— Эй, вы там! — закричала дама в форме, как только Спартак вышел на площадку. — Долго будете ваньку валять? Если вы решили нарушить условие, вы никогда не улетите отсюда. Попробуйте только уклониться от выполнения задания огромной важности. Я посажу за пульт одного из своих пилотов, а вас отправлю в тюрьму. Декладор будет последняя планета, которую вы увидите за всю оставшуюся жизнь.
Облачко неодолимого ужаса затянуло сознание Спартака. Он потерял дар речи.
Чиновница, не обращая внимания на его страдальческий вид, приказала охранникам:
— Сгружайте девку и тащите ее на борт.
Спартак между тем все твердил и твердил про себя особое мнемоническое правило, выученное им на Энануорлде, и ужас постепенно отступил. Скоро он обнаружил, что горло начало повиноваться ему, исчезли расплывчатые пятна в глазах. Он обнаружил, что стоит на верхней площадке, намертво вцепившись в перила, спиной к запыхавшимся охранникам, которые волочили по лестнице носилки с завернутой в одеяло пленницей. Спартак окончательно проморгался, глянул ей в лицо. Она была совсем девочка — лет пятнадцать, от силы шестнадцать. Но не это больше всего поразило ученого. Мало того, что она была сильно избита — волосы у нее были вырваны! Почти все!.. Клочки остались на кровоточащем черепе. Вот как лихо поработал народ. Глаза у нее были открыты, и Спартак готов был поклясться, что она была в сознании и здравой памяти.
Спартак не мог сдержаться и отчаянно выкрикнул:
— Какое преступление совершила эта девочка?
Ему никто не ответил. Охранники были заняты своим делом, а женщина внизу презрительно скривилась.
В этот момент на площадку выбрался Викс. В руках он тащил лучевой карабин. Пальцы правой руки бегали по прикладу, по стволу, не в силах найти спусковой крючок. Наконец он бросил это занятие и оперся о ружье, как на подставку.
— Она что, больна? — с трудом спросил он, указывая подбородком на пленницу.
— Вряд ли, — отозвался Спартак.
— А ну-ка, назад, — приказал один из охранников, тащивших носилки. Викс безмолвно повиновался.
В проходе охранники замедлили движение, и Спартак глянул в девичье лицо. Глаза у нее были голубые, она невозмутимо смотрела в небо, вот только лицо отливало землистой желтизной. Казалось, ей было совершенно все равно, кто ее тащил, куда.
— Вот что это такое! — Спартак неожиданно хлопнул себя по лбу. — Кататон!
Изуверство, представшее перед ним в чистом, без всякого подмеса, виде, настолько возмутило его, что на мгновение он почувствовал свободу от навязываемого образа действий.
— Что ты сказал? — спросил брат.
— Ее накачали кататоном! Это самый сильный в галактике парализант — его впервые получили из яда растения ичнемон, которое произрастает на Лудоре.
— Правильно, — одобрительно зааплодировала женщина, стоявшая внизу.
— Она не того? — испуганно спросил Викс. — Концы во время полета не отдаст? А то потом не отвяжешься…
Спартак отрицательно помотал головой.
— Это самое страшное снадобье в галактике! — выкрикнул он. — Оно только парализует! Но не устраняет ощущения. Ты не способен даже моргнуть, но все чувствуешь — боль, страх.
— Совершенно верно, — подтвердила снизу чиновница. Спартак услышал, как тяжело, с натугой задышал Викс, и заметил, как брат склонился над пленницей. Его тут же грубо оттолкнули.
— При этом ты все сознаешь — как с тобой поступили, как вкололи эту гадость — и не можешь пошевелить затекшей ногой, почесать, где чешется. Поплакать не можешь — слезные железы не работают. Знаешь, почему это происходит? — Он вновь повысил голос — Они боятся всякого, кто способен улавливать чужие мысли. Что он может прочитать в их мозгах? Ужас, ненависть к правде, обнаружить последнюю степень отчаяния, которое охватывает их при одной только мысли, что не сегодня-завтра вся их ложь вскроется и поплывет по реке огромными кучами. И все люди спросят — кому мы верили? Этим ублюдкам, этим ничтожным гаденышам?! Да передавить их, и все дела.
Он заметил, что чиновница внизу вздрогнула. Не соображая, что он делает, Спартак вырвал из рук брата лучевое ружье. В тот момент ему страстно хотелось всадить изрядный заряд в эту жирную крысу. Размазать ее по бетону… Наконец он нащупал крючок. Остальное оказалось куда легче. Он навел карабин на женщину и закричал:
— Где противоядие? Я тебя, крысу, спрашиваю, где противоядие? Давай сюда, или я размажу тебя вместе с твоим мобилем. Слышишь?
Чиновница замерла от страха. Наступила напряженная тишина.
Охранники, вернувшиеся в шлюз, столпились у порога, потом отпрянули внутрь коридора. Никто не хотел лезть на рожон. Спартак повел карабином снизу вверх, навел ствол на солдат. Те бросились в рубку. Тогда он вновь направил оружие на женщину внизу. Она непроизвольно подняла руки.
— Ну?!
— У меня его нет.
— Так пусть принесут! — заорал Спартак. — Пошли одного из своих холуев. Водителя! И бегом в обе стороны!
Викс по-прежнему тяжело дышал и держался за поручень. Он так сжал металлический прут, что костяшки пальцев побелели. Неожиданно он, собравшись с силами, выкрикнул:
— И скажи, чтобы не вздумали шутить. Эй, ты, — еще громче закричал он, заметив, что водитель пытается осторожно добраться до своего карабина, — не шевелись!..
— Быстро! — в тон ему закричал Спартак. — Ты поставила нам неплохое условие. Теперь послушай мое — пусть этот шакал поторопится, или я сожгу тебя.
Чиновница тончайшим, срывающимся голосом отдала приказ, и водитель побежал к зданию космопорта.
За то время, что он бегал, Спартак и Викс по одному выпустили из корабля остальных охранников. Всем им приказали находиться возле их начальницы.
* * *Время тянулось чрезвычайно медленно, по каплям. Спартак подумал, что еще немного — и он не выдержит. Боль постепенно овладевала его существом. Первый запал прошел, теперь неповиновение отзывалось невыносимой ломотой во внутренних органах и костях. Вновь начало изменять зрение, перед глазами поплыли радужные пятна, однако с этой напастью он сумел справиться. Сил и воли пока хватало. Вот только бы его не стошнило! Тогда эта компашка тут же разбежится — стреляй в каждого по отдельности. Ничего, постреляем — эта жирная крыса далеко не убежит. Ишь как разъелась. Любит, наверное, вкусненькое… В лучах полуденного солнца металл на карабине заметно нагрелся, уже начал жечь руки. К удивлению Спартака, эта добавочная боль словно сняла часть нагрузки с психики. Терпеть стало заметно легче. В этот момент над ухом раздался голос Викса:
— Водитель возвращается.
Брат указал куда-то вбок, однако Спартак не рискнул повернуться в ту сторону. Нельзя было ослаблять внимание.
— Пойди и возьми лекарство, потом поднимись на корабль и положи возле носилок. Возле самой головы, — приказал он.
— Возле чьей головы? — не понял Викс и вдруг восхищенно закричал: — Батюшки, это не водитель. Это Тиорин. Все такой же рыжий!..
— Мне нет дела ни до какого Тиорина, — зло ответил Спартак. — Выполняй, что я сказал!
В этот момент его поле зрения совершенно заволокло радужными пятнами. Он ничего не видел, ничего не соображал от боли, не мог справиться с тошнотой. Он так и выхлестнул на лестницу струю блевотины, потом его подхватили под руки, втащили в шлюз, почему-то вокруг сразу потемнело — зрение вернулось к нему? Но не соображение. Две рыжие головы склонились над ним, они что-то кричали, чему-то радовались. Он покорно отдал оружие, затем опять внезапно провалился в темноту, в которой где-то далеко-далеко раздавались чьи-то знакомые и почему-то очень приятные голоса.
XI
Ясность пришла не скоро. Сколько времени утекло — вечность или несколько секунд, — определить было трудно. Спартак потерял способность оценивать его ход. Кое-как восстановилось зрение, и то хорошо. Теперь он опять отчетливо видел перед собой две рыжеволосые головы. Один точно Викс, кто же второй? Ему ведь назвали имя… Викс сообщил. Конечно, это Тиорин. Память подтвердила — да, это он. Подсунула картины детства, более позднюю пору. Сомнений не оставалось. Теперь хорошо бы выяснить, где он находится. В каюте. Лежит на откидной койке.
— Спартак? — Над ним появилось озабоченное лицо Тиорина. — Как ты себя чувствуешь?
— Плохо.
Надо же, он даже способен разговаривать. Это дает надежду, и младший брат с трудом добавил:
— Ничего, я поправлюсь.
— Клянусь всеми лунами Аргуса, это просто чудо! — восхитился Викс. — Такого мне никогда видеть не приходилось. Как тебе удалось удержать палец на спусковом крючке?
— Не знаю, — слабо ответил Спартак. — Жалко стало.
— Кого?
— Эту девицу.
— Они там, в университете, знают и умеют много такого, о чем на просторах галактики уже давным-давно забыли, — заявил Тиорин. — Где этот бульон, который наварила твоя подруга? Дай немного Спартаку, ему сразу полегчает.
Викс осторожно поднес кружку к губам младшего брата. Другой рукой приподнял его голову, принялся потихоньку вливать содержимое. Спартак все охотнее глотал наваристую еду. Время от времени бросал взгляд на Тиорина, которого не видел со дня их последней встречи.
Второй брат стал заметно старше. Ему — Спартак с трудом подсчитал в уме — уже, должно быть, сорок один. Когда-то, в эпоху расцвета империи, этот возраст считался самым прекрасным в человеческой жизни. Его обычно называли поздней молодостью, никому в голову не приходило считать сорок лет порой зрелости. Однако вскоре, с началом заката государства, становилось все труднее поддерживать здравоохранение на высоком уровне. Со временем прежние достижения в геронтологии сохранились на немногочисленных мирах, подобных Энануорлду. На большинстве планет мужчины от непосильной работы старели в двадцать, в тридцать женщины теряли способность к деторождению. Это было жуткое зрелище — изможденные, морщинистые крестьянские лица, старухи с грудными детьми на руках…
— Тиорин, — наконец вымолвил младший брат, — поверить не могу. Мы все-таки нашли тебя.
— Ну, не совсем вы, — добродушно ответил старший.
Даже голос у него изменился, стал гуще, весомей. Слова теперь Тиорин произносил с некоторой растяжкой, словно вдумывался в смысл каждого из них.
— Я уже объяснил Виксу, как все произошло. Он мне тоже кое-что открыл, особенно твою ненависть к бюрократическим порядкам, на которые молятся на некоторых планетах. Декладор еще что! Есть еще более мракобесные миры. Однако должен признать, что подобный консерватизм, в общем-то, спас мне жизнь. На Декладоре до сих пор придерживаются прежних установлений и традиций, древних табелей о рангах. Согласно подобной росписи я, являясь вторым сыном правителя планеты, получил высокий гражданский статус, оказался вхож в достаточно высокие круги. Конечно, никакой реальной помощи никто из местных не стал бы оказывать чужаку, и все равно, когда на планете появился наемный убийца, посланный Бьюсионом, один из высокопоставленных друзей предупредил меня. Я успел подготовиться, и после неудачного покушения бандит был схвачен моими людьми. От него я узнал о существовании культа Бельзуека и о прочих мерзостях, творящихся на родной планете. Узнал и о смерти Ходата. Кроме того, он сказал, что ваши жизни тоже находятся под угрозой. Вот я и смекнул направить в космопорт своих агентов, которые должны были сообщать о всех кораблях в ближайших секторах, направляющихся в сторону Эсконела. Одним словом, они должны были держать руку на пульсе галактических перевозок. Как видишь, я оказался предусмотрителен.
Неожиданно тень легла на его лицо.
— Ах, Ходат, Ходат… — тихо добавил он, потом продолжил в прежнем тоне: — Ладно, хватит о былом. Проморгал наш старший брат престол, какой смысл теперь винить погибшего. Что было делать? Прежде всего я отправился на Аргус и там поднял шум — мол, буду просить помощи при дворе, чтобы свергнуть узурпатора. Затем сразу вернулся на Декладор.
— При чем здесь шум? — пожал плечами Викс. — Это вполне разумная мера.
— Ладно, вам я могу открыть все без утайки, — ответил Тиорин. — Подобные мероприятия уже давно вне пределов возможностей так называемой империи. Центральное правительство — это пшик, фуфло. Пустое место!.. У него нет никаких сил. Знаешь ли ты, что все флоты восстали и провозгласили свою независимость? Знаешь ли ты, какую цену запросил бывший Двадцать седьмой флот за то, чтобы вновь вернуться под начало Аргуса? Нет? А ты, Спартак? — Не дождавшись ответа, он закончил: — Они потребовали отдать им на разграбление планету Норг.
Спартак даже сел на кровати, нечаянно скинув на пол пустую кружку.
— Но ведь Норг является одним из последних приграничных фортов по ту сторону Декладора!
— Так и есть. Значит, за помощь, оказанную нам при освобождении Эсконела, мы должны были позволить опустошить собственную планету? Это неподходящая для нас цена. Но теперь, по крайней мере, ясно, сколько стоит освобождение родины. — Тиорин нахмурился, погрузился в молчание. — Вот вкратце, как обстоят дела. Я еще подумывал об использовании капитала, оставленного мне отцом и отошедшего после смерти Ходата, но и этого недостаточно. Теперь вам понятно, что я направил агентов в космопорт, чтобы они справлялись о каждом корабле, собирающемся лететь на Эсконел или прибывшем оттуда. Я ожидал появления большой группы наемных убийц — ясно, что Бьюсион не остановится. К счастью, это оказались вы.
— Предположим, — нахмурился Спартак, — что тебе…
— Нам! — перебил его Тиорин.
— Хорошо, нам удастся собрать армию. Ты уверен, что наше обращение к жителям Эсконела подняться на борьбу за освобождение родины найдет отклик в народе?
— Конечно, — пожал плечами Тиорин.
Спартак отрицательно покачал головой:
— А меня берут сомнения… Я разговаривал с Корицу — с убийцей, который должен был покончить с Виксом, потом со мной. Эта беседа произвела на меня гнетущее впечатление, заставила о многом задуматься. Если Бьюсиону за такой короткий срок удалось настолько оболванить людей, что этот парень покончил с собой, узнав, что дело не выгорело, то, по моему мнению, голой силой и пропагандой нам его не свалить. Наши сограждане будут защищать его до последней капли крови.
Наступило напряженное молчание.
— Во время полета, — подал голос Викс, — у нас будет много времени, чтобы обсудить план действий. Как ни крути, а мы, Тиорин, до сих пор находимся под психопринуждением. Я уже не в состоянии выносить эту муку — нам необходимо срочно вылететь в Найлок и там наконец избавиться от этой напасти. Вот в пути и поговорим.
— Девушка! — неожиданно воскликнул Спартак. — Ты уже дал ей противоядие?
— Знаешь, — почесал голову Тиорин, — мы решили с этим повременить. Понимаешь, нам ничего не известно об этом кататоне, а совать свой нос в подобные дела без твердой уверенности, что поступаешь правильно… — Он теперь почесал ногтем висок. — Кто ее знает, дашь ей эту дрянь, потом сам рад не будешь. Подождем до Найлока.
— С вашей стороны это, конечно, очень мудрое решение, однако человек страдает. Это тоже надо учесть.
Он с трудом поднялся. Тут же пришлось покрепче сжать челюсти — в желудке сразу началась буря. Некоторое время он стоял, пытаясь справиться с подступившей тошнотой. Наконец осилив приступ, спросил:
— Где она?
— Я сказал Винете, чтобы она приготовила соседнюю койку, — откликнулся Викс.
— Послушайте, братишки, — обратился к ним Спартак, — я понимаю, насколько невыносима для вас — и для меня тоже — мысль, что рядом с нами будет находиться существо, для которого чужие мысли как открытая книга. Понятно, почему вы не стали давать ей противоядие. Но ведь она — человек, точно такое же существо из плоти и крови. Не важно, умеет она читать в наших мозгах или нет. Она страдает!.. И между прочим, из того, что мне известно насчет мутантов, — если ей удастся выжить, она скоро научится не совать нос в каждую постороннюю башку. Она никогда не посмеет нарушить тайну твоих мыслей.
— Надеюсь, что не посмеет, — буркнул Викс, потом, видимо застыдившись, отвернулся.
Тиорин, в свою очередь, достал из сумочки, прикрепленной к его поясу, пузырек и протянул Спартаку.
— Бери, — сказал он. — Надеюсь, это не какая-нибудь фальшивка, которую мне всучили, чтобы только побыстрее вытолкнуть нас с планеты.
— Скоро узнаем, — ответил Спартак.
Винета испуганно глянула на Спартака, когда тот вошел в ее кабину. Потом виновато улыбнулась. Он кивнул в ответ, опустился на колени возле неподвижно лежащей девушки, придвинул поближе свой медицинский кейс.
— Она совсем не может двигаться? — раздался сзади голос Винеты. — Даже шевелиться? Как же она дышит?
Вопрос был интересный. Спартак невольно отметил про себя, что эта молчаливая девушка соображает куда лучше Викса. Братец, в сущности, много говорит и мало делает. Винета поступает наоборот — много думает и мало говорит.
— По-видимому, тебе никогда не приходилось бывать под подобной «балдежкой»? — не оборачиваясь, спросил он. — И в подобное покрывало тебя никогда не заворачивали?
— Нет, — с дрожью в голосе ответила девушка. — Этого я тоже понять не могу — как оно способно намертво обездвижить ее?
Спартак молча откинул лежавшую сверху накидку. Оказалось, что девушка была одета в подобие поблескивающего трико из металлизированной ткани. На месте груди был большой бугор, такая же выпуклость на животе. Создавалось впечатление, что девушка беременна.
— М-да, мне уже доводилось встречаться с подобными аппаратами, — произнес Спартак, обращаясь скорее к себе, чем к Винете. — Иди сюда, — не оборачиваясь, позвал ученый и, когда девушка встала рядом на колени, сказал: — Ну-ка, отведи ей голову в сторону, мне надо сделать инъекцию в сонную артерию. Если я промахнусь, ее песенка будет спета.