Дверь распахнулась. На пороге стоял Петенька Озарян, усталый, но счастливый.
- Воды! - крикнул Петенька с порога.
Бугаев поднялся и протянул младшему лейтенанту графин с кипяченой водой:
- Так быстро? ну, выкладывай, что там у тебя?
Петенька перевел дыхание. С вертолета он еле добрался на такси, не заплатил, наорал на несчастного таксиста, помахал у него перед носом своей красной книжечкой, сбежал.
И прибежал в кабинет Бугаева.
А тут так и замер, растрепанный, с шапкой в одной руке, с графином в другой.
- Ну?! - тряханул Петеньку за плечо Бугаев.
Петенька выронил графин, выпучил глаза и выпалил:
- В Красноярске нет колбасной фабрики!
- Что? - Бугаев от радости хлопнул хлопнул кулаком по ладони, - а ну повтори!
- В Красноярске нет никакой колбасной фабрики, и никогда не было.
Глаза Бугаева победоносно сверкнули:
- К Зельцу!!
Глава Шестая, в которой автор косвенным образом признается в полном своем неумении писать детективы.
Вот и ляпнул автор, мол, "сверкнули глаза". Ну, честно говоря, автор тоже никогда не видел по-настоящему сверкающие глаза. Глаза обычно выпучиваются, сужаются, глазами косят, вращают. Глазами можно тайно показать направление: вот, дескать, партизаны налево ушли. Да и вообще, глаза можно просто закрыть. Но сверкнуть глазами, это, знаете ли... Хотя, так заманчиво звучит нечто такое "и тогда в его глазах пронеслась роковая молния", банально, конечно, зато доходчиво. Мы сразу видим, да хоть того же инспектора, - на черном коне он гарцует на крыше Нью-Йоркского небоскреба, размахивая шашкой, нет, лучше мечом, и кричит: сдавайтесь, мол, прихвостни Антихриста! и глазами так сверкает, что на каждой молнии написано на десяти языках зловещее слово "возмездие", и молнии эти разят мировых вредителей в самые уязвимые их места. Во как!
Но это, знаете ли, так, придумка. На самом деле сверкающие глаза бывают только у эльфов, да и то - не у всех. Что же касается моего инспектора, то хочу вас успокоить, доверчивые мои толстые читатели, он не эльф. (Хотя, жаль, вот уж тогда бы... хм...)
Такси резко затормозило у магазина. И стало сразу понятно, что дело почти кончено - свет в кабинете директора еще горел.
Когда Бугаев и Петенька буквально влетели в кабинет, Зельц просто спал в своем кресле, а в воздухе витал крепкий запах карвалола, валидола и валерьянки.
- Данил Саныч, - зашептал в ухо инспектору Петенька, - я еще утра хочу Вам сказать, пока этот спит...
- А он сейчас проснется, - нарочито громким голосом сказал Бугаев.
А Зельц и вправду проснулся. Тоскливо посмотрел на пришедших (вернее, "влетевших", но это уже не важно) и, с трудом двигая губами, пробормотал:
- Я дойду до Жириновского... вы не имеете права... у вас даже ордера нет...
- Ишь ты, грамотный, - усмехнулся Бугаев, - а у меня есть кое-что получше, а именно вопрос, точнее, вопросы: почему среди накладных, доверенностей и заявок, датированных 1994-95-ыми годами я нашел бумагу с другой датировкой, а именно - 1912 год, а?
- Это подарок! - почти крикнул Зельц и сразу застонал, - я... собираю...
- Хорошо, а куда же Вы "собрали" Красноярскую Колбасную фабрику?
- Фабрику?
- Хватит, - Бугаев, опершись о стол, грозовой тучей навис над погибающим директором, - я только хочу знать: каким образом человеческое мясо коптилось столь искусно, что никакие эксперты так и не смогли догадаться, а?
И Бугаев с размаху хлопнул по столу ладонью.
Здесь автор готов сообщить нечто исключительно веселое. Едучи в такси, инспектор услышал от Петеньки многие загадочные разности. К примеру, о полутрочасовом путешествии в Красноярск. Да, фабрики там не было, но если бы на этом кончилась вся информация о Красноярске! О нет: в местном райкоме хорошо знали товарища Зельца как представителя мета-коммунистического крыла Партии и автора книги "Переработка вторичных ресурсов". Показали Озаряну и грамоту, выданную Зельцу А.А. за выдающееся изобретение, мыслимо ли дело! специальная система перегонки и высушки позволяла в лабораторных условиях получать из белка обыкновенного куриного яйца настоящую лососевую икру, причем, быстро и при минимуме средств. Тогда Озарян тут же рванул в местную библиотеку и, записавшись (благо паспорт всегда носил с собой), взял ту самую книгу Зельца "Переработка..." В такси Петенька передал ее инспектору, а уж тот быстро нашел в ней главку, касающуюся обработки мясных продуктов.
Итак:
- ...Почему эксперты так и не смогли догадаться?
- Прочтите мою книгу, - усталым голосом проговорил Зельц, - а, впрочем, вы наверно уже прочитали... и что вам за нее от меня нужно?
- Тело, - сухо сказал инспектор и содрогнулся; еще утром он запрещал так именовать своего друга детства, Леньку Фролова, а тут...
- А его нету-у, - удивленно протянул директор.
- Где?! - взревел Бугаев.
- Нету, - Зельц затрясся, - я ничего не знаю! у меня дочка, положение, деньги... а хотите я дам вам много денег, только обождите, их нет сейчас, дней пять-шесть - и вы богатые люди...
- Петь, - Бугаев сел в кресло перед директором и глубоко вздохнул, ломик-то при тебе?
- Еще бы, - ухмыльнулся младший лейтенант и достал ломик.
Вид тускло сверкающей стали (это не какие-нибудь там глаза, сталь все-таки) подействовал на Зельца столь отрезвляюще, что Абрам Адольфович сглотнул и почти ровным голосом проговорил:
- Я не могу сообщить сейчас здесь ничего конкретного, я не имею права, я слово давал...
Руки чешутся опять написать "как вдруг". Эх, была не была!
Как вдруг Бугаев, ну, как бы это... вконец потерял остатки всякого терпения.
Он двинул кулаком по столу, схватил Зельца за его синий в крапинку галстук и диким голосом заорал:
- Ты, мразь шпионская, в клифту будешь право иметь!!
- Я скажу, скажу... - захрипел Зельц.
- Отпустите его Данил Саныч, - к столу, поигрывая ломиком подошел младший лейтенант, - я его пока тут обкорнаю легонько, ему-то один хрен с какой мордой подрастрельно идти, а мне все ж - радость такая.
- Я ведь скажу, - пискнул Зельц.
- Да говори же, не тяни резину.
Инспектор отпустил-таки директора, тот рухнул в кресло и, словно в сомнамбулическом состоянии, проговорил:
- Все у Пшишинского... все у него...
Глава Седьмая, в которой тов.Зельц чуть не становиться коллегой Джеймса Бонда.
Когда мы слышим новую фамилию, - не знаю, я лично радуюсь. Хотя встречаются и такие фамилии, которые лишь глупое удивление вызывают, да и только. Ого, как автор любит удивляться! Но, справедливости ради, следует сказать, что чем попало автора не удивишь. Потому что автор и так живет среди настоящих удивительных фамилий. Взять, к примеру, "Коржаков" какая-то помесь коржа с оковами и ржаньем! А уж совсем тотемные фамилии типа "Слюньков" или "Тюлькин" - это просто целый какой-то карнавал получается! Нет, не бывает нелепых фамилий, - это как шляпа - либо вы умеете ее носить, либо вы, в ней пардон, - дурень дурнем. Взять хотя бы фамилию нашей национальной гордости: сплошная пушистая пушка с ушами! Или великого конского открывателя: прожевал да жевал, дичь такая уж, честное слово! Или, скажем, переведем на грузинский немецкую фамилию Ницше - почти Аравидзе получиться, так вот, милые мои! Да что и говорить, знаете, какая фамилия у автора, сдохнуть ведь можно от смеха, - Шебалин, что означает (с некого древнерусского) "рвань, ветошь", короче, мбдень всякая; ну как с такой фамилией не стать энтропологом и хаотиком?!
Ой, что это я?
А, ну да: Пшишинский...
- Кто это?
- Страшный человек...
- И как же его найти? - Бугаев нахмурился, внутренне, однако, возликовав: неужели все-таки - мафия!
- Не ищите его! - из последних сил возопил Зельц, - он страшный человек, он убьет и вас и всех...
Петенька обогнул стол и, подойдя почти вплотную к директору, ткнул ему, бедному, легонько ломиком в висок.
Зельц дернулся:
- Холодно же!
- Ты вредитель и враг народа, - смотря в упор на Зельца, мрачно проговорил инспектор, - я из тебя такого шпиона сделаю, что они припомнят не только инцидент с южно-корейским самолетом, но и чернобыльскую аварию... на какую разведку работаешь, враг?!
- Не-э-эт! - плаксиво заверещал Зельц, - не враг я, не враг! Пшишинский враг, Пшишинский, а-а-а!!
- Где он? - в один голос гаркнули Бугаев и Озарян.
- В Лефортово, у кладбища... дом сносить собираются... маленький такой, с мансардочкой...
- Поехали, покажешь, - и Бугаев, вновь ухватив Зельца за галстук, вытянул эдакого полуживого от страха директора из кресла на поверхность стола.
- Не-э-э-т, - опять загнусил Зельц, - я не хочу! я не могу... - но, понимая уже, что его дело - труба, окончательно потеряв остатки самообладания, дрыгая ногами, завопил, - власовец он! убийца! шпион фашистский!! я не хочу к ним! они людей едят!.. я боюсь...
Бугаев удивленно поднял брови и выпустил Зельца, тот скатился на пол.
Петенька восхищенно причмокнул, потянулся и издал примерно такой звук: "Иах!"
Бугаев удивленно поднял брови и выпустил Зельца, тот скатился на пол.
Петенька восхищенно причмокнул, потянулся и издал примерно такой звук: "Иах!"
- Да, - глубокомысленно изрек Бугаев, - вот такие вот колбаски; поехали, гражданин Зельц, не бойтесь, через час с вашим шпионом будет покончено, Петенька, бери его - и в машину.
Инспектор нежно так пнул лежащего на полу директора колбасного магазина - но тот даже не пошевелился, только чуть всхлипнул.
И Бугаев пошел к выходу, а Петенька, взвалив Зельца себе на плечи, направился следом.
Стемнело совсем.
Редкий прохожий в испуге шарахнулся от двух бравых мужчин, влекущих третьего, плаксиво что-то причитающего.
Не долетая до земли, кружились почти теплые снежинки. Директора погрузили в машину и - двинулись навстречу судьбе.
Глава Восьмая, эклектичная до чертиков, а что делать!
- Власовец, значит, - издевался в машине над погибающим директором мой серьезный инспектор, - а может, еще и петлюровец, а?
- Нет, нет, я знаю, он говорил, он сам все говорил, - Зельц почти пришел в себя, - это делал все он, он прочем мою книгу, я ведь ничего не имел такого... а он нашел меня и пригрозил... Марочка у меня, доченька...
- Кассир - его работа?
- Да...
- И дед Макар?
- Его...
- На большое дело едем, Данил Саныч, - оглянувшись, крикнул Петенька.
- Это точно, - зло усмехнулся Бугаев, - кому-то сегодня не поздоровиться.
Машина свернула в темный переулок, пронеслась мимо кладбищенской стены и выехала на площадь.
- Куда теперь?
- Направо, там зеленый забор... дом скоро сносят...
Они притормозили как раз у большой дырки в заборе. А через дырку, за забором виднелся древний двухэтажный дом с трубой и пологой, местами провалившейся крышей. Где-то, разумеется, закаркали вороны.
- Посторожи, Петенька, этого, хотя, нет, пойдешь со мной, надо только запереть...
И вот тут-то!
Вообще-то, разные злые языки болтали, что Пшишинский умел левитировать и принимать мысли на расстоянии, но...
Но все равно - на крыше взяли и загрохотали.
- А черт! - ругнулся Бугаев и устремился в заборную дыру, младший лейтенант - за ним, - Петька! вишь - окно, лезь туда, я через дверь! - на бегу крикнул Бугаев.
Где-то посыпались стекла, что-то заскрежетало и с грохотом рухнуло.
Обсыпанный штукатуркой Бугаев ворвался в обширную комнату на втором этаже, секундой позже - в окне показался и Озарян.
- Где он?
Петенька распахнул какую-то дверь и - бросился вниз по лестнице. Что-то опять загрохотало, но тут же стихло.
И вот тогда, в наступившей тишине, можно было услышать леденящий душу звук - звук отъезжающей машины.
- Ах ты!.. - смог только выговорить Бугаев и прыгнул из окна вниз, на землю, - где?
- Сюда, - из темноты позвал его Озарян, - тут ихняя "Запорожка", догоним!
- Догоним! - зарычал инспектор.
- Кстати, я же еще с утра хотел Вам ска...
- Да заводи же ты!..
И они погнали.
Тем, кто еще помнит фильм "Берегись автомобиля!", понятно, что в детективе погоня - штука всенепременнейшая. Преступник удирает - и его догоняют. Машины сталкиваются, валятся в кювет, одна из них, нет, лучше обе, взрываются, чудом уцелевший инспектор вытаскивает из горящей машины окровавленного преступника, хватает его за грудки и кричит: "Сдавайся, враг!" И тот конечно же сразу сдается. Во как!
Глава Девятая, последняя, кроме того, осчастливленная появлением, не скажу пока кого. Итак: погоня.
Громыхая и стеная, "Запорожец" мчался за Бугаевской машиной.
- Давай, Петька, жми, уйдут гады!
- Да хватит Вам цитат, Данил Саныч, что я хотел Вам сказать...
- После... - "переговорим", хотел крикнуть Бугаев, но вовремя осекся (еще бы, это я, автор, прикалываюсь так, не все ж инспектору одному шутить!); короче, бред - на разваливающимся вражьем "Запорожце" 50-какого-то года догонять машину милицейскую!
А та - пропала из вида, вырулив на Котельническую.
- А вот хрен они теперь уйдут, - подмигнул инспектору младший лейтенант и радостно рассмеялся, - слышите: тихо?
В ту же секунду раздались какие-то странные щелчки.
Озарян притормозил "Запорожец".
- Вперед! вперед! - стуча кулаком по лобовому стеклу вскричал Бугаев, - я ж тебя под суд...
- Да я Вам все хотел сказать, - Петеньку уже корчил припадок гомерического хохота, - я же с утра машину Вашу не заправлял, понимаете? а там бензина-то...
Младший лейтенант вылез из "Запорожца" и, давясь от смеха, направился к арке, из которой как раз и доносились сперва странное пощелкивание, а затем - какие-то и вовсе нечленораздельные звуки.
- Петька, милый! сукин ты кот! - покидая "Запорожец" бормотал Бугаев, - я ж тебя под трибунал...
- А я - Вас, - ухмыльнулся Озарян.
В арке, широко расставив ноги, стоял лысый старикашка с крючковатым носом, двумя руками старикашка держал пистолет и целился в инспектора.
- Ты Пшишинский? - игнорируя последнюю фразу Озаряна, спросил Бугаев.
Тот не шелохнулся.
Бугаев пожал плечами, а Петенька тихо так сказал:
- Ну кто вас просил, Данил Саныч, мало того, что вы лишили мое "табельное" патронов, Вы еще его зачем-то переложили из моего брючного кармана - в дырку для магнитофона...
И тут:
- А-а-а-а!! - дико завопил Пшишинский, бросил "табельное" на асфальт и побежал.
О, как бегал Пшишинский! Как гепард, как антилопа. Следом бежали инспектор с Петенькой, за ними, кряхтя, стеная и умоляя не покидать его, несчастнейший из директоров, Абрам Адольфович Зельц.
И бежали они по узким темным переулкам, по железным лестницам, ведущим то вниз, то вверх, прыгали в какой-то колодец, где воняло канализацией, и бежали опять. Где это мы? - раза три за такую погоню подумал Бугаев, - никогда тут не бывал.
Наконец какая-то очередная железная лестница привела их в длинный туннель.
- Пшишинский! - крикнул Бугаев, - ты арестован!
Эхо неясным гулом разнесло слова инспектора по туннелю. Далеко в темноте заурчал некий двигатель или что-то еще... И тут прямо над ухом преследователей заскрежетали лебедки и послышался гнусный клокочущий смех. Смеялся явно Пшишинский.
- Вам не уйти отсюда! Вы останетесь здесь, на ужин Магистру!..
Зельц захрипел и упал в обморок.
- Будем уходить? - спокойно спросил Озарян.
- Нет уж, постой, его лично придушу; а ты, Петенька, это... - голос инспектора дрогнул, - выноси директора и звони в Центр, пусть бригаду пошлют...
- А Вы?
- Это приказ.
- Может лучше...
- Справлюсь, - Бугаев сжал губы, энеpгично кивнул и пошел в темноту туннеля.
Петенька вдруг подумал, что, может быть, видит инспектора в последний раз, но... приказ есть приказ. И младший лейтенант потащил Зельца к выходу.
А Бугаев решительно шел по коридору. Он слышал шум воды, он, вероятно, понимал, что Пшишинский хочет затопить его, он все понимал, но он шел арестовывать врага - и это было выше любого понимания.
Но мысли Бугаева путались. Как же называется этот газ, - пытался еще припомнить Бугаев, нюхая воздух, а еще - он даже не удивился, когда кирпичи в стене туннеля расступились и оттуда с фонарем выскользнул Пшишинский.
- У-у, ржавые трубы! - Пшишинский дернул за какой-то рычаг и - на обоих хлынула теплая, гнусно пахнущая, вода.
Что было дальше, - разумеется, не поддаются никакому описанию, там более, - восприятию инспектора. Борясь в Пшишинским, который несмотря на свой тщедушный вид, оказался весьма крепким старикашкой, Бугаев случайно увидел в кирпичном проеме голову. С маленькими красными глазками коричневато-зеленую голову на длинной шее. Голова раскрыла пасть и полыхнула в дерущихся огнем. И если б не вода...
Последнее, что слышал сквозь шум воды Бугаев - дикие вопли Пшишинского, тот кричал что-то по-немецки, потом послышался грохот... Остальное было неразличимо.
Ну вот, это, пожалуй, и все. И "как вдруги" здесь кончаются, и автор наконец-то уже завершает свою правдивую историю.
Итак, по счастливой, как водится, случайности бурные потоки воды вынесли полуживого Бугаева в Яузу, у Свибловских шлюзов. Часом позже, поисковая группа обнаружила у Берниковской набережной труп 103-летнего (как установила впоследствии экспертиза) старика, у старика была растерзана грудь и извлечено сердце.
В больнице Бугаеву предъявили фотографии найденного утопленника, и инспектор показал, что это и есть - Пшишинский.
Закрытое следствие проходило во Владимире. Директора магазина Зельца А.А., постоянно кричащего что-то о драконе, который питался человеческими сердцами и о Пшишинском, привезшем этого дракона из Германии, объявили невменяемым и заключили в психиатрическую лечебницу в Усть-Каменске. А Бугаеву, между прочим, намекнули, что существуют в природе некие газы, вызывающие сложные галлюцинации, - и Бугаев успокоился.
Единственное, что волновало инспектора, - куда делся Петенька Озарян. (Пропала еще, правда, и зеленая папка из инспекторского кабинета, но - о ней ли вспоминать!), что же касается Петеньки, то он ведь явно успел вызвать бригаду из Управления, - это было понятно, потом же... Но и это волновало инспектора не так уж и долго: по выходе из больницы А.А.Бугаев был направлен на работу в недавно открывшееся советское посольство в Сингапуге, где, собственно, он и умер, заразившись СПИДом в одном из великолепнейших сингапурских борделей.