Ее сын, император Николай I, вспоминая свои детские годы, писал: «Одно из последних событий этой эпохи, воспоминание о котором будет для меня всегда драгоценным, это удивительное обстоятельство, при котором я познакомился со знаменитым Суворовым. Я находился в Зимнем дворце, в библиотеке моей матери, где увидел оригинальную фигуру, покрытую орденами, которых я не знал; эта личность меня поразила. Я его осыпал множеством вопросов по этому поводу; он стал передо мной на колени и имел терпение мне все показать и объяснить. Я видел его потом несколько раз во дворе дворца на парадах, следующим за моим отцом, который шел во главе Конной гвардии».
Покои императрицы Марии Федоровны сохраняли свой облик вплоть до 1827 г. Буквально за год до смерти вдовствующей императрицы на ее половине прошел масштабный ремонт. В этих работах, развернувшихся в 1827–1828 гг., принимали участие К.И. Росси и О.Р. Монферран. Причем начал их К.И. Росси, а затем руководство ими передали О.Р. Монферрану «по случаю, болезни» первого. Именно тогда на половине императрицы появилась ныне знаменитая Парадная, или Октябрьская, лестница[58].
Николай I, который только обживал Зимний дворец, регулярно посещал «строительную площадку» на половине своей матушки. Как водится, рабочих император «жаловал», а архитекторов и подрядчиков «строил». Например, 8 августа 1827 г. по устному повелению царя министр Императорского двора князь П.М. Волконский «препроводил 500 руб., высочайше пожалованных каменщикам на кашу»[59].
К. Кроноветтер. Императрица Мария Федоровна. 1828 г.
С другой стороны, «Государь Император, проходя переделываемые комнаты», изволить обратить внимание на «кривизну <…> в поставленных печах, а посему <…> арх. Монферрану» объявил «высочайшее примечание и рекомендовал почасту осматривать производимые работы личным вниманием и отвращать подобные неустройства». Более того, император прямо пригрозил архитекторам «строгой ответственностью, могущей повлечь вред их службе»[60].
Когда ремонтные работы на половине Марии Федоровны подошли к концу, пришло время оформлять дворцовые интерьеры. Для этого требовались предметы определенного уровня и ценового диапазона. Видимо, тогда их в запасе не имелось, а выписывать из-за границы было очень долго. Поэтому для решения «интерьерной проблемы», с санкции Николая Павловича прибегли, к закупкам «на вторичном рынке», у «физических лиц». Например, в феврале 1828 г. у графини М.Д. Нессельроде за 2500 руб. купили мозаичный столик. В марте 1828 г. у вдовы шталмейстера княгини Гагариной за 1000 руб. купили бронзовую люстру. И таких примеров в архивном деле достаточно много[61].
Архитектор К.И. Росси
Архитектор О. Монферран
Все работы на половине императрицы закончили в марте 1828 г. По итогам работ состоялись награждения: Мария Федоровна пожаловала 8 бриллиантовых перстней чиновникам, «находившимся у работ». О.Р. Монферран получил драгоценный подарок лично от министра Императорского двора, а архитектор Ф. Руска – орден Святого Владимира IV степени.
В марте 1828 г. покои императрицы Марии Федоровны закончили, а в ноябре этого же года она умерла, фактически не пожив в своих новых комнатах. Тогда Николай I принял решение об их консервации.
Поскольку в это время во дворце прошла серия больших ремонтов, затронувших разные помещения, архитектор В.П. Стасов в специальной записке (апрель 1828 г.) на имя министра Императорского двора кн. П.М. Волконского оговорил «стандартные» условия ухода за интерьерами в отремонтированных комнатах Зимнего дворца: «Для сохранения убранства в отдельных комнатах Его Императорского Величества в Зимнем дворце имею честь представить Вашему Сиятельству следующее…» Далее архитектор рекомендовал при отъезде 52 императорского семейства из Зимнего дворца снимать «все ковры с паркетов и лестниц… выколачивать их ежемесячно два раза в сухую погоду»; «паркеты же натирать не менее одного раза в неделю, ибо без сего подвергаются скорой порче, чернеют и теряют цвет». Стасов рекомендовал снимать «с окон подушки, обтянутые ковриками и материями», и также выбивать два раза в месяц, а всю мебель хранить «под чехлами в комнатах, выколачивая раз в неделю…». Все шелковые «обои и занавесы» рекомендовалось «покрывать чехлами, как и все бронзы и время от времени обметывая пыль и выколачивая чехлы»[62].
Е. Крендовский. Тронный зал императрицы Марии Федоровны в Зимнем дворце. 1835 г.
Как это ни странно, но после смерти императрицы Марии Федоровны в 1828 г. ее комнаты запустели так быстро, что это вызвало понятные претензии к хозяйственникам со стороны министра Императорского двора князя П.М. Волконского. В собственноручно написанной министром записке (25 сентября 1829 г.) указывалось, что на половине Марии Федоровны «многие двери не отпираются и не запираются, чехлов нет ни на стенах, ни на мебелях…». Впрочем, все претензии к этому и свелись. При этом Волконский счел необходимым пригрозить дворцовым хозяйственникам: «…в противном случае я вынужден буду принимать строгие меры…». Вместе с тем у министра имелись и конструктивные предложения: «…ежегодно в течение Великого поста главный смотритель дворца со своими чиновниками осматривал каждую комнату дворца <…> и вел бы по комнатам реестр, какое где потребно исправление…»[63].
Архитектор В.П. Стасов
Дж. Доу. Портрет князя П.М. Волконского
Распоряжение министра Двора приняли к исполнению. При этом текущие ремонты делались не только на половинах императорской семьи, но и в квартирах фрейлин. Как следует из рапорта Президента Гоф-интендантской Конторы, за лето 1832 г. сделали ремонт в комнатах фрейлины Дубенской («печная, живописная, столярная и малярная работы»); коменданта дворца Башуцкого («живописная и половая работы»); камер-фрау Клюгель («живописная и малярная работы») и лейб-медика Крейтона («живописная и малярная работы»)[64].
Первая Запасная половина Зимнего дворца
После смерти Марии Федоровны на месте ее покоев сформировалась Первая запасная половина, состоявшая из двух параллельных анфилад, проходивших в средней части южного фасада Зимнего дворца. Это была самая большая из дворцовых половин, простиравшаяся по второму этажу от Белого до Александровского зала. Первая анфилада выходила окнами на Дворцовую площадь – в ней располагались парадные залы. Вторая анфилада, окнами на Большой двор, простиралась от надворной части югозападного ризалита до Малого Фельдмаршальского зала, через который можно было выйти к покоям императорской семьи.
Великая княгиня Мария Николаевна и Максимилиан Лейхтенбергский
Хотя анфилада сразу же проектировалась и отделывалась как «запасная», но после «введения в строй» Зимнего дворца в 1839 г. там сразу же поселились временные жильцы. Это были молодые супруги – старшая дочь Николая I, великая княгиня Мария Николаевна, и ее муж, герцог Лейхтенбергский. Они прожили на этой половине почти пять лет: с июля 1839 г. и до завершения строительства Мариинского дворца в 1844 г.[65] В последующие годы там также проживали «запасные» жильцы.
Судя по «Плану Второй запасной половины», там были устроены следующие помещения (от юго-западного ризалита, названия помещений приведены по плану): Уборная принца; Большой кабинет; Малая гостиная; Большая гостиная; Гостиная принца, перед Кабинетом принца; Кабинет принца; Уборная; Камердинерская; Гардероб и далее шел Александровский зал[66].
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Большой салон великой княгини Марии Николаевны и герцога М. Лейхтенбергского. 1866 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Желтый салон великой княгини Марии Николаевны. 1866 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Гостиная герцога М. Лейхтенбергского. 1868 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Малый кабинет великой княгини Марии Николаевны. 1867 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Спальня великой княгини Марии Николаевны. 1867 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Туалетная великой княгини Марии Николаевны. 1867 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Большой кабинет великой княгини Марии Николаевны. 1867 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Кабинет герцога М. Лейхтенбергского. 1868 г.
После смерти императрицы Марии Александровны (1880 г.) и императора Александра II (1881 г.) их комнаты вошли в состав Первой запасной половины. С одной стороны, эти комнаты носили мемориальный характер, а с другой – официально значились в составе Первой запасной половины. По документам перечень комнат этой половины выглядел следующим образом: 1-я комната (от Александровского зала), 2-я комната, 3-я, 4-я и 5-я комнаты, Кавалергардский пикет, Приемная (общая). Далее шла «Мужская половина», т. е. комнаты императора Александра II: Гостиная, Кабинет, Опочивальня, Камердинерская. «Женская половина» включала: Желтую гостиную, Розовый кабинет, Библиотеку, Опочивальню, Уборную, Угловой кабинет (Зеленый), Ванную, Белый зал, В фонарике Столовую «Ея Величества» и Золотую гостиную[67].
После смерти императрицы Марии Александровны (1880 г.) и императора Александра II (1881 г.) их комнаты вошли в состав Первой запасной половины. С одной стороны, эти комнаты носили мемориальный характер, а с другой – официально значились в составе Первой запасной половины. По документам перечень комнат этой половины выглядел следующим образом: 1-я комната (от Александровского зала), 2-я комната, 3-я, 4-я и 5-я комнаты, Кавалергардский пикет, Приемная (общая). Далее шла «Мужская половина», т. е. комнаты императора Александра II: Гостиная, Кабинет, Опочивальня, Камердинерская. «Женская половина» включала: Желтую гостиную, Розовый кабинет, Библиотеку, Опочивальню, Уборную, Угловой кабинет (Зеленый), Ванную, Белый зал, В фонарике Столовую «Ея Величества» и Золотую гостиную[67].
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Туалетная герцога М. Лейхтенбергского. 1867 г.
Э.П. Гау. Первая запасная половина. Салон герцога М. Лейхтенбергского. 1866 г.
На первом этаже южного фасада Зимнего дворца при Александре II между подъездом императрицы и до главных ворот, ведущих в Большой двор, окнами на Дворцовую площадь, шли помещения Дежурных дворцовых гренадер (2 окна), Свечной должности (2 окна) и отделение Военно-походной Канцелярии императора (3 окна). Далее шли помещения «Гоф-фурьерской и Камер-фурьерской должности». Эти помещения заканчивались у Комендантского подъезда, справа от которого начинались окна квартиры коменданта Зимнего дворца.
Примечательно, что ранее 6 комнат первого этажа занимала квартира гоф-фурьера Даниила Григорьевича Бабкина (1771–1858)[68]. Далеко не всякий гоф-фурьер имел подобную квартиру в Зимнем дворце. Впрочем, у красавца гоф-фурьера имелась большая семья, а один из сыновей рослого Бабкина при Николае I вышел в генералы.
Вид на южный фасад Зимнего дворца. Февраль 1913 г.
На антресолях первого этажа южного фасада Зимнего дворца при Александре II располагались две квартиры. Справа от Главных ворот, окнами на Дворцовую площадь выходили окна квартиры фрейлины Бартеневой 2-й. Справа от Комендантского подъезда располагалась квартира камер-фрейлины Е.Ф. Тизенгаузен[69].
Весь третий этаж южного фасада, вдоль длинного Фрейлинского коридора, занимали квартиры фрейлин. Поскольку квартиры фрейлин являлись своего рода служебной жилой площадью, то по воле хозяйственников или самого императора фрейлин могли перемещать из одной квартиры в другую. Так, 22 января 1827 г. «Государь Император Высочайше повелеть соизволил фрейлину Пущину переместить в комнаты, которые занимала в Зимнем Дворце фрейлина Глазенап, а в ее комнаты поместить фрейлину Чихачеву»[70].
Если одни штатные фрейлины, быстро выходя замуж, навсегда покидали Зимний дворец, то другие жили там десятилетиями, встречая в стенах императорской резиденции не только старость, но и смерть. Некоторые из жительниц Фрейлинского коридора, так или иначе, оставляли свой след в российской истории, другие уходили бесследно.
Портрет Е.Ф. Тизенгаузен
Для того чтобы представить, кто жил на третьем этаже южного фасада Зимнего дворца в квартирах, выходящих на Дворцовую площадь, приведем их поименный список на февраль 1827 г. по «Расписанию квартир в верхнем этаже Зимнего Дворца по номерам, значащимся на плане сего этажа».
П.Ф. Соколов. Портрет И.Г. Полетики
Итак, глядя на фасад Зимнего дворца, проведем взглядом по окнам третьего этажа от юго-западного ризалита к юговосточному: кв. № 1 – гофмейстрины Ховен[71]; кв. № 2 – фрейлины И.Г. Полетики; кв. № 3 – камер-юнгферы Мальм; кв. № 4 – белошвей Вороновой, Васильевой и Коноваловой; кв. № 5 – камер-юнгферы Чернышовой; кв. № 6 – камер-медхен Вороновой; кв. № 7 – камер-медхен Христоповой; кв. № 8 – гардероб Государыни Императрицы Марии Федоровны; кв. № 9 и 10 – флигель-адъютанта Мердера[72]; кв. № 11 – девицы англичанки Кристи; кв. № 12 – девицы Форман; кв. № 13 – лейб-медика Крейтона; кв. № 14 – дежурная камердинерская; кв. № 15 – фрейлины Луниной; кв. № 16 – камер-юнгферы Брызгаловой 1-й; кв. № 17 – камер-юнгферы Пильниковой; № 18 – общая кухня; кв. № 19 – камер-юнгферы Яковлевой; кв. № 20 – камер-юнгферы Ивановой; кв. № 21 – камер-юнгферы Ярославцовой и камер-медхен Тиц; кв. № 22 – камер-фрау Кеннеди; № 23 – проходы и коридоры; кв. № 24 – канцелярия Государыни Императрицы Марии Федоровны; кв. № 25 – пуста; кв. № 26 – фрейлины Шишкиной; кв. № 27 – фрейлины Арсеньевой; кв. № 28 – фрейлины Кнорринг; кв. № 29 – фрейлины Кочетовой; кв. № 30 – камер-юнгферы Брызгаловой 2-й; кв. № 31 – фрейлины Загряжской[73].
Фрейлина Е.И. Загряжская
Флигель-адъютант К.К. Мердер
Этот список интересен не фамилиями, хотя имена К.К. Мердера, Е.И. Загряжской и И.Г. Полетики, к которым захаживал в Зимний дворец А.С. Пушкин, хорошо известны, а, во-первых, плотностью списка, с общей кухней и туалетом «в конце коридора». Во-вторых, тем, что этот список просматривал Николай I, лично решая, кому и какие занимать помещения. Например, он перевел на жительство лейб-медика Крейтона в бывшую флигель-адъютантскую, поближе к комнатам императорской четы на втором этаже. Можно не сомневаться в том, что, как и в любой «коммуналке», при распределении квартир имели место и интриги, и кляузы. При этом в распоряжении императора имелась «запасная площадка» – квартиры в Таврическом дворце, куда старались удалять тех фрейлин, которые в силу тех или иных причин теряли связь с императорской семьей, но продолжали числиться в штате. Как вариант, престарелым фрейлинам могли выплачиваться до конца их жизни квартирные деньги (600 руб. в год), на которые они могли снимать квартиры.
Юго-западный ризалит Зимнего дворца
Половина императрицы Марии Александровны
Изначально, при Екатерине II, юго-западный ризалит Зимнего дворца целиком занимал дворцовый театр. В середине 1760-х гг. театр в Зимнем дворце имел четыре яруса. В партере установили обитый бархатом трон, вокруг которого шли перила, ограждая личное пространство императрицы. За троном шли 33 ряда скамеек, обитых красным сукном. Дворцовый театр занимал второй и третий этажи Зимнего дворца и имел на двух этажах 59 окон. Никакого внутреннего дворика тогда в ризалите не было.
Театр «обновили» ровно через два месяца после переезда в Зимний дворец Екатерины II, 14 декабря 1763 г., причем «обновили» русским спектаклем[74]. Это было еще одно зерно в той мозаике, которую скрупулезно складывала «матушка-императрица», вдалбливая в головы своего блестящего окружения и гвардии, что именно она – немка на русском троне – является истинным выразителем национальных интересов огромной страны. В отличие от убитого в 1762 г. родного внука Петра I, который, прекратив выигранную Семилетнюю войну, таковым не являлся. В этом театре императрица смотрела балеты, в них иногда принимал участие и будущий Павел I.
Дворцовый театр снесли в середине 1780-х гг., когда на этой территории начали формировать комнаты для многочисленных внуков императрицы. Работы по демонтажу театра начались в августе 1784 г., и «при работах находился Иван Фок»[75]. После того как театр разобрали, юго-западный ризалит преобразился, в том числе и потому, что в 1786 г. по указу Екатерины II там устроили маленький замкнутый дворик внутри ризалита.
В конечном счете в комнатах юго-западного ризалита поселили дочерей будущего Павла I.
План второго этажа Зимнего дворца времен Екатерины II. В юго-западном ризалите показан придворный театр
В. Садовников. Вид Зимнего дворца со стороны Адмиралтейства. Деталь. Юго-западный ризалит. 1840-е гг.
Когда сын Павла I, будущий Николай I, вырос и отчетливо обозначились перспективы его женитьбы, то в Зимнем дворце начали готовить комнаты для новой молодой семьи. К моменту женитьбы Николая в 1817 г. новые апартаменты были готовы. Их расположили на втором этаже юго-западного ризалита Зимнего дворца, там, где раньше находились покои великой княгини Анны Павловны. В 1816 г. она вышла замуж за великого принца Вильгельма Оранского и уехала из России[76].
Окна комнат молодой четы выходили на Дворцовую площадь и Адмиралтейство. Оформление новых покоев для великого князя Николая Павловича стало одной из первых серьезных интерьерных работ архитектора К.И. Росси, талант которого в полной мере реализовался именно в период тридцатилетнего царствования Николая I. Молодой великой княгине Александре Федоровне комнаты понравились. Она вспоминала впоследствии: «…я полюбовалась новым моим помещением, меблированным и драпированным, совершенно заново, великолепными тканями…»