подышать за компанию свежим воздухом.
Старшина носком ботинка вычерчивал кривую линию.
— Что, Макс, сильно от ротного досталось? — закуривая сигарету, поинтересовался Иудин.
— Не очень. — Старшина, и без того похудевший за эти дни, выглядел этим утром еще более осунувшимся.
Продолжая пинать ногой снег, он оказался рядом с Ефимовым.
— Макс, какого хрена ты опять нажрался? — требовательно спросил Сергей, на что старшина лишь пожал плечами. — Мы же пару недель назад с тобой разговаривали. Ты же сказал, что больше не будешь.
— Вот не сдержался. — Старшина виновато вздохнул, но выглядело это как-то не очень убедительно.
— Ты совсем ничего не понимаешь? Выгонят тебя из армии, и куда дальше? У тебя образования ноль, делать ты ничего не умеешь. Кому ты на хрен нужен, такой вот красивый? Макс, ты идиот! У тебя трое детей! Не думаешь о себе, так о них вспомни. Не можешь остановиться — закодируйся.
— Да я все, Сергей Михалыч, все, завязываю! Все, крайний раз, и как отруб!
— Макс, смотри, допрыгаешься. — На этот раз Ефимов не поверил ни единому слову, сказанному Казановым.
«Ему точно кодироваться надо», — подумал Сергей и оставил старшину в покое.
Как и было обещано, в десять ноль-ноль личный состав роты расселся в лекционном зале. Пришли руководители курсов, инструкторы учебных групп. Разбор полетов продолжался долго. Сперва выступали командиры групп. Следом инструкторы давали оценку каждому спецназовцу в отдельности и группе в целом.
Несмотря на то что вторая учебная группа на вершину взбиралась с большим трудом, Олег Анатольевич с теплом отозвался о людях, входивших в нее.
— Группа мне понравилась, — сказал он.
«Нормальный мужик наш инструктор», — подумал Ефимов, а разбор полетов продолжился.
Увы, не все инструкторы нашли взаимопонимание с личным составом. У кого-то отношения не сложились. Некоторые дошли до взаимных упреков. Но в целом восхождение было признано успешным.
Собрание закончилось. Очередной этап подготовки оказался позади. Можно было радоваться, но к вечеру, как гром среди ясного неба, пришло сообщение. Соседняя бригада по каким-то таинственным причинам не может или не успевает отправить подразделение на горную подготовку. Поэтому роте Кречетова предписывалось провести на горной базе еще две дополнительные недели. Пять дней из них будет отведено лыжной подготовке. При должной погоде, естественно.
Для многих это известие стало настоящим шоком. После ужина спецназовцы собрались в холле. Как недавно выяснилось, здесь работал Wi-Fi.
— Да могли бы сюда и не ехать, — с тоской заметил Прошкин и, ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос: — Кто это придумал выгнать на горную подготовку именно нашу роту?
— Да, в общем-то, это я всем удружил, — отозвался Ефимов, сидевший поблизости.
— Это как? — Прошкин резко обернулся в сторону старшего прапорщика.
— Был выбор, кому именно ехать, нашей роте либо первой. Я позвонил Кречетову, выдал весь расклад и сказал, пусть с личным составом переговорит. Если большинство не против, то я подам предложение командиру бригады и обосную его.
— Да, товарищ старший прапорщик!.. — Виктор едва ли не схватился за голову. — Вы что, не знаете нашего ротного? Ему ведь только скажи!.. Теперь застряли мы тут!..
Ефимов молча развел руками. Мол, прими мои искренние извинения. Откровенно говоря, он и сам рассчитывал максимум на пару недель командировки, а теперь получалось без малого месяц. Это в его жизненные планы не входило никоим образом, но пить боржоми было поздно. Оставалось плыть по течению.
«Все пройдет…» — рассуждал он, искренне надеясь, что время пролетит быстро.
Глава 23
А через сутки состоялось очередное восхождение, предусмотренное учебным планом. Точнее сказать, не столько восхождение, сколько длительная прогулка по горной местности, поход к одному из ледников с целью изучения опасных склонов, особенностей поиска людей, попавших под лавины, и преодоления трещин.
Шел снег, холодный ветер с завыванием бросал в лица спецназовцев густые белые хлопья. Стоять в ожидании начала движения легко одетым военнослужащим было зябко. Бойцы переминались с ноги на ногу, командиры бродили вдоль колонн и шеренг. Все ждали капитана Кречетова.
— Ротный не пойдет, — сообщил Порфирин, появившийся с опозданием.
— Точно? — уточнил Сошников.
— Да говорю вам! — бросил через плечо боец, продираясь на свое место в строю.
— Тебе верить — себя не уважать. — Сошников вытащил из кармана сотовый телефон, нажал кнопку вызова и спросил: — Александр Борисович, ты идешь? — Пауза. — Ага, понял. — Он обернулся, увидел инструкторов, идущих к спецназовцам, пошел навстречу и что-то тихо сказал Игорю Николаевичу, который кивнул в ответ.
— Становись!
— Все готовы? — спросил Игорь Николаевич. — Больные есть?
— Трое, — ответил Сошников.
— Это те, которые?..
— Нет, новые.
— К доктору их, справки мне!
— Уже предупредили.
— Остальные все готовы?
Молчание — лучший ответ. Впрочем, кто-то кивнул.
— Кто от вас сегодня вместо Кречетова пойдет старшим в группе?
— Штатный командир, старший лейтенант Васякин, — без запинки отрапортовал Сошников.
— Добро. — Руководитель сборов кивнул, пробежал взглядом вдоль строя, дал отмашку на выдвижение и заявил: — Можете идти.
Первой выдвигалась группа старшего лейтенанта Трясогузкина, за ней — майора Конягина, третьей — Васякина, дальше по списку.
Спецназовцы вышли за ворота учебного центра, пересекли дорогу, миновали небольшое селение и остановились. Инструкторы дали бойцам пять минут на подгонку снаряжения. Ветер по-прежнему дул в лицо, снег усилился, но здесь, на высоте двух тысяч метров, его было немного. В среднем снежный покров не превышал высоты берцев.
— Миша! — позвал инструктор. — Да и ты, Федя!.. Давайте в голову группы.
— Нет, — заупрямился Федор. — Я на своем месте пойду.
Олег Анатольевич улыбнулся, не стал настаивать и заявил:
— А ты, Миша, становись за мной.
— Угу, — буркнул старший лейтенант, не желая препираться по такому неважному поводу.
Ефимов пошел третьим. Спустя некоторое время он поменялся местами с инструктором. При этом Сергей подумал, что мысль Олега Анатольевича поставить старшего лейтенанта вторым оказалась не очень удачной. Снег прилично затруднял движение, хоть и казался неглубоким.
Ефимов шел первым, торил путь довольно долго. Когда его как следует начал пробивать пот, а дыхание стало слишком уж тяжелым, он уступил право первопроходца Михаилу.
— Долго в голове не иди, — предупредил он, делая шаг в сторону.
— Да я и не собираюсь, — с детской непосредственностью ответил тот, раздвигая своими широкими ножищами белую пелену свежего снега.
Минут через пять он сменился.
Так они и шли, поочередно протаптывая путь в снежной целине.
Где-то через час, преодолев первый подъем, инструктор остановился и поднял руку.
— Постоим. Пусть теперь другие торят, — скомандовал он.
Когда из-за поворота показались бойцы группы, идущей следом, Олег Анатольевич отступил в сторону, готовясь пропустить их вперед. Остальные сделали то же самое.