– Ну да, случайно он попал, – фыркнула Аллочка. – Специально, наверное, залез. Хотел кошелек стырить?
– Ну и специально! – вскипел старичок. – А есть-то мне надо было?!. Ну… он меня словил, но в милицию отдавать не стал. «Поедем, – говорит, – я тебе работу дам, там и жить будешь». А мне… вот поверите? Мне это прям как подарок! Он тогда в городе жил, на Брянской, домишки там развалюхи… Вот и приставил меня к псам. Уж не знаю, кто его надоумил этим ремеслом заниматься, но он уже собирал собак, когда я приехал. И все-то у него налажено было – за мясом собачьим сами к нему приезжали…
– Интересно, а кому это он продавал мясо? – не выдержала Аллочка. – Корейцам, что ли? Это же у них только кухня с собачатиной?
Старик пожевал губами, а потом вскочил и принялся шурудить ложкой крупу. Очевидно, чтобы не встречаться взглядом с приезжими. Тут же поднялась Аллочка, по-хозяйски заглянула в кастрюлю и высыпала из пакета куриные лапы. Старик снова уселся.
– Не знаю я, кому… – бубнил он. – Только эти мясники вовсе на корейцев не похожи. Корейскую кухню у нас вон, по всей дороге найти можно, шашлыки, беляши, манты разные, думаете, вам туда говядину толкают или, может, свинину? Ага! Свинина-то знаете сколько стоит! А тут тебе – вон она, бегает, ростить не надо, сама подбежит…
– Да еще и хвостом повиляет, – недобро хмыкнул Денис.
– У-у, гад! – замахнулась Аллочка. – Как дам сейчас!
– Так что за дети-то были? – спросила Гутя.
– Да там ведь как вышло… – продолжил Харитон. – Соседи у нас жили, близняшки лет пятнадцати, парень да девчонка… И чего они полезли… они сначала просто так к нам пробрались, не уследил я. Пробрались и всех собачат выпустили… Ой, Архипыч тогда так ругался… А потом он мне и говорит, давай, мол, по забору проволоку пустим, колючую. Я еще заартачился помню, а он мне – дескать, мы ж никого силком на колючки не загоняем! А они увидят и не полезут больше. Ну и протянули. Я сам, лично, тянул… А они полезли… да все б ничего, но оказывается, Архипыч еще и ток пустил по проволоке-то… Вот брат с сестрой и насмерть, оба…
Он достал стаканы, плеснул себе кипятка и долго смотрел в окно. Его не торопили, гости были подавлены рассказом.
– Вот тогда-то я и решил в петлю… А потом подумал – ну я в петлю, а Архипыч еще кого возьмет, тот тоже протянет проволоку-то. А я уж больше никому не позволю… и остался. Сам-то Архипыч тоже так переживал… Спать плохо стал, черным каким-то сделался, прям смотреть на него страшно… а чего ж, тоже человек… А отец ребят этих так и заявил: «Я, грит, Генка, тебе все одно житья не дам, если тебя не посадят, сам убью!»… После этого Архипыч не долго на Брянской оставался, в деревне себе домик вот этот отыскал. Но на него ни документов никаких, ни прав, потому и стремился Архипыч жениться, чтобы на дом заработать… И уже новых собак здесь завел, тех-то выпустили…
Гутя едва слышно вздохнула и мельком взглянула на Аллочку – ну вот и объяснение «пылкой любови» Зеваева к ее сестрице. Женишку требовался дом, а Аллочка сама говорила, что отец ей дом передаст, да и батюшка подтвердил…
– А когда обустроился, – продолжал рассказывать Харитон про хозяина, – снова в город подался, сюда приезжал два раза в неделю. Денег привезет, команду даст, сколько собак к следующему разу подготовить, товар возьмет и опять уезжает. Да мы с ним неплохо жили… Да вот, видать, мужик тот и здесь его нашел…
– А Лариса когда приезжала? – спросил Денис. – Она знала, чем вы тут занимаетесь?
– А как же не знать! Знала… Она приезжала… дней двадцать назад… Приехала, вот так же заявила, что теперь хозяйка, сказала, что Геннадий Архипович помер, царствие ему небесное, и пообещала скоро быть. Правда, в тот приезд не просила, чтоб я товар готовил. Говорила, что ей надо встретиться с заказчиками, а потом, дескать, она приедет и все решит. Правда, денег дала. Только немного. И больше не приезжала. А чем их кормить?..
Аллочка решительно поднялась:
– Ну вот что, дорогой друг. Тебе пора грехи замаливать, сам видишь, что творится – Архипыча твоего порешили, Ларису тоже…
– Как же? – оторопел старик. – И ее тоже? Такая молодая еще была…
– Вот и я про то же, – качнула головой Аллочка. – А все потому, что черным делом ты промышляешь. Теперь пора очищаться. За каждую собачку головой отвечаешь. Я их всех пересчитала. Кормить будешь, я на неделе еще приеду. И займешься бизнесом, понял?!
– Нет! – честно ответил старик. – Каким же… как же я займусь, ежли вы собачек трогать не велите?
– А вот так и займешься! Можно подумать, кроме сдирания шкур с невинных животных и заработать больше нечем! – разозлилась Аллочка. – Сейчас очень модно сады разводить, так вот ты будешь у меня рассаду выращивать! Сама лично приеду, привезу семян, а земли здесь накопаешь!
Старик только беззвучно шамкал ртом.
– Вижу, что проникся. И смотри мне! – Аллочка уже вовсю чувствовала себя хозяйкой.
– А где именно вы проживали на Брянской? – спросила Гутя.
– На Брянской? Дом сто сорок, там даже номера квартиры не было, просто дом да и все… – пояснил Харитон и тут же пристал к Аллочке: – Дак чего получается – сучек с кобелями не сводить? Раздельно держать?
– Не сводить! Никаких кобелей! – уже направлялась во двор Аллочка. – Ну и кого тут сводить, сам посмотри, они ж все худые! Им же отдых нужен. И вообще, стерилизовать их надо. Ох, ну и работы тут… А ты чего за мной с пустыми руками тащишься? Крупа сварилась давно, выноси студить!
Видимо, Харитон истосковался по хозяйской руке, потому все приказы Аллочки кидался выполнять влет.
– А можно я эту собаку себе возьму? – вдруг проговорил Денис, пялясь на маленького забавного щенка. – А то у меня дома так… ну я его возьму, да?
– Конечно, возьми, – кивнула Гутя.
– Ну вот! Еще не успела наследство принять, а его уже растаскивают! – всплеснула руками Аллочка и зычно приказала: – Харитон! Поди сюда! Вынь мне из клетки вот этого щенка! Да пошевеливайся!
Гутя с Денисом переглянулись.
– Ну вылитая Кабаниха, – еле слышно проговорила Гутя.
Когда машина тряслась в город, Гутя молча пыталась разобраться во всем, что сегодня услышала от Харитона. Мешала Аллочка. Она держала на руках подаренного Денису щенка и не умолкала ни на минуту.
– Так, значит, одного щенка пристроили, еще одного себе возьмем, я уже решила, там есть такой, беленький… Нет, ну с ума сойти! Этот паразит Зеваев шил из них унты! Я вот сразу почувствовала, что это не мой человек, а ты, Гутенька, «выходи, выходи»!.. Я думаю, надо дать объявление, про щенков…
– У меня знакомый хочет для матери в деревню хорошего пса, – подал голос Денис.
– Ну а чего молчал?!! – взвилась Аллочка. – Надо было сразу взять!
Денис о чем-то раздумывал, а потом вдруг проговорил:
– Поверить не могу… неужели можно из-за денег вот так… по трупам, сдирая шкуру… Неужели Лариса могла…
– Не переживай, – успокоила его Аллочка. – Я вот тоже не могу представить, что Геннадий Архипович мог такое выдумать… с виду такой приятный мужчина… А мы с тобой, Денис, теперь их ошибки исправить должны. Хотя… почему это я должна исправлять, я Зеваеву не жена даже. Просто буду жить да и все… Кстати, Денис, а кормить собачек будем отходами от твоей столовой, точно?
Дома сестер ждал ужин, Варька уже давно пришла, приготовила жареную курицу, и они с Фомой успели поесть.
– Мам, Аллочка, садитесь, ужинайте одни, ладно? – сказала Варвара. – А я папки притащила домой, с личными делами… хочу кое в чем разобраться.
– Нет уж, – не согласилась Гутя. – Садись с нами, и Фома пусть придет, у нас такие известия!
– Да! А куда вы выбросили куриные косточки?! – сразу накинулась на племянницу Аллочка. – Неужели трудно вот так собрать и отдать дворовым собачкам?!
– Мам, что это с ней? – удивилась Варька.
– Хозяйский подход, – вздохнула Гутя. – Я же тебе говорю – садись, сейчас все расскажем.
Чем больше рассказывали Гутя с Аллочкой, тем шире раскрывались глаза у Фомы и Варьки.
– С ума сойти! – только лепетала девушка.
– Вот гады, а? – тихо шипел Фома.
– Да вы не беспокойтесь, – успокаивала их Аллочка. – Теперь-то уж я порядки наведу…
– Но самое главное… я теперь знаю, что искать… – задумчиво проговорила Варька. – А вернее – кого!
– А чего тут искать? – дернула плечиком Аллочка. – Нам же ясно, преступник находится в нашем клубе, так? И это мужчина. Потому что я четко слышала, что это отец, который за своих детей мстит. А мужчин у нас всего двое. Да, Гутенька! Только двое! Наш легендарный Антон Андреевич да Иван Семенович. Горохова не берем, он при жене, ему некогда счеты сводить… Вот такой у нас небогатый выбор! Хотя сейчас это только облегчает задачу.
Варька колебалась. Да и Фома как-то скептически кривился.
– Ну чего вы набычились? – не понимала Аллочка. – Завтра надо прямо с утра завалиться к этим старичкам по очереди, припереть их к стенке… Вот только бы не дали дуба…
– И я про то же, – грохнул вилкой о стол Фома. – Их сердечный приступ хватит, а потом окажется, что виновны не они.
– А кто? – прищурилась Аллочка. – Тебе же ясно сказали, что…
– Мне тоже кажется, что не все так просто… – перебила тетку Варька. – Возьмите хотя бы ту историю с портретом.
Аллочка даже подпрыгнула от негодования – вот любят ее родственнички искать иголку в стоге сена, когда ее там нет!
– И чего? Сами говорили – придумано без искрометности, фантазия слабенькая, старческая, можно сказать…
– А техника современная, – возразила Варька.
– Не придирайся, – буркнула Аллочка. – Это такие мелочи…в конце концов на это можно просто не обращать внимания!
– Нет, вы ее видели?! – вытаращилась Варька.
Гутя устало поднялась.
– Варь, оставь ее в покое, она сегодня намоталась за целый день, всякую чушь несет. И потом, у нее от новых забот кровлю снесло…
– Крышу, мама!
– Неважно. Сейчас ляжем спать. А завтра…
– Мам, кстати, вам звонила Виктория Даниловна. Завтра в шесть вечера все собираются у нее, надо хоть как-то помянуть погибших, – вспомнила Варька.
– Действительно… ну что ж, завтра и присмотримся к нашим старичкам. Но только присмотримся, слышишь, Алиссия?! – строго сказала Гутя. – Варь, идите тоже спать, поздно уже.
Варька покачала головой.
– Я позже… у меня кое-какие мысли…
Глава 8 Да поможет нам Босс
У Виктории Даниловны собрались все члены клуба. Ее просторная квартира вмиг стала тесной, но всем нашлось местечко, сидели плечом к плечу.
Сначала просто поминали погибших тостами, потом стали вспоминать случаи из жизни, затем потянулись курить, пошли разговоры, а вскоре люди и вообще посчитали, что гражданский долг исполнен, выпито за несчастных уже много, слов добрых им и при жизни столько не говорили, сколько сейчас, а посему можно немножко расслабиться.
После десятой рюмки все чувствовали себя раскованно и только семья Неверовых не расслаблялась ни на минуту.
Фома сидел рядом с Антоном Андреевичем и прислушивался к каждому его слову, приглядывался к каждому движению. Антон Андреевич был предсказуем. Сначала он говорил исключительно про птеродактилей, а потом стал воровато стаскивать со стола полные бутылки и совать их в спортивную сумочку, стоящую у ног.
Варька хотела было поговорить с молодыми особами, но к ней подсела Любочка и буквально не отпускала от себя ни на шаг.
– Ой, Геннадия Архиповича жалко, правда? – сочувственно качала она головой. – Вот ваша Аллочка, наверное, расстраивается, да? Наша матушка тоже расстраивалась, когда он ее бросил, но… бог отвел, все, что ни делается, – все к лучшему. И вашу Аллочку бог отвел.
– Любочка, а вы что – так верите в Бога? – не утерпела Варька. – Хотя… у вас же бабушка верующая, верно?
– Верно. Но как же не верить-то? – вытаращилась на Варьку девушка. – Как же не верить, если он мне звонил!
– Любочка, вы ничего не путаете? – испуганно уставилась на девушку Варька. Эх, видимо, и впрямь сумасшедшая девица. – Как же это вам Он может звонить?
Любочка замахала руками.
– Нет, я, конечно, понимаю, это не господь, но тот, кто звонил, он так и представился – я бог, ну а я не стала допытываться, зачем? Если человек сам не хочет себя назвать… И потом, он все сказал верно. Так славно мне посоветовал тех ребятишек привлечь… ну помните же, когда я их к вашей Аллочке в загс отправила. Это он подсказал.
– Так-так-так… – повернулась всем телом к девушке Варька. – И кто это он? Голос мужской? Женский?
– Он… он никакой… он не человеческий… – растерялась Любочка.
– Понятно, – пропыхтела Варька. – Все те же приемы – компьютер…
Гутя сидела рядом со вторым подозреваемым – с Иваном Семеновичем – и смотрела, как тот методично таскает с блюда селедку.
– Господа! – вдруг вскочила Аллочка, и сердце Гути ухнуло в пятки.
Ни о каком выступлении Аллочки они не договаривались и теперь оставалось только гадать – что та выкинет.
– Господа! – звякнула рюмкой Аллочка. – Минуточку внимания! Я попрошу выпить за моего жениха! Да! За Геннадия Архиповича!.. Вот вам никому не нравится, что он убивал собак. Да! Он убивал собак и шил из них унты! И что?!. Ой-ой-ой! А как мы все заохали! А как мы все испугались! Будто бы вы не знали! А свинину вам есть нравится?! А она, между прочим, тоже когда-то бегала и тыкалась своим пятачком в рыло хозяина… в руки хозяина тыкалась! А говядина? Ведь говядина это вообще умная скотина! Ее даже называют по человечески – Февралина! Марта, Майка… Вы вот, Антон Андреевич, курочку глодаете, а она… она вошла в мировую литературу! Потому что про нее даже сказку сочинили!
Несчастный Антон Андреевич, который и в самом деле решил отведать курочки, чуть не подавился. Он держал куриную ногу и только жалобно кряхтел.
– И я тоже! – все больше распалялась Аллочка. – Я тоже буду хозяйкой этих псов!
– Господи, что она несет? – ужаснулась Валерия, прикрыв рот ладошкой. – Ужас-то какой!
Гутя сидела белая, как скатерть.
– Не обращайте внимания, Лерочка, – прошелестела она. – Аллочка опять напилась как сапожник, ей совсем нельзя пить… Аллочка!! Прекрати хлестать водку!! Виктория Даниловна, у вас сока какого-нибудь не найдется?
– Да вон перед ней морс стоит, чего ж ей – насильно в рот заливать? – дернула плечом Виктория.
– Ой, да оставьте вы ее в покое, – отмахнулась Дарья Викторовна. Она не любила, когда центром внимания была не она. – Ну чего уж она такого сказала? Каждый зарабатывает кто как может! Давайте лучше…
– Позво-о-о-льте! – вскинулась Анна Никитична. – Что значит – кто как может?
– Анна Никитична! Деньги не пахнут! – назидательно проговорила Виктория Даниловна. – Я лично ничего в этом такого не вижу. Честно говоря, пока тебя не поймали, ты закон не нарушил, правда ведь? А если поймают, пусть мне еще докажут, что я виновна!
– Нет, это как же получается? – кипятилась Анна Никитична. – Это значит, я вот так возьму, убью кого хочу…
– Да кого вы там убьете, – перекривилась Дарья Викторовна.
– Ну не убью, просто на панель выйду, – упиралась дама.
Дарья Викторовна на нее даже не взглянула, только громко проговорила:
– Вот тогда точно все сами со смеху помрут. Давайте уже забудем. Я предлагаю выпить за наш коллектив! Потому что…
– Нет уж простите!! – не унималась Аллочка. – Это я хочу выпить! И по-моему ясно выразилась – за моего погибшего жениха!! И за то, что он сделал меня теперь владелицей загородного дома! Я бы даже сказала – избушки! Земляночки такой…
– Аллочка, ну мы все поняли… нет, ну кто-нибудь объясните ей… – загудели вокруг.
Вскочила Варька.
– Аллочка шутит. Она просто хотела сказать, что мы уже вплотную подобрались к преступнику, что у нас появились кое-какие улики, так сказать… вот и…
– С ума сойти! Давайте не будем мешать милиции работать! – опять послышался недовольный ропот. – Надо завтра просто отнести на кладбище цветы, купить венок – и все. Мы сделали все, что положено. Нет, ну был такой хороший тост – за коллектив…
– И все же давайте за жениха! За Ларису!
– Аллочка, завтра съездим, возьмем с собой на кладбище бутылочку, там еще раз помянем! Ой, а у меня такой случай вчера вышел!..
У Виктории гости сидели до глубокой ночи, были пьяны, расслаблены, но никто из них себя не выдал. То есть совершенно никак.
Неверовы пришли домой в полном недоумении.
– Это же надо так уметь собой владеть, – удивлялась Варька.
– Если бы убийца собой не владел, он бы уже давно сам сдался, – поучал Фома. – А у нас есть что-нибудь перекусить?
– Ты же только что из-за стола! – воскликнула Гутя.
– Мам, он всегда дома ест. И не надо его от этого отучать, – качала головой Варька. – Если он когда-нибудь бросит меня, то навсегда останется голодный, потому что наедается только здесь. Ешь, Фомочка… ну чего ты схватил, это же Матвею рыбу отварили!
Фома и правда держал в руках Матвееву кастрюльку и не знал, куда ее поставить.
– Варь, покорми кота, а то мы ели, а он, бедняжка… – попросил Фома, усаживаясь за стол.
– Матюша!! Матвей! – позвала Варька. Кот не откликнулся. – Матвей! Иди сюда, чем-то угощу!
Кот не приходил. Всполошилась уже и Гутя.
– Матвей! Кс-кс-кс! Матюша!!. Может, в подъезд выбежал?
В подъезд кот не мог выбежать, потому что страшно упирался и царапался, даже когда его выталкивали туда насильно. И все же Аллочка пронеслась по всем этажам – кота не было.
– И что это такое?! – со слезами на глазах вопрошала Аллочка у всех домашних. Но никто ей ответить не мог – сами были жутко расстроены.
– Может, на балкон выскочил?
Балкон был закрыт. Вскоре каждый сантиметр квартиры был исследован с фонариком – ни живого Матвея, ни мертвого нигде не было.
– Я ничего не понимаю… – хлюпала носом Гутя.