Дорога в замок была спокойной: ветер стих, наигравшись со снегом, небо чуть просветлело. Регина ехала сзади, молча держась за Зену, которая не спросила, что стало с лошадью королевы. Не спросила она и о том, где была Регина и что делала. И только приглушенное восклицание сорвалось с губ воительницы, когда, уже в замке, помогая королеве спешиться, она заметила кровавое пятно, расплывающееся на рукаве рубашки.
Регина поспешно поддернула свою накидку, скрывая от Зены раненую руку.
- Удовольствие лечит боль, ты не знала? – с усмешкой сказала она.
И воительница склонила голову, не возражая.
Время вновь утекало сквозь пальцы. Каждый полдень Регина уходила куда-то из замка, не прощаясь, и каждую полночь возвращалась, истерзанная и уставшая. Зена ждала ее у ворот с теплым плащом и кубком горячего вина. Принимая королеву в свои объятия, воительница вела ее домой, помогая преодолеть бесчисленное множество ступеней. Набранная слугами ванна размягчала занемевшее тело, отогревала, на губах Регины начинала проступать улыбка. И тогда Зена целовала ее, сначала бережно, едва касаясь, затем все крепче, все жарче. Она по-прежнему ничего не говорила королеве о любви, но тело ее было счастливо от того, с какой готовностью принимала Регина все, даже самые грубые, ласки.
- Почему ты не отпускаешь меня? – спросила однажды Зена, когда они, обнаженные, мокрые, тяжело дышащие, лежали рядом после изнурительно-прекрасной битвы в простынях, вытянувшей из обеих королев все возможные стоны.
Регина, растянувшаяся на животе, подложившая руки под голову, взглянула на воительницу. Черные волосы закрывали спину, часть прядей свешивалась на лицо.
- Ты хочешь уйти? – вопросом на вопрос ответила женщина.
- Да, - ни заминки, ни запинки.
Зена хотела домой.
Регина помолчала немного, затем вытянула правую руку и накрыла ладонью живот воительницы; скользнула пальцами ниже, чуть надавливая. Отвернулась и проговорила равнодушно, будто не слыша, как сбилось дыхание Зены:
- Уходи.
Она была ведьмой, это точно. И по-прежнему лежала на животе.
Зена не ушла. Перекатившись так, чтобы очутиться над Региной, воительница склонилась, покрывая быстрыми поцелуями влажную спину королевы. Одна рука уверенным движением скользнула туда, где ее уже ждали, вторая протянулась поперек живота, поддерживая, заставляя выгибаться.
Ночи с Региной были заполнены страстью и удовольствием.
Дни без Регины были скучны и однообразны.
Однажды королева осталась дома. Дул сильный ветер, снег шел стеной, за десять шагов не было ничего видно, и Зена просто не отпустила Регину, уговаривая остаться, сначала словами, а потом и действиями.
К вечеру ветер стих, и хозяйка Зачарованного леса, уставшая извиваться под сильным телом воительницы, предложила прогулку. Утомленную сидением на одном месте, Зену не нужно было долго уговаривать, и вскоре обе женщины двинулись верхом по насыпи прочь от замка.
- Куда ты уходишь каждый день? – спросила Зена, едва они миновали границу и въехали в Зачарованный лес. Дел Регины они никогда не касались в разговорах.
Королева метнула быстрый взгляд на воительницу.
- Ты скучаешь без меня? – с тенью улыбки спросила она.
Зена пожала плечами и ничего не ответила.
Она скучала по дому, оставаясь одна в огромном и пустом замке. Можно ли было сказать, что она скучает без Регины?
Прогулка была длинной и неспешной. Кутаясь в теплую накидку, Зена немигающе смотрела перед собой, видя дорогу, что однажды привела ее сюда. Как же могло статься так, что обратно уйти оказалось невозможно?
Воительница стала чахнуть. Она похудела, лишившись аппетита, чуть сгорбилась и утратила привычный загар, полученный от греческого солнца. Кожа стала трескаться, голубые глаза поблекли. Зене нечего было делать в этом мире, она по-прежнему была чужой, и даже поцелуи и ласки Регины не могли сделать ее своей.
Королева, казалось, не замечала ничего этого. Она все еще была занята своими делами. Но ночи для них оставались прежними: горячими, страстными, исполненными огня и безумных поцелуев, оставляющих на теле следы.
Затем с Региной стало тяжело. Она принялась начинать утро с ненависти и заканчивать его злобой. В коридорах ее замка было не продохнуть от клубов раздражения, в которых путались ноги. Зена тоже могла быть – и бывала – злой, ненавидящей, раздраженной, но Регина возвела эти чувства на пьедестал.
И они по-прежнему не говорили о том, куда уходит королева.
Страсть их стала жестокой. Зена любила немного грубости в постели, ее заводило обладание кем-то против его воли, и Регина всегда охотно подыгрывала ей в этом. Но теперь королева предпочитала сама кусать вместо того, чтобы подставлять шею. Пальцы ее стали жесткими и негнущимися, зубы – слишком острыми, глаза – слишком черными. Она плохо спала, ее мучили кошмары, и Зена часто просыпалась от того, что Регина плачет. Попытки утешить ни к чему не приводили: королева лишь отпихивала воительницу, запрещая ей смотреть на свои слезы, либо же утягивала ее на себя, желая отдаться. Полночное сплетение тел было едва ли не варварским, мучительным, и наутро Зена вставала с болью в разных местах. Поначалу это заводило, но потом надоело.
Зена с новой силой захотела домой.
Однажды нарыв этот лопнул. Едва не захлебнувшись в вытекшем гное, королева воинов, распустив волосы, долго стояла на коленях перед сундуком, совсем как в тот раз, когда впервые пыталась выбраться отсюда. Доспехи уже были на ней, шакрам холодил бедро, но Зена медлила отчего-то.
Замок был ей домом слишком много времени. А Регина – семьей. Со всем этим нелегко будет прощаться.
Зене снились сны про Грецию. Она печалилась по соленому морю, по свежему ветру, по солнцу и весне, живя тут, среди вечной зимы.
Коридоры гулко отразили звук шагов, когда воительница все же покинула покои, которые теперь они с Региной делили на двоих. Слуги отшатывались прочь от едва ли не бегущей воительницы и растворялись среди теней, привычные к такому стилю передвижения.
Демоны.
Зена знала, что самостоятельно уйти отсюда ей не удастся. Следовало отыскать Регину, заставить ее понять, что нельзя удерживать людей против их воли: королева воинов милостиво разрешала себе не вспоминать, сколько раз сама промышляла этим. Правда, всегда в целях выкупа. И, конечно же, это ее не оправдывало.
Одна из дверей, что были вечно заперты, оказалась вдруг приоткрытой. Зена не хотела останавливаться, но что-то вынудило ее это сделать. И, как выяснилось, не зря.
Злая королева стояла перед стенкой, усеянной множеством ящичков, маленьких, одинаковых, с круглой простой ручкой. Она смотрела на них, не отрывая глаз, и сначала даже не заметила, что в помещение вошел кто-то еще.
- Что это?
Регина резко обернулась, волосы не хлестнули ей по лицу только лишь оттого, что вновь были собраны в замысловатую прическу. Она была бледна и, казалось, побледнела еще больше, увидев Зену.
Зена окинула взором потолок, уходящий куда-то в темноту, отметила отсутствие окон.
- Что это? – нетерпеливо повторила она.
Регина дернула шеей.
- Тебе нечего здесь делать, - прошипела она, карие глаза ее вмиг стали злыми. – Уходи.
Воительница отступила на шаг.
- Я уйду, - пообещала она. – Но мне не будет пути без твоего благословения.
Регина какое-то время молча смотрела на подобравшуюся королеву воинов, будто не могла понять, о чем та толкует.
Зена смотрела на нее в ответ, ровно, спокойно и очень убежденно.
Вот дрогнуло что-то во взгляде Регины. Сломалось и растеклось затхлой ненавистью по полу, пачкая сапоги.
- Хочешь домой? – голос королевы был почти нейтрален, когда она медленно приблизилась, волоча по полу длинный шлейф черного платья, пышного и нелепого, как и все наряды Регины по мнению Зены.
- Хочешьхочешьхочешь? – шипение бурлящей волной наполнило комнату, отвлекло воительницу, заставило ее растеряться. И в тот же миг рука Регины смертоносной змеей метнулась вперед, неведомым образом проходя сквозь доспехи, сквозь плоть, сквозь кости Зены, погружаясь в грудь.
Выламывающая зубы боль расплылась по телу, собравшись каплями в кончиках пальцев. Она не стекала с ногтей, не ослепляла, не вызывала желание плакать. Все вокруг вдруг стало очень четким, словно что-то приключилось с глазами воительницы, и она, тяжело падая на колени, впервые заметила, сколько отчаянной тоски в темном взгляде Злой королевы.
Что-то сомкнулось внутри, сжимая сердце, а в следующее мгновение Регина выдернула руку, и Зена увидела, как просвечивает сквозь сведенные пальцы нечто красное. Яркое. Совсем не похожее на…
- Сердце, Зена, смотри, - Регина, забыв поддернуть платье, опустилась на колени рядом с безвольной воительницей, голос треснул. – Такое красивое, такое… бесполезное.
Пальцы вновь сжались, Зена застонала и согнулась от нахлынувшей боли, скопившейся в груди, в пустоте за ребрами. А затем повалилась на пол, ощущая, как холод бежит по коже, цепляясь крошечными коготками, чтобы не упасть.
- Любовь моя и погибель моя, с голубыми глазами… - слова, бесполезные и отчаянные, сорвались вдруг с губ Регины облачками пара и осели мутными каплями на пол. Безмолвно лежащая у ног королевы, Зена могла только смотреть-наблюдать за золотистыми пылинками, пронизывающими воздух. Перед глазами было светло, в груди уже почти не болело, как если бы та дыра, что образовалась в ней, всегда была на своем месте.
Не было удивления от слов хозяйки Зачарованного леса. Воительница лишь не понимала, как Регина могла ее любить. За что она делала это. Любовь королевы почудилась Зене неким проклятием, от которого она теперь умирала.
Но умирала ли?
Регина склонилась, не было крови на ее пальцах – колдовство может и не такое.
- Я продавала себя за то, чтобы найти способ оставить тебя здесь навсегда, - зашептала она, покрывая быстрыми мелкими поцелуями мертвенно-бледное лицо неподвижной Зены. – Я уходила в иные вселенные, я говорила с колдунами, я изучала звезды – все тщетно. Мне хотелось бы уйти с тобой, но мир твой от меня закрыт. Румпельштильхцен сказал, что лишь проклятие может отправить меня туда.
Не то вздох, не то всхлип сорвался с губ Регины, когда она уперлась лбом в щеку Зены.
- Слышишь меня, воительница? Я должна быть проклята, чтобы последовать за тобой, - слеза капнула на подбородок королевы воинов.
Зена едва моргнула.
Она слышала. И понимала откуда-то издалека, что сегодня не умрет.
Регина обняла лежащую Зену, прижалась к ней, шелестя платьем, наверняка измявшимся теперь.
- Но чтобы проклятие сработало, я должна принести ему в жертву сердце того, кого я люблю больше всего. Твое сердце, Зена, ты слышишь? Это невозможно…
Зена все еще слышала. И улыбалась, закрыв глаза.
Ей было все равно. Она только хотела вернуться домой. С сердцем или без – так ли оно нужно ей? Пусть Регина забирает, пусть делает с ним, что угодно, в Греции у Зены все равно нет никого, кто желал бы этот бесполезный кусок мяса больше, чем Злая Королева.
- Зачем ты полюбила меня? – шевельнулись посеревшие губы, и Регина встрепенулась. Обхватила свободной ладонью щеку Зены, провела ласково.
- Как можно было тебя не полюбить? – прошептала она в ответ. Карие глаза ее наполнились светом, который еще вчера Зена ни за что не приняла бы за любовь.
- Отпусти меня, - пробормотала воительница, вновь прикрывая глаза. – Если любишь – отпусти.
Она не верила во всю эту чушь. Слишком много потерь от любви, слишком много горя, слишком много слез. Регина забудет ее через день после того, как их миры разойдутся, и это будет лучшим вариантом для них обеих.
А еще она не верила в то, что Регина отпустит ее.
Наверное, Регина тоже в это не верила, потому что время текло мучительно медленно, а королева ничего не делала. Зена не хотела даже проверять, смотрит ли она в ее сторону или же изучает потолок.
Слезы все еще катились по щекам Злой королевы, когда она вернула сердце Зене. Очередная волна боли ударила по ушам, всколыхнула все изнутри, выгнула в судороге. До крови прикусив язык, чтобы не закричать, заполучив привычное зрение, Зена медленно села. Желтые искры перед глазами рассыпались, не оставив и следа.
Это был неожиданный ход, наверняка призванный заставить Зену остаться здесь. Поверить в то, что все у них может быть.
Словно две королевы смогут когда-нибудь ужиться вместе.
Зена готова была отстаивать свое право вернуться домой, когда Регина вдруг протянула ей руку. Чистую. Ни капли крови.
Ведьма.
- Идем, - сказала она ровно, так, будто не захлебывалась в рыданиях только что. – Идем, Зена, я покажу тебе дорогу.
И отвернулась.
Гордая.
Но все еще ведьма.
Зене показалось, что она услышала вздох, больше похожий на дуновение ветра, в котором проскользнуло «Я все равно тебя найду…»
Не было долгих прощаний. Не было больше просьб остаться или угроз.
Солнце выкатилось на небо, и Зена не знала, кого стоит благодарить за него. Соскучившаяся по прогулкам, Арго рыла землю копытом, стремясь отправиться в путь.
Воительница быстро вскочила в седло, нетерпеливо привставая в стременах, устремляя взор на лес, на дорогу, что должна была привести ее к дому.
Было не стыдно оставлять позади Регину.
Было не стыдно не говорить ей слов прощания и не благодарить.
Было совсем не стыдно.
И все же Зена обернулась.
Регина улыбалась также, как тогда, когда они встретились впервые: немного насмешливо, немного презрительно. Вот только воительница уже знала, как еще умеет улыбаться эта странная женщина в не менее странных одеждах. И она не могла не ценить, что Регина сумела удержаться от устранения тех, кто видел ее слабой.
Кто видел ее поражение.
Кто сцеловывал слезы.
Они по-прежнему все еще были одиноки, они обе.
И Зена, повинуясь смутному, странному желанию, склонилась вдруг, свесилась с Арго к неподвижной Регине, протягивая руки.
Волосы смешались: одинаково черные, длинные, отдающие в рыжину на ярком солнце. Блеснула бронза доспехов, свернул перстень, когда рука обвилась вокруг плеч крепким до боли объятием.
И ни ветер, ни солнце так и не поняли, кто и кому сказал едва слышно, топя слова в последнем поцелуе, исполненном тайной силы:
- Прощай, моя королева…
«Прощай.
Мы не увидимся вновь».
Дорога сквозь лес пронеслась незаметно: Зена гнала по ней Арго так, будто боялась, что Регина передумает. Ветер бил в лицо, резал кожу, полосовал, словно кнутом, но воительница не обращала на это внимания. И только, пролетев сквозь сплетение ветвей, объятое едва заметным туманом, Зена позволила себе выдох, сменившийся рваным всхлипом.
Она наконец-то была дома.
Воздух, солнце, трава, деревья – все было родным. Все было знакомым.
Защемило вдруг сердце, воительница вскинула руку, прижимая ладонь к груди, до сих пор удивляясь, как не осталось уродливого шрама после того, что проделала с ней Регина. Ей почудилось, что королева, вернув сердце, оставила себе что-то важное. И это что-то являлось теперь гарантией того, что однажды они встретятся вновь.
Зена подумала о том, не забрала ли у нее Регина возможность любить.
До самого вечера следующего дня королева воинов не останавливалась, спеша как можно дальше отъехать от леса. Она миновала поля, высаженные зерном, и маленькие деревушки. В одной из них, поддавшись невесть откуда взявшемуся порыву, пришлось спасти жителей от банды, принадлежавшей старому знакомому Зены.
Все возвращалось на круги своя слишком быстро. Привыкшая уже к иному ритму жизни, Зена сознавала, что действует нерасторопно. В этом мире такого не простят.
Деревенька называлась Потейдией, и жители ее, прознав, кто такая Зена на самом деле, спешили распрощаться с воительницей. Это королеву воинов устраивало, и она уже поправляла доспехи, готовясь уйти, как вдруг кто-то окликнул ее.
- Я изучала звезды, - весело сказала светловолосая девчушка с открытым и добрым лицом. – Может быть, я пригожусь тебе в дороге?
Сердце Зены ёкнуло и остановилось.
«Я уходила в иные вселенные, я говорила с колдунами, я изучала звезды…» ветром пронеслось мимо воительницы.
- Нет, - ровно сказала Зена, проходя мимо опешившей девушки. – И не вздумай следовать за мной, я ведь могу и рассердиться.
Она хлопнула дверью сарая. Остановилась и полной грудью вдохнула воздух, от которого отвыкла.
Никаких спутников. Никаких женщин.
По крайней мере, до той поры, пока не станет ясно, что слишком далеко позади остался наполненный алой краской образ Королевы Сердец.