Ходили слухи, что за предоставление информации и проведение акций по официальному договору начальная команда УВО ежемесячно получала от абвера финансовые средства, снаряжение, оборудование и обучение кадров «за ведение разведки в Польше в пользу рейхсвера». В 1928 году на съезде по подготовке создания ОУН Коновалец, кажетс, докладывал товарищам, что с 1923 года УВО получила от Абвера около двух миллионов немецких марок, сотни единиц оружия и тонны взрывных веществ. Члены УВО учились на курсах абвера в баварском Мюнхене и в Голландии. Центры Украинской Военной Организации активно работали в Берлине, Праге, Вене, Париже, литовских Каунасе-Ковно и Вильнюсе-Вильно. В близкой к Польше и Украине Литве печатался официальный орган УВО «Сурма», у Евгения Коновальцы был литовский паспорт.
После 1926 года тайная полиция активно засылала в УВО своих агентов и провокаторов. Говорили, что ее крупной удачей стала вербовка референта краевой команды УВО, а затем ОУН в Галичине Романа Барановского, за двести злотых в месяц выдававшего своих товарищей. Барановского курировал начальник следственного отдела по украинским делам политической полиции во Львове талантливый Ю. Чеховский. Оуновцы после раскрытия Барановского даже не могли сосчитать, какое количество их планов и боевиков он выдал, включая и краевого проводника Юрия Головинского, убитого поляками.
УВО не имела ни собственной контрразведки, ни службы безопасности. Тем не менее, в 1922–1928 годах дисциплинарный суд УВО осудил на смертную казнь пять предателей, еще четверо покончили с собой после раскрытия их измены. Говорили, что одного провокатора украинские боевики застрелили прямо в Москве. В марте 1932 года боевая группа ОУН Романа Шухевича убила бригадного комиссара полиции Чеховского, а до 1939 года были убиты еще одиннадцать польских агентов в националистическом подполье.
УВО не вела борьбу против Советского Союза, ограничиваясь сбором информации по случаю. Коновалец прекрасно понимал, что советские большевики – реальная и страшная сила, в рамках которой Восточной Украине, по Конституции, входившей в СССР на федеральной основе, получить независимость возможно только теоретически. В УВО цитировали слова уже известного английского политика Уинстона Черчилля, заявившего, что распространение коммунизма может уничтожить завоевание человеческой цивилизации – свободу, демократию и правовое государство.
«Действительность такова, что в железной руке горстки врагов рода человеческого, избравших путем своего правления массовые убийства, Россия вот-вот превратиться в варварскую страну со скотоподобным населением.
Ленин – чудовище, карабкающееся по пирамиде сложенной из черепов. На огромной территории исчезает цивилизация, и на развалинах городов, посреди гор трупов, большевики, сумасшедшие извращенцы и гнусная шайка фанатиков-космополитов, скачут и беснуются, подобно отвратительным бабуинам, держат за волосы и тиранят русский народ.
В конечном счете, коммунистический нигилизм ведет к тому, что большевики разрушают все, что попадается на их пути, как вампиры, высасывающие кровь из своих жертв.
Они ведут бесконечную войну против цивилизации. Их цель – уничтожить все институты власти, все правительства, все государства, существующие в мире. Они стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных дебилов и дураков, который охватит весь мир. В этой войне, как справедливо заметил Ленин, не может быть не перемирий, ни компромиссов.
Теории Ленина и Троцкого положили конец человеческим отношениям, разрушили связи, объединявшие рабочих и крестьян, город и деревню. Они стравили классы и народы в братоубийственной войне. Они отбросили человека, этот венец цивилизации ХХ столетия, в каменный век, сделали его варваром. Вот она утопия!»
Опасность со стороны Советского Союза была далекая и не быстрая, а опасность со стороны панской Польши близкая и реальная, и УВО активно действовала в своей Западной Украине. Это было совершенно правильно, потому, что на большее все равно бы не хватило ни сил, ни ресурсов.
В Галичине и на Волыни царил очевидный политический хаос. Из почти ста зарегистрированных в Польше 1928 года политических партий в сейме были представлены сразу тридцать. Больше всего депутатских мандатов в Национальном Собрании из двенадцати официальных западноукраинских политических партий имело Украинское Народно-Демократическое Объединение.
Против компромиссного УНДО выступала Радикальная партия, объявившая Польскую Республику и Советский Союз главными врагами украинской независимости. На выборах 1928 года за большое УНДО проголосовали шестьдесят тысяч избирателей, а за двадцатитысячную Радикальную партию – почти триста тысяч. Активную работу на всех украинских землях вела и партия социалистов-революционеров, сумевшая объединиться с Украинской радикальной социалистической партией. Финансируемая Москвой маленькая коммунистическая партия Западной Украины возможно из двойных финансовых соображений в середине 1920-х годов вошла в состав неконтролируемой большевиками польской компартии, Москва несколько раз без толку сменила ее руководителей и в 1938 году четырехтысячную КПЗУ распустила.
УВО пыталась активно сотрудничать с быстро централизовавшимся кооперативным движением. Кредитные общества объединились в ассоциацию «Центробанк», сельские кооперативы создали «Центросоюз», молочные – «Маслосоюз», а все вместе они слились в «Ревизионный союз украинских кооперативов», в котором к 1939 году только в Галичине членствовали четыре тысячи организаций.
Польские власти активно мешали развитию украинского кооперативного движения, без перерыва штрафуя за якобы неправильную отчетность, мнимые или не очень нарушения правил гигиены, санитарии, пожарной опасности и еще на основании сотни высосанных из пальца причин. Создать УВО большую финансовую и экономическую структуру в таких условиях было невозможно.
Несколько украинских классических гимназий на шесть миллионов человек продолжали выпускать высокоподготовленных кандидатов на получение высшего образования, которое в десятке польских вузов для украинцев было очень дозированным. С 1920 года на пяти кафедрах трех факультетов тайного Львовского университета, для которого деньги собирали всем миром, ежегодно учились тысяча пятьсот украинских студентов, но в 1925 году польские власти, само собой, прекратили это национальное безобразие. Молодые украинцы массово поехали учиться в близкую и не дорогую Чехословакию. Польские власти не менее массово закрывали все легальные украинские молодежные организации, включая просуществовавший двадцать лет «Пласт», очевидно, всеми силами стараясь, чтобы молодые галичане и волыняне дружно вступали в нелегальную УВО, а затем и в ОУН.
В результате многолетних трудов пилсудских чиновников украинский национализм из спокойного стал жестким, а затем радикальным. Эмигрировавший из Советской Украины на Западную бывший социалист Дмитрий Донцов просто, доступно и талантливо писал в своих активно публикуемых статьях «о новых украинцах, беззаветно преданных нации и делу украинской государственности», призывая действовать во всех областях народной жизни и к нетерпимости польского господства». Его книги, особенно «Национализм» 1925 года, подробно конспектировали молодые украинские подпольщики, включая и Степана Бандеру.
В 1920-е годы во многих европейских странах были созданы радикальные националистические движения – «Усташи» в югославской Хорватии, «Железная гвардия» в Румынии, «Стрела и Крест» в Венгрии. УВО, а за ней ОУН совсем не были исключением. Несмотря на то, что УВО получала деньги от западно-украинских политических партий, диаспор и спецслужб государств-врагов Польши, число ее членов не превышало двух тысяч человек. Многие интеллигенты вслух говорили, что быстрой победы и независимости Украины в Польше не добиться, а двери в польские тюрьмы для радикалов открыты широко и всегда. Евгений Коновалец решил реформировать свое четкое, но немногочисленное подполье и внимательно посмотрел на Галичину 1929 года.
Еще с самого далекого XIV столетия, когда знаменитое Галицко-Волынское княжество было завоевано Польской Короной, на его территории шла постоянная борьба между коренными украинским и пришлым польским населением. Польская Республика называла Галичину бывшей австрийской коренной землей и нынешней Малопольшей.
В 1920-х годах проживавшие в Галичине восемь миллионов украинцев, поляков и евреев были разделены на четыре воеводства – Краковское с двумя миллионами жителей, Львовское почти с тремя, Тернопольское и Станиславское с полутора миллионами жителей каждое. При этом в почти столичном Кракове проживало сто восемьдесят пять тысяч, в а древнем Львове – двести двадцать тысяч жителей.
В 1920-х годах проживавшие в Галичине восемь миллионов украинцев, поляков и евреев были разделены на четыре воеводства – Краковское с двумя миллионами жителей, Львовское почти с тремя, Тернопольское и Станиславское с полутора миллионами жителей каждое. При этом в почти столичном Кракове проживало сто восемьдесят пять тысяч, в а древнем Львове – двести двадцать тысяч жителей.
Фальсифицированные официальные польские переписи снизили количество галичанских украинцев с реальных семидесяти процентов до смешных сорока семи, чтобы показать, что ни о какой автономии Галичины и Волыни, коренное население которых менее половины всех жителей, не может быть и речи. Чтобы как-то оправдать свою статистику, над которой и так смеялись все вокруг, православных украинцев записывали как русских, забыв, само собой, сказать им об этом.
К 1929 году крупная промышленность Галичины бала создана только в одном воеводстве. В Станиславе и Дрогобыче добывали нефть, и это было чуть ли не единственное месторождение во всей большой Польше, ежегодно дававшее восемьсот тысяч тонн уже тогда черного золотадвумя миллионами жителей, Львовское почти с тремя, Тернопольское и Станиславское с полутора миллионами жителей каждого. аковско, на котором после переработки ездили машины всей страны.
Остальная Галичина представляла собой большое количество мелких и средних хозяйств, обрабатывавших четь больше полумиллиона гектар земли, на которых росли рожь, ячмень и сажали спасительный картофель. Остальные земли, более семидесяти процентов, занимали польские латифундии размерами от пятисот гектар. Мелкое сельское хозяйство были в сто и более раз меньше.
Обещание Антанте дать западным украинцам автономию польские власти совершенно не брали в свою варшавскую голову. К 1929 году для семи миллионов украинцев оставалось менее семисот начальных, несколько средних гимназий и ни одного университета. Украинская Радикальная Социалистическая, Украинская Социально-Демократическая и Украинская партия труда привычно лавировали. Украинское национально-демократическое объединение, популярное в учебных заведениях, общественных, кооперативных, культурных организациях, в 1929 году даже не открыло своего рта в поддержку бастовавших ста двадцати сел в двадцати поветах, из которых полиция вышибала бесконечные налоги вместе с крестьянскими зубами.
Евгений Коновалец решил сделать маленькую УВО, которую в Варшаве и Москве спокойно называли «подпольной военной организацией украинской буржуазии», массовой партией, в которой тон должны были задавать молодые бойцы. У него получилось.
В 1927 году Степан Бандера успешно закончил Стрыйскую гимназию и хотел поступить в Украинскую сельскохозяйственную академию в чешских Подебрадах. Польские власти не дали в последний момент создателю в Стрые Союза украинской националистической молодежи заграничного паспорта, и он потерял весь учебный год, не успев в срок сдать документы в другие украинские вузы.
Степан помогал отцу в Угринове, читал лекции в «Просвіте», играл в театральном и хоровом кружках, организовал в селе отделение спортивного общества «Луч», вместе с угриновцами основал сельскохозяйственный кооператив и, выполнял, время от времени, поручения УВО.
В сентябре 1928 года девятнадцатилетний Степан Бандера поступил на инженерно-агрономическое отделение Львовской Высшей политехнической школы, знаменитой Политехники. Прежде чем стать в ней «страхом ляхов и большевиков», он любил играть с товарищами в цитирование украинских литературных произведений, когда один начинал, а другой заканчивал цитату, в случае незнания получая «ганьбу» от товарищей. На спор студенты перечисляли все украинские песни, в которых были слова «казак» или «дівчина».
На первом курсе Степан вступил в УВО и начал работать в референтуре разведки, а затем пропаганды. В конце 1928 года он 14 ноября организовал в Стрые праздничную манифестацию в честь десятилетия образования Западно-Украинской Народной республики, на которой во время раздачи листовок был первый раз арестован полицией, вместе с помогавшим ему отцом.
В конце декабря 1928 года в станиславской тюрьме было составлено публичное трафаретное описание Степана Бандеры:
«Девятнадцать лет, рост 159 сантиметров, фигура щуплая, волосы густые, темные, зачесаны вверх, бороды и усов нет, лицо бледное, лоб высокий, глаза голубые, брови черные, редкие, нос малый, узкий, прямой, уши малые, с короткими пальцами, ноги малые, походка прямая, речь нормальная, владеет украинским, польским, русским, немецким языками, татуировок нет, родинок нет, образование высшее». Скоро это описание будут заучивать наизусть все полицейские Польской Республики, но это им уже не поможет. Таскал волк овец – потащили и волка.
1928–1932 годы “Вы, паны-поляки, говорите, что неполноценные украинцы не могут создать свое государство и поэтому вынуждены жить в вашем? Ждите заслуженных ударов судьбы”
ОУН рождается и действуетУже не первый год слышала на своей земле древняя Галичина и Волынь повторяющиеся раз за разом все громче и громче возмущенные разговоры, которые, казалось, вот-вот перейдут во многочисленные драки и мордобои.
– Где вас черти носят, трясучка вашим батькам! Где вас так долго черти мордовали? Собакам сено косили, или из-под желтой коровы яйца крали? Ви що, показились там, чи що! Чего вас черти душат? Сидайте, успокойтесь. Эй, шинкарь, подай нам что-нибудь для горла и для зубов. И не скаль зубы, я их и посчитать могу!
– Вы посмотрите, хлопцы, каждый самый зачуханный паненок смотрит на нас, украинцев, так, как будто мы еще до его пупа не доросли! Ему легче сказать, что его дед был прижит его прабабкой от какого-нибудь Потоцкого, чем признаться, что его старый – не старый род всю жизнь честно пахал землю и сеял хлеб. Кого не спроси, ответ один: Не естем мужичка, естем правдзива гонорова полька. А сами гоноровые и не напрягаются вовсе, на мужиках едут.
– Среди этих гоноровых много таких богатых, с одной хатой и землей, что под ногтями, слово чести. Ничего у них нет за душой такого, что для нас новость, а везде, во всех конторах, почтах, банках, вокзалах, фольварках сиднем сидят навек и никому ходу не дают, только раком на пашне годами стоять остается. Ни детей выучить, ни жить достойно не дают, только в карманы наши без перерыва лезут.
– Земля вся у них, а она ведь наша! Работают нога за ногу, только по корчмам кричат: «Вперед, панове, и пусть пух и перья летят с этой двуглавой московской вороны, на бывшем имперском гербе!» А основная забота – собрать с нас как можно больше и отнять последнее.
– Паны! Великие цацы! Разве у нас не такие же души, как у них? Кто дал им право издеваться над нашими душами? Шляк бы их трафил! А наши политики-депутаты молчат как затычки в бочках, черти криворукие!
– Дело не только в панах. Пана вважай, а підпанків минай, бо не так пани, як ті підпанки.
– Ви що, цих кугутів не знаєте? Вис…..ться і оглянуться, чи не можна щось ще раз з”їсти! Кнуряки дебелі! Хай їм грець!
– Сudza rana nie boli – Чужая рана не болит. Beczke, ktora dna nie ma, trudno napelniс, a dziurowego woru nie napchaс – бездонную бочку не наполнить, а жадное брюхо не набить. Gdzie dobre, tam ojczyzna – Где хорошо, там и родина.
– Народ вообще не может воплощать в себе зло. Его несут отдельные люди. Никогда нельзя обвинять целую нацию. Коллективной вины не существует. Наоборот, обвинения в адрес целого народа не дает искать в нем настоящих, конкретных разбойников и палачей, которые очень ловко прикрываются этой несуществующей коллективной ответственностью.
– Польская государственная система не обеспечивает прихода к власти умных и порядочных людей, и в этом основная ее беда. Вся атмосфера польского государства так пронизана ложью, что даже правители во главе с Пилсудским находятся в ее власти.
– Им просто так удобнее, а думать они разучились или никогда не умели! Высокие посты не должны вообще привлекать негодяев, иначе пусть они платят жизнями за чужие смерти, вызванные их делами!
Слышал древний Львов и его земля и другие разговоры, тихие и вежливые, но от этого не менее возбужденные.
– Да поймите же, герр Евгений, что ваша даже сверх радикальная внутренняя оппозиция, а уж тем более умеренная внешняя эмиграция, впрочем, как и имперско-русская, даже самая идейная, националистически-решительная, ничего, абсолютно ничего не сможет сделать ни с диктаторским правительством Пилсудского, ни с убийственным режимом Сталина, не сотрудничая с заинтересованными людьми в правительствах других стран!
Режимы варшавского Бельведера и на порядок сильнейшего сталинского Кремля так сильны, что не то, чтобы повалить, а просто вырваться и унести от них ноги, рассчитывая на безденежную эмиграцию и гибнущее подполье, почти невозможно.