– Прежде чем рассказать о проекте, могу ли я немного углубиться в историю?
– Говорите все, что хотите. Я не ограничиваю вас во времени. Но, ради Бога, поменьше технических терминов. Я в восьмом классе завалил экзамен по арифметике. Пожалуйста, выше этого уровня не поднимайтесь.
– Хорошо. Прежде всего подумайте, как катастрофически не хватает в мире энергии. Благодаря же проекту человечество избавляется в этом вопросе от диктата политики – никаких алчных арабов, спекулирующих нефтяных корпораций и всего прочего. Один простой факт: если мы будем потреблять нефть теми же темпами, что в последние годы, то через несколько лет уничтожим все ее запасы. Необходимо как-то спасать положение. И наш «Прометей» его спасет. Нефть ведь имеет два основных применения. Это не только топливо, которое мы сжигаем в автомобилях и самолетах; это сырье, обеспечивающее работу различных отраслей промышленности – химической, сельскохозяйственной, многих других. Каждая капля сожженной нефти могла бы быть использована для более важных целей. Из этого следует, что нам нужно найти другой источник энергии
– нефть необходима нам в других сферах, причем вся, без остатка. Пока все понятно?
– Абсолютно. Яснее не бывает. Давайте дальше.
– Хорошо. Поговорим об альтернативных источниках энергии. Ну, в принципе, вся наша энергия поступает от Солнца.
– Как это так? А уголь? Нефть? Ветер? При чем тут Солнце?
– А при том. Уголь и нефть содержат в себе солнечную энергию, накопленную ископаемыми растениями миллионы лет назад. Что касается ветра, то он возникает в результате того, что Солнце нагревает атмосферу и создает воздушные потоки. Ветер дует, на море поднимаются волны, их энергией пользуются приливные электростанции. Так что и они косвенным образом питаются за счет деятельности Солнца. Так вот, пришло время использовать чистую, неиссякаемую энергию самого светила. К этому и сводится проект «Прометей».
– Стоп. Но ведь на одну только разработку этого проекта ушли миллиарды долларов. Не лучше ли было бы истратить эти деньги, скажем, на аккумуляцию солнечной энергии где-нибудь в выжженной пустыне?
– Нет, не лучше. На поверхности Земли собирать солнечную энергию совсем непросто: мешает слой атмосферы, ночью Солнце не светит, оборудование стоит дорого, есть и масса других сложностей. Конечно, такого рода деятельность тоже нужно вести, но по эффективности и масштабу она не может сравниться с «Прометеем». Со временем «Прометей» обеспечит энергией весь земной шар, причем бесплатно. В этом и состоит суть плана.
– И как это будет делаться?
– А вы посмотрите в окно. Видите – там стоит самый большой в истории космический корабль. Первый из пятидесяти. Мы живем в огромном, перенаселенном мире, который нуждается в невероятном количестве энергии. Наш проект запустит в космос пятьдесят таких кораблей, а потом, возможно, и еще больше.
– Представляю, сколько это стоит.
– Много, – кивнул Патрик. – Но по мере разворачивания проекта он станет самоокупаемым. Электричество будет продаваться по два с половиной цента за киловатт-час. Этих денег хватит на финансирование новых запусков и строительство новых генераторов. Когда же корабль выведен на орбиту, добыча энергии необычайно проста. Большую часть полезной нагрузки «Прометея» составляет пластиковая пленка, напоминающая фольгу, в которую вы заворачиваете продукты, прежде чем убрать их в холодильник. На орбите гравитация отсутствует; трения атмосферы тоже нет. Это позволяет расстелить тончайшую пленку на несколько квадратных миль. Сверху она покрыта алюминием, который исполняет функцию гигантского зеркала. Это зеркало будет отражать и фокусировать солнечный свет. Концентрированный луч разогревает жидкость, которая вращает турбину, генерирующую электричество. Очень просто.
– Действительно просто. Но вы не рассказали, как электричество будет поступать на Землю. Очевидно, речь пойдет о так называемом «луче смерти»?
Патрик улыбнулся.
– Чем старее неверный слух, тем труднее с ним покончить. Любой вид излучения можно назвать «лучом смерти» – если оно в достаточной степени концентрировано. Лампочка способна нагреть вашу ладонь, не более. Но встаньте прямо перед военным прожектором, и его луч вас изжарит. Или, скажем, на небольшом корабле есть радарное устройство, помогающее ориентироваться в океане. Однако если вы окажетесь в фокусе луча большого поискового радара, то сваритесь не хуже крутого яйца. Итак, все зависит от силы излучения и его концентрации. Генерируемое в космосе электричество будет превращено в радиоволны низкой частоты, а затем отправлено на Землю. Двунаправленная антенна направит луч в два накопителя, один из которых находится в Сибири, а второй в штате Вашингтон. Благодаря получаемой им доле энергии Советский Союз сможет покрыть потребности Сибири почти полностью. Нашей же доли хватит на нужды пяти западных штатов. Это будет бесплатная энергия прямо из космоса.
– Звучит заманчиво, но мне не хотелось бы так быстро уходить от «лучей смерти». Мне кажется, что такое мощное количество энергии, даже преобразованной в радиоволны, должно создать пучок, который будет ударять по поверхности Земли с невероятной силой. Так?
– Совершенно верно. На это я могу ответить вам следующее. Во-первых, радиоволны нацелены исключительно на накопитель, снабженный корректирующей аппаратурой. Во-вторых, если все же луч отклоняется в сторону, излучение автоматически прекращается. Теоретические исследования показывают, что пучок радиоволн не сможет принести Земле ущерб. Однако на всякий случай накопители построены в гористой местности, на значительном расстоянии от населенных пунктов.
Реддич щелкнул кнопкой магнитофона.
– Это звучит разумно, и я удовлетворен. Спасибо, что потратили на меня время. Мне пора бежать, а то на самолет опоздаю.
Репортер вежливо попрощался с присутствующими и ушел.
– А вот теперь я выпью, – сказал Флэкс, садясь к бару. – Пока этот сукин сын был здесь, я боялся даже смотреть в сторону выпивки. Коретта, вам подлить?
– Да, пожалуйста.
Она сидела, выпрямив спину, но умудряясь при этом сохранять раскованность. Руки ее были аккуратно сложены на коленях. Патрик налил себе еще виски, внутреннее недоумевая, как Коретте удается сохранять такую невозмутимость.
– Вы ведь только что из Хьюстона? – сказал он. – Что слышно про дока Кеннелли?
– Вы, наверное, уже сами все знаете. Операция прошла успешно, прогноз хороший.
– Какое совпадение, не правда ли?
– Что вы имеете в виду?
– А то, что он заболел именно сейчас. И интересно, что стряслось с его дублером Файнбергом? Очевидно, еврей для «Прометея» оказался недостаточно революционным.;.
– Патрик, – вмешался Флэкс, – заткнулся бы ты. Дай Коретте отдохнуть – у нее был трудный день.
– Нет, Флэкс, пусть говорит. Давайте разберемся с этим раз и навсегда. Я понятия не имею, что стряслось с доктором Файнбергом, мне никто об этом ничего не говорил. Я неожиданно для себя была включена в засекреченную программу подготовки к космическому полету семь недель назад. Центрифуга, свободное падение и все такое прочее. Лишь позавчера мне сказали, что я включена в экипаж «Прометея». Вот и все, что я знаю.
Патрик невесело рассмеялся:
– Мы знаем не больше. Надо же, семь недель! Значит, эта скотина Бэндин готовил свой трюк заранее. Может, у дока никакого аппендицита и вовсе не было. Они могли это подстроить…
– Ну, хватит! – вспылил Флэкс, протискиваясь между Патриком и Кореттой.
– Иди к себе в комнату, Патрик. Ты слишком много выпил, тебе надо отоспаться.
– Нет, – возразила Коретта. – Не выгораживайте меня, Флэкс. Мы начади этот разговор, и он должен быть закончен. Причем сразу, сейчас. – Она встала перед Патриком, посмотрела на него и стиснула кулаки; впервые ее лицо утратило невозмутимость.
– Я понимаю, о чем вы думаете, – сердито произнесла она. – По вашему мнению, «скотина Бэндин», как вы его называете, играет в политические игры. Коммунисты включили в экипаж женщину, что принесло им дополнительные очки. Если мы в ответ тоже подсунем им женщину, да еще и черную, то уложим их на обе лопатки. Вот было бы здорово! Нельзя ли устроить так, чтобы Кеннелли заболел и вышел из игры? Его дублера тоже можно заменить – никаких проблем. Если это произойдет, кого можно назначить вместо Кеннелли? И тут очень кстати оказывается малютка Коретта Сэмюэл, которая тихо сидит себе в лаборатории НАСА, причем не только доказывает общественности, что эта организация лишена расовых и половых предрассудков, но и неплохо разбирается в кальциевых пробах. Еще бы она в них не разбиралась – последние пять лет только этим и занималась. Очень удобно было включить такую в состав экипажа. Я полагаю, вы представляете себе дело именно так, не правда ли?
Она придвинулась к Патрику вплотную, так что он ощущал ее горячее дыхание. Уинтер ничего не ответил, лишь медленно кивнул. Коретта отодвинулась, вздохнула и отвернулась.
– Что ж, мистер пилот, мне самой тоже так кажется. – Она стремительно развернулась и погрозила пальцем прямо у него под носом. – Это гнусная история, от которой так и несет вашингтонским политиканством. Но я вам скажу кое-что еще: мне на это наплевать! Мне совершенно все равно, по какой причине я попала в экипаж «Прометея». Главное, что я здесь. Реддич прекрасно знал, что я врала, говоря о положении цветных в Америке. Тем более цветных женщин. Но я участвую в полете не для того, чтобы заниматься пропагандой. Найдутся и без меня охотники. Я же – член экипажа, и не более. Я могу справиться со своей работой. Я полечу в космос и буду делать то, чему меня учили, а потом вернусь на Землю, где меня встретит восторженная толпа. Я потратила много сил и прошла долгий путь, прежде чем оказалась там, где нахожусь сегодня. В истории нашей страны был великий человек, которого звали Мартин Лютер Кинг. Когда его убили, дело Кинга продолжила его жена. Тысячи и тысячи черных девочек были названы в ее честь. И я в том числе. И вот теперь я подниму это замечательное имя до космических высот. Я сделаю то, что должна сделать. Эту работу выполнит женщина, черная женщина, и, что бы ни случилось, никто не сможет вычеркнуть из истории этот факт!
Коретта стукнула бокалом по столу – так сильно, что бокал перевернулся, виски разлилось по полированной поверхности. Прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, доктор Сэмюэл развернулась и вышла вон, хлопнув дверью.
* * *
– Рэйли, здесь столько труб, что какой-нибудь водопроводчик просто с ума бы сошел. А хуже всего то, что я не могу ни слова прочесть.
– Даффи, я тебя научу. Недорого возьму – десять долларов за урок. Ты потратишь свои деньги не зря. Очень скоро сможешь говорить по-русски, как местный, а заодно будешь получать на полсотни в неделю больше за иностранный язык.
– У меня не получится. Я и по-английски-то еле-еле объясняюсь. Скажи-ка мне, что тут за каракули на этом узле?
– «Резервная цистерна для внутренней откачки топлива – 23; питающая линии 19 к питающей линии 104 через цистерну 16 В; в нормальном положении переключатель герметизации отключен 734 ЛЮ».
– Ну спасибо, теперь буду знать.
Перед ним на столе была разложена схема всего узла – огромный, раскрашенный в шесть цветов лист бумаги размером два метра на два. Водя пальцем по схеме, Даффи что-то бормотал себе под нос. Один раз он сбился, обескураженно сморгнул и потер затылок.
– Ну, ладно, – сказал он, показывая на открытые панели и пучки электропроводов, – считается, что мы проверяем схему. Отлично. Допустим, участок между пультами управления, компьютером, релейными системами, дополнительными двигателями и сервоустройствами мы проверили. А дальше-то что? Мы должны верить «товарищам» на слово. Всю свою проводку русские запечатали, загерметизировали азотом, и нам теперь ее не проверить.
– Они сами проверили и десять раз перепроверили. Ты видел документацию.
– Видеть-то я видел, но разве я могу быть уверенным? Рэйли пожал плечами и поковырял в зубах тонким пробником от цифрового вольтметра, наблюдая за дисплеем:
– Конечно; проверить мы не сможем. Придется верить на слово. Относись к русским как хочешь, но одного у них не отнимешь: летать в космосе они умеют. Побольше запас – и полетели. Они используют дополнительные двигатели и резервное топливо, так что, если один из двигателей или какой-нибудь насос откажет, срабатывает дублирующее устройство. Так что летать-то они умеют.
– Но ведь они и взрываются. Или это просто слухи?
– Один корабль у них взорвался. Это мы знаем точно. Съемка со спутника в 68-м году показала на одной из их взлетных площадок большой космический корабль. А на следующий день его там уже не было. Как не было и самой взлетной площадки, и никаких строений – на милю вокруг. Очевидно, произошел взрыв. Но то был корабль старой модели.
– Это ты так говоришь.
– Нет, так говорят документы. Последние два года русские летают на новых ускорителях, причем работают они бесперебойно. С кораблями многоразового использования у русских не ладится, поэтому они стиснули зубы и летают на одноразовых.
– По-моему, нам пора пить кофе.
– Нет, еще рано. После следующего узла.
Глава 7
– Ну что ж, начнем наши маленькие каникулы, – сказал полковник Кузнецов, улыбаясь остальным членам экипажа. За его спиной с шипением задвинулась массивная дверь, заскрежетали болты.
– Вряд ли это можно назвать каникулами, – ответил Элай Брон. – Карантин есть карантин.
– Да что вы, доктор Брон, – возразил Кузнецов. – Девяносто шесть часов полного покоя до старта. Сейчас технические службы... как это у вас называется... потеют кровью, чтобы все шло гладко. А у нас с вами никаких дел нет. Мы заперты в великолепном особняке, куда не могут проникнуть ни бактерии, ни насекомые. Вокруг нас будут хлопотать повара, прислуга будет стелить нам постель и чистить одежду. Конечно, у нас тоже есть работа, особенно у пилотов. Им придется все время листать свои огромные справочники. Зато у остальных членов экипажа режим посвободнее. Наконец мы можем пообщаться друг с другом без политиков, без журналистов и прочих внешних раздражителей. Начальство вынуждено общаться с нами только по телефону, и если мы не хотим с ним говорить, то попросту не возьмем трубку.
Тут как раз зазвонил телефон. Секундное молчание – и все расхохотались.
– Кто скажет, что нас нет дома? – спросил Патрик, протягивая руку к трубке.
Стоило ему взять трубку, как тут же засветился экран. Это был не просто телефон, а особое устройство связи, оснащенное видеосистемой. Выдвинулся специальный стул, на котором фокусировался объектив телекамеры. На экране возникло лицо звонившего. Это был Флэкс.
– Что стряслось? – спросил Патрик. – Мы еще присесть не успели, а ты уже звонишь.
– Извини. У Коретты хотят взять интервью. Оно должно было состояться еще вчера, но самолет интервьюера опоздал.
– А кто интервьюер? – поинтересовалась Коретта.
– Девушка по имени Смит. Она говорит, что вы обещали эксклюзивное интервью журналу «Черная женщина».
Никто из присутствующих даже не посмотрел в сторону Коретты. Она секунду поколебалась, потом сказала:
– Пусть немного подождет, я свяжусь с ней сама. Сейчас у меня нет времени.
– Патрик, когда повесишь трубку, отсоедини ты эту штуку к черту, – попросил Элай.
– Я бы с удовольствием. Но лучше последуем примеру Коретты, на звонки отвечать не будем. Если захотим с кем-то пообщаться, выйдем на связь сами. Полковник Кузнецов прав. Всем нам есть чем заняться до старта, но надо и получше познакомиться друг с другом. Мы один экипаж, и нам необходимо хорошо друг друга знать, чтобы мы действовали как слаженная команда. Мы с Надей – пилоты, и мы уже научились работать вместе. Пока кораблем командую я. Я отвечаю за полет до того момента, пока мы не выйдем на окончательную орбиту и двигатель не будет отключен. Затем командование берет на себя полковник, и все мы выполняем его приказы.
– Не совсем так, Патрик, – возразил Кузнецов. – Я отвечаю за генератор и за сборку всей системы. Кроме того, я буду руководить выходами в космос. Но что касается всего остального – функционирования самой станции, связи с Землей и так далее, – командование остается за вами.
– Это правильно, Пат, – заметил Элай, переворачивая страницу книги, в которую уже успел углубиться. – Ты капитан корабля, пусть так и будет. Надя
– твой первый помощник. Я отвечаю за ядерный двигатель, но моя задача проста: включу его, когда надо будет выйти на орбиту, и потом выключу. После этого я становлюсь простым такелажником при солнечном генераторе полковника Кузнецова.
– У каждого из нас своя функция, как у муравьев в муравейнике, – заметил Кузнецов. – Патрик с Надей выводят нас на орбиту и следят за нормальной работой всех систем, чтобы экипаж не распрощался с жизнью в условиях враждебной окружающей среды. Я отвечаю за сборку генераторной системы, после чего ее управлением занимается наш главный электрик Григорий.
Сальников кивнул.
– Пока происходит сборка генератора, я устанавливаю на «Прометее» передающую антенну. Мощность на первом этаже будет небольшая, но на питание основной программы хватит. Энергия будет конвертироваться из турбогенераторов в волны частотой 3,3 гигагерца, которые будут направлены в накопители на поверхности Земли. Я не ожидаю особых проблем с этим. Оборудование проверено и работает наилучшим образом.
– Вот и чудесно, – подытожила Коретта. – Все при деле, одна я у вас нахлебница. Единственное, что я могу делать, – таскать ваше тяжелое оборудование. Но должна напомнить, что только одно приспособление не предназначено в принципе для использования в космосе – человеческий организм. Мы будем находиться на орбите, в состоянии невесомости, по меньшей мере месяц, пока не прибудет смена на «Шаттле». Мое дело – следить, чтобы каждый из вас сохранил работоспособность до конца этого периода, а желательно и после него. Чтобы вывести одно человеческое тело – неважно, русское или американское – на орбиту, нужно потратить черт знает сколько миллионов долларов. Поэтому, чем дольше мы продержимся наверху, тем лучше будет для всех. Со всеми жалобами прошу обращаться ко мне. Сочувствие, таблетки аспирина гарантированы вам круглосуточно.