— Ларс, успокойся, не кипятись. Конечно, то о чем ты говоришь, когда-нибудь будет изобретено, но не сейчас. Это дело будущего.
— Нет, я с тобой не согласен, это все нужно уже сейчас, потом будет поздно.
В это время бесшумно разошлись двери кабинета, и внутрь просунулась голова, но, увидев в каком настроении пребывает шеф, сейчас же исчезла.
На некоторое время в комнате воцарилось натянутое молчание. О’Хара задумчиво продолжал дымить в кресле трубкой, а Ларс сидел за своим обширным столом и нервно барабанил пальцами по его черной полированной поверхности. Затем он немного успокоился и опять заговорил:
— Пит, дорогой, ты не подумай, что я вредничаю. Ситуация из этого кабинета действительно выглядит так. Я тебе говорю то, что я чувствую, что понимаю. Я уже в этой должности работаю почти десять лет. Все, что ты видел внизу — это строилось и создавалось на моих глазах. Когда-то это оборудование действительно было самым совершенным, но не сейчас, нет, не сейчас. Ведь прошло почти десять лет, Пит, за это время оно морально устарело. Нет, я не говорю, что его надо прямо сейчас пускать на слом, для ближнего космоса оно будет годно еще не одно десятилетие, а вот для дальнего оно уже не подходит. Господи, да что я тебе втолковываю, ты это прекрасно должен понимать и сам, просто не хочешь в этом сознаться.
Его оппонент по-прежнему молчал, попыхивал трубкой у окна.
— А знаешь, что стало последней каплей? Когда я провожал «Олимп» с его экипажем, и он исчез, растворился в гиперпространстве, я с ужасом подумал, что мы почти год ничего о нем не будем знать. Год, Пит! Целый год глухого молчания! А там почти пятьдесят тысяч человек!
В этот момент опять открылись двери, и просунувшаяся голова почтительно сообщила:
— Шеф, извините, что перебиваю, но пришло сообщение с Плутона-орбитального. Похоже, прибывает «Килиманджаро».
Ларс расстроено махнул рукой, и голова скрылась.
— Ну, вот тебе еще одна причина, — он указал рукой в сторону двери, — видишь, прибывает громадная станция, а мы об этом узнаем только в последний момент. И что теперь, опять спешно будем расчищать зону? Опять аврал? И так будет всегда? А ведь эта станция не самая большая, подумай как следует над этим, Пит. — И он вышел из кабинета.
Пит О’Хара остался один в огромном помещении.
То, что говорил Ларс, заставляло задуматься. Просто так отмахнуться от его слов, даже произнесенных в таком нервном настроении, было нельзя. Несмотря на то, что во всем обитаемом космосе Ларс Эриксон со своим взрывным темпераментом был известен как «Бешенный Ларс», он был главным координатором Земли по космосу и по праву занимал эту должность вот уже десять лет. За эти годы он накопил гигантский опыт, от которого просто так нельзя было отмахнуться. И во всем том, что он говорил, конечно, был смысл, но все это казалось Питу О’Хара, одному из представителей Совета по космосу, несколько преждевременным. Он, как и все члены его комитета, в таком аспекте, как это представлял Ларс, считал реорганизацию центра связи делом далекого будущего.
Двери лифта мягко сомкнулись за спиной Ларса Эриксона, руководителя главного земного космического центра связи, и он мягко опустился на десятый этаж, где располагался центр управления дальней космической связью планеты.
Главный зал диспетчерской башни заполняли десятки управляющих консолей, за которыми виднелись спины, погруженных в работу операторов. Полусумрак помещения, призрачное мерцание десятков мониторов, негромкое бормотание технического персонала — все это создавало удивительную атмосферу того места, куда сходились невидимые нити управления всеми кораблями и где звучали далекие голоса космоса.
Неслышно ступая по высокому мягкому ковру, Ларс уверенно направился в глубину этого царства, приблизился к крайней ниши и тронул за плечо пожилого оператора, согнувшегося над терминалом. Тот испуганно оглянулся, потом рассмотрел своего начальника и снял с головы дугу переговорного устройства.
— Ну что там передает нам Плутон, Лэнс? — тихо поинтересовался Ларс у своего подчиненного.
— Датчики спутников слежения начали улавливать изменения гравитационного поля в К-точке, в зоне выхода кораблей.
— Ну-ка, покажи.
Диспетчер высветил на мониторе картинку, переданную ему с Плутона. На экране восемь спутников слежения построили объемную картинку искажений гравитационного поля в зоне прибытия гиперкораблей, которая занимала примерно полторы астрономической единицы за орбитой Плутона.
— Да-а, похоже на то, что кто-то начинает строить вектор пробоя, — задумчиво протянул Ларс, — кроме «Килиманджаро», пожалуй, сейчас никто и не должен был вернуться, или я ошибаюсь и это кто-то другой?..
— Нет, шеф, вы правы, это действительно «Килиманджаро», — несколько неуверенно подтвердил диспетчер, — сейчас, кажется, как раз подходит срок его возвращения.
Ларс расстроено покачал головой:
— Вот ведь до чего дожили, сидим и гадаем, что за корабль прибывает, тот ли, этот, а должны знать совершенно точно. Хорошо еще, что у нас пока таких гиперкораблей немного. А представляешь, что может случиться, если вдруг несколько из них одновременно решат вернуться? Это будет катастрофа!
— Шеф, не пугайте, — ужаснулся диспетчер, — этого просто не может быть.
— Да-а, а откуда ты знаешь? — ядовито поинтересовался у своего подчиненного Ларс, — это сейчас не может быть, но когда-нибудь все-таки такое может случиться. Ладно, не бери в голову. Теперь так, — он надел на голову серебристую дугу общего оповещения. — Ребята, всем внимание, говорит первый! Прибывает «Килиманджаро», до выхода станции в реальное пространство действуем по штатному расписанию. С первого по семьдесят шестой терминалы занимаются только ближней орбитальной зоной, быть готовыми к началу освобождения зоны по первому требованию, остальные — начинают подготавливать коридор и готовиться к прибытию корабля. Все!
— Лэнс! — Ларс снял переговорное устройство, — ты с напарником занимаешься только Плутоном-орбитальным. Передай на станцию — все внимание на изменения в зоне прибытия, слежение приоритетное, каждые пол часа — передача данных на Землю. Будем готовиться к встрече…
26 дней до катастрофы…
Плутон-орбитальный — дальняя космическая станция слежения.
— Берг, отстань, не мешай, видишь, что кругом твориться? — Женька раздраженно указал рукой на экраны мониторов, на которых мгновенно появлялись и исчезали данные, змеились и извивались разнообразные кривые. — Вот-вот должен появиться корабль…
— А что здесь такого особенного происходит, не понимаю. Ну, прибывает корабль. Женя, что ты так дергаешься, в первый раз, что ли? — деланно удивился Берг.
— Ты ничего не понимаешь, — нервно продолжал суетиться на своем рабочем месте долговязый Женька, — нет, ты ничего не понимаешь. Это же «Килиманджаро», понимаешь, «Килиманджаро»!
— Какая разница, «Килиманджаро» это или другой корабль, — флегматично возразил Берг, — процедура все равно одна и та же. Ты же не в первый раз корабль встречаешь?
— Нет, конечно, — обиделся Женька, — и даже не в десятый.
— Ну, вот видишь, так и успокойся. Примем, встретим, обогреем. Правда, Майкл? Эй, Майкл, слышишь? Да отлипни же ты, наконец, от своего телескопа, он никуда не улетит.
Майкл оторвался от окуляра, рассеянно поморгал покрасневшими глазами и спросил:
— Что ты там такое говорил, Берг, я прослушал.
Берг весело рассмеялся:
— Нет, с вами, ребята, не соскучишься. Один дергается все время, как припадочный, второй — когда работает, ничего, кроме своего телескопа, кругом не замечает. Во команда попалась! И как вы, ребятишки, еще всю станцию не угробили, удивляюсь. Я здесь единственный нормальный человек, эх, ребята, вот уеду домой — так вы и шлюз забудете за мной закрыть. Майкл, я говорю, что скоро здесь будет тесно, гостей будем принимать — Торопова со своей командой.
— Да, это хорошо, — все также рассеянно ответил Майкл, погруженный в работу, — Сашу я очень буду рад повидать, да и других ребят тоже. А вообще, ребята, вы знаете, что-то мне спектр этой звезды не нравится, нет, совсем не нравится…
Берг только рукой махнул.
В это время космические буи, расставленные по углам гигантского, со стороной почти в астрономическую единицу, пространственного куба зоны прибытия, замерцали тревожным светом, посылая во все стороны сигналы тревоги на всех мыслимых диапазонах.
— Все, ребята, шутки в сторону, — закричал Женька, — услышав тревожный, пронзительный звук сирены, в это же самое время разнесшийся по всем помещениям станции, — прибывает корабль. Десятиминутная готовность! Все на свои места.
Берг и даже Майкл безмолвно подчинились — теперь Женя был главным на станции. Его приказы не оспаривались и выполнялись быстро и беспрекословно.
Берг и даже Майкл безмолвно подчинились — теперь Женя был главным на станции. Его приказы не оспаривались и выполнялись быстро и беспрекословно.
Тревожная тишина ожидания наполнила станцию. Сообразно анализа последних данных К-точки включился таймер обратного отсчета, счет времени пошел на минуты. Все приборы станции, все резервы, вся ее мощность была сейчас задействована только на одно-единственное — встречу прибывающего корабля.
Молчали люди, где-то вверху тихо пощелкивал таймер, отмечая последние секунды, кривые, наконец, остановили свой сумасшедший бег и плавно змеились на экранах многочисленных датчиков и мониторов.
Берг сидел у огромного панорамного видеомонитора, куда сводились визуальные сигналы всех космических буев, и внимательно, до боли в глазах, всматривался в черную пустоту: пока ничего не происходило. Пустота космоса с мириадами сверкающих звезд — и ничего больше. Но вот в самом центре возникла яркая точка и стремительно стала наращивать интенсивность свечения, автоматика станции, отреагировав на это, моментально опустила всевозможные защитные фильтры. Достигнув максимума своей светимости, точка также постепенно начала затухать, оставляя даже через фильтры в глазах Берга туманное розовое пятно.
Дальнейшего Берг уже не видел, но ясно представлял, как будто находился за пределами станции — в этой части пространства вместо ослепительно сияющей точки образовалось угольно-чернильное «ничто», которое, медленно расширившись до размера четверти астрономической единицы, начало пульсировать с все возрастающей амплитудой.
— Все, ребята, — с облегчением заключил Женька, откинувшись в своем кресле, — вектор пробоя К-точки установлен и жестко зафиксирован, теперь только ждем появления самой станции.
Теперь уже не только Берг, но и весь экипаж станции собрался возле панорамного монитора. От них уже ничего не зависело, все дальнейшие действия полностью взяла на себя сложнейшая автоматика, людям оставалось только ждать и наблюдать.
Некоторое время на экране ничего не происходило, только несколько участилась пульсация темного участка в центре экрана. Затем, достигнув своего максимума, пульсация стабилизировалась.
— Вот сейчас, сейчас, — зашептал в волнении Женька, — сейчас должен появиться корабль.
Все трое бессознательно затаили дыхание, прикипев глазами к экрану. И сколько бы раз это не происходило, всегда зрелище постепенно возникающего из ниоткуда корабля просто потрясало воображение.
Прошла секунда, другая, томительно, выматывая, тянулось время. Еще секунда, еще несколько, по-прежнему ничего не происходило. Такая же неспешная, ритмичная пульсация черного «ничто».
— Что-то не так, ребята, что-то не то происходит, — растеряно зашептал в затылок Бергу Женька, — я не понимаю, но что-то не так, уже должен появиться «Килиманджаро», а его все еще нет.
— Может быть, ты торопишься, ведь автоматика отработала нормально? — поинтересовался Майкл.
Женька обернулся на приборы — везде ровным, успокаивающим светом плавно змеились кривые, все цифровые индикаторы высветили нули, показывая стабильность работы всех систем станции.
— Да вроде бы все нормально. Точка пробоя стабильна и зафиксирована. Ничего не понимаю, — растеряно развел руками Женя.
Все опять уставились на экран, на котором отображалась все та же ритмичная пульсация.
Берг глянул на таймер, тот уже показывал минус пятнадцать секунд времени прибытия.
— Вот он, вот он! — неожиданно заорал над его ухом Женька, указывая рукой на экран.
В этот момент из ниоткуда в этой точке пространства разом проявился огромный корабль. Только что здесь царила пустота, доля мгновения — и вот уже целая станция, напоминающая своим видом невообразимо гигантскую, горизонтально расположенную, причудливую люстру, уверенно возникла и закачалась на волнах космоса.
— Все, прибыли, — с облегчением вздохнул Женька, — а я уже начал бояться, что что-то пошло не так. — Он оглянулся на таймер, на котором зеленым светом мерцали цифры. — Странно, ни разу не было такой огромной задержки, целых двадцать восемь секунд, надо же! Никогда такого не было, всегда корабль появлялся точно, без опоздания. Ну, да ладно, все это ерунда, прибыли — и хорошо.
Вместо ответа Берг внимательно разглядывал на экране монитора огромную космическую станцию, подсознательно чувствуя, что что-то в этой картинке не так. Уже через мгновение ему стало все ясно, и ужасное опасение стало закрадываться в его душу.
— Нет, — ответил Берг, продолжая все так же пристально вглядываться в монитор, — нехорошо, ребята, все очень даже нехорошо. Посмотрите сами — все иллюминаторы черны, двигатели молчат, ни один габаритный огонь не горит, такое впечатление, что корабль мертв.
— Не может быть! — Женька и Майкл бросились каждый к своей аппаратуре. Майкл принялся яростно крутить ручки верньеров своих электронных и оптических систем, пытаясь рассмотреть вблизи каждую мелочь на корпусе корабля. Женька лихорадочно пытался связаться со станцией на всех диапазонах, но огромная станция не подавала никаких признаков жизни.
— Ну, что, Майкл, что-нибудь видишь?
— Нет, нигде ни одного огонька.
— А ты, Женя, как там у тебя дела?
— Тихо, ни одного сигнала. Полное молчание.
— Черт, что же такое могло случиться? Не может быть, чтобы все ребята погибли. Женя продолжай вызывать. Майкл, ты видишь какую-нибудь пробоину или повреждение на корпусе? — неожиданно для самого себя Берг принял командование на станции.
— Сейчас, как следует присмотрюсь, подожди немного, Берг.
Следующие несколько минут прошли в тревожном молчании, потом почти одновременно ребята заговорили:
— Нет, с этой стороны никаких видимых повреждений нет, — сказал Майкл, — не знаю, что там с другой стороны — отсюда не видно, но у меня такое впечатление, что весь корабль цел.
— А у тебя там как дела, Женя?
— По-прежнему на всех диапазонах мертвая тишина. Что будем делать?
Берг немного помолчал, задумавшись, потом глянул на разом осунувшиеся, побледневшие лица товарищей:
— Так, мужики, главное не поддаваться панике, еще ничего не известно. Корабль вышел благополучно из гиперпространства и продолжает движение, правда, по инерции — все двигатели молчат. Но это, опять таки, ни о чем не говорит. Я не верю, что Торопов с ребятами погиб, не такой он человек, да и команда его отличная — я многих ребят знаю. Да и сам капитан многого стоит, Карл в таких переделках побывал, вам и не снилось.
— Тогда почему они молчат?
— А кто его знает, что случилось с самим кораблем, какие системы отказали и почему. Может быть, и системы связи повреждены, надо посмотреть.
— Как это посмотреть?
— А так, — жестко сказал Берг, — слетать и посмотреть. Вы что, забыли, что у нас есть аварийная капсула.
— Да, но она не предназначена для этого, — оторопели космонавты.
— А для чего она вообще тогда предназначена? — рубанул рукой воздух Берг. — Ладно, это все ерунда, капсулу мы быстренько переделаем для наших целей, это не сложно, это я беру на себя. Ты, Женя, передай ситуацию на Землю. Майкл, где тут у вас инструменты?
Берг развил такую кипучую деятельность не зря. С одной стороны, нельзя было медлить ни минуты — ситуацию с кораблем необходимо было выяснить быстро и точно, с другой стороны надо было занять чем-нибудь ребят — и тот, и другой находились в явно стрессовом состоянии.
Отправив обоих заниматься делами, Берг еще раз внимательно посмотрел на монитор. Там по-прежнему виднелась темная громадина корабля-станции, которая на фоне окружавших ее звезд заметно перемещалась. «Черт, а скорость у него довольно приличная, хватит ли у нашей капсулы горючего для того, чтобы догнать корабль, а потом еще и вернуться? Если все правильно рассчитать, то, пожалуй, должно хватить, но надо спешить, пока «Килиманджаро» идет на сближение, потом он начнет стремительно удаляться. И тогда маневр будет выполнить гораздо тяжелее, если не невозможно. Да, надо торопиться!», — и он закричал:
— Майкл, ну где вы там все запропастились?
Из коридора показался запыхавшийся, застегивающий на себе космический скафандр Майкл.
— Ты это чего? — удивился Берг.
— Как это чего? — не понял тот.
— Я спрашиваю, чего это ты так вырядился?
— Так ведь сейчас капсулу переделаем и полетим на «Килиманджаро».
— Угу, все правильно, — спокойно кивнул головой Берг, — только вот одно маленькое уточнение, не полетим, а полечу. Я полечу, а вы оба будете корректировать мой курс со станции, понял?
— Пп-понял…, - запинаясь, произнес Майкл.
— Вот и чудненько! Теперь разоблачайся и быстренько тащи мне инструменты, а я иду к капсуле. Вот туда и тащи. Женя, ты связался с Землей?