Виктор. Я не в силах был дальше бороться... с судьбой. Судьба бросила Ларису мне прямо вот в эти руки. (Показывает.) Я плыл на нашей яхте... Смотрю: красавица! И тонет...
Лариса. Я была уже вялая, как вареная вермишель.
Затемнение. Луч света на Викторе.
Виктор. Держитесь! Я вам помогу! (Прыгает из круга света головой вперед.)
Общий свет. Все сидят в кафе за столом.
Андрей. Многие бы хотели спастись в миллионерских руках!
Виктор. Наследник, как ты разговариваешь - это твоя новая мать!
Андрей. Если еще скажешь, что у меня должно быть две матери, я тебе в ухо дам! (Трясет рукой в гипсе.)
Пауза.
Виктор. Лариса, вот этих вот битюгов, этих красавцев, этих засранцев я из-под снега разрыл! А Андрея, который сегодня такой критикан, я с таким трудом приклеил на его юрфак! Всех подключил: телефон у нас звонил с частотою раз в десять минут.
Лариса. А на платное-то почему не пошли?
Виктор. Именно за деньги мы и устраивались с таким трудом. Не тянет Андрюшка-то! Сочинение написал на твердую двойку. Я похудел, накрутил на спидометре две тысячи километров, пару раз даже спал в машине: не было сил загнать в гараж. Устроил! Можно сказать, второй раз родил. А теперь он хвост на отца поднимает!
Лариса. Ничего, это твое счастье - быть нужным.
Виктор. А что труднее - быть нужным или быть ненужным? Представляешь, когда ему было семь лет, он диван распилил. Ножовкой. Учился пилить. Ну ничего (обнимает Ларису за плечи), с твоей помощью у меня будут наследники, которые больше отца уважают. А что касается двух матерей, то этот больной вопрос мы решим. Я ведь понимаю, что моя первая жена больна, я ведь ее не оставлю...
Андрей. Не надо, папа! Какая болезнь? Мама абсолютно здорова.
Виктор. Начнем с того, что - помнишь, во время взрывов в Москве? - она паспорт к руке привязывала, чтобы ее опознали в случае чего.
Алексей (отводит брата в сторону). Андрюха, уйди сейчас, а то такого наговоришь.
Андрей (злобно). Хочешь сократить число наследников?
Алексей. Брось! У нее (кивок в сторону Ларисы) полмиллиона яйцеклеток в запасе. Как тут сократишь.
Андрей. И еще она такая... тихо-очаровательная! (Делает пальцем пролезающее, замысловатое движение. Обращается ко всем.) Я предлагаю тост. (Держит паузу.) За хорошее лето, а также за хорошую зиму... осень и весну!
Виктор. Да-да! Выпьем за зиму. В Новый год будем! За джипом! На корытах кататься.
Андрей. Если Зеркальцева не выпустят из тюрьмы, джипа никакого у нас не будет.
Виктор. Зеркальцева обязательно выпустят! Не такой это человек, чтоб его засудили. Все у нас пойдет-будет. Вы даже не представляете!
Входят Александр и Людмила. У Людмилы прическа в четыре цвета.
Виктор (Ларисе). Это мой сын Саша и его невеста Людмила.
Александр. Вы тут разлагаетесь, а мама дома всю посуду перебила.
Людмила. Мы три часа убирали.
Виктор. Перебила - к счастью! На что, на что, а на посуду бабок у нас хватит. (У него звонит сотовый телефон. Он слушает, каменеет, по-буратинному встает.) Понял: приставы. Так. Маски. (Его качнуло, он падает на колени, роняет сотовый. Тут же подбирает его, вскакивает.) Нет, это не выстрел. Не дождутся.
Андрей. Неужели все отобрали?
Виктор. И это кафе уже не наше.
Александр. Но воздух еще наш. Давайте глубоко подышим и подумаем, как нам дальше быть.
Виктор. Знаешь, мыслитель, на всех пряников не хватает. Новый директор завода свою команду приведет. А их надо кормить и кормить, и все будет не хватать.
Лариса (Виктору). Ничего, мы не пропадем.
Александр. А где моя Людмила? Она только что была здесь.
Лариса. Девушка простецкая, прическа сложнецкая.
Андрей. Мы ее больше никогда не увидим.
Александр. Это зачем? Почему? Вышла на минутку, сейчас придет.
Алексей. Если Зеркальцева выпустят, она обязательно придет, крыса.
Александр. Я не позволю!
Андрей. Воскликнул герцог...
Занавес.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Картина 1
Прошло полтора года. По просцениуму расхаживает Алексей, весь уйдя в
воротник пальто. Только виден один глаз, глядящий в никуда. Прохожие
шарахаются от него, он - от них, в результате пару раз сшибаются.
Столкнувшись в очередной раз, Алексей останав
ливается.
Федор. Леха!
Алексей. Ну я это! Я! Я!
Федор. Где же твои как бы златые цепи? Где твоя колесница "А-восемь"?
Алексей. Все ушло вслед за Зеркальцевым, когда его посадили! Прошло полтора года всего, а отец уже почти бомжует со своей... Мы думали, что она ради денег, а смотри - все еще не отстает. Хотя батя продал джип, ездил, как простой лох, на "Москвиче", а теперь вообще пешком ходит.
Федор. Не ной! Скажи спасибо, что родился не бактерией и не американцем. А вообще, надо было делиться.
Алексей. Пусть делятся те, у кого нефтедоллары. Нефть - это наше все... А у бати было только что: автозаправка, автостоянка, ресторан, кафешка, шашлычная - так, по мелочам.
Федор. А у нас Апельсинов как бы все еще сидит. Ты же на свободе - и не радуешься, закуклился весь. Свободушку-то надо ценить, народу посвящать. Завтра приходи к нам...
Алексей. Да у вас там, наверно, гомосеки одни!
Федор (подскакивает к Алексею, трясет его, повис на нем). Молчи! Лучше молчи! Как друг тебе советую! За нами знаешь что? За нами все будущее!
Алексей (ставит Федора на ноги). Ну загляну. Все равно нечего делать теперь.
Федор. Только сначала позвони, вот тебе телефон, товарищ тебя встретит. Пароль: "В этом году большой урожай апельсинов". (Внезапно вспыхивает.) Эту систему надо разрушить к гребаной матери!!! (Обрывает трубку телефона-автомата.)
Алексей. Как мы будем друг с другом связываться, если все снесем?
Федор. Мы никого не прощаем! Мы всем отомстим! За то, что нас не любят! А за наших стариков уши отрежем!
Алексей.
Дайте в руки мне баян,
Я порву его к фуям.
Федор. Но родина! Родина! (Несколько раз лобызает телефонную будку.)
Алексей. Ты серьезно, что ли? Или репетируешь?
Федор. Родина - это как бы такое место, которое как бы нужно любить.
Оба уходят.
Картина 2
Прошел еще один год. Однокомнатная квартира. Большой стол посередине. На нем - фаянсовое белое изваяние Толстого. По полу разбросаны детские игрушки.
В наличии также диван и детская кроватка. С кухни, где обедает дядька
Леонид, доносится звяканье,
иногда что-то падает.
Лариса (развешивая выстиранных игрушечных зверей прищепками - кого за лапы, кого за уши). А отец-то! Никогда к нам с мамой не приходил! И на похоронах ее не был. А теперь Игореху нашего все время берет к себе на выходные, игрушками завалил внука - стирать не успеваю. В чем тут секрет?
Виктор. Да в деньгах. Раньше у мужиков не было денег, и все были злые, как я сейчас. Надо чаще тосты поднимать! (Достает из настенного шкафа бутылку и стопку.) За то, чтоб Зеркальцева скорее выпустили!
Лариса налетает на него как вепрь, выхватывает у него все и ставит на самую
верхнюю полку.
Голос дядьки Леонида (с кухни). Когда-нибудь я встану! И все достану! Ох достану!
Лариса (перебивает). Мама говорила: мы строили кооператив для себя, как вороны вон за окном, по хворостинке... А все досталось отцу и мачехе.
Виктор (кричит.) Тебе помочь, дядька Леонид?
Голос дядьки Леонида. Защитник Белого дома не нуждается в вашей помощи!
Лариса. Когда все мои подруги удалялись замуж, я за мамой лежачей ухаживала. Она меня иногда спрашивала: "Красивая девушка, вы кто?" И каждый раз я думала: Господи, чем же это все кончится? Не смертью же, правда ведь?
Виктор. Думала, думала, а деньги-то в церковь носила? Или хотела всю помощь на халяву получить?
Лариса. Для вас Он (показывает вверх) какой-то супербизнесмен, с которым вы все время торги ведете. (Передразнивая.) Боженька, смотри, сколько я на твой счет перевел!
Виктор. С Супербизнесменом сильно-то не поторгуешься. Он сказал десятую часть отдай, и все!
Лариса. И ты отдавал, что ли? Десятину - от всякой прибыли?
Виктор. Ну, дурак был, что не отдавал. Но теперь - только дай снова подняться, я все! Все! Если б раньше я делал как надо... Ему (жест вверх) сейчас бы не пришлось...
Из кухни на кресле-каталке показывается дядька Леонид.
Дядька Леонид (поет). Жили мы на хуторе, все на хрен перепутали...
Лариса. Добавки надо?
Дядька Леонид. Съел мюсли - и оказался внутри себя. Столько разных ощущений, и все мировые.
Виктор. Ты стал много говорить о еде.
Дядька Леонид. Не затыкай рот защитнику Белого дома!
Лариса. Леонид, ну что ты говоришь. Ты здесь, на Урале, Белый дом в Москве.
Дядька Леонид. Даже и не пытайся заткнуть рот защитнику демократии! Я тогда в Переделкине отдыхал с женой. Мы фотоальбом с ней издали про Коми округ. Кодовое название - "Страна Або". Або по-коми-пермяцки - нет. Потому что в Кудымкаре ничего не было тогда.
Лариса. Что же вы тогда снимали?
Дядька Леонид подъезжает к полке, берет фотоаппарат, наводит на Ларису.
Ослепительная
вспышка.
Дядька Леонид. Вот что! Красоту!
Виктор. Стопудово, что красоту. Что еще в этой жизни снимать? (Забирает у дядьки Леонида фотоаппарат, снимает Ларису с другой стороны, отдает фотоаппарат дядьке.)
Дядька Леонид (Виктору). Сколько я тебя фотографировал! На скольких выставках твои морды прозвучали! Это сейчас я стал щелкунчиком. (Вспышка фотоаппарата - снимает Ларису и Виктора.)
Виктор. Ну и где это все, скажи, скажи!
Лариса. В самом деле, интересно бы посмотреть.
Виктор. Наш светописец заснул пьяный с сигаретой и все спалил.
Дядька Леонид (подъезжает на кресле к Виктору, смотрит на него в упор). Защитника Белого дома - в инвалидный дом! Вы думаете, что - в Переделкине все дружат? Нет, там они... по своим кружкам. Кстати, воздух там такой чистый! Утром встанешь - голова с похмелья нисколько не болит! А тут девятнадцатого августа одна тысяча девятьсот девяносто первого года вдруг такие все стали друзья! Поэт граф Разумовский отговаривал меня в ночь на двадцатое ехать на баррикады Белого дома (изображает в кресле графскую прямую спину): "Ты, милый, не военный, даже в армии не служил, помощи от тебя никакой, а убьют запросто".
Виктор. Пуля из "калашникова" пробивает рельсу.
Дядька Леонид. И вдруг что вижу вечером? Сам граф Разумовский - старик уже - садится в электричку, на баррикады. Я его там перехватываю: "Ваше сиятельство, как это понимать?"
Свет мигает, появляется граф Разумовский, как его представляет дядька
Леонид: во
фраке, цилиндре, с каким-то белым цветком в петлице.
Граф Разумовский. Я граф Разумовский и не могу не ехать, когда решаются судьбы России!
Свет мигает, граф исчезает.
Виктор. Помню, как ты защищал демократию. Собаки переделкинские залаяли: помогите. Тетя Лида рассказывала: она выбегает, а ты между новым корпусом и столовой пьяный валяешься.
Дядька Леонид. Все путаешь или злонамеренно искажаешь историю! России. Это было уже потом, когда я противогаз обратно сдал, и приехал Малинин, и сказал: "Я знаю, что вы хотите услышать!" И запел "Поручика Голицына". И все подхватили, как все подхватили!
Виктор. Ты все это где-то вычитал.
Дядька Леонид. Наш отряд стоял у бокового фасада, чтобы пройти к главному, нужно через несколько контролей было... сказать пароль "Вымпел" или "Выход" - я забыл. Я же за противогазами ходил - сам лично получал противогазы.
Лариса. Успокойся.
Дядька Леонид (показывает на пластилинового Шварценеггера). Мог бы я создать это воплощение героизма и демократии, если бы не был там?
Виктор. Врачи сказали, что тебе поможет после инсульта, вот ты и лепил.
Лариса. И очень хорошо - хотел ведь выздороветь.
Дядька Леонид. Так почему же я ваяю не голую бабу, а героя? А что толку быть героем? Я вчера слышал, как вы на кухне разворачивали конфеты и ели потихоньку, даже мне не предложили.
Лариса. Мы сейчас не можем каждый день конфеты! А наверное, это лук так шуршит, я его чистила.
Виктор. Все-все, молчу, ты герой! Награждаю тебя "Россией". (Вручает ему шоколадку.)
Дядька Леонид. Наконец-то! (Неловкими руками разворачивает звенящую фольгу - зритель, может быть, слышит ее ломкий серебристый звон. Ларису это раздражает, она закуривает, но тут же тушит сигарету и начинает собирать разбросанные игрушки в сетчатую корзину.) Симфония звуков! (Ест.) Симфония вкусов! Как электрофорезом все внутри прогрело! Я весь погрузился во вкус. Так только в детстве! (Звенит фольгой.) И эти колокольчиковые звеньки - тоже из детства. Мы там обменивались разноцветной фольгой...
Виктор. И в доме инвалидов - вы там тоже будете обмениваться. А какой шоколад - ты же говорил, что в семь лет уже курил?
Дядька Леонид. Какие вы... безжалостные! У человека не только сосуды лопают. У человека душа может лопнуть...
Виктор. Какое холодное лето!
Дядька Леонид. Это нам сверху... Огорчили Боженьку, суки!
Виктор. Не говори так! У меня и так сердце надтреснуто.
Дядька Леонид. Надтреснуто? А мое сердце вообще смято... железными пальцами жизни.
Виктор. Я упал, как Икар, и никто не заметил! (Тянется за водкой на верхнюю полку "стенки".)
Дядька Леонид. Вперед и выше! Через тернии к звездам!
Лариса. Ты хочешь окончательным импотентом стать?
Виктор. О русская земля! Доколе ты будешь рожать таких ненасытных жен! (Быстро наливает себе, дядьке Леониду. Выпивают.) Хариусом бы сейчас закусить! Помню, последний раз выпивали с Зеркальцевым, ну, не такую уж водку, конечно.
Дядька Леонид. У Зеркальцева твоего лоб такой узкий, что палец не помещается. Как он стал директором? Непонятно.
Лариса (вырывает остатки водки, ставит в шкаф. Дядьке Леониду). Мы за Игорехой поехали. К моему папе. А ты поработай автоответчиком, записывай, если кто позвонит.
Дядька Леонид остается один. Вдруг сзади него, на гладильном столе, сам по
себе раскры вается большой черный мужской зонт, шурша шорохом крыл. Сразу становится
темнее.
Дядька Леонид. Как странно... Что-то под жопу лет я стал всего бояться. Ну и что - зонт раскрылся: пружина, может, такая, ослабла. Да может, они и раньше раскрывались в прежней прихожей у Витьки, шуршат там, летают...
Становится еще темнее. В луче света появляется граф Разумовский. Дядька
Леонид
почтительно встает.
Граф Разумовский. Хватит, маркиз, вы уже много сделали для демократии. Пойдемте вместе, я так соскучился по беседам с вами.
Дядька Леонид. Ваша светлость! Позвольте на память...
Вскидывает фотоаппарат (вспышка!), падает и умирает, но еще несколько раз
фотовспышка
освещает сцену.
Картина 3
На просцениум выходит Равиль. У него звонит сотовый.
Равиль. Тигра опаздывает. (Дальше несколько слов по-азербайджански. Затем снова по-русски.) Все равно скоро будем. Пиндыр купили? Тигра любит сыр.
На просцениуме появляется Неля. Они идут навстречу друг другу - Неля и
Равиль. Он мо ложе ее лет на десять. Вручает Неле плюшевого тигра в прозрачной упаковке.
Неля. С чего это? (Протирает уголки глаз.)
Равиль. Сегодня ровно год... с нами происходит.
Неля закидывает руки ему за шею, в одной - эта самая тигра.
Неля. А я забыла. (Целует его.)
Равиль. А я вчера перевозил детскую кроватку... туда, куда идем сейчас. К сестре.
Неля. Племянника кроватку?
Равиль. Да. Брата сын. Он вырос. А сестра родила. Кроватка два года была в кладовке. Разобрали... И там вчера я увидел гнездо мыши. Красивое. Вата так завита. Как волосы твои. Где мышь нашла вату? И мбави лента.. Да-да, лента! Почему лента, слушай?
Неля. Мави - это что?
Равиль. Мави - цвета моря.
Неля. Голубая?
Равиль. Да, голубая лента. Почему так красиво? Ведь мыши не понимают красоту? Или понимают? Или любое материнство красиво?
Неля. Опять ты за свое? Я должна подумать. (Протирает уголки глаз.) Год всего мы знакомы.
Равиль. Год - это много.
Неля. Ты ведь знаешь, что я пережила: муж был миллионер, а теперь он бомжара бритый.
Равиль. Зачем так говоришь, слушай! Ты его не жалеешь.
Неля. Мне петрушку жалко рвать - она ведь ни в чем не провинилась. А Виктора не жалко, он заслужил свое. (В сторону.) Когда я рожала ему тройню, было полное впечатление, что у меня снарядом отрывает обе ноги на поле боя. А он? Бросил меня! И после этого его жалеть?
Равиль. Эх, если бы я тебя встретил в Азербайджане... Там столько этой петрушки и вообще зелени! И водопад, как... готовое соскользнуть одеяние.
Картина 4
Прошел еще год. Входит Виктор. Затем Лариса - она свежа, но одета уже с
китайского
рынка. Виктор брит, но обтрепан.
Лариса. Купила уцененное печенье - сломанное, как моя жизнь.
Виктор. Представляешь: Зеркальцева три дня как выпустили на свободу!
Лариса. Откуда ты узнал?
Виктор. Есть такой источник информации - сыновья.
Лариса. Наверное, выпустили его по "зеленой амнистии" - дал миллион мертвых президентов.
Виктор. Три дня назад выпустили, а мы как в деревне - ничего не знаем. Вот что значит без телевизора.
Лариса. Но зато этот телевизор три месяца нас кормил.
Виктор. К Зеркальцеву вчера двух светил привозили. Медицинских. Что-то с легкими, говорят.
Лариса. Ну, светила его вылечат за сутки. Сейчас есть такие антибиотики, одну таблетку выпил - и все. Ты вот что: не жди, а сам ему позвони.
Виктор. Сон я видел сегодня: будто у нас пол вот здесь пророс травой и мы корову пасем. А тут солнце выглянуло на потолке, оводы налетели, кусаются. И речка так петляет, чуть ли не впадает в саму себя.
Лариса. По-моему, отличный сон. Трава зеленая - это к долларам. Ну! Стартуй! (Вкладывает телефонную трубку ему в руку.)
Виктор. Не дави на меня! Ведь если Зеркальцев скажет "нет", то... я даже не представляю, что делать!
Лариса машет рукой и уходит на кухню. Мерцающий зыбкий свет. Появляется
дядька
Леонид с фотоаппаратом и зонтом.
Виктор (дядьке). Все понял! Понял! (Частит.) Я комсомольскую отчетность подчищал, сестре денег не посылал, и еще это - двух лохов на бабки развел.