Возвращается Тамара, увидела начатую бутылку.
Тамара. Уже успели.
Слава. А мы эпикурейцы. Знаешь, что у них на двери было написано? «Прохожий, зайди, здесь тебя ждут наслаждения».
Катя. Вот так пошлость сказал.
Тамара. Только они понимали не плотские наслаждения, а духовные.
Слава. Тогда отказываюсь. Лучше буду стоик.
Тамара. Не пора ли тебе марксистом стать?
Слава. Маркс тоже не родился марксистом, марксистом он стал потом.
Тамара. Тогда сходи на кухню, покроши салат.
Слава. Ну, знаешь… (Но пошел.)
Тамара. Может, стол к дивану придвинуть, потанцуем? Лет уж сто не танцевала, разучилась. Теперь ведь как-то по-стильному надо?
Катя. Кто как. Необязательно.
Разговаривают, накрывая на стол.
Тамара. Вы тут со Славой поместитесь?
Катя. Поместимся, только я с ним не сяду.
Тамара. Почему?
Катя. Правду говорят, переученный хуже недоученного. Целый вечер с ним гуляли и ни о чем толком не поговорили.
Тамара. Может быть, ему скучно с тобой?
Катя. Если бы я захотела, ему бы сразу стало весело. У него были попытки, только неудачные.
Тамара. Сама виновата – значит, он мало тебя уважает.
Катя. Подумаешь, сверхличность! Я больше его читаю. Хотите тетрадку принесу, я туда отдельные мысли записываю.
Тамара. Милая моя, он студент, тебе догонять его и догонять.
Катя. Ну и что же. Вот «Мартин Идеи» читали? Он за несколько месяцев все изучил, даже политические труды. А я знаете как читаю? Я шестьдесят страниц могу в час прочитать. А если стихи – семьдесят пять.
Тамара. А толку что? Лучше ты прочитай страничку и подумай. А то сегодня прочитала – завтра забыла.
Катя. Ну да, у меня память знаете какая? Я два раза только прочитаю, уже наизусть помню. Я уже Александра Твардовского изучила, Александра Блока, Алексея Суркова…
Слава(входит с миской салата). Веру Панову, Веру Кетлинскую, Веру Инбер…
Входит Ильин.
Катя(громко). Александр Петрович, скажите ему.
Тамара. А правда, злой ты, Славка.
Катя. Люди видели бы вокруг себя много прекрасного, если бы не были так злы.
Слава. Где-то читал.
Катя. Жюль Ренар.
Тамара. То, что не надо, читаешь, а заниматься – времени нет. Еще двойку схватишь!
Слава. У меня по теплотехнике конспектов нет. Завтра возьму у кого-нибудь – засяду.
Катя(Тамаре). Ну как можно заниматься по чужим конспектам!
Тамара. Александр Петрович, скажите ему…
Ильин. А что, конспектировать – это, брат, не механический процесс. Ты же одновременно осваиваешь материал.
Слава. Второй фронт открылся.
Ильин. Что-то торжественная часть затягивается. Выпьем?
Слава(выпил). Сила…
Катя. Ой, давайте закусывать!
Слава. Покормите ее.
Катя. Я не о себе беспокоюсь. Если хотите знать, я сегодня уже была в гостях.
Слава(берет у нее тарелку). Ах, она уже была в гостях…
Тамара. Слава!
Катя. Я на него не обижаюсь. Я вообще не верю мальчишкам. Я с одним два года дружила. А потом он меня избил и бросил. Да, сейчас уже не может быть, как в каком-то веке: девушка, жизнь за нее отдать… Сейчас перегиб в другую сторону. Им неинтересно с такой, которая будет какие-нибудь идеи толкать. У них одна цель – считают, что нужно обязательно чего-нибудь добиться. Уйдет без поцелуя домой – значит, вечер зря пропал.
Тамара. От девушки тоже зависит, надо быть гордой.
Слава поставил пластинку. Пригласил Катю. Танцуют. Тамара взглянула на Ильина, подняла рюмку, они выпили.
Слава. Что за групповщина! Я осуждаю вас, и все вас осудят за то, что вы пьете индивидуально. Катя, выпьем на брудершафт!
Тамара. Уймись, развеселился.
Слава. А что, мне весело, я не стыжусь. Между прочим, мне не так уж весело, как вам кажется. Тетя Тома! (Целует ее в щеку.) Я один тебя понимаю. Ты держись за меня!
Ильин(отставил его стопку). Ты перебрал, поди отдохни.
Слава. Не знаю, что мне делать: демонстративно уйти или демонстративно остаться.
Катя(вежливо, Ильину). А зачем вы распоряжаетесь? Вы кто здесь, жилец? Жилец. Значит, ведите себя тактично. И на Славу плохо влияете. Вот он выпил три рюмки, зачем это?
Ей не ответили. Слава почуял неладное. Повел глазами, чтобы Катя обратила внимание: рука Ильина лежит на руке Тамары. Слава кивнул головой на дверь. Катя встала, неслышно отошла, надела пальто. Слава дал понять, что она должна выйти, он ее догонит.
Катя ушла. Тогда он тоже встал и тихо пошел к двери. Только тут на него посмотрела Тамара.
Тамара. А Катя где?
Слава. Домой ушла.
Тамара. А ты куда?
Слава. Пойти пройтись.
Тамара. На ночь-то глядя. Сиди.
Слава сел на стул. Посидел, усыпляя бдительность. Встал, взял пальто.
Ильин. Сказано – сиди.
Слава(сел, вздохнул). Можно ехать.
Его никто не слышит. Надел пальто, вышел.
Тамара(взяла гитару, поет).
– Миленький ты мой, возьми меня с собой.
Там, в краю далеком, назовешь меня женой.
– Милая моя, взял бы я тебя -
Там, в краю далеком, ждет меня жена.
– Миленький ты мой, возьми меня с собой,
Там, в краю далеком, назовешь меня сестрой.
– Милая моя, взял бы я тебя -
Там, в краю далеком, ждет меня сестра.
– Миленький ты мой, возьми меня с собой,
Там, в краю далеком, назовешь меня чужой.
– Милая моя, взял бы я тебя -
Там, в краю далеком, чужая ты мне не нужна.
(Вдруг, очень просто.) Какой был бы ужас, если бы я за кого-нибудь вышла замуж! (Играет.)
Ильин. Что?…
Тамара играет все громче, все быстрей.
Что ты сказала?…
Свет гаснет. Теперь музыка звучит в оркестре. Это стремительная, страстная, почти экзотическая мелодия.
Третий вечер
Смеркается. Вечерняя смена уже заступила. Снег все идет. Дворники засыпают песком ледяные дорожки, но дети и женщины снова их раскатывают. А в Михайловском саду тихо, как в лесу. И Петропавловская крепость стоит, кажется, не на берегу Невы, а на самом краю снежного поля.
Просцениум. Барьерчик, за ним у коммутатора – Катя. На скамье сидит Слава. На втором занавесе нарисованы две кабины с номерами 5 и 4… Остальные за кулисами. Это переговорный пункт
междугородной телефонной станции. Абонентов мы не видим, телефонные разговоры слышны из-за кулис.
Катя(с характерными интонациями телефонистки). Алло! Дежурненькая? Три семь. Сережу, пятнадцать минут. Минск! Минск, третья кабина!
В паузах последующей сцены Катя, продолжая работу, может произносить в микрофон:
– Последняя минута, заканчивайте.
– Звенигород, там Кубинка, это местечко.
– Пятьдесят три, кто подойдет.
– Муром, четвертая кабина, Муром, четвертая.
– Закончили, разъединяю, все, все…
Из закулисной кабины: «Папа, передай трубку маме. Мама? Все в порядке, уже пять зубов. Два сверху, три снизу».
Слава. И один посередине.
Катя. Посмеяться можно на улице. Выборг, третья кабина, идите, девушка.
Голос девушки. Сережа? Ты получил мое письмо?… Нет, ты говори, получил мое письмо?
Слава. Врет, получил.
Голос девушки. А почему ты мне не ответил? Ты говори, говори, у меня пятнадцать минут заказано, я стипендию получила.
Катя. Ты же говорил, что больше не придешь?
Слава. Позвонить зашел.
Катя. Звони.
Слава. Разменяй.
Катя. Что я тебе – разменный пункт? (Бросила монету.)
Слава(набрал номер). Лидочка?… Слава говорит, привет. Какие у тебя планы на вечер?… А то махнули бы в «Зарю» на восемь тридцать?… Брось прибедняться. Только сегодня сдала, завтра позанимаешься…
Катя. Я говорила – тебе студентка нужна, чтоб понимала А плюс Б.
Катя. Я говорила – тебе студентка нужна, чтоб понимала А плюс Б.
Слава положил трубку.
Только ты студентке не нужен. (По своему телефону.) Алло? Ваня?… Хорошо, что позвонил, я уже соскучилась… Сегодня?… Не знаю, вообще-то я не думала… Я?… Когда?… Ну, напомните мне, где, что и когда?… А я и не собираюсь доказывать… Ну, ладно, приду. Только вы не пессимист? А то я тут с одним познакомилась, чуть с тоски не померла, он мне свои чертежи показывал, чтоб я их ценила…
Слава.
Катя. А тебе какое дело? Петрозаводск, третья кабина.
Командировочный(за кулисами, очень быстро). Пестриков. Я дюралевые листы отправил, квитанция семь-четыре.
Катя. Слышишь, люди делом занимаются, а ты все сидишь. Иди учись.
С улицы слышен женский смех. Входят Ильин и Тамара. Она смеется, стряхивая снег.
Тамара(Ильину). Вот видишь, так и есть, опять здесь торчит. (Славе.) Она на работе! И тебе позаниматься не мешало бы.
Катя. Не беспокойтесь, больше не будет приходить. Если он прохиндей, так и я буду веселиться.
Тамара(Славе). Проси прощения.
Слава. С какой стати?
Ильин. Перед девушками извиняться не стыдно, им всегда хуже, чем нам.
Тамара. Хорошо, что ты так думаешь. Хотя это и неправда. Вот мне сейчас лучше, чем вам. Я зарницу в небе видела. Это к счастью.
Слава. Зимой зарниц не бывает.
Тамара. А если я видела? Если я своими глазами видела, тогда что?
Ильин. Тогда бывает.
Тамара. Понял?
Слава. Чего уж не понять.
Тамара. Вот, учись. Пошли, есть хочется жутко.
Ильин. Я догоню, мне позвонить надо.
Тамара. Только быстрей, ждать не будем.
Тамара и Слава уходят.
Ильин(подсел к городскому автомату). Справочная? Телефон «Гастронома», угол Литейного и Пестеля. Да. Спасибо. (Набрал номер.) Зою из бакалеи можно попросить?… Зоя? Приветствую, Саша. Я обещал к вам зайти. Простите, не могу… Нет, и завтра не смогу. И потом.
Свет гаснет.
Комната Тамары. На этот раз она празднично убрана. Светлая скатерть, цветы. Слава, хмурый, за письменным столом тонет в учебниках и конспектах. Тамара, в нарядном платье, бочком сидит на своем подоконнике, возбужденно смотрит на Ильина. Ильин стоит посреди комнаты.
Ильин(делая пассы). Оклахома, синерама, пневмоторакс, квадарама! (Вынимает у Славы из-за воротника апельсин, преподносит Тамаре.)
Тамара очень довольна, ест.
Але-оп!… (Вытягивает у Славы из уха прозрачную косынку, накидывает на Тамару.)
Слава. Ну вас к аллаху, сколько можно. Мне заниматься надо. (Вынул у себя из кармана флакон духов, плитку шоколада.)
Ильин(раскатывая рукава). Пижон.
Тамара. Александр Петрович уезжает, надо веселиться.
Слава. Без меня. (Собрал со стола книги, ушел в соседнюю комнату.)
Сразу стало тихо и пусто. Долгая пауза. Ильин, сунув руки в карман, покружил по комнате, подошел к Тамаре.
Ильин. У тебя руки красивые.
Тамара. Руки у всех баб красивые.
Ильин. Помнишь парадное?
Тамара. А то нет?
Ильин. Немало мы там отдежурили.
Тамара. Как ненормальные. А помнишь, как ты в первый раз меня поцеловал? Прямо на лестнице. У-у!… Я и сумочку со страху выронила.
Ильин шагнул к ней. Она встала, прислонилась к стенке, опустив веки. Поцелуй. Книжка из-под ее руки упала на пол.
А почему все в парадном целуются? Как приговоренные. Ну, почему, скажи?
Ильин. Не знаю.
Тамара. Потому что там тепло.
Поцелуй. Стук в дверь из соседней комнаты.
Что ты стучишь?
Слава вошел, взял что-то с письменного стола и, не подымая глаз, удалился.
Ильин. У тебя глаза красивые.
Тамара. Просто большие глаза, большой величины.
Ильин. И цвет лица хороший.
Тамара. Что ты! Вот раньше у меня был цвет лица, это правда. Сегодня вхожу в трамвай, слышу: «Садитесь, мамаша». Оглянулась – ко мне обращаются.
Ильин. Да, время летит. И чем дальше, тем быстрей. (Обхватил голову руками.) Жизнь моя, иль ты приснилась мне! Все-таки молодость – окаянная штука. Обещает и обманывает. А мы все верим.
Тамара. А меня нисколько не обманула. Я всегда знала, что буду счастливая. И вот – счастливая!
Ильин. Ничего, меня с земного шара не спихнешь, он большой.
Тамара. Я знала, я всегда знала, что ты многого добьешься. Главный инженер. Это же руководитель производства. У меня участок – восемьдесят клейщиц. А тут комбинат. Целый город! Тебя рабочие любят?
Ильин. Не знаю, не спрашивал.
Тамара. Чтобы все любили – этого не бывает. Но в основном, конечно, любят. В этом я уверена.
Ильин(решился). Тома, я должен сказать тебе одну вещь. Но это между нами.
Тамара. Между нами. Только между нами. Между тобой и мной.
Ильин. Тома, я хочу уйти со своей работы.
Тамара. Как уйти, зачем?
Ильин. Надоело.
Тамара. Не пойму, ты серьезно говоришь?
Ильин. Абсолютно.
Тамара. Почему у тебя такие странные мысли? Может быть, ты устал? Такая работа, а живешь безалаберно. И вообще, когда человек один – ему все представляется в мрачном свете. Теперь будет иначе, уж поверь! Тут же приехать пустяк – часов пять езды.
Ильин. Не понимаешь. Ну, надоело мне!… С судьбой надо играть по крупной: ты ее или она тебя.
Тамара(встревожилась). У тебя что-нибудь случилось? Неприятность?
Ильин. Странный все-таки народ. Неужели обязательно должно что-нибудь случиться? А!… (Махнул рукой.) Послушай, Тома! Давай-ка оторвемся, поплывем куда-нибудь на Север. Я же шофер первого класса. Вот права! (Вынул из кармана права, помахал.) Я шофер, я и механик. А? Стал бы я для тебя хуже или нет?
Тамара, молчит, собираясь с мыслями.
Тамара. Не знаю…
Ильин. А, не знаешь!
Тамара. Для меня ты не стал бы хуже!… Только, понимаешь, человек должен делать все-таки самое большое, на что он способен.
Ильин. А кто на что способен, разберись!. Едем?…
Тамара. Куда?
Ильин. Со мной.
Тамара(смеется). Так вдруг? Ни с того ни с сего? Подумай!
Ильин. А если не думая?…
Тамара(смеется). Ну хорошо, поедем… Только что я там буду делать, мне же работать надо.
Ильин. Дело всюду есть.
Тамара. А как же Слава? Он же пропадет здесь, закрутится.
Ильин. Ничего, закрутится и раскрутится.
Тамара. Зачем ты меня дразнишь? А что, если я возьму да и соглашусь. Ты ведь меня не знаешь? (Раскинув руки, закружилась. Но тут же присела на стул.)
Ильин. Ну?… Так как же, Тома?
Тамара. Ты что, серьезно?… Что с тобой? Ты какой-то неспокойный. Почему? Это раньше можно было беспокоиться. А теперь? Теперь мы все решим спокойно, теперь ведь торопиться некуда.
Ильин. Так. Понятно.
Тамара. Нет, непонятно, Я хочу знать, что у тебя произошло.
Ильин. Я сказал.
Тамара. А я тебе не верю. Ты не можешь так рассуждать. Кто угодно – только не ты.
Ильин. Увы, это все же я. Пора бы тебе с этим примириться.
Тамара. Нет! Ты лучше, чем сам себя считаешь. Ты всегда боялся трудностей, всегда в себя не верил – это правда. Но ведь ты же все-таки добился, чего хотел, и я тебя за это уважаю. И вот – на тебе, опять то же самое! Бросить любимое дело. Пожертвовать своим призванием. И ради чего! Если же все это была шутка, то извини меня, я ее не поняла. Может быть, у меня не хватает на это юмора.
Ильин. А если я просто хотел проверить твое отношение ко мне? Можешь ты поехать за мной на край света или нет. Тогда что?
Тамара. Тогда знай. Если бы ты был действительно недобросовестный человек или пустой – то поезжай куда хочешь, но один. Я за тобой, как собачонка, не побегу. Понял?