Прошёл час.
Наши позиции понемногу приходили в какое-то осмысленное состояние. Во всяком случае, на хаотическую мешанину ямок они уже походили не так сильно. Наметились линии траншей, появились уже и пулемётные гнёзда. Откуда-то сзади вывернулась упряжка с сорокапяткой — совсем хорошо! Мрачные артиллеристы, скинув гимнастёрки, усердно заработали лопатами, оборудуя огневую. Оторвавшись от копания, посылаю им в помощь троих своих бойцов — пушка нам необходима, как воздух! Иных противотанковых средств у нас нет. Так что беречь сорокапятку нужно всеми силами.
В окоп спрыгивает ротный.
— Ну, как?
— Работаем... я штабных чуток подпихнул в нужную сторону.
— Видел! Правильно сделал! Так-то к ним только сейчас командира прислали — связист! Из него вояка — как с меня портной! Он тяжелее телефонной трубки ничего, отродясь, в руках не держал!
Не любит наш ротный командира связистов, тот пресекает его общение со своими подчинёнными. Жёстко и без сантиментов — блюдёт порядок в своем... х-м-м... курятнике. У него ведь там целое отделение симпатичных девчушек... Впрочем, моё предпочтение отдано медикам.
Спрыгиваю в окоп и примеряюсь. Вроде бы, норма... От холодной земли идёт пар, и я поспешно выбираюсь назад. Пробежавшись вдоль своих бойцов, озадачиваю двоих-троих соответствующими указаниями. А то, расслабились чрезвычайно! Себе всё сделали, а соседу помочь?
Время, время!
Оно так и утекает сквозь пальцы! Не хватает его, ох, как не хватает!
Вообще, если вдумчиво посмотреть, непонятки получаются.
Мы, вроде бы, как в наступление собираемся. Немцы, по некоторым прикидкам — тоже. Во всяком разе не сидят на попе ровно, а постоянно нас дёргают. Некоторым образом я даже понимаю того штабного капитана — дальнобойная артиллерия фрицев может нам создать неслабый такой геморрой. У нас тут не шибко глубокие построения, да и резервов тоже не так, чтобы очень до фига. Захреначат вот так с десяток снарядов по району сосредоточения — и хорош! Что может сотворить сорокакилограммовая чушка, свалившаяся сверху, я себе представлял очень даже хорошо...
Самое время сейчас работать разведке. Что у нас, что у немцев. Но вот так — проламывать линию фронта танками? Как я понял, даже и без основательной (какая-то всё же была) артподготовки? Да, даже и теми же самыми дальнобойками? Не похоже это на фрицев, совсем не похоже. Да и ладно бы, если наподдали целой дивизией, это хоть на что-то да походило. А здесь... Ни захватить что-нибудь, ни, тем более, удержать — сил явно для этого недостаточно. Просто рейд? Но, как ехидно мне подсказывает память (точнее — её остатки) здесь так вроде не воевали... это не степи какие-то там, и не пустыни.
Не понимаю я чего-то.
— Старшина! — бежит вдоль окопа посыльный. — Командир приказал — к бою!
Вот так...
Замаскировать окопы мы уже не успеваем, они так и выделяются свеженасыпанными брустверами. Мишень...
— Слушай мою команду! — Выскакиваю наверх. — Оружие к бою! Занять позиции! Всем сесть на дно окопов! Наблюдение ведут по два человека из отделения, они же и стреляют по моему приказу. Всем прочим — сидеть тихо! Ждать моей
команды!
Забегали... защёлкали затворы, и по позициям пронёсся неясный шум. Затихло, только наблюдатели повысовывали головы над окопами.
Ждём...
Но, как оказалось, не слишком долго.
Вдали послышался какой-то лязг... что-то зарычало...
Вот и гости.
Угловатые коробки танков появились как-то сразу, я даже не понял, как это у них получилось.
Один, два, три... семь штук.
Для неполной роты — так и совсем за глаза. А ведь ещё и пехота там есть, просто не может её не быть.
За нашей спиною, через километр всего, раскинулась деревня. Там медики стоят, ещё какие-то части тыловые. И мост. Не Бог весть что, через небольшую речку. Но — мост. Учитывая топкие берега, это весьма важный объект. Рванут его или захватят... не, не удержат. Значит — рванут. И будем таскать грузы обходом, а это лишние два десятка вёрст. Ну, может, и меньше, но всё равно — неприятно. Да и медикам прилетит нехило.
Танки чуть сбавили скорость — заметили окопы? Скорее всего...
А вот и пехота ихняя — почти поравнявшись с железными коробками, притормозили угловатые "Ганомаги". Через борта посыпались фигурки солдат.
Гах!
Однако...
Наши пушкари оказались на высоте — и даже более!
Проломив тонкий борт, рванул внутри железной коробки фугасный снаряд. Бронетранспортёр окутался дымом и вспыхнул. Представляю, что там сейчас внутри творится... с десяток фрицев точняк парни уконтрапупили.
С почином вас, мужики!
Гах!
Вразнобой ударили орудия танков. Били они, как этого и следовало ожидать, по нашей пушке. Но первый залп лёг врассыпную, даже рядом ни один снаряд не рванул.
Гах!
Щелкает по башне трассер бронебойного снаряда — и свечкой отлетает в небеса. Не пробил... но легче с того танку не стало, вон, на месте завертелся. Чего это он?
Башню заклинило, теперь он пушку так наводит. Ну... тоже, в общем, хорошо.
Выбросив из выхлопных труб клубы дыма, рванули, загибая влево, три танка. Ага, это они наших артиллеристов обходят.
Молчат окопы, нет с нашей стороны суматошной пальбы. Вот и не видят немцы для себя никакой опасности. Мало ли... могло ведь пехотное прикрытие и запоздать...
Кр-р-р...
Горохом рассыпались выстрелы со стороны связистов — не выдержал их командир. Особого эффекта достичь не удалось, но, немцы хотя бы чуток сбавили свой темп, пригнулись...
И почти тотчас же на позициях телефонистов разорвались снаряды танковых пушек — немецкая броня поддержала огнём свою пехоту.
Однако и нам нехорошо сейчас отсиживаться.
— Наблюдатели! Огонь по пехоте! Прочим — сидеть тихо!
Вскидываю свою СВТ и приникаю глазом к оптике. Я, конечно, тот ещё снайпер... но, всё же, получше некоторых...м-м-м... стрелков. В перекрестье прицела попал худощавый немец с карабином. Не то... мне ноне другие надобны... ага! Приклад толкает меня в плечо, а коренастый фриц роняет свой пулемёт. Есть почин!
Так, теперь другого ищем.
Офицер!
Вот ты где, голубчик!
Но немец попался дюже хитрый, перемещался он как-то рывками, скрываясь, то за складками местности, то за фигурами своих солдат. Или это я от чрезмерной подозрительности так думаю? Двоим фрицам, в результате моей охоты за вертлявым типом, фатально не повезло. А вот офицера я так и не достал, обидно!
Сменив магазин, оглядываю поле.
Артиллеристы наши лупят прямо-таки с пулемётной скоростью, но вот результатов что-то маловато. Сбили гусянку ещё одному танку, он теперь стоит и стреляет с места. А около него копошатся две темные фигурки. Гусеницу натягивают? Это под огнём-то противника? Геройские парни... были. Уцелевший немец падает на брюхо и ужом ввинчивается под танк. Ну, даже и один подстреленный мною танкист — это тоже кое-что! В любом случае, танк станет реже стрелять, он ведь и неподвижный — всё равно опасен. Пушку-то и пулемёты с него никто не снимал!
А связистам достаётся! Мама родная, как их там ещё просто землёй не засыпало!
Но эффект от моих выдумок всё же есть — противник сосредоточил все свои усилия именно на позициях, откуда по ним ведут самый интенсивный огонь. В том, разумеется, смысле, что именно туда лупят сейчас все фашистские танки. С нашей стороны стрельба не столь частая, и именно сюда активно топает пехота. Да и танки, тоже ползут к нам. Ползут-то на наши окопы, а башни развёрнуты в сторону связистов и по направлению к пушке — как к наиболее важным целям.
— Федорчук! Твой выход!
Из окопа тотчас же показывается длинный ствол ПТР. Самая для него сейчас дистанция, это ж, всё-таки не пушка... Уж как только я мысленно ни благодарил ротного за такой вот подарок — расчет ПТР! Сумел же он их где-то нарыть! Не зажал для себя, нам прислал!
А танковые башни повёрнуты к нам боком...
Бах!
Бах!
Есть!
Уж и не знаю, куда там влепили бронебойщики, но танк полыхнул — да так красиво! Башню не сорвало, но вспышка вышла оч-ч-чень даже знатная!
Ещё выстрел — и рассыпалась, мелькнув звеньями в воздухе, гусеница соседней машины.
— Федорчук! Позицию меняй!
Вовремя — сразу пяток снарядов взвихрили землю около окопа.
Гах!
Запнулся и задымил ещё один железный ящик, из числа тех, что пёрли на артиллеристов. Достали они его, наконец.
А их пехота всё ближе, вон, даже оружие в их руках можно хорошо разглядеть. Пора?
Похоже...
— Общая команда — встать! Огонь по готовности!
А у нас тут два пулемёта, между прочим... и около десятка только автоматчиков.
Залп вышел не такой уж и слаженный, но на эффективности огня это отразилось незначительно. Попав под пулемётный огонь с короткой дистанции, немецкая пехота моментом залегла.
Залп вышел не такой уж и слаженный, но на эффективности огня это отразилось незначительно. Попав под пулемётный огонь с короткой дистанции, немецкая пехота моментом залегла.
Да, можно подавить пулемёт — пусть даже и на самой выгодной позиции. Прижать сосредоточенным огнём, сбить прицел, подползти и забросать гранатами.
Можно.
Когда он один.
А тут их два — разнесены по флангам, огонь идёт косоприцельный, с взаимным перекрытием секторов стрельбы — это тот ещё подарочек. И три десятка стволов, поддерживающих этих самых пулемётчиков. Хочешь — не хочешь, а и туда смотреть тоже нужно. Невнимательность в таком деле приводит к очень грустным последствиям.
Потеряв (только по самым предварительным прикидкам) около двух десятков человек, фашисты более не пёрли на рожон.
Заставить их окапываться, мы, разумеется, пока не смогли, но атаку всё же сбили, теперь они так резво уже не попрут.
Как удачно вышло и то, что один танк, из тех, что шли прямо на наши окопы, уже горит, а второй неподвижен! Нет у немцев тут брони, не за кем теперь прятаться!
Хрясь!
Копец артиллеристам...
Облако дыма и пыли встало прямо на их позициях. Попали-таки фрицевские танкисты там куда-то...
Хреново.
Жаль ребят, но они своё дело сделали честно. Помогли нам, чем смогли.
Задним умом понимаю, что смени они позицию после первых же выстрелов, может, и прожили бы дольше. А может быть — и не прожили. Дистанция тут не ахти какая, могли парни попросту не успеть орудие своё развернуть — поспели бы немцы раньше. Так-то их хотя бы артогонь сдерживал, маневрировать приходилось, да прятаться. А не будь его? Уж куда как резвее бы попёрли!
Два танка горят, два обездвижены, но ещё три — они вполне себе целы и могут натворить таких делов...
Прибавив газу, оба немца, из тех, что шли на наших пушкарей, скрываются за холмом. Следом рванулся и бронетранспортёр с пехотой. С тыла зайдут?
Это они могут. И станет нам тут всем кисло.
Вскидываю винтовку — раз!
Допрыгался!
Это тот самый танкист, что под танк залез, достал-таки я его! А что ж ты думал, милок, в твою сторону никто уже более и не смотрит? Напрасно... я мужик злой и на память не жалуюсь.
А вот на наши окопы пополз последний танк, и был это противник весьма опасный. На рожон не пер, двигался осторожно, и огонь, собака такая, вёл с коротких остановок. И оттого — достаточно эффективный.
"Т-3" — тот ещё агрегат, неприятный...
Да и экипаж, судя по всему, там грамотный сидит.
Прикрываясь броней, за танком перебегали пехотинцы. Не могу сказать, что это у них получалось хорошо — троих я всё же завалил. Да и из окопов меня поддержали, так что солдаты вынужденно попадали на землю и огрызнулись огнём с места.
Неэффективно, железная коробка была намного опаснее.
После очередного снаряда поперхнулся и смолк один из пулемётов. Хотелось бы верить, что ребята попросту меняют позицию. Правда, на продвижении немцев вперёд это сказалось мало, всё же стрельба из окопов не утихала и без того.
А вот к позициям связистов фрицы подобрались достаточно близко, не ровен час...
— Агапов! — не оборачиваясь, кричу я в окоп.
— Тут я, товарищ старшина!
— Бери пятерых из первого отделения — и дуйте на помощь к телефонистам! Их там сейчас с фланга наморщить попробуют!
Блин, а где же те два танка, что к нам в тыл прорвались? Там ведь и пехота с ними имелась... совсем штуки невесёлые получаются. Эдак, они и к нам в спину выйдут!
Быстрый взгляд на поле боя — фигово...
Танк уже подошёл совсем близко, но для броска гранаты всё ещё был пока недоступен. Нет, если вылезти из окопа... да на ноги встать... только ведь, не дадут!
Перезаряжаю винтовку.
Наши окопы вытянулись вдоль холма ломаной линией. Связисты находились на правом фланге — и туда сейчас был направлен основной удар атакующих фрицев. Танкисты удачно заставили замолчать пулемёт у подножья холма, а второй и сам стрелять отчего-то перестал. Так что почти ничего (кроме частой стрельбы моего взвода) не мешало немцам двинуть прямо на позиции телефонистов, двигаясь вдоль линии окопов и сбивая по пути нашу оборону.
Но где же пулемёты?!
Бегом несусь по окопу, не обращая внимания на посвистывающие
в воздухе пули. Поворот, ещё один...
На земле, снятый с бруствера, стоит "максим", около которого сейчас копошатся два пулемётчика. Третий стоит, прижавшись к стене окопа, и смотрит в поле, изредка постреливая в сторону немцев.
— Чё, за дела, славяне?!
— Кожух пробило, и вода вытекла вся, — отвечает второй номер, грузный и немногословный рядовой Истомин. — Вот пулемёт и заело...
— Оф-ф-фигеть! Надолго эта катавасия?
— Пара минут, старшина! — уверяет меня первый номер. Ефрейтор Левада с этим агрегатом знаком досконально. И раз говорит — две минуты, то раньше этого срока его лучше не трогать.
Ешь меня нечистый, но ведь у станкача 17 разных задержек при стрельбе!
Меня тоже начинает колотить мандраж.
— Леселидзе!
— Тут я, товарищ старшина! — выскакивает сзади мой последний связной.
— Гранаты прихвати и дуй вон туда! — указываю ему рукой. — За тылом присмотри, мало ли... Эти гаврики, что мимо нас прорвались, могут ведь и по затылку насовать!
— Есть! — и грузина как ветром сдуло.
А немецкая пехота, огрызаясь огнём по нашим позициям, уже разворачивается для завершающего удара по связистам. Сейчас они сомнут их — и обойдут нас уже и с той стороны. Клещи...
Сую в рот свисток, и над полем боя проносится резкий звук.
По этой команде весь огонь сосредотачивается на передовых фрицах — и тем сразу поплохело очень ощутимо.
Солдаты в мундирах мышиного цвета залегают.
Снова свисток — огнём накрывают и тех, кто теперь лупит в нашу сторону. Тут уже не так эффективно получается но, всё же...
— Готово! — выволакивают на позицию пулемёт. — Старшина! Воды!
Отдаю им свою флягу и несусь по окопу. Где-то здесь я видел... ага! Зелёный термос стоял на том же самом месте, куда его и поставили в начале боя. Хватаю неудобную железяку и в темпе поспешаю к пулемётчикам. А там уже ударили первые очереди.
Вот и окопчик, сваливаюсь вниз и осматриваюсь.
У пулемёта открыта горловина и из неё уже валит пар — мало воды. Поднимаю с земли свою пустую флягу, распахиваю крышку термоса и сую флягу туда. Блин, как же медленно вода наливается!
Есть первая!
Подскакиваю к пулемёту и, высунув руку за щит, стараюсь не пролить ни капли мимо. Выходит не очень, но всё-таки восемьсот грамм воды уже булькает в кожухе.
— Мало!
А то я не в курсе...
Вторая фляга... третья...
Топот ног — в окоп вскакивает кто-то из бойцов. Сую ему флягу в руку.
— Шуруй!
А сам бросаюсь к брустверу — и чуть в сторону от пулемёта.
В прицеле появляется тот самый, хитро выделанный, офицер. С этой позиции огня никто не ведёт, вот он не особо и шифруется.
Ну да, не вели отсюда огня, так уж вышло... некому просто.
Р-раз!
У немца подламываются ноги, и он кулём оседает на землю! Достал я его-таки...
Хрясь!
Вот же глазастые у фрицев артиллеристы! Хорошо, что хоть калибр не очень большой, было бы у немца миллиметров восемьдесят, я бы уже совсем другие песни пел. Надо позицию менять — и поскорее! Это тот самый неподвижный танк, точнее, какой-то один из них. Стоит, падла, на месте и долбит по нашим окопам.
С нового места беглым огнём обстреливаю солдат, бегущих рядом с танком — они ему дорогу расчищают. И удачно, надо отметить, двое бойцов с гранатами до него так и не добрались. А после моего "горячего привета" немцы разом поубавили прыти и попятились. Кого-то я там даже зацепил.
Откуда-то из-под земли вылетает бутылка и разбивается рядом с гусеницей танка — немец резко доворачивает в сторону.
Бах!
Высверк на броне — ПТР не пробил.
Бах!
И снова — те же пляски.
Не могут наши бронебойщики его пока подбить.
Но эффект есть и от этого, танкисты не хотят подставлять борта под пули, и железная коробка разворачивается к противнику лбом.
И ломает общее направление атаки, теперь острие удара нацелено уже не на связистов.
Так, бой уже переходит в свалку, нормально управлять не могу. Свистка не услышат, а связные мои все в разгоне.
Что-то надо срочно устроить немцу неприятное... что?
И бойцов свободных никого рядом нет, все делом заняты. Некого мне сейчас озадачить. Ну что ж... будем работать соло, как это у циркачей говорят.
Бегом по окопам, сваливаюсь к пулемётчикам. Боец, что наливал воду, куда-то уже исчез.
— Левада!
— Здесь я... — не отрываясь от пулемёта, отвечает ефрейтор.