– Надо же, видеокамера не сдохла, – отметил Эспозито. – И мы пока держимся.
– Не каркай, – коротко отозвался Быков. – Все путем!
Люди почувствовали, что болтанка полностью прекратилась – их капсула, скинувшая термостойкую защитную оболочку, выдвинула крылья, превратилась в планер, пусть и неуклюжий с виду, но способный совершить посадку на планету, оказавшуюся в руках фринов.
А больше спецназовцам «Анаконды» и «Каракурта» ничего не требовалось – изящность обводов «летающего ишака» и эстетика проводимой операции их не волновали.
– Любезный! – громко и неестественно бодро заявил капитан Полещенко, обращаясь к майору Быкову. – Меня, пожалуйста, к отелю с пятью звездочками! А то не будет чаевых!
Владислав ухмыльнулся, странно оскалил зубы. Его пальцы пробежали по клавишам, передавая команды элеронам и стабилизаторам безмоторного летательного аппарата.
– Эй, водила, и пару смазливых девочек обеспечь! – поддержал товарища Эспозито и глумливо загоготал. – Без девочек – мы тебе в табло жалобную книжку впишем! А то и вовсе к конкурентам уйдем! Да!
Майор Быков посмотрел на командира «Каракурта», дурашливо втянул голову в плечи, поддерживая игру.
– Сами мы не местные, – проблеял он. – Снег башка застрял, совсем плохо живем! А жалобной книжкой в табло не надо, свой табло береги, да? На посадку заходим, между прочим, с битыми рулями высоты...
Планер как-то странно клюнул носом, и спецназовцы мигом забыли про отмороженные шутки: на единственном работавшем дисплее теперь была черная земля Саванга, а неба видно не стало, даже самого крохотного кусочка.
«Бочка» почти вертикально неслась к поверхности планеты, и Быков делал все возможное, чтобы не воткнуться носом в болото – это было понятно по резким быстрым командам, которые майор передавал сбоившему центральному компьютеру.
– Ой, мама! – вновь сказал Тадеуш Поулеску, но теперь его не столько мучила тошнота от жуткой болтанки, сколько пугала стремительно приближавшаяся поверхность Саванга.
И все же Владислав сумел каким-то чудом выровнять машину. Крылатая птица грохнулась в болото, поднимая тучу брызг, понеслась вперед, оставляя за собой гладко отутюженную дорожку. Центральный монитор вмиг ослеп – его заляпало грязью так, что не осталось никакой возможности визуально наблюдать за этой серией триллера.
«Бочка» несколько раз наскочила на какие-то препятствия, так что Руди Вебер лязгнул зубами – хотел не вовремя поделиться с товарищами собственными ощущениями. Слава богу, язык себе не откусил. Потом капсула уткнулась во что-то и замерла на месте. Люди молчали, напряженно ожидая какого-нибудь подвоха от планеты или от техники.
– Эй, кто-нибудь, – наконец заговорил Гайгер. – Куда нас занесло?
– Отель пять звездочек, – отшутился Быков, давая команду шлюзовому затвору. – Девочки ждут снаружи...
Однако крышка в сторону не поехала – техника не выдержала всех приключений, механизм заклинило, несмотря на многочисленные проверки и тесты.
– Навались! – приказал Эспозито, мощными пальцами вцепившись в ручной маховик.
Рядом нарисовался Вебер, мгновенно отстегнувший страховочные ремни. Спустя пару секунд к ним присоединились и Быков с Гайгером.
Упрямая крышка не выдержала напора людей, поддалась, и вскоре две группы спецназовцев оказались снаружи. Там, куда они и намеревались попасть, – в бескрайних топях Саванга.
Майор Эспозито посмотрел на холмик, о который затормозила капсула, на длинную посадочную полосу, прорубленную планером в низком кустарнике и кочках. Верхний слой мха был снят, будто скальпелем. Становилось понятно: следы посадки более чем явные. Если только фрины подозревают, что люди начали специальную операцию, то пришельцам не составит труда найти исходную точку маршрута.
– Фух! – проронил Поулеску, с блаженной улыбкой присев на кочку. – За что я люблю такой способ десантирования, так это за внезапно вспыхивающую любовь к твердой земле. Горячую безответную любовь!
– Да, очень явный след... – пробормотал Быков. Он не слышал товарища, размышлял о своем. – Слава богу, уже вечер. Скоро стемнеет, и до утра наши следы будут скрыты от фринов...
Командиры двух групп посмотрели друг на друга, потом вокруг. Во все стороны простирались бесконечные черные топи. Из болота с шипением поднимались пузырьки.
Жак Монтегю присел на корточки, с любопытством разглядывая какую-то крупную змееящерицу, высунувшуюся из мутной воды и вытаращившуюся на офицера спецназа.
– Осторожнее! – пошутил Полещенко. – Покусает, а то и сожрет, не ровен час. Наша миссия под угрозой!
Офицеры заулыбались: человек был раз в десять крупнее земноводной твари.
– Я сам ее покусаю и сожру! – огрызнулся Жак.
– Извращенец! – под гогот товарищей объявил Полещенко.
Быков и Эспозито не мешали им дурачиться – после первого этапа людям требовалась небольшая эмоциональная разрядка. Десантирование в «бочке» – штука жутко неприятная. Болтаешься на ремнях, в тесноте, хуже чем килька в банке, после такого нужна пауза, хотя бы маленькая.
– Ладно! – Быков посмотрел на часы, хлопнул Тони Эспозито ладонью по плечу. – Давай, майор! Темнеет, время вам уходить. Все как договорились. Мы на час-другой останемся здесь, если почувствуем интерес фринов – начнем с шумом и фейерверками уводить их в сторону от вас. А ты двигай, хватит зубоскалить.
Жак Монтегю сразу же забыл про ящерицу, поднялся на ноги. К командиру подтянулся и Руди Вебер. Бойцы «Анаконды» тоже посерьезнели.
– Удачи, «Каракурт»! – Быков по очереди пожал руки всем троим спецназовцам-ликвидаторам.
То же самое сделали и остальные.
– Удачи, «Анаконда»! – сказал Эспозито. – На рожон не лезьте. Если нужды не будет – не подставляйтесь! Может, нам удастся добраться до «Вулканов» по-тихому, тогда не геройствуйте понапрасну!
Быков кивнул, абсолютно серьезно.
– Встретимся на Рапиде, – на прощание добавил Руди Вебер. – С нас по три кружки пива каждому!
– Давай, стучи ластами, боксер! – ухмыльнулся Стефан Гайгер.
Больше никто ничего не добавил. Бойцы «Анаконды» остались возле планера, наблюдая, как «каракурты» растворились в гнилой топи, в подступающем вечернем сумраке.
– Ну, так что? – командир отряда фринов, захватившего базу людей, повернулся лицом к маленькому дроглу, по бокам от которого стояли бойцы из взвода физического подавления противника. – Будешь говорить? Или помочь?
Гномик в окружении двух матерых инквизиторов выглядел жалко, и Мадэн поморщился. Он всегда недолюбливал дроглов, готов был резать или превращать их в пепел днем и ночью, но этого пришлось оставить. Мадэн, проходивший особую подготовку на полигонах Моранво, знал язык врага, умел немного разбираться в многоконтурной психике дроглов, а потому чувствовал, что пленник может принести пользу. Уул довольно сильный ментат, значит, способен читать чужие мысли, угадывать поступки. В том числе мысли и поступки людей.
Пленный дрогл – единственный из всех, кто выжил на Саванге, – стоял молча. Он лишь еще больше сгорбился после вопроса, съежился так, что стал даже не в два раза ниже державших его солдат, просто превратился в комок грязной мешковины у ног фринов.
– Даю тебе последний шанс, – спокойно объявил Мадэн. Он ничуть не нервничал, отлично зная, что добьется своего – пленник заговорит. И потом, зачем волноваться, если еще много времени в запасе. – Даю тебе последний шанс. Видишь это?
Мадэн вытащил прозрачную герметичную коробку и поставил ее на край стола, возле себя. В ней перебирал лапками довольно крупный мохноногий паук. Спецназовец указал на него пленнику.
– Думаю, ты отлично понимаешь, это голодный паук кызэ, – с издевательской улыбкой поведал командир отряда фринов. – Вы ведь их сильно боитесь, правда? Боитесь укусов, я знаю. Не прячь глаза, гном! Я все про вас знаю! Яд паука кызэ способен выжечь твой мозг – даже если это уродское создание вопьется в руку или ногу. Ты будешь умирать долго, в жутких мучениях, умоляя любого, кто окажется поблизости, чтобы добил тебя. Нет ничего страшнее, чем умирать от укуса паука кызэ... умирать, когда яд прожигает твой мозг, твою сердцедушу. Вы ведь этого боитесь сильнее всего, не так ли?
Мадэн говорил медленно, роняя слова, как тяжелые камни. Дрогл не ответил, и тогда палачи подтащили пленного к столу, бросили на край, а в это время главный фрин выпустил черного монстра, который сразу же двинулся в сторону жертвы.
– Нет! – Уул задышал часто-часто, весь покрылся крупными каплями влаги, стал липким – таким, что солдатам Мадэна стало трудно удерживать пленника.
Несчастный дрогл задергался в руках мучителей, попытался отползти в сторону, но его держали крепко, не позволили отдалиться от шевелившей лапками смерти, которая подступала медленно, но неумолимо. Солдаты сжимали руки и ноги Уула, и гном, поняв, что пошевелиться не дадут, вдруг нелепо замахал ушами.
...Большие кожистые «лопухи» ударяли по столу, потом взлетали вверх – так, будто дрогл пытался оттолкнуть ими врагов. Все было напрасно, кызэ одолел более половины дороги и спешил к телу Уула. Наблюдавшим за пауком инквизиторам стало понятно, что опасная тварь пришла в возбуждение – теперь она двигалась быстрее, резче, нетерпеливо помахивая в воздухе передними мохнатыми конечностями.
– Не-е-ет! – дико закричал пленник. – Не надо, пожалуйста!
Мадэн резко наклонился вперед, накрыл паука прозрачным колпаком.
– Тогда отвечай на вопросы! – приказал он. – Совсем недавно к Савангу подходил корабль людей! Небольшой корабль. Скорее разведчик, чем ударный звездолет. Он сделал возле планеты только один круг, а потом убрался восвояси. Что им нужно?
Командир отряда фринов был уверен, что теперь дрогл не выдержит, заговорит. Во время специальных тренировок на Моранво такое происходило в девяти случаях из десяти. Взрослый паук кызэ не поддавался внушению гномиков, жертвы не могли остановить ужасную тварь силой мысленного приказа. Не могли ни остановить, ни направить в другую сторону, а ведь мохнатые вампиры размером чуть больше кулака обожали пить кровь дроглов. И, хотя жуткие твари обитали лишь на нескольких планетах созвездия Центавра, в любой сказке-страшилке дроглов обязательно присутствовал огромный паук кызэ. Мадэн знал, это один из главных отрицательных персонажей в эпосе гномиков.
Во время тренировок на полигонах Моранво, когда отрабатывали боевые приемы на дроглах, Мадэн не раз убеждался, что даже самые стойкие пленники теряют над собой контроль, увидев в руках палачей такого паука.
Гном зажмурился, лицо его стало каким-то детским, показалось, Уул сейчас разрыдается.
– Что им было нужно?! – выкрикнул Мадэн, подтягивая стеклянную банку вплотную к телу пленника.
Теперь паук находился в одном сантиметре от дрогла, мешала лишь тонкая перегородка.
Пленник не видел этого, но ему и не требовалось смотреть – он чувствовал черную мохнатую смерть, копошившуюся возле грудной клетки. Все тело Уула била жуткая дрожь, на груди и руках выступили крупные пупырышки, а кожа головы, наоборот, покрылась глубокими бороздами, в которых собиралась влага.
– Для чего они прилетали?! – еще громче завопил фрин, хватая Уула за тоненькую шею. – Отвечай! Отвечай! Отвечай!
Тонкие черные лапки нетерпеливо скребли стеклянную преграду, паук бросался на стенку, мечтая побыстрее добраться до жертвы, но гном упрямо молчал. Предательство было непереносимее смерти. И тогда Мадэн резким движением поднял банку.
– Аа-а-а-аооо! – Тело дрогла выгнулось от жуткой боли, несчастный заголосил так, что два фрина, державшие его, невольно отпустили пленника, сделали по шагу назад, лишь бы оказаться подальше от черной мохнатой мерзости, которая атаковала непокорного гнома.
Мадэн смотрел на муки пленника, не отрываясь, словно впитывал каждую крупицу боли врага.
Уул затрясся, обмяк. Тело, ранее выгибавшееся дугой, вдруг ослабло, опало на стол, будто мокрая бесформенная тряпка.
– Вот и хорошо... – Мадэн сразу же накрыл паука стеклянной банкой, оттащил страшное насекомое в сторону. – Вот и хорошо! Теперь ты станешь сговорчивее, правда, Уул?!
Пленник лежал на спине, раскинув маленькие руки в стороны, ладошками вверх. Он хрипло дышал, глаза были закрыты. Теперь дрогл даже не пытался приподняться, отползти.
– Что молчишь, Уул? – с ледяной усмешкой поинтересовался фрин. – Думаешь, я не знаю, как заставить говорить такого, как ты? Думаешь, раньше не видел упрямых дроглов? Яд уже подействовал на тебя! Он ползет вверх по сосудам, скоро достигнет главного нервного узла, и тогда ты будешь готов на все, лишь бы я избавил тебя от боли!
Несчастный дрогл открыл глаза, какое-то время в них жила только дикая мука, но потом гномик справился с этим, посмотрел на палача почти осмысленно.
– Тварь, – тихо вымолвил дрогл. – Жуткая тварь. Внутри ты – паук кызэ.
Фрин расхохотался так, словно пленник выдал первосортную шутку.
– Тварь, еще какая! – с ухмылкой подтвердил он. – Ты даже не представляешь, как много интересного ждет тебя впереди! Итак, повторяю вопрос! Над Савангом был корабль людей! Что им здесь нужно? С какой целью вернулось это маленькое судно? Оно не похоже на боевой звездолет!
Дрогл не ответил.
– Ну, как знаешь, – с брезгливой гримасой заключил Мадэн. – Не хочешь сразу сказать – дело твое.
Он достал из ящика стола коробку с длинными тонкими иглами, кивком головы дал знак подручным: необходимо вновь держать пленника. Двое солдат тут же выполнили приказ, навалились на Уула.
Мадэн достал из коробки первую иглу, подошел вплотную к дроглу, примериваясь. Потом без колебаний вогнал ее в грудь допрашиваемого, убивая волевые центры.
Казалось, сильнее, чем раньше, Уул кричать не способен, однако это было заблуждением. Теперь вопли несчастного метались по каземату от стены до стены и возвращались к умиравшему пленнику. До смерти было еще очень далеко, как обещал Мадэн, а боль пришла к дроглу и убираться прочь не хотела.
– Итак, – сказал фрин, когда у пленника не осталось сил кричать и лишь тихие стоны срывались с его губ. – Итак, яд паука кызэ разлагает твою душу изнутри. Эта работа происходит медленно, но ее не остановить. Каждую секунду клетки твоего мозга сгорают в адском пламени, и тебе все труднее помнить о союзе с людьми. Это знание становится вторичным, мелким, неважным. На первый план выходит главное. А что главное, Уул? Главное – это избавиться от боли! От страшной, невыносимой боли!
С этими словами палач воткнул еще одну иглу в грудь пленнику. И вновь тот смертельно раненной птицей бился в руках инквизиторов, мечтая провалиться в спасительное небытие, но иглы Мадэна не отключали разум, только волю, а яд паука кызэ сжигал душу.
– Зачем люди вернулись к Савангу? Зачем люди вернулись к Савангу? Зачем люди вернулись к Савангу?
Вопрос звучал вновь и вновь, и не было спасения от жуткой боли. Уул сломался на третьей игле.
– Они хотят уничтожить свои механизмы! – закричал дрогл так громко, как только мог.
Он уже плохо понимал, что происходит, боялся лишь одного – нужных слов не услышат, и боль никогда не отступит.
Мадэн услышал.
– Люди сбросили десант? Для захвата орудий? – Он наклонился к рыдавшему гномику, желая узнать все до конца.
– Да! Да! Да! – Дрогл агонизировал оттого, что совершил предательство, но терпеть страшную пытку больше не мог.
Уул оказался перед выбором, на развилке двух дорог, каждая из которых несла ему и страдания, и унижение. Но думать правильно он уже не был способен – мозг умирал быстрее тела, и несчастный выбрал ту дорогу, которая отодвигала боль, давала возможность встретить ее не сейчас, а потом, позже. Это все, о чем мог сейчас думать Уул.
«Десант!» Теперь на губах Мадэна блуждала зловещая улыбка, вертикальные зрачки сузились.
– Ну что ж, они пришли, – сказал командир спецназа, поглядев на своих солдат. – Охота начинается! Весах! Поднимай первый и второй взводы! Построение через пять минут! Я поведу, ты останешься за старшего! Следи за периметром со стороны болот, люди придут оттуда!
Подручный Мадэна мотнул головой и выскочил из камеры пыток – отдать необходимые распоряжения.
Несколькими резкими движениями палач выдернул длинные иглы из тела пленника. С губ Уула сорвался протяжный стон.
– Вставай! – приказал Мадэн. – Вставай, сморчок болотный! Пойдешь с нами! Покажешь, где десант людей! Ну?! Мне долго повторять?!
Солдаты дернули вверх тряпичную куклу, крепко встряхнули. Уул с трудом открыл глаза. Теперь, когда из нервных центров вытащили иглы, стало чуть легче, но яд паука продолжал неспешную работу, а раны, нанесенные металлом, горели, причиняя страдания. У дрогла уже не хватало воли, чтобы нейтрализовать боль.
– Вперед-вперед! – Один из спецназовцев ударил гнома прикладом молниемета, но не рассчитал: Уул просто рухнул на пол.
Дрогл и раньше-то не мог соперничать с людьми или фринами в физической мощи, а теперь, после пыток, еле шевелил ногами. Тело отказывалось подчиняться.
– Возьмите его! – приказал командир отряда спецназа. – Тащите, он будет показывать дорогу по болотам!
Голова Уула безвольно раскачивалась из стороны в сторону, глаза были закрыты, уши обвисли двумя клочками ветоши. Он больше не мог бороться с фринами и думал лишь о том, чтобы все побыстрее закончилось.
– Слышь, ты, ящерица ушастая! – Мадэн сильно дернул пленника за ухо. – Иглы я возьму с собой! И паука! На случай, если вздумаешь упрямиться!
Уул ничего не ответил.
– Если у вас дырка в полголовы и вы не способны запомнить даже таблицу умножения, то наймите себе секретаршу, чтобы она за вас все записывала! – гневно выкрикнул адмирал Борисов в переговорник. – Наймите, но только – страшненькую! Без длинных стройных ног! Чтобы не отвлекаться от исполнения обязанностей воинской службы, предаваясь сексуальным грезам!