Шарлотта издала тихий стон.
– Я сам это сделаю. – В голосе Генри Эштона прозвучала неожиданная твердость. – Я во всем виноват. Но клянусь, больше никто не пострадает.
Он медленно подошел к Шарлотте. Роджер, несмотря на предостерегающий шепот Агнессы, последовал за ним. Генри Эштон осторожно вынул оружие из пальцев женщины, и руки ее безвольно упали.
– Сядь, дорогая… – ласково попросил Генри. – Сядь.
Роджер подставил стул. Им пришлось нажать ей на плечи, чтобы она подчинилась.
– Что с ней? – с ужасом спросил Роджер, глядя на оцепеневшую фигуру. – За что она хотела меня… ранить?
– Убить, мой друг, убить, – со вздохом поправил его Генри. – Прости, я обязан был предупредить тебя.
– Шарлотта…
Роджер попытался заглянуть ей в глаза. На лице его были написаны страдание и мука, но Генри Эштон встал между ними:
– Не подходи к ней. Сейчас она в подобии забытья, но может очнуться и броситься на тебя. Такое уже случалось.
Хинкли содрогнулся.
– Но почему? Что с ней, Генри?
– Она больна! – резко бросила Агнесса. – У нее бывают приступы ярости, во время которых она не контролирует себя, а после начисто забывает о случившемся.
– Она пыталась убить почти каждого, кто появлялся в нашем доме, – вздохнув, добавил Генри. – Прости, Роджер! Я видел, как ты увлечен, и надеялся, что хотя бы на этот раз все пойдет по-другому. Мы скрывали от всех ее ужасную болезнь….
Он помолчал и закончил:
– И за это ее муж поплатился жизнью.
Хинкли вздрогнул и перевел на него расширенные глаза.
– Это правда, – с горечью подтвердила Агнесса. – Генри удалось спасти ее от суда и позора.
– …но я не смог спасти ее от самой себя.
Эштон отошел в сторону и закрыл лицо руками.
Минута прошла в тягостном молчании. Шарлотта по-прежнему сидела не двигаясь.
– Она не боится ни лечебницы, ни тюрьмы, – тихо сказала Агнесса. – Никто не выдерживал долго в нашем доме: она выбиралась по ночам из комнаты и бросалась на людей. Ей удается вскрывать любые замки с поистине воровской ловкостью. Единственное, что может испугать ее, – это призрак Томаса Эштона. Когда мы узнали об этом, Генри придумал пугать ее завываниями. В такие ночи можно не беспокоиться, что она покинет спальню.
– Все зашло слишком далеко, – глухо сказал Генри Эштон, отняв руки от лица. – Но на этот раз я позабочусь о том, чтобы никто больше не пострадал. Прости меня, Агнесса! Ты была во всем права. Завтра же я привезу врача.
Он обернулся к другу:
– Роджер, ты сможешь задержаться на один день? Рассказать доктору о том, что случилось?
Хинкли кивнул.
– После этого, я думаю, тебе будет лучше уехать.
Роджер отошел к стене и опустился прямо на пол.
– Тебе плохо? – бросился к нему Генри. – Что, рана?
Тот молча покачал головой.
– Видишь ли, Генри… – тихим ровным голосом сказал он. – Я помнил девушку, в которую когда-то был влюблен. Прекрасное дитя, не похожее на остальных. Прошла целая жизнь – долгая, не самая простая жизнь. И вот я возвращаюсь сюда – и кого я вижу? Ту же девушку, ждущую меня. Как будто вся моя судьба, все печали и горести были лишь дорогой, ведущей к ней. Ты не можешь представить, как я был счастлив, Генри. Ибо сейчас, на закате лет, счастье обрести любимую ощущается в тысячу раз острее, чем в юности, что бы там ни говорили глупцы.
Он вскинул на друга сухие глаза:
– И что же я узнаю? Что женщина, которую я люблю, безумна. Что она убийца. Что лишь оболочка осталась от того существа, которое я знал когда-то, а душа его поражена гнилью. Я познал много утрат, Генри. Но ни одна из них не приносила мне столько горя.
Роджер поднялся, но отвел протянутую к нему дружескую руку.
– Прости, я должен сам вынести это.
Он сделал несколько неуверенных шагов к двери. Но вдруг обернулся и с силой выдохнул:
– Нет, я не верю, не могу поверить!
– И правильно делаете, мистер Хинкли, – проговорил сзади суховатый женский голос.
Все в комнате вздрогнули.
Гувернантка, одетая и тщательно причесанная, перешагнула через порог.
– Миссис Норидж? – раздраженно воскликнула Агнесса. – Что вы здесь делаете?
– Пытаюсь предотвратить преступление, миссис Эштон.
– Вы опоздали! – резко сказал Генри Эштон. – В этой комнате только один преступник, и он не в себе. Обещаю, Шарлотта понесет наказание. А теперь уходите. Это вас не касается.
Но миссис Норидж не двинулась с места.
– Простите, сэр, вы допустили три ошибки. Во-первых, меня это касается. Во-вторых, в этой комнате не один преступник, а два. И в-третьих, тот, про кого вы сказали «не в себе», прекрасно все осознает.
Супруги разом обернулись к Шарлотте. Вскрик изумления сорвался с губ Агнессы. Генри оказался более сдержан, но даже он под гневным взглядом кузины отступил назад.
Шарлотта Пирс выпрямилась во весь рост и вскинула голову. На ее лице не осталось и следа сонливого отупения.
– Что, не ожидал, дорогой кузен? – звучно спросила она.
Агнесса пролепетала:
– Как? Как такое может быть?
– Возможно, все дело в чае, – предположила миссис Норидж. – В том самом чае для миссис Пирс, куда вы подсыпали средство, добытое для вас Кельвином Кози. Я бы также не стала исключать, что кто-то третий подменил отравленный чай нормальным и предупредил миссис Пирс, как ей нужно себя вести.
– Что?! Что вы несете?!
– Не стану скрывать, что кухарка нарочно отвлекла вас. Вы не должны были усомниться, что выпитый чай – именно тот, который вы заботливо приготовили для нее. Полагаю, вам хорошо известен запах вещества, которое подсыпали миссис Пирс. Кстати, что это за наркотик, который можно растворить в воде?
Агнесса ошеломленно молчала. Генри Эштон смотрел на гувернантку, разинув рот, не в силах сказать ни слова.
Не дождавшись ответа, миссис Норидж пожала плечами:
– Что ж, об этом расскажет химический анализ. Либо сам Кельвин Кози признается, что за вещество он принес вам.
– Анализ?! – выдавил Генри Эштон.
– Не думаете же вы, сэр, что чай был вылит, – укоризненно заметила миссис Норидж. – Я его сохранила. Но одного чая было недостаточно, и поэтому мы с миссис Пирс разыграли для вас небольшую сцену.
Окаменевший Роджер Хинкли наконец-то обрел дар речи:
– Шарлотта! Генри! Агнесса! Господи, что происходит?! Кто-нибудь может мне объяснить?!
Шарлотта с волнением взглянула на него:
– Миссис Норидж – вот кто может все объяснить. Но поверь мне, Роджер, я не сумасшедшая.
– Но нож? И твое платье…
– Позвольте, сэр, я кое-что расскажу, – мягко сказала миссис Норидж. – Вы не были здесь долгое время и многое знаете лишь с одной стороны. Например, вы слышали, что Шарлотта Пирс вышла замуж. Но вам неизвестно, что брак ее был очень счастливым. Господин Пирс был богат и боготворил свою супругу, а она любила его.
Шарлотта кивком подтвердила ее слова.
– Он посадил для меня сад, полный красных роз, – тихо сказала она. – Говорил, что я прекрасна, как они.
– Ты убила его! – вдруг выкрикнула Агнесса. Лицо ее перекосилось от злости. – Ты свела его в могилу!
Шарлотта побледнела. Не владея собой, она двинулась к миссис Эштон, но спокойный голос Эммы Норидж заставил ее остановиться.
– Мистер Пирс был намного старше своей жены, – сказала гувернантка. – Он заболел и умер. Смерть его была большим несчастьем, но она случилась по естественным причинам. Он не имел никакой родни, и Шарлотта Пирс осталась его единственной наследницей. О, целое состояние! И это в то время, когда вы, мистер Эштон, едва сводили концы с концами.
– Ложь!
– Оглянитесь вокруг, сэр. Этот дом – лучшее подтверждение плачевности вашего положения. У вас никогда не было больших доходов, но вы растратили и все то, что имели. Даже картины из галереи – и те не спрятаны, а проданы. Когда миссис Пирс овдовела, и возник этот хитроумный план. Если бы вас признали опекуном кузины, вы смогли бы распоряжаться ее деньгами.
– Какая чушь! Скажите еще, что я хотел убить Шарлотту! – насмешливо бросил Генри Эштон.
– Вы, безусловно, хотели ее убить, – невозмутимо согласилась миссис Норидж. – Но вас остановила жена. Ведь миссис Эштон свято верит в легенду, которая предрекает несчастье любому убийце, оказавшемуся под кровом этого дома. Она настолько верит в нее, что готова была с ножом защищать от вас Шарлотту Пирс, когда ей показалось, что вы готовы покончить с сестрой. Ах, мне следовало догадаться, что нож она взяла не для миссис Пирс! Ваша жена боялась того, что вы можете совершить. И разве у нее не было для этого оснований?
– Что за бред! Какие еще основания?
– Ну как же, мистер Эштон! – укоризненно покачала головой гувернантка. – Ваш дальний родственник, приезжавший из Индии. Это был ваш первый шанс на наследство, хотя этот джентльмен, конечно, не так богат, как миссис Пирс. Вы заблаговременно распустили слухи, что он кого-то убил и скрыл свое преступление, а затем расшатали камни в основании башенки на крыше. Сама природа подыграла вам, устроив небольшую бурю. Если бы упавшим камнем вашего гостя убило на месте, все решили бы, что это месть призрака. Но ваша жена вовремя вмешалась, страшась проклятия. Надо признать, что лишь благодаря ей и покойному Томасу Шарлотта Пирс до сих пор жива.
Пока она говорила, Генри успел овладеть собой. Он снисходительно улыбнулся:
– Миссис Норидж, ваши фантазии любопытны, но беспочвенны. Шарлотта свела с ума трех слуг, пугая их по ночам. Или вы будете отрицать их безумие?
Глаза гувернантки заблестели ярче.
– О да, безумцы! Я могла объяснить все, кроме них. Вот где был настоящий камень преткновения. Если бы не случайность, вряд ли мне удалось бы разгадать ваш замысел, сэр.
– Какая случайность?
– Груша. Гнилая груша.
– При чем здесь груша?! – не выдержал Роджер Хинкли, лихорадочно переводивший взгляд с одного на другого.
Миссис Норидж обернулась к нему.
– Видите ли, сэр, если купить на рынке мягкие груши и принести домой, то через два дня они испортятся.
Роджер Хинкли заподозрил бы, что над ним смеются, но серьезное бледное лицо Шарлотты убеждало его в обратном.
– К чему эта лекция по домашнему хозяйству? – резче, чем следовало, осведомился он.
– А если найти трех помешанных, – с той же интонацией продолжала гувернантка, – и поселить их в Эштонвилле, то рано или поздно их болезнь даст о себе знать.
Повисло молчание. Нарушил его Роджер Хинкли.
– Вы хотите сказать… – медленно начал он.
– Я хочу сказать, сэр, что мистер Эштон задался целью доказать, будто его кузина – сумасшедшая. Ее всегда считали женщиной со странностями – простите, миссис Пирс! – но между чудачествами и болезнью целая пропасть. Первая попытка не увенчалась успехом: доктора не обнаружили у Шарлотты Пирс душевного расстройства. И тогда мистер Эштон решил пойти другим путем. Если в некоем поместье один за другим сошли с ума три человека, то никто не удивится, когда это же несчастье постигнет и четвертого. Старинная легенда на этот раз помогла ему.
– Вы лжете… – сдавленным голосом проговорила Агнесса.
– Вовсе нет, мэм, и вам это хорошо известно. Кельвин Кози в своих поездках не искал материал для книги. Он искал сумасшедших. Подбирал крохи сплетен, крупицы пересудов. О, ваш секретарь проделал действительно кропотливую работу! И ему удалось найти нужных людей. Безумцы, чье помешательство не сразу бросалось в глаза. Душевнобольные, чья болезнь таилась в глубине, до поры до времени не прорываясь наружу. Вам, сэр Генри, оставалось лишь планомерно доводить их до приступов. Вой несуществующего призрака, стук в дверь, шаги по ночам… Несколько капель страха – и плотину прорывало.
– Это ты! – горячо воскликнула Шарлотта. – Ты свел с ума ту молодую женщину! И кухарку, и дворецкого!
Генри Эштон отшатнулся от нее.
Но миссис Норидж не дала ему передышки:
– Все отмечали, что в поместье царит угнетающий дух, и приписывали это призраку. Однако все объяснялось гораздо проще. В вашем доме, сэр Генри, было тяжело находиться, потому что здесь люди медленно теряли рассудок. В глубине души все ждали, когда Шарлотта Пирс, убившая своего мужа, тоже сойдет с ума. На этом призрак старого Томаса угомонился бы, не так ли?
Генри Эштон лишь поморщился.
– Вы делали для этого все возможное, сэр. Для гувернантки отвели самую крошечную и унылую комнату, хотя в доме полно других, окна которых выходят в сад, а не на кладбище. Уволили предыдущую, которая оказалась слишком нормальна для вас. Вы и меня не хотели брать поначалу, даже выдумали несуществующие капризы Лилиан.
– Надо было слушать свой внутренний голос, – вдруг холодно сказал Генри Эштон. – Вы мне сразу не понравились. Но должен же был кто-то заниматься с Лили…
– Молчи, Генри! – взмолилась Агнесса. – А вы, вы, миссис Норидж… Уходите! Уйдите прочь!
Но ее выкрик прозвучал жалко и беспомощно. Агнесса сама почувствовала это и съежилась, словно пытаясь укрыться от обвиняющих взглядов.
Гувернантка обернулась к ней:
– Вам, миссис Эштон, в определенной мере я обязана успехом своего расследования. История про собачку была выдумана вами, чтобы убедить меня в чудовищном характере миссис Пирс. Ведь любому слушателю сразу было понятно, что бедное животное погибло от рук испорченной девушки. К счастью, я догадалась проверить эту историю. Если прежде у меня были сомнения, то после проверки они рассеялись. Старая миссис Эштон терпеть не могла собак. Несчастной болонки, погибшей в колодце, попросту никогда не существовало.
– А, так у вас все-таки были сомнения, – со странной интонацией проговорил Роджер Хинкли. Он смотрел на миссис Норидж недоверчивыми глазами и, кажется, до сих пор не мог поверить в происходящее. Только боль от раны на груди убеждала его в том, что все это ему не снится.
– Боюсь, я давала достаточно поводов для подозрений, – смущенно призналась Шарлотта.
– Всего два, – уточнила миссис Норидж. – Первый раз, когда я застала вас на чердаке. Вы, несомненно, искали какое-то устройство.
– Я предполагала, что прежнюю гувернантку пугал Кельвин Кози, спуская что-то с чердака на ее окно.
– О, конечно! На чердаке вы ничего не обнаружили, зато вентиляционная труба оправдала ваши ожидания. Меня сбила с толку роза, которую вы оставили для него. Следовало бы раньше вспомнить, что вы не переносите вида красных роз, и ваш подарок – не обещание, а предостережение.
Шарлотта отошла к окну и глубоко вдохнула, будто ей не хватало воздуха.
– Я была слишком глупа и доверчива. Мне казалось, Кози делает все эти пакости по собственной воле, назло. А за ним стоял ты, Генри! Господи, почему ты просто не попросил у меня денег? Неужели ты думаешь, я отказала бы тебе?
Генри Эштон запрокинул голову и рассмеялся.
– Зависеть от твоей милости? От воли сумасбродки? О нет, благодарю покорно!
– Да, сэр, вы предпочитаете все держать в своих руках, – согласилась миссис Норидж. – Когда приехал ваш старый друг, вы испугались. Мистер Хинкли готов был сделать предложение, и Шарлотта покинула бы вас, а с ней – и ее состояние. Только один человек удерживал сестру в вашем доме. Но с появлением мистера Хинкли даже он отошел бы на задний план.
– И кто же это? – удивленно спросил Роджер.
– Лилиан. Ваша невеста, сэр, любит девочку. А Лилиан любит ее.
Шарлотта молча кивнула. В глазах ее заблестели слезы.
– Мистер и миссис Эштон быстро заметили это, – объяснила миссис Норидж, – и воспользовались собственной дочерью как приманкой. Вы не уехали бы из Эштонвилла, миссис Пирс, пока Лилиан оставалась здесь. Но когда появился Роджер Хинкли, все изменилось.
Генри Эштон внезапно шагнул к двери.
– Довольно! – заявил он. – Я больше не намерен это слушать. Вы оба можете уезжать куда хотите, а вы, миссис Норидж, уволены.
– Боюсь, сэр Генри, вам придется меня дослушать, – очень почтительно заметила миссис Норидж. – В сложившихся обстоятельствах это поможет вам принять правильное решение.
Генри Эштон остановился.
– О чем вы говорите?
– О преступлении, на которое вы пошли, чтобы убедить мистера Хинкли свидетельствовать против его любимой.
Седовласый джентльмен долго смотрел на нее, не отрываясь. Наконец, не теряя высокомерного выражения, он вернулся обратно, поставил стул посреди комнаты и сел, положив ногу на ногу.
– У вас три минуты, миссис Норидж.
– Я уложусь в половину этого срока, сэр. Вас нельзя обвинить в том, что вы свели трех людей с ума и задумали закрыть четвертого в психиатрической лечебнице до конца его дней. Но этой ночью вы переоделись в белое платье, взяли нож и зашли в комнату мистера Хинкли. Ваша жена, уверенная, что она опоила миссис Пирс, ждала с ней в соседней комнате. Вы нанесли небольшую рану мистеру Хинкли – все-таки он ваш друг, и это удержало вашу руку, – выбежали из его спальни, зашли в соседнюю комнату и быстро сунули нож в руку Шарлотты. Окровавленные руки вы вытерли о ее ночную рубашку. На все это у вас ушло несколько секунд. Когда мистер Хинкли выбежал в коридор, вы уже на лестнице срывали с себя платье, под которым у вас был этот чудесный спальный костюм. Ваша жена отнесла платье в свою комнату и вернулась.
И вот тут Роджер Хинкли окончательно прозрел.
– Бог мой… – проговорил он, глядя перед собой невидящими глазами. – Ну конечно! Это был ты, Генри! Если бы Шарлотта нападала на меня, у нее бы сбилось дыхание. А ведь она стояла совершенно спокойная, как во сне.
– Однако, сэр, это соображение пришло вам в голову только сейчас, – заметила миссис Норидж. – Если бы все шло по плану мистера Эштона, завтра вы засвидетельствовали бы перед докторами, что Шарлотта Пирс пыталась вас убить. После этого ее судьба была бы решена. Вряд ли мистер Эштон выпустил бы ее из сумасшедшего дома.
– Это был бы очень хороший сумасшедший дом, – со смешком заметил сэр Генри. – Лучший, который можно обеспечить за деньги. – Он издевательски поклонился сестре. – За твои деньги, дорогая.
Роджер Хинкли пошел на него, сжав кулаки.
– С вашего позволения, сэр, я не закончила, – строго напомнила гувернантка.
И Роджер Хинкли, к собственному удивлению, остановился.