После третьего гудка Ротмистр услышал голос Лены.
– Ты помнишь мой городской адрес?
Дурацкий вопрос для разведчицы спецназначения, тем не менее Лена ответила на него.
– Лена, я в трудном положении, – проговорил Феоктистов. – Сейчас далеко от дома. А моя семья...
– Я поняла тебя. Это Гиммлер?
– Да, – поражаясь ее интуиции, с облегчением ответил Валерий.
– Где «крот»?
– Не знаю, – честно ответил Ротмистр.
– Помнишь скаутский лагерь? Акция, по всей вероятности, будет там. Я кое-что сумела узнать. Вчера туда завезли оружие в коробках с компьютерами.
– Вот как?
От заброшенного коровника до этих самых «Верных друзей» было километров семьдесят как минимум.
– Через час свяжемся, – подвела итог Лена.
В самом деле, ситуация не требовала лишних слов и объяснений.
– Да, а как насчет твоего корейского друга? – неожиданно спросила Лена, когда Феоктистов уже был готов отключить телефон.
Выходит, Елизаветин был прав. Что отвечать? И Феоктистов отключил телефон, точно не слышал вопроса. Деньги Бена Ли, Елизаветин – Шарманкин – Лебедев – Прохоров... Он, Ротмистр, почему-то верил Лене. Потому что она еще ни разу не обманула его, не поймал он ее на явной лжи. Чего нельзя было сказать об остальных. О том же Сократе Ивановиче, невзначай прихватившем чужую туфлю. Ротмистр убрал мобильник и двинулся вдоль длинного одноэтажного строения. Ему предстояло срочно найти хоть какой-то транспорт. Горючего в «ирокезе» вряд ли хватит до скаутского лагеря.
После разговора с Феоктистовым прошло минут двадцать с небольшим. Лена расположилась на чердаке восьмиэтажного дома, из окна которого просматривалась квартира Феоктистова. Она кляла себя последними словами, что забыла спросить, как зовут супругу и дочь Ротмистра. Казалось, ничто не угрожает веснушчатой девочке и статной крупной женщине лет тридцати пяти с элегантной прической из каштановых волос. Девочка сидела за письменным столом и явно была занята приготовлением домашних заданий, иногда тянула руку к яблокам, лежавшим рядом в вазочке. Женщина изредка заходила в комнату, обменивалась с девочкой короткими фразами. В квартире более никого не было. В бинокль не были видны другая комната, кухня, ванная и коридор, но если бы там были посторонние, то девочка и женщина вели бы себя по-другому. Да, в квартире все было спокойно. Но вот вокруг нее... Лена без труда засекла иномарку и микроавтобус, вставшие почти впритык к подъезду. А также двух мужчин, которые курили на лестнице этажом ниже. Лестничное окно было распахнуто, в него оба стряхивали пепел. Может быть, их было и не двое, а чуть больше, но Лена видела только двоих. Молодых, тренированных, с короткими прическами, литыми затылками и невыразительными, плохо запоминающимися лицами.
Лена опять навела бинокль на квартиру Ротмистра. Жена Валерия вновь зашла в комнату, на сей раз одетая так, точно собиралась выйти в большой свет. Что-то коротко сказала девочке, та отложила учебник и стала поспешно куда-то собираться. Было ясно, что мать и дочь намереваются вместе покинуть квартиру. Как на это отреагируют те, что на лестнице, и те, что во дворе? Попробуют затащить в микроавтобус?! Да, вполне возможно. Хотя могут просто отправиться следом, не привлекая к себе внимания. У Лены не было времени на аналитические прогнозы. Ей предстояло немедленно действовать, исходя из сложившихся обстоятельств.
В квартире над Феоктистовыми никого не наблюдалось. Это уже плюс. Рядом с подъездом пожилой мужчина выгуливал пса породы стаффордшир. Возраст и одежда хозяина говорили о том, что он никак не может являться человеком Гиммлера. Пес был с поводком, но без намордника. Видимо, очень умный и дрессированный. «Очередной стаффордшир Шамту», – мысленно усмехнулась Лена. Она уже примерно представила свои дальнейшие действия.
Елизаветин Сергей Аркадьевич, начштаба отряда «А»
– Достаточно всего один раз сильно ударить тебя по голове, и ты сдохнешь. Я же представлю все как автокатастрофу. Ты же инвалид, Елизаветин. Полез обратно в отряд, сумел добиться разрешения продолжать службу. Тебе же на лавочке нужно сидеть и в домино стучать... Ну, Елизаветин?!
Да, всего одного удара в голову будет достаточно. С этим Сергей Аркадьевич не спорил. Пока что, к слову говоря, с ним обращались довольно вежливо. Только заковали в наручники и сопроводили в лишенный окон подвал Гиммлеровской «дачи». «Крот», он же Гость, он же высокопоставленный, хорошо информированный сотрудник ФСБ и одновременно вассал господина Дранковского, стоял сейчас перед подполковником Елизаветиным. Начштаба клял себя последними словами – как он дал маху. Но одно Елизаветину, несомненно, удалось. О чем он и сообщил возвышавшемуся над ним недавнему «товарищу по оружию».
– Все-таки я тебя вычислил, «крот». Выходит, наемница не обманула.
– В любом случае и ее, и Ротмистра впереди ждет только зеро. Знаешь этот термин?
Елизаветин молча кивнул головой. Он сидел в кресле, скованный наручниками, а по бокам стояли двое дюжих ребят в полной боевой экипировке. С офицером «Альфы», даже имеющим группу инвалидности, ухо нужно держать востро.
– А тебе, Елизаветин, по-моему, лучше живым остаться. Жену, детей любить, в домино стучать, помидоры выращивать. Пенсию полковничью выхлопочу, уж поверь мне.
– Благодарю за чуткость, – поморщившись, произнес в ответ Сергей.
– Что затеял Ротмистр? – уже во второй раз задал вопрос «крот».
– Я все сказал...Что, проблемы с памятью?
В самом деле, «крот» присутствовал в кабинете антитеррористического управления и прекрасно слышал все, что говорил Елизаветин.
– Нет, это не все... – устало проговорил «крот» и молча кивнул тому, кто стоял справа от Елизаветина.
Тот замахнулся и провел сокрушительный удар в голову начштаба. Правда, исхитрился остановить свой могучий кулак всего в нескольких миллиметрах от елизаветинского лба.
– Смотри сюда, Сергей Аркадьевич, – «крот» кивнул на настенные часы, показывающие пятнадцать ноль-ноль. – На «беседу» с тобой у меня есть час. Я товарищ целеустремленный и, как ты понимаешь, информацию из тебя вытрясу.
– Целеустремленный, – кивнул, соглашаясь, Елизаветин. – Ну тогда слушай. Феоктистову в самом деле известно больше, чем я сказал в кабинете...
Арбалетчица
– Что курите? – вежливо поинтересовался самый высокий из топтавшихся на лестничной площадке этажом ниже квартиры Феоктистовых.
Вопрос поставил Лену в тупик. Она отродясь не курила. Нет, один раз попробовала лет в пятнадцать, но тренер волейбольной команды учуял запах и пребольно оттаскал Лену за ухо. Она полчаса проревела в душевой, при этом радуясь, что Николай Николаевич ограничился такими мерами и ничего не сообщил отцу. Тот одним ухом не ограничился бы, непременно пустил в ход широкий армейский ремень. Сейчас она попросила закурить, чтобы завязать разговор с гиммлеровскими соглядатаями.
– Эти самые... С ментолом, – вспомнила, по-дурацки улыбаясь, Лена. – «Вог».
Кажется, так назывались эти женские с ментолом. Еще она знала такие названия, как «Беломор» и сигареты «Друг», благодаря фильму «Берегись автомобиля». И все. «Вог» же она запомнила потому, что так кратко именовалась войсковая оперативная группировка.
– Увы, – развел руками человек Гиммлера. – «Мальборо» устроит?
Лена, в свою очередь, тоже развела руками. И двинулась вверх по лестнице. Проходя мимо дверей Феоктистовых, она максимально напрягла слух. Девочка и ее мама что-то обсуждали, но не торопились выходить. Мама убеждала дочь что-то надеть, а девочка этого не очень хотела. Лена сумела выяснить, что девочку зовут Аленкой. «Считай, тезки!» – Лена неожиданно прониклась почти родственной симпатией к этой рыженькой тонкой Аленке, совсем не похожей на темноволосого, широкогрудого и крутоплечего Ротмистра. На звонок в верхнюю квартиру никто не ответил, как и следовало ожидать. Лена позвонила еще пару раз и, выразительно и тяжело вздохнув, отправилась в обратный путь. Те двое, что курили у окна, стояли молча. Лена была уверена, что они прислушивались к каждому ее движению.
– Время? – кивнув на запястье, спросила Лена в выбранной ею непринужденной манере общения.
Между тем открылась дверь феоктистовской квартиры. У Лены появилось знакомое ощущение, точно перед десантированием с трех тысяч метров из «Ил-86». Ей что-то невнятно ответили. Лена кивнула и быстрым шагом пошла вниз. Мать и девочка спускались с четвертого этажа, ко всему прочему довольно долго ждали лифта, и Лена сумела выиграть несколько минут. Основные события должны были разыграться на улице, у подъезда. Мужчина со стаффордширом двигался навстречу Лене. Пока все складывалось удачно...
– Ой, какой у вас пес симпатичный! – произнесла Лена точь-в-точь как в том самом анекдоте.
– Ой, какой у вас пес симпатичный! – произнесла Лена точь-в-точь как в том самом анекдоте.
Хозяин, пенсионного возраста, с седеющей бородкой, сдержанно кивнул, одарив восторженную даму вежливой улыбкой.
– Сейчас из подъезда вслед за женщиной и девочкой выйдут двое квартирных воров, – очень негромко, делая вид, что любуется собакой, сказала Лена.
Мужчина вскинул брови, заметно насторожился. Он производил впечатление того типа людей, коих именуют «тертыми калачами».
– Я сейчас вызову милицию, а вы задержите их хотя бы минут на пять.
Мужчина кивнул. Пес выразил готовность молча. И в эту минуту из подъезда вышли нарядно, по-выходному, одетые жена Феоктистова и Аленка. Поздоровались с мужчиной, направились в сторону транспортной магистрали. Не прошло и десяти секунд, как из подъезда появились и те двое.
– Молодые люди! Одну минутку! – Владелец стаффордшира и его пес решительно преградили им дорогу.
– Чего? – спросил высокий.
Сейчас он был отнюдь не так любезен, как несколько минут назад с Леной.
– Вы к кому-то в гости приходили? – задал вопрос мужчина.
– Тебе-то что?
– Я вас здесь вижу впервые, – не повышая голоса, продолжил владелец стаффордшира, – вот и интересуюсь. Так к кому вы приходили?
Пес смотрел на обоих субъектов молча, но, казалось, ловил каждое их движение, слушал каждое слово.
Между тем Лена обогнула микроавтобус, оказавшись таким образом у него в тылу. Народу кругом было немного, но она очень надеялась, что все обойдется без стрельбы. В поле ее зрения теперь был и микроавтобус, и иномарка. Других «огневых точек» у людей Гиммлера не наблюдалось. Сама же Лена в случае стрельбы легко могла укрыться за гаражом-ракушкой, находящимся справа от нее.
– Мы спешим, убери собаку! – рявкнул на пенсионера тот, что пониже.
Между тем стаффордшир предупреждающе зарычал, принимая боевую стойку. «Молодец, Шамту!» – мысленно подбадривала пса Лена, отметив, что Аленка с матерью скрылись на оживленной улице. Ее мобильник соединился с дежурной службой 02, и Лена скороговоркой назвала адрес, добавив, что здесь происходит бандитская разборка с применением гранатометов РПГ.
Высокий сунул руку в карман, чего нельзя было делать ни при каких обстоятельствах. Стаффордшир тут же прыгнул на него, в одну секунду сбив с ног. Пес был настолько хорошо обучен, что высокий выронил на асфальт пистолет Макарова, с помощью которого намерен был расчистить дорогу. Второй двинулся на пенсионера, но тот прыснул ему в лицо слезоточивым газом из баллончика. «Браво!» – мысленно воскликнула Лена. Криминальная обстановка заставила столичных пенсионеров вооружиться и освоить элементарные приемы самообороны. Между тем из иномарки и микроавтобуса выскочили сразу несколько человек. Укрывшись за гаражом, Лена метнула в их сторону сразу две дымовые петарды. Через дымовое облако она успела заметить, что пенсионер оттащил своего пса от поверженного противника и скрылся с собакой в подъезде. А в сам двор въехало сразу две милицейские машины – с буквами ОВО и ПГ[20] . К чести службы 02, местная милиция сработала на редкость быстро и оперативно.
Теперь, под прикрытием гаражей-ракушек, Лена могла позволить себе отступление. Она должна была выйти на основную улицу и, возможно, отыскать там Аленку и ее маму. Путь лежал через высокий кустарник и забор. Лена преодолела кустарник и перемахнула через забор, ей оставалось лишь миновать арку, ведущую к транспортной магистрали. Она на некоторое время забыла о мерах предосторожности, вбежала в арку, точно девочка-дошкольница в ворота парка развлечений. И тут кто-то умелый, невесть откуда взявшийся, подсечкой сбил ее на асфальт. Кто-то второй не менее умело вырвал у нее спортивную сумку и заломил за спину руки. И тут же она получила удар в лицо от первого.
– Ну вот и госпожа Тюрина! – услышала над своей головой Лена чей-то торжествующий голос. – Совсем забыли об осторожности, мадам! Я тебя срисовал, когда ты только в подъезд вошла, но, каюсь, не сразу узнал.
Перед Леной стоял тот самый ментовский наемник, на которого она израсходовала одну из своих стрел рядом с этим самым подъездом еще вчера. Именно он руководил первым «наездом» на Феоктистова, именно рядом с его ладонью в дерево вошла пущенная Леной стрела. Она не знала, что именуют его Спецом и он руководил отморозками, собиравшимися разыграть сто тридцать первую статью.
– А узнал, когда с этим собаководом беседовала. Чуть замешкался, признаю... Да и устраивать перестрелку в людном месте не хотелось, знаешь ли, – Спец картинно развел руками. – Но обогнать тебя все же сумел. А феоктистовских баб мы разыщем.
Второй, тот, что мертвой хваткой держал обе руки Лены, удовлетворенно гыкнул. Спец вновь ударил ее в лицо.
– Ну вот и все, Арбалетчица! – С этими словами Спец достал пистолет и привел его в боевое положение.
Спец торжествовал. Он сумел взять целенькой легендарную наемницу, что льстило его самолюбию. Сейчас он выстрелит в голову ненавистной Е. Г. Тюриной, и одна из проблем будет решена. Инструкции Гиммлера Спец нарушать не собирался.
– Голову ей пригни, – скомандовал Спец своему подручному.
Словно профессиональный палач-расстрельщик, Спец хорошо знал, что стрелять удобнее всего в самый затылок, точнее, в ямку между затылочной костью и первым шейным позвонком. Подручный на миг чуть ослабил хватку, свободной рукой стал пригибать к земле голову Лены. При этом он брезгливо старался отодвинуться подальше, чтобы не быть забрызганным кровью и мозгами. Женщина не давалась. В какой-то момент рука подручного соскользнула с ее шеи и проехалась по лицу. Этого было достаточно, чтобы использовать последний шанс. Лена схватила зубами его большой палец и сомкнула челюсти, точно стаффордшир. Тот истошно заорал, выпустил ее руки. Теперь Лене ничего другого не оставалось, как, схватив его за одежду, провести молниеносный бросок. Массивное туловище упало прямо на руку Спеца с пистолетом. Прогремевший выстрел заставил незадачливого подручного вторично взвыть – пуля вошла в область его массивного таза. Лена тут же откатилась в сторону, уходя с линии огневого поражения, и выхватила свой «стечкин», который находился у нее за поясом. Спец чертыхнулся, отбрасывая в сторону подчиненного; он не хотел стрелять в него, целился в голову женщины, но та действовала столь стремительно, что выстрел пришелся совсем не туда, куда намечался. Спец готов был выстрелить вторично, на сей раз без промаха, точно в голову, но Лена опередила его...
Гиммлер прибыл на место событий спустя минут двадцать. Раненого подручного Спеца уже увезла «скорая», а сам Спец лежал накрытый белой, не очень чистой тканью. Виднелись лишь его ноги, обутые в фирменные итальянские ботинки с узкими рюмочными носками.
– Все... Теперь эту тварь объявляем в официальный розыск. За убийство работника милиции при исполнении. Как говорится – внимание, всем постам!
Гиммлер произнес это со странным чувством удовлетворения. И потер свои сухие узкие ладони. А ведь со Спецом они служили вместе долгие годы. Было ли Гиммлеру жаль Спеца? Жалость вообще не входила в число чувств, присущих Дмитрию Львовичу. Да и Спец отнюдь не был ангелом. Дважды генерал отмазывал его от серьезных уголовных статей. А уж в Чечне он и вовсе прославился своим мародерством и неоправданной жестокостью. Сослуживцы по СОБРу не протягивали Спецу руки, не замечали при встречах на торжественных и служебных мероприятиях.
– Семью Феоктистова больше под колпак не берем, – отдал приказ Гиммлер опростоволосившимся подчиненным.
«Не надо самим создавать лишние хлопоты. Пусть себе бегают, играют в ковбоев, партизан. Плюнуть на них, и точка. Они все равно уже ничего не успеют. Завтра все будет решено... Им в любом случае достанется зеро...» – мысленно успокаивал себя генерал Гладий.
Однако, пожалуй, впервые Гиммлер, недаром заслуживший такое прозвище, терпел столь сокрушительное поражение. Завалить не из-за угла, а в схватке Спеца было ой как не просто. Сейчас же это проделала женщина. Роста не более 168 см, блондинка среднего телосложения. Тюрина Е. Г.
Генерал-лейтенант милиции Гладий Дмитрий Львович, он же Гиммлер
В милиции Гладий оказался благодаря усилиям родного дяди, который возглавлял одно из районных московских отделений. Окончив десять классов, Дмитрий вынужден был на четыре года покинуть столицу, отбыв на учебу в Карагандинскую высшую школу милиции. В те годы в милицейские школы брали в основном прошедших армию и имеющих стаж работы. Только в Караганде и Омске были учебные заведения, принимающие вчерашних десятиклассников. Однако широкую общественность об этом не информировали. В Омске у дяди связей не было, а вот в Караганде имелись. Надо сказать, учился Гладий достойно, особенно преуспев в уголовном праве и криминалистической тактике. Освоил на твердую оценку «четыре» приемы практической стрельбы и самообороны без оружия. В столичной милиции (не без помощи дяди, но и благодаря собственным способностям) он сделал отличную карьеру, оказавшись в числе первых «борцов с организованной преступностью». Здесь Гладий имел собственную концепцию. Вот основные ее положения: