Мама меня все-таки поймала, одела в платье, которое забрызгала моментальным пятновыводителем, и решила натянуть на мою немаленькую для младенца ножку парадные туфли размера на два меньше, чем надо.
– Только сфотографируемся, и сразу я тебя переобую, – увещевала меня мама. – Две минуты потерпи. Ты же девочка. Должна понимать.
Я изо всех сил дрыгала ногами и случайно попала пяткой маме по подбородку. Мама в этот момент собиралась что-то сказать, поэтому от удара прикусила язык. Сильно.
– А-а-а! – закричала она.
– Что тут у вас происходит? – пришел в комнату папа.
Вася лежал в диване и хохотал, держась за живот. Мама вытирала выступившие слезы.
– Шима попала по яжику, – прошамкала она.
– Что? – не понял папа.
– Ей Сима ногой в челюсть заехала, – перевел Вася, ухохатываясь.
– Господи, на кого вы похожи? – ахнул папа.
Мама сидела всклокоченная, с перемазанными зеленкой руками и вытирала слезы памперсом с какашками. Я лежала на полу с зеленым лицом, орала и пыталась снять туфли.
– Да, мам, а ты ей не хочешь сделать другую прическу? – спросил Вася. – Она от твоих резинок даже лицом двигать не может. И столько заколок на голове – перебор. Она же не спортивная гимнастка.
Я в это время стягивала с головы резинки и заколки. Вместе с волосами. Со стороны казалось, что я рву на себе волосы.
– Так! Это мой праздник! Я ее родила! И хочу, чтобы все было красиво! Понятно? – закричала мама.
Она все-таки добилась своего. На фотографиях с того дня рождения я еле стою, держась за диван, со свисающей на ухо заколкой-цветком, с голой грудью, зареванная и красно-зеленая. Всем, кто видит эти фотографии, мама объясняет, что я мучилась всего пару минут, а потом она меня переодела. Ей, конечно же, никто не верит.
– Вы разрисовывали лица детям? Как здорово! – сказала одна мамина приятельница, разглядывая фотографии. – А Симе на лице кого рисовали, что-то я не пойму?
– Это она в зеленке, – буркнула мама.
– Ну, ничего, красиво, – согласилась приятельница.
Мама рассказывала, что когда была маленькой, то тоже устраивала скандалы из-за одежды.
– Я не буду надевать эти колготки! – кричала она из комнаты рано утром.
Они с бабушкой собирались в детский сад.
– Опаздываем! – кричала бабушка из ванной, яростно плюя в коробочку с тушью.
– Не пойду в этих колготках! – кричала мама.
Бабушка заходила в комнату, доставала другие колготки и швыряла в маму.
– А-а-а! – рыдала мама. – Не буду!
И так каждое утро. Бабушка считала, что мама капризничает, а мама не могла ей объяснить, что под зеленый сарафан красные колготки не идут. И «другие» колготки, которые она ей дала, тоже красные. А нужны коричневые. Других вариантов не было, потому что бабушка купила в универмаге пять пар красных колготок и пять коричневых.
То, что бабушка – дальтоник, мама узнала, когда однажды оказалась с ней в магазине. Продавщица никак не могла показать полотенце нужно цвета.
– Синее полотенце, вон, на верхней полке. Бестолочь какая-то, а не продавщица! – возмущалась бабушка.
– Вы, женщина, сами бестолочь! Нет у нас синих полотенец! А это – лиловое! – отвечала продавщица.
Через полчаса заведующая магазином тоном психоаналитика спрашивала у бабушки, показывая ей то на шторы, то на вазу: «Женщина, а это какой цвет? А вот это?»
С обувью мама тоже в детстве намучилась. Дело в том, что бабушка была убеждена – у девочки должна быть маленькая ножка, поэтому покупала обувь маме или впритык, или на размер меньше, и она была вынуждена ходить, поджав пальцы, как птичка.
– Не одену эти туфли! – иногда бунтовала мама.
– Во-первых, не одену, а обую, – отвечала бабушка. – А во-вторых, китайским девочкам вообще ноги перебинтовывали.
– Зачем? – всхлипывала мама.
– Затем. Чтобы красиво было – маленькая нога в форме полумесяца. Они даже ходить не могли. Иначе их никто замуж не брал.
Очень долго мама просыпалась по ночам и смотрела на свои ноги – нет, не перебинтованные, нормальные. Она всерьез опасалась, что бабушка может ей ночью перебинтовать стопу, чтобы нога не росла.
А еще мама мечтала о шапке на завязочках и со значком – кошечкой или собачкой. Значком закалывали шапку, чтобы она в глаза не лезла. Но бабушка купила ей белую меховую шапку с завязками-пумпонами. Бабушке шапка очень нравилась – в магазине, в любой толпе, она маму по ней находила. Однажды в большом универмаге бабушка отправилась в хозяйственный отдел, а мама – в детский. Прошло уже много времени и продавщицы нервно спрашивали, показывая на маму: «Женщины, чей ребенок? Это не ваш ребенок?» Рядом металась пожилая женщина с криками: «Светочка, Светочка! Вы не видели девочку?» Ей показывали маму, но женщина говорила, что ей нужна «ее девочка». Продавщицы уже собирались вызывать милицию, как в отделе появилась взмыленная бабушка, которая тянула за руку девочку в точно такой же, как у мамы, белой меховой шапке. «Светочка!» – охнула женщина.
Уставшая после работы бабушка нашла маму по шапке, взяла за руку и повела домой. И только на автобусной остановке обнаружила, что девочка в шапке – не ее дочь.
– Что ж ты молчала? – причитала женщина над своей Светочкой.
– А я не видела... мне шапка мешала, – ответила Светочка.
Бабушка все время передает подарки. Мама достает их из пакета и подолгу разглядывает. Потом складывает на специально выделенную полку в шкафу, которая так и называется – «бабушкины подарки».
Там лежат, например, рейтузы из козьего меха.
– А почему они без резинки? – спросила мама сама у себя.
Резинка лежала рядом с рейтузами – бабушка написала в записке, что она не знает, есть ли у ребенка талия, поэтому резинку мама должна вставить сама.
Там же лежит пуховый платок. Мама один раз меня в него завернула, я наелась пуха, и потом мама лезла мне в рот пальцем, чтобы вытащить остатки шерсти.
На юбилей свадьбы папы и мамы бабушка подарила маме серебряный кавказский кинжал.
– И что это значит? – спросил папа. – Что ты должна меня зарезать?
– Не знаю. Просто положи на полку и забудь, – ответила мама.
На день рождения Васи бабушка передала для него рог. Настоящий. Из которого нужно пить вино.
– Что с ним делать? – спросил Вася.
– Лет через десять расскажу, – пообещала мама.
Там же лежат настоящие маленькие унты, которые мне нельзя носить, потому что стопа будет неправильно формироваться, и домашние меховые чуни.
– Мы живем в городе, где есть электричество, – объясняла мама бабушке по телефону. – В этих меховых сапогах ей дома жарко. И вообще, они без супинатора.
– Вечно тебе не угодишь, – обиделась бабушка.
Нет, маму, конечно, жалко. Она ведь мечтала встречать гостей как «положено». Чтобы она красивая, я улыбающаяся, подарки, цветы. На самом деле все было совсем по-другому.
Я кричала уже минут десять. Мама так и не переодела меня, как обещала, в домашнюю одежду, поэтому я путалась в длинном платье и все время падала. Вставала, наступала на юбку и опять падала. Швы на лямках, которые мама наспех сделала, расползлись, и я ходила голая по пояс. Из-за колготок мне приходилось время от времени ложиться на пол и чесаться.
– Ей жарко, и она хочет пить, – строго сказала мамина приятельница, глядя на меня. – Ты ее вообще кормила? Иди к тете на ручки, пойдешь? – изменившимся голосом засюсюкала она.
Я набрала побольше воздуха в легкие и зарыдала с новой силой. Про то, что мне жарко, мамина приятельница угадала, но плакала я не из-за этого.
– Меня все дети любят, – заявил пять минут назад папин друг. – Смотрите, я ее сейчас развеселю.
Он высунул язык, руками оттянул нижние веки, скорчил рожу, наклонился ко мне и произнес:
– Бл-бл-бл, у-у-у.
Я от страха сначала замерла, а потом завизжала что есть мочи.
– Странно. – Папин друг был в недоумении. – Сима! Смотри! – Он руками оттопырил уши, опять высунул язык и прокричал: – Бе-бе-бе!
– И-и-и-и! – с новым вздохом завизжала я.
– Нет, не надо плакать! – кинулась ко мне еще одна гостья. – Дай ручку поцелую, ну дай ручку-то! – Тетенька отрывала мои руки и норовила их обслюнявить. Я не давалась и заливалась крокодильими слезами, чтобы она от меня отстала.
– А смотри какая собачка! – с этими словами еще одна гостья поднесла ко мне игрушечную собаку и нажала на кнопку.
– Р-р-р-р ваф, – заработала собака.
– А-а-а-а-а! – завопила я от ужаса.
– Странно, наверное, она хочет есть. Или спать, – решила гостья.
Весь следующий час я цеплялась за мамину юбку, пока наконец меня не забрал Вася. Вообще-то он меня умеет держать, но тогда я у него с рук сползла. Вася держал меня под мышки и волок в свою комнату. Я цеплялась ногами за мебель и косяки, стукалась подбородком о собственную грудь, но терпела. Терпела я и тогда, когда на меня села пятилетняя девочка, чтобы проверить «выдержу я или сломаюсь». Когда девочка легла на меня всем весом, я решила, что сейчас точно сломаюсь, и заплакала.
– Что тут у вас? – прибежала на мой крик мама.
– Ничего особенного, – ответил Вася. – Проверяем ребенка на прочность. Ты же сама говорила, что дети не такие хрупкие, как кажутся. Ты права. Сима не сломалась. Не волнуйся, голову ее мы не трогали. Я помню про родничок.
– Дети, вы с ума сошли! – закричала мама, вытаскивая меня из-под попы девочки.
– Мама, мама! – закричала девочка, которая на мне сидела. – Роди мне сестричку, я буду ее на прочность проверять!
Мама забрала меня от детей к взрослым – для безопасности.
– Может, ей торта дать? – задумчиво спросила мамина приятельница, между прочим, мать двоих детей.
– Нет, наверное, пока рано, – ответила ей другая мать двоих детей.
– Давай проверим? Дадим кусочек и посмотрим, что будет, – предложила первая.
– А может, она колбаску съест? Сима, хочешь колбаску? Или огурчик солененький? На, попробуй.
– Слушайте, ну ладно дети, но вы-то! С ума сошли? Отдайте мне ребенка, – прибежала из кухни мама.
– Я своего уже винегретом в этом возрасте кормила, – сказала первая приятельница, – и ничего. Один раз только «Скорую» вызывали, и все.
В общем, день рождения мне мой не понравился. Если бы не девочка Маша – дочь маминой подруги, – было бы совсем скучно. Я решила, что, когда вырасту, буду точно такой же.
– Хм, а ты тоже Маша? – спросила девочка, когда увидела мою маму.
– Да, мы с тобой тезки, – ответила мама.
– Хм, а у тебя зато Платона нет, – сказала Маша.
– А это кто? – удивилась мама.
– Мой жених. А знаешь, какое у меня будет свадебное платье? Черное, со звездами и месяцем. А жить мы будем в такой квартире, очень хорошей. И там будет веревка, длинная-длинная, прямо на улицу, чтобы белье сушить. Платон будет сушить штаны, а я платье. У тебя такой веревки нет... Ну, что тут у вас еще интересного? – Машуня посмотрела по сторонам. – Ой, мячик! – Машуня пнула ногой и засандалила мячик в люстру. – Ой, тортик! – Она запихнула в середину руку, поелозила там и вытащила серединку. – Вкусный! Ой, лялечка! – Маша подергала меня за руки и за ноги, схватила и прижала к себе.
– Давай мне Симу, я ей памперс поменяю, – попросила мама.
– Не дам. Моя ляля! – Маша прижала меня еще сильнее.
– Давай меняться, – придумала мама. – Ты мне Симу, а я тебе пистолет водяной.
– А вода там есть? – уточнила Маша, все еще не выпуская меня из рук.
– Есть. Только что зарядила, – успокоила ее мама.
Маша отдала меня маме и взяла пистолет.
– Мам, Маша там все обои обстреляла, – сказал Вася через некоторое время.
– Ничего, высохнут, – успокоила его мама.
– Занавески тоже, – сообщил Вася.
– Не страшно.
– Мне забрать у нее пистолет?
– Не надо. Там вода скоро кончится. – Мама боялась, что, оставшись без пистолета, Маша опять вспомнит про «лялю».
– Как скажешь, – пожал плечами Вася.
Некоторое время было все спокойно. Даже мама присела и выпила вина.
– Мама, ты бы вышла в коридор, – зашел в комнату к взрослым Вася.
– Что случилось? – весело спросила мама.
– Это нужно видеть, – сказал Вася.
Мама, когда меняла мне памперс, оставила на кровати корзинку с кремами. Маша взяла самый жирный, который под памперс, намазала ладошки и начала оставлять белые следы везде, где их было видно: на полу, на дверях, зеркалах... Подходила, прикладывала ладонь, смотрела на отпечаток и шла дальше. Если отпечаток был не яркий, она снова намазывала ладошки кремом. Крем был вместо краски. Остальные дети стояли вдоль стеночки и смотрели на Машу, раскрыв рты от восторга. Весь дом был усеян отпечатками ее ладошек.
– Красота, – оценил Вася. – Такого у нас еще не было!
– Маша-а-а! – закричала от ужаса мамина подруга, мама Маши, когда это увидела.
Потом они вместе с моей мамой ползали по квартире с тряпками и вытирали следы. Маша обиделась на то, что ее красоту смывают, надулась и ушла в ванную.
– Маша, у тебя там все в порядке? – постучалась в дверь мама.
– Еще минутку! – ответила девочка.
В ванной Маша доделала то, что не успела в квартире, – маминым кремом от морщин намазала ладошки и оставила отпечатки на зеркале и полу.
Машу увели в детскую, посадили на стул рядом с пианино и велели вести себя хорошо.
– Мам, там Маша в нотах рисует, – пришел Вася через некоторое время.
Маша взяла пятую симфонию Бетховена и дописала ноты.
– Так же лучше! – возмущалась она, когда мама стирала ластиком ее произведение. – Там было много свободного места! Какие вы все скучные!
Машу оставили под присмотром девятилетней Ани.
– Ну, во что будем играть? – спросила требовательно Маша.
– Не знаю. Возьми карандаши и порисуй. – Аня разбиралась с новой игрой.
– Поиграй со мной, – попросила Маша.
– Не мешай, – ответила Аня.
Тогда Маша снова взяла пистолет, зарядила его водой и обстреляла Аню. Та от неожиданности закричала на весь дом.
Когда в комнату ворвались родители, Аня, мокрая насквозь, стояла и кричала.
– Будешь кричать, вода в рот попадет, – приговаривала Маша, разряжая пистолет.
У Маши отобрали оружие, а плачущую Аню повели сушиться.
– Я не буду надевать другую кофточку, эта была совсем новая, – хлюпала девочка.
– Ладно, тогда я тебя феном высушу, – предложила мама.
Мама сушила Аню феном и успокаивала ее, а она продолжала причитать по поводу новой кофточки.
– Мне пять лет, я же не реву, – подошла к ним Маша. – Подумаешь, водой облили, горе какое. Надо было меня занять игрой, тогда бы я в тебя не стреляла. А будешь ныть, я тебя соком оболью, который не сушится и не отстирывается.
Аня испугалась и перестала плакать.
Остаток вечера Аня от Маши шарахалась как от огня и даже за столом, когда детей усадили есть торт и пить чай, села подальше.
Маша съела кусок торта, выпила чай, вытерла рот салфеткой и сказала «спасибо». Взрослые решили, что она наигралась и успокоилась. Даже когда девочка зашла в комнату и вежливо попросила налить ей в стакан водички, никто ничего не заподозрил.
А Маша сидела на полу в коридоре и поливала себя водой.
– На, теперь меня суши, тезка, – велела Маша маме и устроилась на полу поудобнее. – И фен на полную мощность включи. Только не горячий воздух сделай, а теплый.
Потом Машуня переставила все часы в доме, до которых могла дотянуться.
– Который час? – спрашивала мама, пытаясь сообразить, что мне положено делать по графику – есть, мыться или спать.
Она бегала из комнаты в комнату и сходила с ума – одни часы показывали, что кормление уже пропущено, другие – что давно пора спать, третьи – что время вставать.
– Кто-нибудь знает, сколько времени? – кричала мама.
Гости отвечали, что расходиться еще рано.
– Живите по моему времени, так ведь интереснее. Я же для вас старалась – часы переставляла. Чуть со стула не упала, кстати, – объяснила маме Маша.
– Не могу. Сима совсем маленькая. Ей режим нужен, – возразила мама.
– Дети должны быть счастливыми, а не режимными, – заявила серьезно Маша.
Мама провожала гостей и дарила детям подарки.
– Что это? – спросила Маша.
– Отдарки, – ответила мама. – Вы нам подарки, а я вам – отдарки.
– Хм, я к вам еще приду, – пообещала девочка. – А у тебя что? – обратилась она к Ане. – Дай посмотреть.
Та безропотно протянула пакет.
– Спасибо, – сказала Маша. – А можно я его себе оставлю?
Маша смотрела хитро.
Аня быстро натянула куртку, ботинки и убежала в коридор.
– Вот, так всегда... – расстроилась Маша.
– Я и не знал, что такие девочки на свете бывают, – с уважением сказал Вася, когда мама наконец проводила гостей.
Машу потом еще долго вспоминали по нескольку раз в день.
– А кто надкусил все конфеты в коробке? – ахала мама.
– Маша, наверное, – отвечал Вася.
– Почему кнопки валяются на подоконнике? – спрашивала мама.
– А, так это Маша высыпала.
– Где мое зарядное устройство? Кто его сюда положил? – удивлялся папа.
– Так Маша, наверное, играла...
– Хватит уже все спихивать на бедную девочку! – рассердилась мама. – Ей всего пять лет, она была здесь несколько часов! Не наговаривайте на ребенка.
– Мама, давай я тебе сразу скажу: вот эти провода, эта дырка, это и это – тоже сделал этот ребенок, как ты выражаешься. Жаль, что ее в школу нельзя привести. Вот было бы круто!!! – Вася не скрывал своего восторга. – А Сима будет такая же?
Мы с мамой и папой сидели на диване и смотрели «Спокойной ночи, малыши». Это у них такой ритуал, после которого они идут меня укладывать. Кстати, я еще не доросла до этой передачи и мультики никогда не смотрю.
– Что-то она постарела, – заметил папа.
– Кто? Каркуша? – удивилась мама.
– Нет, ведущая, – ответил папа.
– С ума сошел? Она же мисс Вселенная, – возмутилась мама.
– Кто?
– Не Каркуша же!
– И растолстела она, – добавил, помолчав, папа.
– Нет, просто кукла не новая, наверное.
– Да я про мисс Вселенную.