Притчи@ру. 15 минут любви - Цымбурская Елена В. 4 стр.

Пациентка сильно переживала о стоимости своего пребывания в больнице. Сумма должна была быть для нее астрономической.

Когда она выписывалась, ей принесли счет. Она со страхом открыла его, ожидая увидеть длинный ряд цифр. В счете значилось: «Оплачено стаканом молока». И подпись: доктор такой-то.

Один богатый мужчина и его сын обожали искусство. В их коллекции было все, от Рафаэля до Пикассо. Когда началась война во Вьетнаме, сына отправили туда. Он был очень смелым и погиб в бою, пытаясь спасти раненого товарища. Отец, получив известие о гибели единственного сына, еле выжил. Спустя месяц в дверь к убитому горем отцу позвонили. На пороге стоял молодой человек с большим пакетом в руках.

— Здравствуйте! — сказал он. — Вы меня не знаете, но я тот солдат, за которого ваш сын отдал свою жизнь. Он спас много жизней в этот день и старался отнести меня в безопасное место, когда пуля вошла в его грудь. Он умер мгновенно. Он много рассказывал о вас и вашей общей любви к искусству.

Молодой человек протянул отцу пакет:

— Я не великий художник, но, думаю, что вашему сыну понравилось бы это.

Отец раскрыл пакет. Это был портрет его сына, выполненный юным солдатом. Художнику удалось очень точно поймать не только черты лица, но и черты характера человека, спасшего ему жизнь. На отца смотрели живые глаза его сына, а его собственные наполнились слезами. Он от души поблагодарил солдата и предложил ему оплатить портрет.

— О, что вы! Я никогда не смогу оплатить того, что сделал для меня ваш сын!

Отец повесил портрет сына на самом видном месте и, когда кто-нибудь приходил к нему, первым делом показывал портрет сына, а потом уже все остальные картины из своей коллекции.

Через несколько лет он скончался, и на все его картины был объявлен аукцион. Множество важных, богатых и знаменитых людей съехалось на аукцион с целью пополнить шедеврами свои коллекции.

На платформе первым был выставлен портрет сына. Распорядитель стукнул молоточком, объявляя об открытии аукциона.

— Начинаем с портрета под названием «Сын», — огласил он. — Кто предложит свою цену?

Повисло тяжелое молчание. Кто-то из глубины зала крикнул:

— Мы хотим видеть известные картины, забудьте об этой!

Несмотря ни на что, лицитатор продолжал:

— Кто-то предложит что-то за эту картину? Сто долларов? Двести долларов?

Другой голос раздраженно выкрикнул:

— Мы не пришли за этой картиной! Мы пришли за Ван Гогом, Рембрандтом! Давайте перейдем к ним, уважайте наши время и деньги!

Но распорядитель продолжал свою работу, не обращая внимания на недовольство присутствующих:

— «Сын»! «Сын»! Кто возьмет «Сына»?

Издалека раздался голос:

— Я возьму картину за десять долларов.

Это был старый садовник, который прослужил у отца и сына много лет и не мог предложить за картину большей суммы.

— Десять долларов! — кричал ведущий. — Кто предложит двадцать?

Большинство недовольно гудело:

— Отдай за десять и начинай выставлять настоящие картины!

— Предложено десять долларов! Кто-то даст двадцать? А? Двадцать?

Ответом было раздраженное молчание. Больше никто не хотел приобрести «Сына», все ждали мировых шедевров. Наконец ведущий ударил молоточком:

— Один! Два… Продано за десять долларов!

Раздался всеобщий вздох облегчения: сейчас начнется распродажа коллекции.

Ведущий отложил в сторону молоточек и громко объявил:

— Сожалею, дамы и господа, но на этом аукцион закончен.

— Но здесь же все картины?!

— Сожалею. Когда меня пригласили вести аукцион, меня проинформировали об одном условии, оставленном владельцем в завещании. И это условие было секретом, который я не имел права разглашать. На аукционе была выставлена только одна картина — «Сын». Тот, кто ее купил, согласно завещанию, унаследовал все картины прежнего владельца. Мужчина, который купил «Сына», остается со всем.

Один известный художник написал свое очередное полотно. В день его презентации публике собралось много журналистов, фотографов, известных людей. Когда подошло время, художник сбросил с картины скрывавшую ее ткань. Последовал взрыв аплодисментов.

На картине была изображена фигура Иисуса, легонько стучавшего в дверь дома. Иисус казался живым. Прислонив ухо к двери, он будто хотел услышать, отвечает ли ему кто-то внутри.

Все любовались прекрасным произведением искусства. Один же любопытный посетитель нашел в картине ошибку. На двери не было ни ручки, ни замка. Он обратился к художнику:

— Но эта дверь, похоже, закрыта изнутри, она без ручки, как же в нее войти?

— Так и есть, — ответил автор полотна. — Это дверь сердца человека. Она может открыться только изнутри.

Давайте учиться открывать эту дверь навстречу любви, радости, сочувствию, счастью, успеху. Только так мы можем получать все это. И отдавать, что еще приятнее.

Высоко в горах был один монастырь, очень бедный. Единственной достопримечательностью монастыря были три старинных манускрипта, которые монахи хранили как зеницу ока. Они жили за счет своего повседневного труда и пожертвований, которые оставляли любознательные туристы за возможность посмотреть на три уникальных, единственных в мире свитка папируса. На них были записаны глубокие и важные знания.

Случилось, что как-то одному вору удалось выкрасть два свитка и скрыться. Монахи мгновенно обнаружили пропажу и сообщили настоятелю монастыря. Настоятель схватил третий свиток и бросился в погоню за вором. Он догнал его и, задыхаясь, спросил:

— Что ты наделал? Ты меня оставил с одним свитком. Он мне не нужен. Никто не придет смотреть и читать неполную часть послания. То, что ты украл, тоже не имеет ценности из-за неполноты. Или ты мне вернешь то, что взял из храма, или я тебе отдам оставшийся у меня текст. Тогда у тебя будет полный памятник старины.

— Отче, я в отчаянии. Мне необходимо срочно выручить деньги за эти свитки, — ответил вор.

— Хорошо, — продолжил настоятель, — бери третий свиток, иначе мир потеряет эту драгоценность. Продай хорошо. Иди с миром, — и позволил уйти с сокровищем.

Монахи не могли понять поведения настоятеля. Они считали, что он повел себя как слабый человек и что монастырь теперь уж точно придет в полный упадок без своих реликвий и пропадет. Но говорить об этом они не решались.

Не прошло и недели, как вор вернулся и попросил встречи с настоятелем.

— Вот здесь все три свитка, они не мои. Я их возвращаю. Прошу тебя в обмен на это принять меня в твой монастырь как монаха. Когда ты меня догнал, я меньше всего ожидал, что ты будешь так великодушен и отдашь мне третий свиток. То доверие, которое ты мне оказал, когда поверил в мою нужду и еще пожелал идти с миром, искренне прощая меня, заставило меня измениться. Моя жизнь превратилась во что-то новое.

Настоятель вернул манускрипты на прежнее место. А еще одна легенда о воровстве и чудесном возвращении свитков повысила интерес к монастырю, он стал процветать.

Тот, кто нападает, всегда ожидает в ответ агрессии, а никак не креативного решения. Используйте это, не сомневайтесь, имеет ли смысл подставлять другую щеку.

Это было в Центральной Африке, когда в составе миссии я помогала местным жителям. Всю ночь я трудилась, помогая разродиться одной матери, но, несмотря на все старания, она умерла, оставив новорожденного ребенка и маленькую двухлетнюю дочку, которая безудержно плакала. Мы знали, как тяжело поддерживать жизнь ребенка в таких условиях: у нас не было инкубатора, да и электричества, чтобы его подключить, тоже не было. И специальной смеси для младенцев тоже. Несмотря на то что географически мы находились на экваторе, ночи были ветреными и холодными. Одна акушерка-студентка пошла в лагерь за коробкой для новорожденного и за ватным одеяльцем, в которое необходимо было завернуть малыша. Другая пошла к огню, чтобы наполнить горячей водой грелку, но очень быстро вернулась расстроенная. Пластик быстро портится в тропическом климате, грелка лопнула, когда в нее наливали воду. Девушка горько добавила:

— И это была наша последняя грелка!

Аптеки в джунглях не было.

— Хорошо, — сказала я ей. — Положи ребенка у очага, как можно ближе, а сама ложись между ним и дверью, чтобы оградить его от ветра. Твоя работа — держать ребенка в тепле.

Ближе к полудню, как и во все другие дни, я пошла молиться с некоторыми детьми-сиротами из местного подобия интерната. Я рассказала, что сегодня мы будем молиться о новорожденном ребеночке. Рассказала о проблеме поддержания тепла, вспомнила о грелке и сказала, что малыш может умереть, если переохладится. Рассказала о маленькой девочке, которая все плакала по своей умершей маме.

Во время молитвы одна из девочек молилась громко, во весь голос:

— Пожалуйста, Бог, пошли нам грелку! Но нам не нужно завтра, завтра она нам не пригодится, Господи, потому что ребеночек умрет. Так что, пожалуйста, пришли нам ее сегодня к вечеру.

У меня сдавило горло, а девочка подумала и продолжила:

— И еще можешь прислать одну куклу для сестры ребенка, чтобы она знала, что ты ее любишь?

Я закончила молитву, думая о том, что Бог, конечно, всемогущ, но не беспредельно. Или все-таки?.. Может быть, сегодня придет посылка из моей страны?..

Я жила в Африке четвертый год и до сих пор ни единого разу не получала посылки. И еще, даже если бы мне кто-то и прислал посылку, никому не пришло бы в голову положить туда грелку, ведь я жила на экваторе, и все думали, что я погибаю от жары.

Во второй половине дня, когда я проводила занятия с медсестрами, мне сказали, что какая-то машина ждет меня весь день у дверей моей резиденции. Когда я пришла домой, машины уже не было, но на веранде красовалась большая коробка — килограмм на десять. Я почувствовала, как слезы закипают в моих глазах, и послала за детдомовскими детьми. Вместе мы набросились на веревки, осторожно распутывая каждый узел. Аккуратно свернули оберточную бумагу. Волнение нарастало. Дети впились взглядами в большую картонную коробку.

Сверху лежали зеленые носки. Детские глаза блестели. Потом шли медикаменты для больных лепрой, перевязочные материалы… Детям начинало становиться скучно. Затем шла коробка с разными видами изюма для воскресного хлеба. Я поглубже засунула руку и подумала, что нащупала… Да! Я вытащила грелку, новенькую грелку! И заплакала. Я не просила Бога, чтобы Он прислал мне ее, потому, что не верила, что Он сможет это сделать. Попросила маленькая негритянская девочка-сирота. Она была впереди всех и сказала:

— Если Бог нам прислал грелку, должен был прислать и куклу.

Она приблизилась к коробке, засунула туда руку, пошарила ею по дну, и вытащила маленькую нарядно одетую куклу. Глаза девочки сияли. Она никогда не сомневалась. Она повернулась ко мне и спросила:

— Я могу пойти вместе с вами, отдать эту куклу сестричке ребенка, чтобы она знала, что Бог ее действительно любит?

Посылка шла в Африку пять месяцев. Организованная моими бывшими учениками воскресной школы, чей лидер на всякий случай положил туда грелку, несмотря на то что посылка шла на экватор. А одна из девочек положила куколку в подарок незнакомой африканской девочке. Все это было за пять месяцев до того, как девятилетняя девочка в своей молитве попросила и поверила, что это придет «сегодня вечером».

Прошло немного времени после публикации Эйнштейном своей теории относительности. Ученый приобретал известность во всей Европе, его стали приглашать читать лекции во многие университеты. Учреждение, в котором он работал, выделило ему в распоряжение автомобиль с водителем, чтобы он мог передвигаться от университета к университету. Везде, где бы ни побывал ученый, его встречали с энтузиазмом, а провожали бурными аплодисментами; но в связи с тем что тема была новой и трудной, вопросов ему нигде не задавали.

Так колесили Эйнштейн и его водитель по университетам. Водитель всегда сидел в первом ряду и внимательно слушал все лекции профессора. Через несколько месяцев водитель обратился к Эйнштейну: «Профессор, я предлагаю вам сделку. Я не понимаю ни одного слова из того, что вы говорите на своих конференциях, но у меня великолепная память, и я слово в слово могу повторить все ваши выступления, включая формулы. К тому же, я думаю, вы устали повторять одно и то же по стольку раз, когда вас никто ни о чем не спрашивает. С другой стороны, мне, бедному водителю, никто и никогда не аплодировал. Я предлагаю поменяться местами. Я буду выступать на конференциях, вопросов мне задавать никто не будет. А вы будете отдыхать и сможете подумать о других проблемах».

Эйнштейн немного подумал, потом проверил, как водитель читает лекцию, убедился, что он ее произносит без единой ошибки, и согласился с предложением.

Водитель подождал, пока у него отросли волосы, чтобы быть похожим на Эйнштейна, а ученый надел темно-синий костюм и фуражку шофера, и они начали эксперимент.

Водитель прекрасно вел конференции, завершавшиеся бурными аплодисментами, а Эйнштейн сидел в первом ряду, курил трубку и отдыхал. Все шло гладко, без вопросов, пока они не приехали в один из университетов в Баварии. Когда водитель закончил выступление и присутствующие уже начали аплодировать, из глубины зала послышался голос:

— Господин Эйнштейн! Я не понял всего, о чем вы говорили, и хотел, чтобы вы мне объяснили в деталях значение таблицы № 3.

Шофер замялся на секунду, но тут же нашелся с ответом:

— Мой дорогой профессор, меня удивляет, что вы задаете такой вопрос. То, что вы хотите узнать, на самом деле, знает любой. Это вам объяснит даже мой шофер. Кстати, он присутствует здесь. Пожалуйста, любезный, объясните!

Это случилось во время каникул. Мы на месяц поехали волонтерами в Кению. Когда все приехали в столицу Найроби и посмотрели по сторонам, мы спросили себя: кому мы, университетские девушки и юноши, можем помочь в невыносимо жаркой, пыльной и грязной Африке? Может быть, мы будем подносить кирпичи? Но никто из нас не был строителем. Может быть, красить школы? Но никто из нас не разбирался в покраске. Мы только хотели помогать, но почти ничего не умели. Тем не менее мы получили гораздо больше, чем постарались отдать: нам повезло войти в контакт с «третьим миром» через приют бездомных детей в Найроби.

Мы все вошли в низкий дом, просто какой-то сарай без мебели с плохим освещением. В глаза ударил резкий контраст между развешанными гамаками, полными больных темнокожих детей, и белыми одеждами монашек, которые излучали радость. Я застыла на месте посреди комнаты. Я никогда не видела ничего подобного. Мои университетские товарищи рассредоточились по приюту, следуя за отдельными монашками, которые нуждались в помощи. Одна монахиня спросила меня:

— Ты приехала смотреть или хочешь помогать?

Этот прямой вопрос застал меня врасплох, и я, пребывая еще в состоянии стопора, протянула:

— Помогать…

— Видишь этого ребенка, там, в глубине, который плачет?

Ребенок действительно плакал, безутешно, негромко, обессиленно.

— Да, вижу…

— Хорошо, возьми его бережно и принеси сюда. Мы его вчера окрестили.

Я взяла малыша на руки и почувствовала, что он горит, у него была высокая температура. Ребенку было около двух лет.

— Сейчас держи его и дай ему любовь, какую можешь.

— Не поняла? — извинилась я.

— Дай ему всю нежность, на которую способна, как ты умеешь, — пояснила она и оставила меня с ребенком.

Я пела ему песни, целовала его, укачивала… Через какое-то время он перестал плакать, улыбнулся мне и заснул. Я заплакала и побежала искать монашку, крича:

— Сестра, он не дышит!

Монашка подтвердила наступление смерти:

— Он умер на твоих руках. И ты дала ему пятнадцать минут своей любви, через которую он ушел в вечность.

Там я поняла столько вещей! Кения разделила мою жизнь «до Кении» и «после Кении». Сейчас я знаю, что все мы окружены «Кения-ми», которые нуждаются в нашей любви.

Эта история рассказывает нам об одном крестьянине, который жил в Индии, и волею судеб повстречался как-то с одним странствующим саньяси (в индуизме — просветленным отшельником). Когда крестьянин увидел саньяси, он вскрикнул:

— Не может быть! Ночью я видел вас во сне. Мне снился Бог, он говорил: «Завтра утром ты оставишь деревню и пойдешь по дороге. Около одиннадцати ты встретишься со странствующим саньяси». Вот я вас и встретил!

— А что еще сказал вам Бог? — спросил саньяси.

— Он сказал: «Если этот человек даст тебе прекраснейший драгоценный камень, которым он владеет, ты станешь самым богатым человеком в мире». Вы дадите мне этот камень?

Саньяси открыл свой вещевой мешок и достал что-то из него.

— Это тот самый камень, о котором вы спрашивали?

Крестьянин не мог поверить своим глазам, потому что на ладони у странника сиял бриллиант размером с куриное яйцо.

— Вы можете оставить его мне? — дрожащим голосом спросил крестьянин.

— Конечно, можете взять его. Я нашел его в лесу. Это для вас. — И саньяси вложил камень в руку крестьянина, а сам пошел и сел под деревом недалеко от деревни.

Крестьянин оторопело стоял посреди дороги с камнем в руке. Внезапно он получил все, о чем мог мечтать, и совершенно не знал, что с этим делать. Вместо того чтобы вернуться в деревню, в свой дом, он сел под деревом и оставался там весь день, погрузившись в глубокую медитацию.

Когда на землю спустились сумерки, он встал, подошел к саньяси, вернул бриллиант и сказал: