Некоторым причитается свита. Президенту. Королеве Елизавете. Фрэнку Синатре. Мохаммеду Али. Арнольду Палмеру. В общем, большинству знаменитостей.
И пилотам гражданской авиации.
– А где ваш экипаж, сэр? – полюбопытствовал портье стамбульского отеля. Мне уже доводилось слышать этот вопрос и прежде.
– Я без экипажа, – ответил я. – Просто прилетел на замену заболевшему пилоту.
Это была моя стандартная отмазка в ответ на подобные вопросы, в Европе и на Ближнем Востоке звучавшие куда чаще, чем в Соединенных Штатах. Очевидно, в континентальных отелях куда больше привыкли обслуживать целые экипажи разом, и одинокий пилот возбуждал любопытство.
А любопытство порождает подозрения.
Мне нужен экипаж, рассуждал я в тот вечер, трапезничая в турецком ресторане. И отказался от мундира, приберегая его для особых случаев. Теперь я надевал его только при заселении и выписке из отеля, втюхивании чека или выклянчивании бесплатного перелета.
Вопрос о приобретении экипажа уже приходил мне в голову и прежде. Фактически говоря, он приходил мне в голову всякий раз, когда я видел командира воздушного судна в окружении команды. Его статус представлялся не только более достоверным, чем мой, но он еще и проводил время куда веселее, чем я. Стюры, как я заметил, склонны вести себя по отношению к пилотам, как служанки. Моя же жизнь лжеавиатора, напротив, была очень одинокой. Впрочем, человек в бегах всегда одинок. Трудно разыгрывать из себя светского льва, когда крадешься, как ошпаренный кот. Мои интрижки по большей части были не прочнее семейных уз кроликов и доставляли примерно столько же удовольствия.
Конечно, мои фантазии о собственном экипаже мотивировались не только жаждой дружеского общения. Экипаж воздушного судна – а при мысли об экипаже у меня в воображении возникали только стюардессы – придаст моей роли пилота гражданской авиации железобетонную достоверность. Я узнал, что одинокий пилот всегда привлекает пристальное внимание. Зато пилот, пасущий выводок очаровательных стюардесс, напротив, почти наверняка выше подозрений. Сопровождай меня в странствиях красивая стайка бортпроводниц, я бы разбрасывал свои пустопорожние чеки, как конфетти, и их бы ловили, как рис на свадьбе, думал я. Не то чтобы я сталкивался с какими-либо трудностями, всучивая их при нынешних обстоятельствах, но впаривал я их по одному за раз. А будь у меня за плечами экипаж, я мог бы обналичивать подложные чеки стопками.
Покинув Стамбул через неделю, я улетел в Афины.
– А экипаж не с вами, сэр? – поинтересовался портье.
Я отделался своим традиционным ответом, совсем приуныв.
Назавтра я вылетел в Париж, чтобы нанести визит семейству Лавалье.
– Жаль, что ты служишь не в «Эр Франс». Я могла бы состоять в твоем экипаже, – проворковала как-то раз Моника во время моего визита.
Эта реплика окончательно убедила меня в необходимости экипажа.
Но как пилоту без портфеля, даже не умеющему управлять воздушным судном, обзавестись экипажем? Вряд ли можно нахватать девушек где попало, предложив: «Эй, детки, хотите слетать в Европу? Я состряпал превосходную махинацию для впаривания никчемных чеков…» А поскольку никаких связей с низами общества у меня не было, ни американским, ни европейским, там я тоже искать помощи не мог.
Я находился в Западном Берлине, когда решение вдруг снизошло на меня – с большим замахом и чреватое разнообразными рисками, зато и многообещающее. Изрядной частью меда меня снабжали ульи «Пан-Ам». И хоть этот авиаперевозчик и не был моей родной компанией, в каком-то смысле я был ее внебрачным дитятей, а эта задачка требовала сыновней преданности.
Пусть экипажем меня оделит «Пан-Ам».
Прилетев в Нью-Йорк, я сразу по прибытии позвонил в отдел кадров «Пан-Ам», представившись заведующим отделом трудоустройства студентов небольшого западного колледжа под названием Прескоттский пресвитерианский средний.
– Насколько мне известно, вы направляете команды рекрутеров в различные колледжи и университеты, вот я и подумал, не можете ли вы внести нашу школу в свой график на будущий год? – спросил я.
– Извините, не можем, – сказал менеджер по персоналу «Пан-Ам», ответивший на мой звонок. – Однако наша команда посетит кампус Аризонского университета в последние две недели октября, интервьюируя студентов, претендующих на различные вакансии, и не сомневаюсь, что они с радостью поговорят с любыми вашими студентами, которых интересует карьера в «Пан-Ам». Если хотите, мы можем выслать вам кое-какие брошюры.
– Это было бы мило, – и я назвал ему фиктивный адрес своего несуществующего колледжа.
Мой план требовал отваги скалолаза. Надев свой мундир, я отправился в ангар 14 «Пан-Ам» в Кеннеди. С болтающимся на нагрудном кармане липовым удостоверением я вошел без малейшего труда и неспешно бродил полчаса по отделу снабжения, пока не укомплектовался всем необходимым – стандартными конвертами, большими конвертами из манильской бумаги и писчей бумагой, выставлявшей напоказ шапку «Пан-Ам», пачкой бланков заявлений о приеме на работу и стопкой красочных брошюр.
Трудно разыгрывать из себя светского льва, когда крадешься, как ошпаренный кот.
Вернувшись в свой номер мотеля, я уселся за составление письма в отдел трудоустройства студентов Аризонского университета.
«“Пан-Ам”, – вещал я, – запускает в этом году новую методику рекрутинга. Вдобавок к традиционным рекрутерам персонала, которые посетят кампус в октябре, – гласило письмо, – “Пан-Ам” также отправляет пилотов и стюардесс для собеседования с потенциальными пилотами и бортпроводницами, поскольку реальный летный состав даст лучшее представление о том, что сулят летные должности в “Пан-Ам”, и лучше оценит кандидатов.
Пилот посетит ваш кампус в понедельник, 9 сентября, и будет доступен для собеседования с кандидатками в стюардессы в течение трех дней, – утверждало подложное письмо. – Отдельно мы высылаем вам брошюры и бланки заявлений, которые вы можете распространить среди заинтересованных студентов».
Я подписался именем начальника отдела кадров «Пан-Ам» буква в букву и сунул его в конверт «Пан-Ам». Упаковал брошюры и заявления в большие манильские конверты. Потом отправился в офисное здание «Пан-Ам», отыскал экспедиционный отдел авиакомпании и подсунул послания юному клерку, отрывисто приказав отправить их авиапочтой.
Я думал, что собственный штемпель «Пан-Ам» с ее рекламкой – «Самая опытная авиакомпания в мире» – придаст сфабрикованной почте капельку шика.
Письмо и прочие материалы я отправил 18 августа. А 28 августа позвонил в Аризонский университет, и меня соединили с Джоном Хендерсоном, начальником отдела трудоустройства студентов.
– Мистер Хендерсон, это Фрэнк Уильямс, второй пилот «Пан Американ Уорлд Эйрвейз», – поведал я. – У меня запланирован визит в ваш кампус через пару недель, и я звоню, чтобы узнать, получили ли вы материалы и устраивают ли вас даты.
– О, да, мистер Уильямс, – воспылал энтузиазмом Хендерсон. – Мы с нетерпением ждем вашего визита и получили ваши материалы. Фактически говоря, мы расклеили по кампусу объявление, и у вас должно набраться изрядное количество претенденток.
– Что ж, не знаю, что говорится в полученном вами письме, – соврал я, – но руководитель полетов велел мне проводить собеседование только со студентками третьего и четвертого курсов.
– Мы понимаем, мистер Уильямс. На самом деле все полученные мной запросы именно от старшекурсниц.
Хендерсон даже предложил мне остановиться в кампусе, но я отклонил предложение, сославшись на то, что уже забронировал номер в отеле, которому компания отдает предпочтение.
В кампусе Аризонского университета я объявился в 8 утра в понедельник 9 сентября, и Хендерсон сердечно поприветствовал меня. Разумеется, я был в форме. Хендерсон зарезервировал для меня небольшую комнатку на время пребывания.
– У нас на данный момент тридцать соискательниц, и я запланировал их приход по десять человек в день, – сообщил он. – Конечно, я понимаю, что беседовать вы будете с ними индивидуально, и вы можете планировать свой дневной график, как пожелаете. Но первые десять будут здесь к 9 утра.
– Что ж, полагаю, я поговорю сперва со всей группой, а затем буду проводить индивидуальные собеседования, – решил я.
Первая группа из десяти выпускниц была вкупе и порознь просто очаровательна. Глядя на них, я ощутил потребность в собственном экипаже сильно, как никогда. Все десять взирали на меня, как на Элвиса Пресли, готового дать концерт.
Я сразу взял деловой тон:
– Прежде всего, леди, я бы хотел дать вам понять, что все это в такую же новинку для меня, как и для вас. Я больше привык к кокпиту, чем к аудитории, но компания поручила эту задачу мне, и я надеюсь, что смогу выполнить ее успешно. Надеюсь, с вашей помощью и пониманием.
Я толком не знал, какого именно типа девушки нужны в моем «экипаже», но четко знал, какие не нужны.
Я говорю «с пониманием», потому что последнее слово касательно того, кто будет нанят, а кто нет, останется не за мной. Моя работа – только отобрать девушек, по моему мнению, подходящих на роль бортпроводниц, и дать им рекомендацию. Начальник отдела кадров уполномочен отсеять любых или всех предложенных мной соискательниц. Однако также могу сказать, что вы можете быть приняты по моей рекомендации без собеседования с кем-либо еще.
Кроме того, вряд ли вы будете наняты компанией «Пан-Ам» до того, как окончите учебу. Но если вы решите избрать стезю стюардессы, наша политика предписывает оказывать вам некоторую помощь в течение последнего года учебы, чтобы вы не испытывали искушения избрать какую-либо иную работу. Я понятно излагаю?
Конечно. Так девушки и сказали. После чего я распустил группу и начал проводить собеседование с каждой по отдельности. Я толком не знал, какого именно типа девушки нужны в моем «экипаже», но четко знал, какие не нужны. Мне не требовались девушки, которые не смогут пережить потрясение, если узнают, что их обманом втянули в замысловатую мошенническую комбинацию.
Совершенно наивных и откровенно щепетильных соискательниц я вычеркивал с ходу. Видных и привлекательных, но чрезмерно правильных (как раз таких авиакомпания и хотела бы заполучить в стюардессы), я помечал знаком вопроса. И ставил галочки возле имен девушек, производивших на меня впечатление легкомысленных, несколько легковерных, чуточку дерзких или бесшабашных, чрезмерно раскованных и не склонных к панике в случае кризиса. Я считал, что девушки, обладающие подобными чертами, лучше всего подходят для моего экипажа воздушного судна понарошку.
На моих утренних сеансах Хендерсон присутствовал, но во время перерыва на ланч отвел меня в архивную комнату позади своего кабинета и показал на выход рядом с помещением, где я беседовал с девушками, вручив мне ключ от двери.
– Здесь редко кто-либо дежурит, потому что наша система ведения личных дел студентов полностью компьютеризирована. Так что вам понадобится этот ключ. Ну вот, я вытащил папки соискательниц и отложил их в сторонку на этот стол, на случай, если вы захотите прочесть личное дело той или иной девушки. Таким образом, вы можете работать практически самостоятельно, хотя, конечно, мы будем под рукой на случай, если вам понадобится помощь.
Меня заинтересовала система ведения документации, и Хендерсон услужливо показал мне, как она работает, прежде чем пригласить на ланч в качестве гостя.
С первыми десятью соискательницами я закончил вскоре после полудня, а на следующее утро встретился со второй партией. Им я задал то же представление, что и первой десятке, и они были столь же согласны на мои условия. Последние девушки тоже попались на ту же удочку, и к вечеру третьего дня я сузил поле до двенадцати кандидаток.
Потратив пару часов на изучение личных дел этих двенадцати по отдельности, сопоставляя их с собственными впечатлениями от собеседований, я наконец остановился на восьми. И уже собирался было покинуть архивную комнату, когда мной завладела забавная прихоть, на удовлетворение которой мне потребовалось менее получаса. Когда я покидал помещение, Фрэнк Абигнейл-младший, уроженец Бронксвилля, располагал дубликатами документов, показывавших, что он защитил и диплом бакалавра, и диплом магистра по социальной работе.
Назавтра утром я представил свою «диссертацию» восьмерке моих финалисток, поскольку те, будучи кроткими ягнятками, годились на пергамент для моих прикольных дипломов.
Когда я собрал их, девушки были вне себя от восторга – идеальное настроение для затеянной мной махинации.
– Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь! – заклинал я их. – Вас вовсе не наняли стюардессами. По-моему, самое время вам узнать об этом.
Эти слова достигли желаемого эффекта, повергнув их в состояние шока. И полнейшее безмолвие. Тогда я оскалился и выложил им:
– Потому что вы все третьекурсницы, а мы хотим, чтобы вы получили полное образование, прежде чем поступить в «Пан-Ам».
Полагаю, я уже упоминал, что компания предпочитает оказывать помощь одобренным кандидаткам в стюардессы во время последнего года учебы, и я уполномочен сделать вам восьмерым предложение, которое, по-моему, покажется вам интересным.
Меня проинформировали, что компания намерена нанять ряд девушек на летнюю практику и их отправят в Европу отдельными группами в качестве рекламных представителей и персонала по связям с общественностью. То есть они послужат моделями для рекламных фотографий «Пан-Ам» в различных мировых изданиях – ничуть не сомневаюсь, что вы такие видели, – а некоторые будут также выступать в качестве ораторов в школах, на общественных собраниях, бизнес-семинарах и тому подобных мероприятиях. Это будет представительское турне, и мы обычно используем настоящих стюардесс или профессиональных моделей, одетых в форму бортпроводниц.
Но ближайшим летом мы намерены использовать девушек, претендующих на посты стюардесс, и для них это послужит своего рода периодом предварительной подготовки. Лично я считаю эту идею удачной по ряду соображений. Во-первых, она позволит нашим рекламщикам использовать фотографии нашего собственного персонала, сделанные в городах, которые мы обслуживаем, а во‑вторых, нам не придется снимать настоящих стюардесс с рейсов, когда фотосъемка потребует их присутствия. В прошлом это всегда осложняло жизнь остальным стюардессам, потому что на летние месяцы у нас приходится пик пассажироперевозок, и, когда нам приходится отрывать проводниц от летных обязанностей, их работа ложится на плечи других девушек.
Итак, если кто-то из вас или вы все хотите принять участие в этой программе нынешним летом, я уполномочен вас нанять. Вам будет предоставлено оплаченное турне по Европе. Вы будете получать такое же жалованье, как и начинающие стюардессы, будете одеты, как стюардессы, но стюардессами вы не будете. Мы предоставим вам форму. Кроме того, вам будет выдана справка о трудоустройстве, что в данном случае весьма важно. Это означает, что те, кто решат по окончании учебы стать стюардессами, будут подавать заявления как бывшие сотрудницы «Пан-Ам» и получат приоритет перед всеми остальными соискательницами.
Имеются ли среди вас желающие?
Они вызвались все до единой.
– Ладно, – улыбнулся я. – Итак, вам всем потребуются паспорта. Это на вашей ответственности. Мне также потребуются ваши адреса, чтобы компания могла поддерживать с вами связь. Я уверен, что все вы получите справки о трудоустройстве в течение месяца. Вот и все, леди. Я определенно порадовался знакомству со всеми вами и надеюсь, что, если вы станете стюардессами, некоторых из вас назначат в мой экипаж.
Я проинформировал Хендерсона о предложении, сделанном девушкам, и он пришел в такой же восторг, как и они. На самом деле он, его жена и все восемь девушек устроили мне в тот вечер прием с восхитительным обедом у бассейна в заднем дворе Хендерсонов.
Вылетев обратно в Нью-Йорк, я абонировал почтовый ящик у службы переадресации почты, арендовавшей площади в офисном здании «Пан-Ам». Это было идеальное прикрытие, позволившее мне использовать для последующей корреспонденции настоящий адрес «Пан-Ам», но ответы девушек ложились в мой почтовый ящик фирмы почтовой переадресации.
Спустя где-то неделю я разослал всем им «справки о трудоустройстве» вкупе с сопроводительным письмом, подписанным лично мной (в ипостаси Фрэнка Уильямса), уведомлявшим каждую из них – вот уж сюрприз так сюрприз! – что компания поручила мне возглавить европейскую кампанию, требующую их участия, так что в конечном счете они все-таки войдут в мой «экипаж». Я также прилагал собственноручно состряпанную липовую анкетку по поводу всех их размеров для того, чтобы им сшили форму. Попутно я велел каждой из них адресовать все дальнейшие вопросы или уведомления непосредственно мне на мой почтовый ящик.
Потом я взялся за собственную подготовку к турне. Имевшийся у меня паспорт был лишь временным, да к тому же на мое настоящее имя. Я решил обзавестись полноценным паспортом, которым мог бы пользоваться под личиной Фрэнка Уильямса, и решил попытать судьбу, поставив на то, что сотрудники паспортного стола в Нью-Йорке чересчур заняты, чтобы разыгрывать из себя копов.
Войдя в паспортный стол однажды утром, я сдал свой временный паспорт и десять дней спустя получил нормальный. Мне было приятно обзавестись документом, но он, как ни крути, был выдан Фрэнку У. Абигнейлу-младшему. Такой паспорт «первому офицеру “Пан-Ам” Фрэнку У. Уильямсу» не подойдет, буде возникнет такая нужда. Я приступил к изысканиям и нашел необходимое в архивном бюро одного большого города на Восточном побережье. Это было извещение о смерти Фрэнсиса У. Уильямса в возрасте двадцати месяцев, скончавшегося столь безвременно 22 ноября 1939 года. Архив сообщал, что младенец родился 12 марта 1938 года в местной больнице. Я получил заверенную копию свидетельства о рождении за 3 доллара 00 центов, представившись одному из клерков тем самым Фрэнсисом У. Уильямсом. Мне казалось вполне логичным, и ничуть не сомневаюсь, что все остальные сочтут вполне понятным, если человек по имени Фрэнсис предпочтет, чтобы его назвали Фрэнком.