Нужно собирать крестьян и указывать, кто является пособниками бандитов. Нужно, чтобы эти люди, на кого вы указываете, были на собрании. Здесь же надо объявлять, что за то, что они помогают бандитам, к ним будут применены репрессии.
Я считаю правильным создание спецгрупп из бывших бандитов».
На Западной Украине шла резня между украинскими националистами и НКВД. Убивали бандеровцев, советских и партийных работников, сотрудников НКВД, активистов «советов», сочувствующих ОУН и УПА ссылали целыми семьями. Прямо на ступенях львовского собора был застрелен униатский архиепископ, а его непонятный убийца не дал себя задержать и тут же застрелился. Гуцульским топориком был зарублен Ярослав Галан, яростно атаковавший своими многочисленными статьями униатскую церковь. Человеколюбивый Никита Хрущев предложил ввести для жителей Западной Украины специальные паспорта, а всю ее молодежь отправить на работу в другие братские республики Советского Союза.
НКВД уничтожал бандеровского подполье под своим любимым лозунгом «лес рубят – щепки летят». Служба безопасности ОУН раскололась и одна часть уничтожала представителей Советской власти и ее «симпатиков», а другая репрессировала тех, кто не хотел служить в УПА, и необоснованно расстреляла множество мешавших ей бандеровцев.
В условиях постоянного противостояния верных сталинцев и националистов ни о каких реальных расследованиях СБ не было и речи. «Служба безпеки» запросто расстреливала за «шпионство», то есть «секретное сотрудничество с НКВД». Ее боевики могли зайти в дом и с порога застрелить попавшего в черный список хозяина, обедавшего в кругу семьи. В условиях «работы» спецгрупп НКВД и боевок «СБ» украинское националистическое подполье быстро дезорганизовывалось и теряло ориентиры.
Часть «безпеки» ОУН стала органом внесудебной расправы над всеми, до кого хотела и могла дотянуться. Если боевые группы «СБ», состоявшие из десяти-пятнадцати наиболее подготовленных и отлично вооруженных бойцов каждая, активно и успешно боролись со спецгруппами НКВД, то ее «отколовшееся» следствие почти сводило на нет все победы ОУН и УПА. Позднее Василий Кук говорил на допросе, что «террор считался в ОУН необходимым условием борьбы против Советской власти и считался обычным делом».
«Безпека» снимала головы настоящим и выдуманным врагам, некоторые следователи активно включали в черные списки нужных им «нелегальных участников подполья», а группы УПА уничтожали десятки километров военных телефонных линий, рвали связь между гарнизонами и отчаянно дрались за свои идеи и принципы.
Территориальные органы «безпеки» говорили, что «пока у нас есть возможность, мы должны с корнем вырвать все то, на чем может укрепиться советская власть», и могли, например, зарубить топором беззащитную женщину – депутата Верховного Совета Украины вместе с матерью и семилетней дочкой, не забывая цитировать обращение ОУН апреля 1944 года «Смерть вражеским холуям!».
«Когда большевистские палачи миллионами уничтожали украинцев – то и у нас не дрогнет рука снять голову каждому, кто помогает оккупантам удерживать нашу страну. Кол им вместо пули!»
Доходило до того, что некоторые эсбисты совершенно серьезно говорили о запугивании населения, чтобы помешать ему сотрудничать с «советами». Были в «безпеках» и садисты, которые ликвидировали восточных украинцев как «скрытую агентуру НКВД», производя, таким образом, этнические чистки территории, так же как и НКВД действуя по-звериному. Люди из «безпеки» при необходимости и личной нужде уничтожали русских, украинцев, поляков и евреев, хотя Провод ОУН всегда отмежевывался от обвинений в юдофобии, и делал это совершенно искренне.
Необоснованные чистки собственных уже залитых кровью рядов для удовольствия и обогащения, в некоторых районах почти стопроцентное уничтожение бандеровского подполья «службой безпеки» быстро вело к его самоликвидации, сильно ускоряемой спецгруппами НКВД.
По украинским селам повсеместно заговорили о том, что «эсбисты» стреляют своих неизвестно за что, а измученный борьбой на кучу фронтов Провод ОУН, политический начальник «безпеки» беспомощно констатировал после ее проверок:
«У них в отделах часто наблюдается моральное разложение, стремление к личным благам, пьянство, грабежи, дезертирство. Службы безопасности хотят хорошо есть, высыпаться, одеться по-генеральски, присваивают конфискованные вещи. Таким образом, из революционных отрядов создаются обычные банды». Даже преподаватели специальных школ Службы безопасности в сердцах говорили, что часть их слушателей на позднем этапе подпольной борьбы «не была способна мыслить». При этом именно СБ была в ОУН элитным подразделением и резервом на выдвижение в руководство. Советская пропаганда не пропустила «подвиги безпеки» и везде напоминала, что ОУН с такой элитой совсем не борец за свободу Украины, а уголовная банда.
Вся Украина с ужасом услышала о дерманской трагедии, когда в одном из сел Ровенщины чуть ли не в присутствии Кличковского, Волошина, Кука и главы СБ ОУН Арсенича эсбисты убили почти пятьсот жителей, из которых только несколько человек могли быть «симпатиками советов». При этом один из высших начальников «безпеки» лично застрелил семьдесят ни в чем невиновных украинцев.
Многие эсбисты, не имевшие военных знаний, стали вмешиваться в планирование боевых операций, при этом обвиняя критиковавших их офицеров УПА в чем угодно, в результате чего беспрекословно исполнялись самые жестокие и безмозглые приказы. Обо всем этом до 1945, когда УПА представляла собой единое целое, не могло быть и речи.
Раз за разом, волна за волной «служба безпеки» проводила физические чистки внутри ОУН УПА, вела и вела и вела огонь по своим, почему-то считая, что таким нечеловеческим способом избавляется «от агентуры оккупантов и колеблющихся элементов». НКВД УССР, в 1945 году разрабатывавший около четырехсот отрядов и групп УПА, был доволен. Украинская Повстанческая Армия, ведя тяжелейшую борьбу со всеохватывающим и бесконечным НКВД, могла бы победить его спецгруппы, но выдержать еще при этом убийственные атаки собственной «безпеки» было невозможно.
Территориальные отделы СБ ОУН, понимая, что у них остались месяцы, а победить в открытом бою «советы» нельзя, начала принудительно забирать в УПА украинцев в возрасте 16–47 лет, по пятнадцать человек с села, при этом не останавливаясь перед убийством ни в чем не повинных людей, отказывавшихся от однозначной гибели и ГУЛАГа. После 1945 года число насильно мобилизованных солдат достигло, кажетмя, половины состава УПА, и о прежней ее стойкости больше не было и речи. Насильно мобилизованные люди при первой возможности уходили домой, сдавались сотнями и тысячами, используя дважды объявлявшиеся в 1944 и 1945 годах амнистии. Только в 1945 году добровольно сдались «советам» почти тридцать тысяч насильно мобилизованных в УПА людей.
Чистки УПА стали самоцелью для многих руководителей «службы безпеки», которые подписали и стали выполнять свой приказ без суда расстреливать только подозреваемых, включая командиров Украинской Повстанческой Армии, а для СБ подозреваемым мог стать любой. Некоторые руководители «безпеки» убийствами и неизбежными при этом грабежами решали личные проблемы, готовя средства и пути бегства от всевидящего НКВД, тешили личные малокультурные и малообразованные амбиции. В придуманные или показавшиеся им заговоры заносили десятки мешавших их бесконтрольности и безответственности командиров УПА и активистов ОУН, включая старших офицеров и окружных проводников. Некоторые группы УПА были уничтожены «безпекой» вместе с семьями, целиком. После бессмысленного с точки зрения национально-освободительного движения расстрела тысяч преданных делу независимости Украины бандеровцев УПА перестала быть мощной и боеспособной военной силой.
Многие отчаянные командиры УПА со своими бойцами начали уничтожать одиозные территориальные СБ ОУН, развешивая взятых в плен садистов-эсбистов на деревьях, как груши, десятками. Остальных «безпек» расстреливали, собирая перед этим сельские сходы, на которых эсбисты рассказывали о своих преступлениях, бессудных убийствах своих товарищей по оружию, зверствах над мирным населением и их причинах, которые в большинстве случаев были личными. Селяне приходили в ужас от услышанного, и авторитет ОУН, а значит и УПА, в которых не могут разобраться между собой, резко падал – «что уж тут говорить о том, что они могут дать свободу Украине – если только такую, которую дает «служба безпеки», уже залитая кровью по пояс и не собирающаяся на этом останавливаться».
Отряды УПА начали защищать себя и население не только от зверств НКВД, но и от зверств СБ ОУН и это было какое-то сумасшествие. Видные проводники ОУН и командиры УПА стали охотиться за одиозными руководителями СБ ОУН, а те отвечали им взаимностью. Еще не погибшие идейные романтики националистического подполья с ужасом говорили и писали, что «из людей стали звери без милосердия и, казалось, что дьявол со всей своей темной силой вышел из бездны и овладел людскими сердцами».
Население стало бояться СБ ОУН так же, как и НКВД, говоря, что «тому, кто попал в руки эсбистов, живому не быть». Националисты-патриоты стали покидать УПА, говоря, что только нелюди поднимают руку на своих братьев, а значит верить такой ОУН нельзя, ей «советы» не победить, а значит, смертельная борьба с верными сталинцами не имеет перспективы и лишает сотни тысяч молодых украинцев любого будущего.
НКВД с удовольствием наблюдал за своими расколовшимися врагами и не забывал подкидывать в СБ анонимки, что те и те, самые талантливые, оуновцы являются его секретными сотрудниками и их убивали без проверки. Из УПА рекой лилась горячая кровь повстанческого движения.
Тридцатитрехлетний руководитель Службы безопасности ОУН селянин Николай Арсенич, «Демьян», «Михаил», «Григорий», после окончания гимназии закончил юридический факультет Львовского университета, вступил в ОУН, в котором стал поветовым проводником. Он несколько раз арестовывался польскими властями, сидел во львовской тюрьме «Бригидки», во время раскола 1940 года поддержал Революционный провод Степана Бандеры.
В 1939 году Арсенич закончил офицерские курсы абвера под Краковом, с февраля 1940 года руководил военной разведкой ОУН, в начале 1941 года преподавал разведку и контрразведку в оуновской старшинской школе имени Евгения Коновальца под Краковом, тогда же стал членом Революционного провода Степана Бандеры.
В марте 1941 года Арсенич был назначен главным референтом Службы безопасности ОУН, которую возглавлял до своей гибели в 1947 году, а в 1943 году возглавил контрразведку при Главном командовании УПА. Арсенич настаивал на уходе из-под контроля региональных проводников ОУН всех территориальных органов СБ, признавая контроль над собой только Бюро Провода ОУН. Именно он, сторонник террора, стал инициатором чисток среди националистического подполья и УПА и даже пытался разработать идеологию действий украинских националистов после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. В 1946 году Николай Арсенич был награжден Золотым крестом заслуги ОУН, а еще через год застрелил в бункере жену и застрелился сам во время обнаружения его крыивки НКВД у села Жуков на Тернопольщине.
Бойцы УПА после 1945 года стали сливаться с оуновским подпольем, а многие ее отчаянные командиры со своими сотнями до 1951 года пытались прорваться из Западной Украины через Чехословакию в Западную Германию, при этом теряя двух бойцов из трех.
К 1947 году Украинская Повстанческая Армия три года назад имевшая от пятидесяти до ста тысяч штыков и через которую прошли почти полмиллиона человек, сократилась до четырех тысяч солдат, а самый большой ее отряд состоял из сорока воинов. В 1949 году Украинский Главный освободительный Совет принял выполненное Романом Шухевичем решение об объединении солдат УПА с оуновским подпольем. Довольный НКВД УССР подсчитывал, что только за неполный 1944–1945 год было убито более двадцати тысяч повстанцев и столько же взято в плен, и что среди пленных было обнаружено несколько немцев-офицеров абвера и РСХА, а взятое на тайных и явных оуновских складах оружие состояло из тысячи пулеметов, пятидесяти тысяч автоматов и винтовок, сотен минометов и огнеметов, ста тысяч гранат, десятков миллионов патронов и сотни радиостанций. Одна за другой в Москву шли справки о ходе борьбы с УПА, включавшие и провокационно-карательный опыт, который должен был помочь менее «успешному» НКВД Литвы бороться с прибалтийскими «лесными братьями».
«9 января 1946 года
Всем начальникам оперативных секторов
НКВД-НКГБ Литовской ССР.
Кроме перечисленных в наших ориентировках агентурно-оперативных комбинаций, органы НКВД Украинской ССР практикует выставление засад в местах вероятного появления бандитов:
у домов легализованных бандитов, бандитских пособников и родственников бандитов;
у трупов убитых бандитов, оставленных в местах боестолкновений;
у магазинов потребительских обществ после завоза товаров;
у домов, в которых на ночь останавливаются советские партийные работники и военнослужащие;
в местах заготовки дров в лесу.
Во многих случаях эти засады дают положительные результаты.
Транспорты с продовольствием т обмундированием обеспечиваются усиленной охраной под видом возчиков. Нападающие на транспорты бандиты уничтожаются или задерживаются.
Вызываются на допрос местные жители. К их возвращению у домов выставляются засады, в которых бандиты ликвидируются, те, которые интересуются содержанием допросов. Выставляются засады после проведения митингов и собраний, где ликвидируются бандитские агитаторы.
Начальник ГУББ НКВД СССР…..»
Верные сталинцы и после Великой Отечественной Войны утверждали, что в СССР все живут свободно и счастливо. Советская группа на Международном военном трибунале над нацизмом и фашизмом в Нюрнберге ни разу не упомянула ни об ОУН, ни об УПА, очевидно по приказу из Москвы не желая показывать всему миру, что сотни тысяч, а может и миллионы украинцев хотят жить в собственном государстве, а не в сталинском кошмаре.
В приговоре Нюрнбергского трибунала ОУН УПА не было в списках преступных организаций. Однако понимая, что во главе ОУН стоял Степан Бандера, который мог выдвигать стратегические идеи борьбы с верными сталинцами и рассказать миру о борьбе украинского национально-освободительного подполья, 6 февраля 1946 года Москва на недавно созданной Генеральной ассамблее Организации Объединенных Наций потребовала от своих недавних западных союзников выдать Степана Бандеру, этого «дьявольского преступника против человечества». Верные сталинцы получили отказ и начали дискредитацию проводника ОУН, но почему-то на очень низком интеллектуальном уровне. «Униатский попович и главарь украинско-немецких националистов, последователь погромщика Петлюры и фюрер самостийной дырки», оказывается, получил свою фамилию от слова «бандерша», а совсем не от, например, испанского слова «знамя».
Верным сталинцам было за что ненавидеть Степана Бандеру и Организацию Украинских Националистов, в многочисленных статьях, теоретических работах и интервью открыто называвших «великого Сталина» «заслуженным трупоедом».
НКВД сильно старался заслать к Бандере своих агентов, но до поры до времени «вариант Коновальца» по отношению к проводнику ОУН у него не проходил. В декабре 1945 года на границе Чехословакии и Германии НКВД взял тридцатипятилетнего Василия Чижевского, «Демида», личного порученца Романа Шухевича и главного связного между проводником ОУН в Баварии и командующим УПА. На допросах Чижевский согласился на сотрудничество с НКВД, в 1947 году был послан в Баварию со специальным заданием, в Мюнхене тут же все рассказал Службе безопасности ОУН, и это был совсем не единичный случай.
Трагедия Украинской Повстанческой Армии на Западной Украине распространялась и на ее население, и в специальных сообщениях военных прокуроров в ЦК КП(б)У, как, например, от марта 1946 года, рассказывалось, как это происходило:
«8 февраля 1946 года оперуполномоченный Одесского районного отдела НКВД…совместно с группой бойцов воинской части в районном селе Подгорица Львовской области, явились к жителю указанного села…, где, закрыв его с женой в отдельную комнату, устроили допрос их дочери Стефании, 1925 года рождения, работающей бухгалтером конторы «Заготскот».
Стефанию…, раздев догола, положили лицом вниз на два стула и избили шомполом от винтовки, а затем железным прутом нанесли побои до потери сознания. Во время избиения вырвали клок волос из головы, требуя от нее признания в пособничестве бандитам, после чего ее вывели из помещения во двор, где она простояла около двух часов под охраной. Во время обыска в хозяйстве. . лицами, производившими избиение его дочери и оперуполномоченным НКВД, были забраны одно шелковое платье, две наволочки, скатерть, носовые платки, женское нательное белье, три ножа и две вилки, которые до сих пор не возвращены потерпевшей.
Произведенной проверкой камер предварительного заключения при Одесском районном отделе НКВД установлено, что на 22.02.1946 года из 165 человек задержанных в результате проводимых «операций» и «прочесок» 154 человека содержались под стражей неосновательно без санкции прокурора.
Предложения и указания районного прокурора, направленные на устранение отмеченных нарушений, начальником Одесского НКВД капитаном … игнорируются.
Указанное положение приводит к тому, что сотрудниками ряда отделов МВД проводятся незаконные задержания и аресты ни в чем не повинных граждан, которых водворяют в КПЗ и после учиненных над ними избиений, а в отдельных случаях гнусных издевательств, освобождают.
Жительница села. . Глинянского района Екатерина. ., водворенная в КПЗ без санкции прокурора, 15 февраля 1946 года была вызвана на допрос начальником отделения по борьбе с бандитизмом Глинянского РО МВД младшим лейтенантом. ., который предложил арестованной сожительство, обещая ее освободить и устроить ей хорошую жизнь.