– Так уж и про все! Володя серьезно ответил:
– Про все. То, что я у окна лежу, мало кому известно. Разве что Вите, да Людмиле Сергеевне, лифтерше, она к нам убирать ходит. А насчет секретов… У Анны Львовны из шестьдесят второй любовник есть. Только Семен Михайлович на работу, а заместитель – сюда. Малахова из пятьдесят девятой, когда мама в командировку уезжает, сразу Аньку Карелину ночевать зовет, они лесбиянки!
– Ты лучше про Репина, про вчерашние события расскажи!
– Ну зашли мужики, а потом вместе с Галей выходят. Я еще удивился. Она так странно шла, навалилась на них и ногами тюк, тюк, словно коленки плохо гнутся. Дальше все – сели в машину и уехали.
– Автомобиль запомнил?
– Белая “пятерка”, левое крыло побито, у ветрового стекла бумажная елочка болтается, номер 867КЕ, – отрапортовал на одном дыхании мальчишка.
– Ну ты даешь! – пришла я в восторг. – И как все запомнил?! А главное, зачем?
– Странным показалось.
– Что?
– А все. Мужики пришли буквально через пятнадцать минут после Гали и Вали. Ну зачем бы девушке с ними уезжать, ведь веселиться собралась. Шла она странно, один из них все время оглядывался и в машину ее толкнул грубо очень. Я еще подумал, чего там у них стряслось?!
– Ну и? – напряглась я.
Если паренек весь день глядел в окно, а зрение у него, судя по всему, стопроцентное, то сейчас он припомнит, как в подъезд вошла я, поймет, что к милиции не имею никакого отношения, и закричит.
Но Володя горестно вздохнул:
– Видели на углу вывеску “Товары для всех”?
– Нет, а что?
– Склад у них тут, в подвале, машины приезжают большие, грузовые. Стоило парням уехать, как громадная фура подкатила и как раз около моего окна запарковалась, весь обзор закрыла. И главное, долго стояла, весь вечер почти, ее потом милиция прогнала, когда подъехала, ну и началось! Соседи все во двор выскочили, затем трупы потащили!
Распрощавшись с наблюдательным Володей, я пошла по направлению к метро. Так, отлично, в руках появилась тоненькая ниточка, вернее, паутинка. Насколько знаю, все машины регистрируют в ГАИ, и Юрасик в два счета узнает паспортные данные владельца.
От радости я решила побаловать себя и заскочила в кафе-мороженое. Милая девушка в голубом халатике ласково спросила:
– Какое желаете? Фисташковое, шоколадное, ванильное?
Я принялась изучать содержимое большого холодильника. В кафе не было ни одного человека, и продавщица явно скучала.
– С орешками или шоколадом? Я проглотила слюну. Обожаю мороженое и готова есть его килограммами.
– Давайте ананасовое с шоколадом! Девушка радостно улыбнулась:
– С каким?
– Он бывает разный?
– Да, один, налитый на шарик, застынет, другой останется жидким.
Бывшему советскому человеку нельзя давать выбор. Нас воспитывали по-другому: бери, что дают. Поэтому я теперь всегда теряюсь в магазинах – например, как решить, какую колбасу лучше взять: с паприкой, чесноком или грибами?
– Давайте с жидким.
Продавщица надавила какой-то рычаг и выставила на прилавок вазочку.
– С вас сто пятьдесят рублей.
– Сколько? – потрясение спросила я, думая, что ослышалась. – Пятнадцать?
– Сто пятьдесят, – спокойно повторила девушка.
Я отдала требуемую сумму, села у окна и принялась разглядывать лакомство.
Интересно, из чего должно быть сделано мороженое, чтобы столько стоить? Из нектара и амброзии? Но на вкус белый шарик оказался точь-в-точь таким же, как отечественный брикетик за шесть рублей. В полном разочаровании я поехала в Дом моделей.
Сегодня комнаты выглядели более или менее прилично, и в туалете никого не стошнило. Я быстренько потыкала пылесосом по углам, протерла тряпкой коридор и толкнула дверь в небольшое помещение, так называемый зимний сад. Отчего эта комнатенка так называется, совершенно непонятно. Никаких растений, кроме буйно зеленеющей пальмы, тут нет. Возле кадки стоит диван и два кресла. “Вешалки” засовывают в землю окурки и выливают остатки водки с шампанским. Для меня остается загадкой, отчего несчастное растение до сих пор не погибло, а, наоборот, чувствует себя с каждым днем все лучше и лучше. Я очень люблю цветы и, придя в первый день на работу в Дом моделей, пожалела несчастную пальму. Выгребла окурки, пробки от бутылок, вытащила кадку в коридор, установила ее возле окна и протерла листья влажной тряпкой. Неделю я изо всех сил ухаживала за несчастным растением, пока охранник не сказал мне со вздохом:
– Слышь, Виолка, не мучай пальму! Верни бедолагу на место.
– Да в нее сигареты втыкают и спиртное льют.
– Точно, – заржал парень, – эта пальма – алкоголичка, а ты у нее дозу отняла, и теперь она медленно загибается в мучениях.
– Не пори чушь, – рассердилась я, – зеленое насаждение не может пить водку!
– Тут ты ошиблась, – со знанием дела заметил секьюрити, – ханку не жрет только сова.
– Почему? – растерялась я.
– Потому что днем спит, а ночью открыты лишь очень дорогие магазины, – веселился охранник.
Я пожала плечами и удвоила усилия. Но ни специальная подкормка, ни особые удобрения, ни отстоянная вода не помогли. Бедная пальма желтела и хирела на глазах. Однажды вечером я взяла одну из недопитых рюмок и выплеснула в кадку. Наутро пальма радовала глаз зеленой листвой. Пришлось признать, что мужик прав, несчастное растение превратилось в хронического алкоголика. Я втащила кадку на прежнее место, и теперь пальма абсолютно счастлива.
Домой влетела запыхавшись, с тяжелой сумкой наперевес. В связи со всеми произошедшими событиями забыла сходить за продуктами, и в холодильнике у нас – пустыня. Пришлось забежать в “круглосуточный” магазин возле метро и отовариться там. Подбегая к подъезду, я задрала голову вверх и увидела, что во всех окнах нашей квартиры весело горит свет. Никто и не собирался ложиться спать.
Томуся вышла в прихожую сразу.
– Как дела?
– Замечательно, – бодро ответила я, выбираясь из туфель, – день-другой – и найду Верочкиных родственников.
– У нас тоже порядок, – заулыбалась Тамара. – Кристя, оказывается, ничего не забыла…
Слушая, как Томуся нахваливает девочку, я вошла в гостиную и застала мирную картину: Вера и Кристина играют в шашки.
– Смотри, – толкнула меня Томуся, – нравится?
На стене висел пейзаж. Небольшое круглое озеро с голубой, необыкновенно прозрачной водой. По берегам стоят молоденькие березки и высокий кустарник, а на водной глади покачивается белая лодка… От пейзажа веяло покоем и каким-то умиротворением.
– Здорово, а? – спросила Тамара. – Надо рамочку купить.
Верочка оторвалась от партии и пробормотала:
– Завтра еще.напишу, натюрморт для кухни. Фрукты или овощи… Кристя громко зевнула:
– А я рисовать не умею, совсем.
– Могу научить, – оживилась Вера и потянулась к бумаге.
– Завтра, – остановила ее Тамара. – Кристе рано в школу вставать.
– Хотите кулебяку с мясом? – спросила я. – Только что купила, говорят, вкусная.
Мы мирно испили чай, старательно обходя “больную” тему – войну в Чечне. Вчера вечером Тамара включила телевизор – она любит посмотреть в двадцать два часа “Новости” по НТВ. Сначала все шло хорошо, но потом на экране показалась колонна плачущих женщин, шел репортаж из Чечни. Кристина, окаменев, уставилась на экран. Тамара, быстро щелкнув пультом, переключилась на шестой канал. Там, по счастью, показывали исторический фильм про галантный восемнадцатый век. Сегодня Томочка ни разу не слушала “Новости”, решив на всякий случай не нервировать девочку. Наверное, следует показать ребенка доктору, сделать анализы… Хотя Томуся небось уже договорилась в поликлинике.
Я встала и принялась убирать со стола, открыла дверку мойки и обнаружила, что помойное ведро переполнено. Мне не нравится, когда мусор остается на ночь – заведутся тараканы, а я, честно говоря, боюсь их до паники. Как-то раз к нам с Томочкой забрел рыжий и усатый гость, и мы никак не могли стукнуть его газетой, было очень противно, пришлось ждать, пока он сам исчезнет в вентиляционном отверстии.
Я вытащила ведро.
– Тетя Вилка, – подскочила Кристя, – давайте я вынесу.
Я с сомнением поглядела в окно. В нашей “хрущобе” мусоропровод не предусмотрен, надо идти к бачкам во двор, в самый дальний угол. На улице стемнело, а у бачков очень тяжелая крышка.
– Не надо, Крися, уже поздно, сама сбегаю.
– Ерунда, – засмеялась Кристина, выхватила ведро и затопала вниз по лестнице.
Я начала мыть посуду, Тамара ушла в спальню, Верочка раскладывала кресла… Минут через десять на душе стало беспокойно. Почему Кристи до сих пор нет? Наконец на лестнице послышался бодрый топот. Слава богу, а то в голову лезут глупые мысли.
Страшно возбужденная, Кристя влетела в прихожую. В руках девочка сжимала какой-то странный мохнатый клубок.
– Тетя Вилка, глянь, – заорала она, опуская ком на пол.
Страшно возбужденная, Кристя влетела в прихожую. В руках девочка сжимала какой-то странный мохнатый клубок.
– Тетя Вилка, глянь, – заорала она, опуская ком на пол.
Я вгляделась и ахнула. Восемь разноцветных лапок, две головы. На коврике пытались сесть маленькая собачка и крохотная кошка.
– Нет, вы только гляньте, – тыкала в них пальцем Кристя, – ну какие негодяи!
Прибежавшая на шум Томуся удивилась:
– Отчего ты их ругаешь?
– Я не о животных, – повысила голос Кристя. – Взгляните на их хвосты!
Мы внимательно оглядели неожиданных гостей, и Томуся вскрикнула:
– Ну не сволочи ли!
Хвосты несчастных зверушек были крепко связаны между собой проволокой.
– И как только собака не разорвала кошку? – удивилась Вера.
– “Скованные одной цепью”, – пробормотала Томуся.
– Что? – не поняла Кристя.
– Был такой фильм, – внезапно пояснила Вера, – там двоих преступников соединили цепью. Но один был негр, а другой белый, да к тому же член общества ку-клукс-клан, расист. И вот они сбежали и шли к свободе вместе, сначала ненавидя друг друга, а потом как добрые друзья.
Тома уставилась во все глаза на Веру. Я села на корточки и принялась разматывать узлы. Собачка сидела спокойно. Она была мелкой, рыженькой, с острой мордочкой, страшно похожая на лисичку, но очень грязная. И пахло от найденыша отвратительно. Кошка выглядела не лучше. Светлая шерсть свалялась комками, на спине несколько ссадин.
– Надо бы их покормить, – пробормотала Тамара.
– Нет, – остановила ее я, – сначала вымыть. Они воняют, как головки пикантного сыра. Где ты их нашла, Кристя?
– В бачке, – пояснила девочка, – подняла крышку, а они там плачут. Нет, каким же надо быть подонком, чтобы так поступить с беззащитными животными! Но в нашем дворе подобных людей нет, да и собачку такую никогда не встречала.
– Неудивительно, что они воняют, – пробормотала я, – сейчас выкупаем и покормим.
Внезапно собачка напрягла треугольные ушки.
– Мне кажется, она нас понимает, – протянула Томуся и повторила:
– Купаться пойдем?
Кошка безучастно легла на коврик, а ее подруга тихонько тявкнула.
– Слышишь? – обрадовалась Кристя. – Она говорит: “Да”.
ГЛАВА 9
Спать мы легли глубоко за полночь. Сначала осуществили банно-прачечные процедуры. Собачка, очевидно, привыкла к мытью, а кошка оказалась слишком слабой, чтобы сопротивляться.
Потом мы дали им по миске геркулесовой каши, и голодные животные смолотили еду за секунду.
– Завтра повесим объявление, – сказала я. – Может, хозяева отыщутся.
– Нет, тетя Вилка, – ответила Кристя, – их выкинули, они беженцы.
– И что с ними теперь делать?
– Себе оставим, – подала голос Томуся. – Давно мечтала о кошке!
– У тебя же аллергия!!!
– Подумаешь, – возразила Тамара и чихнула.
Словно понимая, что речь идет о ней, кошка тихо подошла к моим ногам, села и подняла маленькую изможденную мордочку. Я почувствовала острый укол жалости. Ведь и впрямь погибнет на улице!
– Ладно, а собака?
– Такая крохотная, – всплеснула руками Тамара. – Ест небось как птичка, ну чем она помешает, ведь не кавказская овчарка или алабай какой-нибудь.
Я усмехнулась. Рита Виноградова из семнадцатой квартиры так же, как и мы, озабочена поиском работы. Но если нам в голову приходят простые решения проблемы, то Ритуля не ищет легких путей и подходит к вопросу творчески, с выдумкой. То разводит в ванной грибы вешенки, то выкармливает мышей на корм для любителей змей, то выращивает на подоконниках женьшень. Но вешенки сгнили, не достигнув нужного размера; мыши разбежались – и у меня сильное подозрение, что Билли и Милли из их числа, – а женьшень так и не проклюнулся из земли.
Потом кто-то посоветовал Ритке заняться разведением собак, причем не каких-нибудь крохотных, комнатных, а алабаев. Тем, кто не знает, поясню. Алабай – пастушья овчарка, здоровенное животное, покрытое такой густой шерстью, что может преспокойно спать на снегу, не ощущая холода. Содержать такого монстра в городской квартире крайне затруднительно – уж очень много места он занимает. Но Ритуля пребывала в светлой уверенности, что богатенькие Буратино, владельцы роскошных загородных поместий, начнут записываться в очередь за алабаями.
Где она достала щенка, неизвестно. Но через год у нее выросло нечто, больше всего смахивающее на карликового яка. Огромный ком спутанной шерсти, примерно метр в холке. Пес еле-еле поворачивался в Ритулиных “апартаментах”. Его тело одновременно находилось в двух местах: голова в комнате, а зад радостно махал хвостом на кухне. Каких усилий стоило Ритусе выкормить и вырастить Каролину, знает только она, но несколько месяцев тому назад сучку отвезли к кавалеру, и Ритуся, потирая руки, принялась поджидать, когда на нее прольется денежный дождь.
Через шестьдесят два дня на свет явились пятнадцать маленьких алабайчиков. Ритка сначала перепугалась и прибежала к нам с вытаращенными глазами, но потом успокоилась. Она собиралась продавать щенков по тысяче долларов и быстро посчитала, какая сумма упадет ей в карман через пару месяцев. Начался мучительный процесс выращивания алабайчиков. Первые три дня они мирно попискивали в загончике, и Ритка только радовалась. Бизнес казался необременительным, а Каролина прикидывалась отличной матерью. Но спустя неделю у суки стало не хватать молока, и Ритке пришлось самой их выкармливать. Затем Каролина начала попросту убегать от докучливых детей, наверное, их оказалось слишком много. Уж не знаю, как бы поступила я, получив одновременно больше десятка младенцев. Наверное, сошла бы с ума. Рите пришлось мыть щенят и массировать им животики теплой замшевой тряпочкой, иначе у них начинались проблемы со стулом.
Но это были цветочки, ягодки поджидали впереди. На двадцать первый день собачата открыли глаза и разом полезли из загончика на волю. Бедная Каролина забилась на диван и полностью передоверила свое потомство Ритке.
Что они творили! Грызли мебель, покрывала и занавески, слопали всю обувь и закусили резиновым ковриком в ванной. Если Ритуля теряла на секунду бдительность и оставляла на кровати колготки или нижнее белье, то, вернувшись, не находила ничего, даже обрывков. Желудки у алабайчиков оказались из нержавеющей стали, и они с легкостью переваривали любые попавшие внутрь вещи.
И самое страшное – алабаи росли как на дрожжах. К двум месяцам они стали размером с крупного пуделя. Представьте себе, как в однокомнатной квартирке с пятиметровой кухней и пятидесятисантиметровой прихожей носятся пятнадцать пуделей! Причем не только носятся, но и совершают разнообразные действия. Ковер, правда, Ритуся сразу убрала, но ведь мебель из квартиры не вынесешь! Да еще алабайчики, тронутые ее искренней заботой, считали Ритку своей родной мамой, предводительницей стаи, полностью игнорируя кукушку Каролину. Самый цирк начинался, когда несчастная Ритуська укладывалась спать. Щенки запрыгивали к ней на кровать и принимались усиленно драться за особо вожделенное место у самого лица хозяйки. Избавиться от них не представлялось возможным – спихнешь парочку на пол, на их место тут же залезают другие.
Но самое трагичное было то, что щенков никто не собирался покупать. Рита без конца давала объявления, ездила на Птичий рынок, и все безуспешно. Алабаи продолжали расти. Ритка прибежала к нам с Тамарой и забилась в истерическом припадке. Пришлось звать на помощь друзей и соседей. Не сразу, но положение выправилось. Трех щенков Юра пристроил в милицейский питомник, четверых приняло в дар общество слепых, нуждавшееся в собаках-поводырях; одного удалось запихнуть в дом отдыха работников прокуратуры, и он несет охранную службу, сидя в будке; остальных с грехом пополам забрали сердобольные приятели. Кто свез алабаев на дачу, кто передал дальше по эстафете. И только одного, самого последнего, удалось продать за триста долларов. Ритулька в полном отчаянии стояла с ним у метро, она уже ни на что не надеялась. Но вдруг рядом с ней притормозил роскошный “мерс”, высунулся мужик, сказал, что давно мечтает о таком псе и, швырнув Ритке зеленые бумажки, умчался вместе со щенком.
Самое смешное, что на следующий день после того, как Каролина осталась одна, на Ритулю обрушился шквал телефонных звонков. Все хотели алабаев и готовы были отдавать за них любые деньги.
– И что делать? – вопрошала Рита.
– Повяжи Каролину еще раз, – предложила Тамара, – запиши сейчас всех желающих и пообещай щенков через пару месяцев.
Ритка поколебалась секунду и твердо ответила:
– Больше ни за что. Лучше уж стану разводить на продажу рыбок. Они хоть в аквариумах сидят!
Но собачка, подобранная Кристей, выглядела субтильной, косточки у нее не толще куриных, а животное было явно взрослое, с умной мордой.
– С ней придется гулять, – вздохнула я, – а кошке нужно купить лоток, еще начнет, не дай бог, гадить везде, запах пойдет.