…Первое, что поразило Кабарду, когда его «вертушка» подлетала к району Базы, это обилие скалистых пластов… На простых земляных пупках-скатах он и его разведчики могли хоть как-то окопаться, найти какую-то ямку или укрытие… Но на голых скалах… Они все усложняли многократно… Да еще и огромная вероятность рикошета, а это уж совсем хреново – никогда не знаешь, с какой стороны тебе в башку прилетит пуля, может, своя…
И второе – гигантские столбы пыли и дыма от разрывов авиабомб, а бросали тогда даже и 1000-килограммовые, и дымящиеся горящие склоны гор от кассетных бомб…
Разглядеть что-либо толком было совершенно невозможно!
«Борты» группы захвата резко шарахались из одного виража в другой… В иллюминаторе мелькали окопы, небо, траншеи, какие-то бегущие по тропе ишаки, люди рядом с ними, резкий треск кассет, болтанка…
Со стороны площадки, на которую должны были подсесть «вертушки» капитана Мальчева, к вертолетам потянулись огненные строчки трасс, выпущенных из крупнокалиберного «ДШК»…
– Не ссать, разведка! – проорал во все горло Кабарда. – Наши жопы в сковородках!.. А значит – они бронированные!
Этот струящийся оптимизм Кахи в самой что ни на есть поганой ситуации настолько приободрил разведчиков, что они тоже заулыбались.
В этот момент открылась дверца в пилотскую кабину и показался старлей бортмеханик:
– Готовы, «захватчики»?
– Нормально! – ответил Кабарда.
– Добро! Заходим на площадку! Готовность – 30 секунд!
– Ну, с богом! – прошептал Кабарда, сдвинул в сторону дверь вертолета и поднял свой «ПКМ».
Вертолет довольно жестко стукнулся шасси о площадку, но никто этого не заметил – не до того было…
Разведчики выскакивали из вертолета, и их тут же накрывал грохот пулеметных очередей, треск лопастей «вертушки», гулкое горное эхо стреляющих со всех сторон «ДШК»… Страшная и… уже такая привычная многим какофония боя…
– За мной! – проорал Каха, стреляя на ходу. – Не задерживаться на площадке! Всем уходить от «вертушки»! Огонь без команды!!! За мной, в укрытие!!!
Кабарда вытягивал за собой свою группу с открытого простреливаемого пространства за небольшой скальный срез, где можно было собраться всем вместе, сообразить, есть ли потери, перегруппироваться, да и отдохнуть несколько секунд… А потом уже начинать основательную атаку…
Он добежал со своим пулеметом до этого среза, завернул «за угол» и вдруг увидел, как снизу, из какой-то щели, по тропе за гребень несутся 8 навьюченных ишаков, а рядом с ними около десятка «духов» с «калашами» в руках…
– А-а-а!!! С-суки!!! Тикаете!!! – он полоснул по боевикам длинной очередью, но на тех она не произвела никакого впечатления. – Ш-шя-ка-лы-ы– ы-ы!!! Дэда ш-шеве!!! И весь ваш вонючий род…
Но «духи» продолжали убегать… Еще немного – и они скроются за обратным скатом…
И тут рядом с Кабардой возникли запыхавшиеся бойцы – расчет «Пламени»…
– Агрегат в сборе? – рявкнул сержант.
– Готов к бою! – ответил один из бойцов.
– Отлично! – прокричал Каха и встал у гранатомета на одно колено. – Не уйдут «лошарики»! Не дадим!
– Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду! – пророкотало оружие…
Разрывы ударили возле передних ишаков, почти у самого гребня. Животные шарахнулись назад и вниз по крутому склону. Получилось маленькое столпотворение.
– А-а-а-а, с-суки! Не нравится! – заорал сержант и опять нажал на гашетку.
Гранаты разрывались прямо в этой куче, среди ишаков, людей, вьюков…
И тут к Кабарде подключились остальные разведчики его группы…
Автоматы строчили, не переставая, и слева, и справа от сержанта.
Вся эта толпа начала катиться по крутому склону вниз, и теперь уже невозможно было понять, кто живой, кто ранен… Наверное, это было бы смешно в иной ситуации – пара ишаков летела вниз просто кувырками. Да только не до смеха было теперь «группе захвата»…
Треск лопастей не прекращался – на площадку заходил второй вертолет, в котором прилетели разведчики Мальчева. Да и «крокодилы» продолжали обрабатывать пушками гребень скалы… Эхо от «духовских» «ДШК» гуляло со всех сторон… Грохот стоял неимоверный!
Различить какие-либо «земляные фонтанчики» от пуль в этом дыму и пыли было практически невозможно, но Каха понимал, что пулеметы лупят именно по ним.
Он обернулся и увидел, как в нескольких метрах от него расположился за вторым «ПКМом» группы пулеметчик и гасит длинными очередями по верхнему краю площадки.
– Молодец, Исмаил!!! Держи их! – проорал Каха и сам стал строчить очередями в ту же сторону.
Наконец-то подсел второй «борт», и на площадку стали выскакивать бойцы разведвзвода. Сразу же развернулся третий «ПКМ» и начал стрелять туда же, за верхний край площадки.
К Кабарде подскочил капитан Мальчев:
– Что здесь?
– Бьют оттуда! – Каха показал направление, откуда летели крупнокалиберные пули. – Сильно бьют, Леша!.. Там не меньше трех «ДШК»!..
– Их надо оттуда выкурить, Кабарда! Иначе они всех нас здесь в лапшу посекут!
– Щас попробуем!.. – ответил Каха.
На него сейчас было бы интересно посмотреть со стороны. Раздувающиеся ноздри, набухшие на висках вены, суровый целеустремленный взгляд и руки, надежно сжимающие пулемет… Сейчас этот джигит-горец был в своей стихии…
– Исмаил! Бей прямо над нами!
– Понял! – ответил пулеметчик.
– Первое отделение, за мной, наверх!..
Девять бойцов бросились вслед за своим неугомонным «замком» вверх по склону, туда, где засели «духи» за своими «ДШК»…
Короткими перебежками они добрались до «мертвой зоны», где их уже не могли достать «духовские» пулеметы, и стали карабкаться вверх.
Кабарде, с его огромным опытом альпинизма, было бы, наверное, смешно смотреть на то, как его не очень опытные в горах бойцы, раскорячившись, карабкались наверх по дымящимся кустам.
А возле тех трех «ПКМов» уже успели рассупониться еще два, последних, и стали методично выплевывать пули в сторону моджахедов…
Пять пулеметов, стреляющих одновременно, – это очень серьезно!..
Лавина огня проносилась над головами Кабарды и тех, кто пошел за ним…
Там, куда они лезли, пулеметчики различали только стволы «ДШК» и совсем чуть-чуть головы засевших в траншеях моджахедов. А вот Кахе с его отчаянными товарищами не было видно вообще ничего и никого – «мертвая зона»…
Им нужно было подняться по довольно крутому и горящему склону метров семьдесят и забросать траншеи гранатами… А потом ворваться туда и добить оставшихся… Тогда сможет подняться прижатая к земле пулеметным огнем вся группа…
…Они добрались все же до той условной отметки, и Кабарда скомандовал:
– Приготовить по две «эфки»! – и сам подал пример, разогнув усики своих гранат, и выдернул у одной предохранительную чеку. – По моей команде!.. Начали! Огонь!!!
Десять оборонительных гранат разом влетели в траншеи, до которых по склону оставалось метров 25–30…
Взрывы были похожи на очередь из автоматической пушки. А за ними уже летела вторая порция «подарков»…
Стук крупнокалиберных «ДШК» над головой смолк, и Кабарда крикнул:
– Вперед, мужики! В траншею!!!
Он попытался подняться, чтобы рвануть вверх по склону, но поскользнулся на траве и, чтобы не скатиться вниз, схватился левой рукой за какой-то плоский камень, который, странное дело, на этом довольно крутом склоне врос в землю абсолютно горизонтально!.. Эдакая природная ступенька, на которой и посидеть можно, если устал от подъема…
У этого «кресла» была еще и спинка… Такая же, гранитная… А у самого ее основания – щель… Небольшая такая, всего-то сантиметров пятнадцать…
…Кабарда подтянулся, чтобы схватиться за этот каменный уступчик второй рукой, и в этот момент…
Словно дворовая шавка цапнула его за предплечье… Хорошо так цапнула, от души! Видать, сильно разозлилась!..
Кабарда поморщился от боли и подтянулся все же к камню…
И тут же отпрянул назад с одной мыслью в голове:
«…Повезло, что хоть не в лицо…»
Каха так и скатился по склону вниз, к самым ногам капитана Мальчева, и ему еще очень повезло, что по пути он ни разу не «нащупал» ни одного камня…
– Что, сержант? – подскочил к нему «взводный». – Ранен? Серьезно?
– Кажется, да, Леша… И кажется, серьезно…
И протянул к его лицу свою руку…
– Твою мать! – ругнулся коротко капитан. – Нам еще этого не хватало!
– Звягин, ко мне, с сумкой! Оказать помощь раненому!
К ним подбежал разведчик с большой брезентовой сумкой, на которой был нарисован красный крест.
– Куда ранение?
– В руку!
Боец посмотрел на предплечье сержанта и потемнел лицом:
– У-у-у м-меня ничего нет для такого, т-товарищ капитан!
– Куда же ты смотрел, сопля зеленая?! Где твои мысли были, салабон?! Вернемся – будешь наказан, придурок! – Капитан обернулся и крикнул: – Серегин! Вызывай «вертушку» для эвакуации раненых! Срочно!..
Укус гюрзы оказывает очень сильное воздействие на организм человека, поскольку при укусе змея вводит около 50 миллиграммов яда, который по токсичности уступает только яду кобры, из змей нашей фауны. Яд гюрзы содержит ферменты, разрушающие эритроциты и стенки кровеносных сосудов и вызывающие свертывание крови. Поэтому после укуса возникают многочисленные внутренние и подкожные кровоизлияния, сильнейший отек в области укуса, тромбозы сосудов. Все это сопровождается резкой болью в укушенной конечности, головокружением, рвотой. Если не приняты меры к первой помощи, то может наступить обморочное состояние и даже смерть. Однако при условии своевременного и квалифицированного лечения, с применением противоядной сыворотки, смерти при укусе гюрзы можно избежать…
…Лето 1990 г. Подмосковье. База Отряда. Вечер…
…Филин дослушал до конца рассказ Кабарды и закурил…
Он сидел на деревянной лавочке под плакучей ивой и пытался понять, что чувствовал тогда Каха, который уже успел стать ему братом за полтора года совместной службы. Этот человек, который так спокойно рассказывает о том, как едва-едва не отбросил концы сначала под «духовскими» пулями, а потом от укуса одной из самых ядовитых змей…
– Ну а что потом было, Каха?
– Ну что… Помнишь, как наш Мулла все время говорит, что нужно делать, когда тебя змея укусила, а что нет… Если тебя укусила гюрза или даже кобра, никогда не надо волноваться! И бежать никуда не надо! Любое волнение или быстрая ходьба только помогают яду распространиться в твоем теле, потому что твое сердце начинает биться учащенно и, значит, быстрее гнать кровь! А значит, и яд, попавший в нее, распространится в твоем теле быстрее!.. Не суетись и выживешь!.. – Каха поднял указательный палец вверх. – Так всегда говорил ему его дедушка Саттар!.. Ну и при чем здесь наш Мулла? Я же в бою был! А ты уже знаешь, командир, как меня колбасит, когда я в бою…
– Ну да… Доводилось видеть, и уже не раз…
– У меня сердце, наверное, двести ударов в минуту бьет! А может, и больше!.. А та гюрза, что меня цапнула, очень немаленькая была! Я-то ее всю не видел, только голову, но… Я тебе скажу, Андрюха, та башка змеиная была не меньше чем кулак!..
– И откуда она там взялась? Там же все рвалось и все стреляло!
– А куда ей податься, если это ее склон, ее дом? – ответил Каха. – Она и залезла в нору между камней… Только, видать, очень ее все эти взрывы разозлили… Вот она на мне и отыгралась…
– Ну и?..
– Минут через десять меня начало рвать, а потом… Я только помню, что Мальчев пошел на склон с пацанами, а меня и еще двоих раненых оставили ждать «вертушку»… Как прилетели санитары, командир, я уже не помню – отрубился…
Кабарда посмотрел на звездное небо и тихо заговорил:
– Мне потом один из наших разведчиков рассказывал, тот, что вместе со мной внизу оставался… Ему ногу пулей из «ДШК» перебило, но он был в сознании и все видел… Так вот… Оказалось, что Мальчев предупредил о том, что меня укусила большая гюрза… В общем, фельдшеры прихватили с собой и сыворотку… Вкололи мне ее прямо в «вертушке» и погнали прямиком в Мазари-Шариф… Там мне сделали переливание крови, а Сереге первую операцию… А еще через день нас двоих на «транспортнике» отправили в Душанбе… Вот тогда-то мне Серега все это кино и рассказал…
– Сколько же ты без сознания был?
– Почти две недели, командир… Я в себя пришел только 11 ноября, в Душанбинском госпитале… А потом меня комиссовали…
– Да и немудрено…
– Да че там! – «вскипел» Кабарда. – Когда комиссия состоялась, а это было уже к концу ноября, я просился, чтобы меня вернули в часть! Говорил, что нормально себя чувствую! Даже «Лезгинку» им станцевал!..
Филин на это только улыбнулся грустно:
– А они что?
– А-а-а! Упрямые, как бараны…
– А как ты себя на самом деле тогда чувствовал?
– Честно? – Кабарда посмотрел на Андрея пронзительным взглядом.
– А «не честно», Каха, и говорить даже не стоит!
– Ну… Если честно… То хреново!.. Словно по мне танком проехали!.. Если честно, то я еще почти полгода себя хреново чувствовал!.. А тогда… Тогда даже спать боялся – думал, что прямо во сне и помру… И обидно было!.. Если бы от пули… А так… Какая-то гадина укусила…
– Знаешь, Кабарда… – проговорил задумчиво Филин. – Смерть не может быть обидной или нет, потому что она смерть… И твоим родным совершенно все равно, отчего погиб в бою их сын, муж или брат – от пули, осколка или змеиного укуса… Это не главное… Для них главное то, что ты не вернулся с войны домой… Понимаешь?
– Наверное, ты прав, Андрей…
– А знаешь, кому тяжелее всего от смерти солдата?.. Его живому командиру, который везет этого солдата с войны домой, к родным… Тяжелее всего тебе, живому, смотреть в глаза матери, которая спрашивает, почему ты, командир, жив, а ее сын… Вот что тяжело на самом деле, Кабарда! Этот груз может вынести далеко не каждый… А нести его приходится всю жизнь…
…Ночь была такой теплой, а легкий ветерок таким свежим, что уходить с этой скамейки в казарму совершенно не хотелось…
Андрей посмотрел на Кабарду и понял, что тот тоже не рвется в душный кубрик, и решил не терять времени зря…
– Слушай-ка, Кабарда!.. А расскажи, как ты в Отряд попал? Ведь тебя комиссовали из армии в начале декабря 84-го, а в Отряде ты начал служить…
– В сентябре 85-го… Почти через год…
– Расскажешь?
– Ну… Торопиться особенно некуда… – Кабарда уселся поудобнее, закурил и начал рассказ: – История, в общем-то, командир, самая банальная… Только она могла очень нехорошо для меня закончиться…
– Даже так?
– А чему удивляться? – широко улыбнулся Кабарда и вдруг заговорил с жутким кавказским акцентом: – Я жи йужныи гарачий кров, да! Джигит, да! Горэц, э-э!!! Мине кагда са мной гаврышь нэрви нэ падними, да! А нэ можиишь нэ абидить чэлавэка, тагда савсэм замалчи свой рот, и больше нэ сдэлай так сказат, э!
Андрей хохотал до колик в животе…
– Что, похоже? – Кабарда тоже смеялся.
– Да ты и в самом деле артист, Кабарда!
– Ну, если только совсем чуть-чуть…
Филин еле отдышался:
– Ой!.. Ф-фу-уф!!! Уморил совсем!.. Ладно! «Гарачий кров», рассказывай уже свою историю похождений на «гражданке»…
– Да, в общем-то, особенных-то похождений и не было… В декабре 84-го я вернулся домой после госпиталя… Ну и стал лечиться потихоньку народными средствами… Мумие, мед, облепиха… Всяческие отвары и отравы… С девчонкой познакомился… И как она меня до сих пор терпит, не знаю.
– Так это ты свою Тамару имеешь в виду?
– А у меня другой женщины, командир, никогда не было!..
– Не может быть! – Андрей был просто поражен этим известием. – У тебя, кавказца, за всю жизнь была всего одна женщина!
– Вот именно поэтому нас не особенно и любят, Андрей… Сначала придумывают сказки о том, что у всех кавказских мужчин висит по колено, как у ишака. Потом вымышляют, что горцы только тем и озабочены, чтобы засунуть кому-нибудь этот шланг… А затем приписывают всю эту глупость живым людям и начинают в такие сказки верить!..
– Это типа той загадки, ты имеешь в виду, когда спрашивают, что у грузина между поясом и коленом болтается?
– Ага! Вот-вот!.. «У грузина между поясом и коленом кинжал болтается! А то, что вы подумали, у грузина ниже колена болтается!..» Это же какой болван такое придумывает!
– Находятся грамотеи… – улыбнулся Андрей, поглядывая на возмущенного Кабарду.
– Они, эти грамотеи, прежде чем такие глупости придумывать, сначала бы поинтересовались бы анатомией и подумали, что будет, когда такой «шланг» вдруг встанет!.. Как с таким ходить, а? А спать? В обнимку, что ли?! И кому его, кроме ослицы, засунуть можно, где такое «ведро» взять?! А еще про кавказцев говорят, что они готовы пялить все, что дышит и шевелится!.. Так вот я тебе скажу, командир, что все это вранье!.. Мы такие же мужики, как и все остальные! Только у нас немножко больше темперамента, и все!
Андрей хохотал минут пять и только потом еле-еле успокоился:
– Нет, Кабарда, с тобой серьезно разговаривать просто невозможно!..
– Да ладно… Ну, возмутился немного человек…
– Ну, тогда рассказывай уже, что там у тебя произошло-то…
Каха закурил еще одну сигарету:
– Новый год, 85-й, я с Тамарой встретил… Потом, в марте, мы поженились… А я все еще так толком и не отошел после той змеи… Плохо мне было, и очень часто… То рвота, то понос… А то просто голова так закружится, что ходить не мог… В общем, был я тогда, как кукла тряпичная… Лекарства пил, в горы ходил воздухом дышать… Потом отошел немного и в апреле в Сухумский таксопарк устроился… Слесарем… Идти на какой-нибудь завод в кузнечный цех, так я бы там тогда и сдох бы! А в таксопарке… Болты-гайки крутить – все полегче было… – И тут Каха улыбнулся: – Да и стимул у меня появился… Тамарка мне тогда сказала, что беременна…