Сапронова постучала. Странные шумы в кабинете прекратились, и через полминуты ей открыла Юлия. Вид у нее был жалкий: волосы растрепаны и спутаны, лицо несчастное, покрасневшие от слез и уставшие глаза, словно их обладательница не спала двое суток.
– Привет,- упавшим голосом произнесла Юлия, увидев незваную гостью.- Хорошо, что заглянула. Пройди ко мне.
– Ага…
Лена насторожилась при виде Лазебниковой и ее словах, но решила не торопиться с расспросами о том, что у нее случилось, почему такой вид.
Закрыв за вошедшей дверь, та все тем же невеселым голосом заговорила:
– Нам следует поговорить. Мне очень плохо и некому разделить со мной то, что я сейчас чувствую…
– Да, Юля, конечно, поговорим,- отозвалась Лена, уже начиная волноваться и переживать за подругу.- Что случилось?
Во время произнесения последних слов она поняла, что видит в кабинете дикий беспорядок. Разные вещи валялись на письменном и журнальном столах, на маленьком диванчике для отдыха и посетителей, на полу. Все тумбы и ящички имеющейся здесь мебели были открыты. На окне стояло два раскрытых чемодана, куда владелица данной комнаты успела уложить кое-что из вещей. В голову тут же ворвалась тревожная догадка.
– Ты… ты собираешься куда-то ехать?
– Верно. Я хочу убраться отсюда,- кивнула Юля.
Две девушки расположились на диване среди борохла, и Елена Сапронова спросила:
– Но… в чем же дело? Расскажи мне. Куда и зачем ты уезжаешь?- Потом до нее внезапно дошло, что является тому причиной и, нежно взяв руку лучшей подруги, она с понимающим видом тихо молвила.- Это из-за Эльдара? Ты все еще не можешь прийти в себя после его гибели?
Ответом ей послужил молчаливый кивок.
Минуту-другую подруги сидели в молчании, не решаясь заговорить ни о чем. Но Лазебниковой нужно было поделиться кое-чем с Сапроновой. Всегда, когда изольешь кому-то душу, становится легче. Сейчас ей требовалось сделать это, как не требовалось никогда ранее.
Взглядом, полным сострадания и понимания Лена смотрела на нее и ждала, зная, что сейчас или еще через несколько минут обязательно услышит что-нибудь. И услышала.
Услышала рассказ, поведавший ей о недавней встрече сидевшей рядом подруги и лидера Матрэкса. Юлия почти в точности воспроизвела свой с ним разговор, после которого опять впала в депрессию. Она с уверенностью заявила, что он почему-то решил над ней поиздеваться.
– Господи!- не удержалась от восклицания Елена.- Ничего себе! Никак не ожидала от шефа подобного. Он, конечно, странный, себе на уме, вполне способен удивить тем или иным поступком, но чтобы вот так в открытую смеяться над кем-то…
– Я вообще была поражена таким отношением… и очень расстроена. Мне хотелось в тот момент заехать ему по лицу, а потом броситься с обрыва, у которого мы сидели.
– Слушай, а может, он не желал тебя обижать, а наоборот пытался развеселить, поднять настроение?
Лазебникова усмехнулась и замотала головой в знак несогласия:
– Развеселить? Ну, ты и скажешь тоже! Нет! Он издевался!
– Наверное, не стоило в чем-то его обвинять, говорить какие-то замечания…
– Но я говорила правду! Все действительно так, как я сказала ему! Нет у Светленгов будущего при таком раскладе дел! Мы вымрем!
– Не говори так, Юль!- возразила Сапронова.- Не может все быть настолько худо.
Надо попытаться…
– Не надо,- вздохнула Лазебникова.- Я все для себя уже решила! Я больше не хочу быть в Деле Светленгов. ухожу на нейтральную сторону.
Такие слова не на шутку испугали Елену, заставили даже вздрогнуть, посмотреть на коллегу округленными глазами.
– Что? Ты уходишь от нас навсегда? Я не ослышалась?
– Нет, дорогая подруга, ты не ослышалась. Моя обида на Матрэкса за тот разговор слишком велика. И не пройдет. Я потеряла цель в жизни и моему горю нет предела.
На следующей неделе я выхожу из-под его подчинения.
– Но как же так?- с отчаянием, не желая верить ушам своим, вымолвила Сапронова.- Зачем торопиться? А вдруг все скоро уляжется, изменится и станет хорошо? О, господи! Неужели ты серьезно?
– Прости, если что,- вздохнула та.
– Нет, не могу поверить. Неужели ты думаешь, что твоя отставка как-то решит все проблемы, повлияет на дальнейшие дела всех Светленгов? Да как бы ни так!
– Пожалуйста, Леночка, не старайся уговорить меня отказаться от моего решения.
Мне нужно уйти и точка! Пожалуйста, только прости меня за это, ладно?
На глаза Лены навернулись слезы. Она, возможно, теряла одного из самых дорогих себе людей. Они одновременно были зачислены в ряды Избранных-Светленгов, бок о бок проходили курс тренировок для новичков, потом много работали в паре, знали друг друга с самого начала и вопреки всяким устоявшимся мнениям являлись живым примером отличной, крепкой, настоящей женской дружбы. Неужели этому пришел конец?
Ведь если Лазебникова действительно покинет своих, то все изменится. Она должна будет жить как можно дальше от тех, с кем служила Добру, и не сможет ни с кем из них поддерживать какую-либо связь. Это все равно что умереть для своих. Значит, у Лены больше не будет того человека, которого она считала не просто подругой – практически своей родной сестрой!
***
Проведя в Ишиме со своей семьей двое суток, Майя получила на мобильный телефон звонок мистера Шороха. Главный Ворг, говоря с ней, как и всегда, спокойно, вежливо, попросил девушку о возвращении, высказав надежду, что за время, прошедшее с момента прибытия в родной город, она смогла все разъяснить родителям и позаботиться о том, чтобы они не были против.
– Конечно, Владимир Леонидович,- сказала Белова в трубку, находясь в своей комнате.- Я поговорила с ними и убедила, что мне будет очень хорошо в Тюмени. Я рассказала об учебе, сказала, что буду жить не одна, а с подругой. Одним словом, все нормально. Папа даже поддержал меня и был больше остальных обрадован моим "сюрпризом", преподнесенным ему с мамой. Знаете, они очень хотели, чтобы я поступила куда-нибудь в хороший вуз.
– Прекрасно,- раздался в трубке голос удовлетворенного услышанным от девушки Шороха.- Ты молодец, Майя. Так что, возвращаешься? Я хотел завтра же показать тебе твою новую квартиру.
– В смысле, где я буду жить с Катей?
После непродолжительного молчания Шорох ответил:
– Да, да, разумеется. Где ты будешь жить с ней.
Белова вздохнула, понимая, что придется возвращаться, и молвила:
– Ладно. Я возвращаюсь. Мы только с семьей ужин закончим. Они, конечно, удивятся, если я начну так неожиданно собираться на ночь глядя, но… что ж поделать…
– Я буду ждать, дорогая. Удачи,- произнес напоследок Шорох, ничего не ответив на ее последние слова.
На том разговор и завершился.
Девушка-Ворг вернулась на кухню за стол и, чтобы не омрачать праздник – для нее каждый семейный ужин теперь был большим праздником, – не стала пока говорить об отъезде. Ей очень хотелось еще немного посидеть дома. Хотя бы часок. Так, чтобы не думать ни о чем вообще.
Час прошел. Время становилось все более позднее, а Майе надо было уезжать. Она собиралась ехать на машине, а путь автомобильными дорогами занимал как минимум 3,5-4 часа. А вообще можно было потратить на дорогу и около шести часов. Шорох думал, что она уже выехала, а потому наверняка ждал ее в Тюмени в 4 часа утра – самое позднее. Нужно собираться.
С погрустневшим видом девушка поднялась из-за своего письменного стола в комнате, за которым писала в тонкой школьной тетради о том, что с ней приключилось на самом деле. Глаза были влажными от слез, так как она понимала, что, скорее всего, видит семью в последний раз. Было ясно, что они не смогут встречаться постоянно, так, как ей этого захочется.
Когда Майя находилась на базе "Верхний бор", Дэн проговорился ей о каких-то правилах и о том, что шеф для нее сделал исключение из них. Ворги, как успела уяснить себе девушка, были в большей степени людьми серьезными, строго придерживающимися различных правил, предписаний, которые сами же придумывали.
Это могло означать только одно: Владимир Леонидович сжалился над ней и позволил проститься с родными. Именно проститься, так как второго исключения из правил не последует. Майя Белова была уверена в этом. Она это чувствовала.
Оставив исписанными около четверти страниц, Белова поспешила привести себя в порядок. Надо было собраться, сказать маме и папе "до свидания" без грусти и печали и мокрых глаз, чтобы не расстраивать и не пугать их и не растягивать из-за этого церемонию прощания.
Звонок Филу занял считанные секунды. Ворги, которые в эти дни тоже находились в Ишиме и непонятно где ночевали, отозвались уже после третьего гудка и обещали подъехать к дому Майи через пять минут.
Парни попадали на черные кожаные сидения большого мощного джипа, хлопнули дверьми и через несколько секунд взяли нужный курс.
– Наконец-то наша Белянка собралась назад,- сказал Дровен.
– Наконец-то наша Белянка собралась назад,- сказал Дровен.
– Белянка?- хмыкнул Дэн.
– Ну…- тот хотел засмеяться, но все-таки не решился, только заулыбался своей выдумке с прозвищем для девушки.- Она же Белова! Вот мне и пришли в голову всякие Белянки, Белки…
– А-а-а,- протянул Денис Ковалев.- Интересно. Белянка, значит? А что, звучит, по-моему, неплохо. А Беляна – еще лучше! Отлично придумано, чувак!- И он похлопал сидевшего спереди товарища по плечу.
– Вы бы хоть у нее спросили сначала. Вдруг ей не понравится,- посоветовал Филипп.
– А мы и спросим,- заверил его Дэн.- Я лично спрошу потом. Вот, будет как раз лишний повод заговорить с ней!
Джип свернул на другую улицу, на которой стоял дом Беловой, и через две минуты остановился возле него с торцевой стороны, так, чтобы никто из окон ее квартиры не смог увидеть, какая машина приехала за девушкой.
– Сбегать что ли за пивом, пока ждем?- пробормотал Дэн, ни к кому конкретно не обращаясь. И хотел выйти из салона, но голос Фила его остановил:
– Идет. Ты опоздал.
Остальные моментально сменили кислые и уставшие физиономии на более приветливые и живые, подтянулись, сами не зная, для чего это было им нужно. Чтобы приободрить подругу и не наводить на нее, и без того, наверное, переживавшую разлуку с родственниками, уныние своим видом. А может, чтобы понравиться ей. Или то и другое вместе.
Держа на плече большую сумку с вещами, Майя подошла к "Форду" и, не дожидаясь, пока кто-нибудь выйдет помочь, сама открыла багажник. Наконец, к ней выбежал Ковалев, но уже опоздал: девушка со всем справилась сама и молча забралась внутрь машины. Вернувшись на свое место и отдав команду трогаться, Дэн поинтересовался у нее:
– Ну что, все нормально? Попрощались? Извини, я не сразу заметил, что ты с сумкой.
Избранная, похоже, не собиралась отвечать. Сидя у правой задней дверцы, она отвернулась от парней в стекло и, вся сжавшись у стенки салона, закрыла глаза, удерживая в них слезы. Но их невозможно было просто так сдержать, они все равно просачивались наружу и текли по щекам.
– Не приставай, Дэн,- проговорил Филипп Привалов, запустив двигатель и начиная движение.- Дай ей немного прийти в себя. Не видишь, как тяжело человеку?
Ковалев решил, что приятель прав, и не стоит пока лезть к девушке со всякими разговорами о ерунде. Он хотел добиться ее расположения к себе, а поэтому имело смысл показывать себя лишь с хорошей стороны, во всем угождать ей и не надоедать с тупыми речами, лишними вопросами. Он лишь только дотронулся рукой до ее головы, провел ею по пышным черным-черным волосам и так ласково, насколько только получилось, вымолвил:
– Ничего, все образуется, поверь мне. Все будет хорошо.
Черный воргский "Форд" провожал дождь, нежданно-негаданно хлынувший, когда тот выезжал за город на трассу.
– Ух, ты!- проговорил Привалов, бросая взгляд на небо.- Час назад не было ни облачка!
Дальше четверо Избранных-Воргов молчали. Джип небыстро двигался сквозь сплошную стену дождя под редкие, но мощные раскаты грома. Ливень с силой бил по крыше кабины и лобовому стеклу, дворники не успевали сбрасывать с него воду.
Дождь пошел так неожиданно, что Майе казалось: сама природа ее родного края плачет из-за ее ухода. Великая Избранная – это здорово: власть, Сила, превосходство над простыми людьми и даже многими Избранными, богатство… Это Беловой нравилось, и она не жалела, что поменяла образ и стиль жизни. Но она все никак не могла заставить себя смириться с потерей семьи, родственников, друзей, которая теперь состоялась точно. Хотелось, чтобы последнего не случилось, но девушка знала, что не станет ни о чем таком просить Шороха. Все. Для всех своих она, можно сказать, умерла. Просто исчезла из их жизни. А они – из ее. Зачем же рыдать и бить кулаками в стены, если нельзя ничего сделать? Но Майя не нашла в себе сил сдержать порыв чувств. Громко разревелась, в бессилье упав на Дениса. В это мгновение парень ощутил чувство сострадания и жалости к ней. Ему почти никогда в жизни не было кого-нибудь жалко, но сейчас он ничего не сумел с собой поделать и подавить непривычное ему чувство. Даже Ворг – олицетворение зла и холода – не может не пожалеть человека, который ему симпатичен, к которому он неравнодушен.
Но Денис не стал ничего говорить. Он только обнял девушку и погладил по голове.
***
Ночь. Как там об этом говорится в тексте рэп-команды "Новокаин"?
"…Ночь.
Просто иди, плыви по движению
Мягкой усталости.
Оставшись с мыслями наедине,
Ты растворяешься в густой тишине.
Хмель не отпустил, ослабляя внимание.
Слабость поглощает твое подсознание.
Печаль и разлуку она гонит прочь.
Что это? Это белая ночь"*.
Да, ночь и впрямь белая. Ну, как минимум светлая. Из-за новых уличных фонарей, светивших оранжевым светом. Кому только пришло в голову ставить на мачтах городского освещения такие лампы? И усталость некоторая присутствовала. Все-таки пятый час по полуночи! Но вот насчет остального песня оказывалась неправа.
Никакого хмеля в голове не было, неоткуда ему было взяться. Слабость в мышцах чувствовалась, но все же не сильная и не от опьянения, а от бессонной ночи. Что там дальше? Печаль и разлука? Нет, эти два персонажа даже на горизонте не просматривались.
"Волга" патрульных остановилась на светофоре. В машине сидели Светленги Максим Мудров и Кира Новотинова. Не просто коллеги, а нежно любящие друг друга люди.
Впервые им удалось провести дежурство на ночных городских улицах вместе. Это очень их порадовало и не позволило заскучать ни на минуту.
Сейчас же они находились на улице Чекистов, направляясь в центр города в штаб, чтобы сдать письменный отчет и на трое дней уйти на отдых, после которого вновь предстояло сутки колесить по городу, охраняя его покой.
Оперативников, патрульных и даже иногда агентов, которые находились на отдыхе, начальство могло срочно вызвать на Службу, но лишь в крайнем случае, если без этого никак не обойтись.
Песня про Тюмень закончилась, но тут же началась другая.
– О! Это одна из моих любимых песен!- сказала Кира, немного прибавляя звук в автомобильной CD-магнитоле.
Из динамиков запел молодой женский голос:
"Мне холоден твой лед,
Но не прошу огня.
Когда никто не ждет,
Дождись же ты меня…"* -Это Наташа Третьякова. Одна их наших. Я был с ней знаком, но пару лет назад она уехала служить нашему Делу в Курган. По-моему, так и живет там, раз не появляется здесь,- поделился своими воспоминаниями с любимой девушкой Мудров.
– Симпатичная? Хорошенькая?- явно, не просто так поинтересовалась Новотинова.
Парень понял, что в ее вопросе есть какой-то подвох, и, зная, какая она у него ревнивица, ответил так:
– Ничего была девочка. Довольно приятная. Но ты без сомнения лучше, милая. Не я один так считаю, значит так и есть на самом деле. Не зря же мне пришлось со многими соперничать, чтобы добиться тебя!
– Ну, ладно тебе. Думал, я сейчас ревновать начну?- Девушка слегка засмеялась.- Поехали, а то уже четверть минуты как горит зеленый.
Молодой мужчина переключился на первую передачу, а когда белоснежная "Волга-3110" с округленными передними фарами пошла вперед, включил вторую.
В момент, когда патрульные сворачивали на еще одну улицу Чекистов, шедшую перпендикулярно первой, из динамика Прибора постоянной громкой связи раздался голос Морфеуса:
– Внимание всем патрулям, находящимся в данную минуту в юго-восточных и восточных районах города! Замечен черный джип "Форд", принадлежащий Воргам и находящийся у нас в розыске четвертую неделю. По сообщению патруля N29, полторы минуты назад "Форд" въехал в город и движется по улице Республики мимо участка, где она заканчивается и разделяется на Старотобольский тракт и шоссе IP-402. Всем окружить джип и задержать. Без крайней необходимости врага не бить. Прием.
Максим дотянулся до прибора, находившегося справа от руля, нажал кнопку и стал говорить на расстоянии от него, так как брать в руки микрофон и подносить ко рту для разговора было совсем не обязательно в случае с таким переговорным устройством:
– Говорит патруль N13. Все поняли. Идем на перехват. Находимся примерно в двух минутах езды от места обнаружения противника.
Затем он и Кира услышали, как на сообщение заместителя лидера откликнулись еще два экипажа.
– Это тот "Форд", который преследовали погибшие Роман и Полина?- решила уточнить девушка.
– Скорее всего, раз объявлен перехват. Долго же мы его искали.
– Но ведь Ворги не дураки и как минимум должны были обязательно сменить номера.
Как 29-й патруль узнал, что это именно тот автомобиль, который нам нужен?
– Не знаю, Кира. Пристегнись, пожалуйста.
Та послушалась, так как их, скорее всего, ожидала погоня, но напоминать своему возлюбленному о том, чтобы он был внимателен и осторожен, не стала. Этого делать не требовалось. Максим на семь лет был старше Киры и, разумеется, гораздо опытнее во всех отношениях. Он прекрасно знал, что делать.