Но подстрекатель не рискнул показаться Пятусу на глаза. – Братва, я знаю, это Ошкар натравил вас на законного вора! Вы разве не знаете, что будет с вами, если хоть один волос упадет с моей головы? Вас всех объявят гадами и будут мочить как бешеных псов. Ошкар уже подставил вас под стволы «веселых ребят». Скоро здесь будет спецназ, будет кровь. Всем нам за честь пострадать от рук красноперых. Но я не завидую вам, если вас начнут мочить по приговору воровского схода. Одумайтесь, и разойдитесь!.. Я не призываю вас склонить голову перед хозяином. Стойте до конца. Но помните, Ошкар – плохой пастух! И он ведет вас под нож!..
Толпа одобрительно зашумела. Правильная речь старого вора остудила горячие головы. В бой рвались только подстрекатели. К сожалению, их было не так уж и мало.
Пятус едва увернулся от летящей в него арматурины. Вслед за ней оторвались от толпы и сами отморозки. Игнат узнал среди них Губана и Лешего. Увидел он и Космонавта с Помбуром. Безумные глаза, перекошенные рты, пена на губах. И полное затмение в мозгах. Иначе бы у них просто не хватило смелости поднять руку на коронованного вора.
Пятус замешкался, и едва за это не поплатился. Слишком резво приблизился к нему Губан, слишком резко выбросил вперед руку с заточкой. К счастью, Игнат успел ударить его ногой в грудь, прежде чем он дотянулся до вора.
Губан слетел со ступенек и рухнул под ноги отморозков. Леший подпрыгнул к Игнату, замахнулся для того, чтобы вонзить в него кусок заостренной арматурины. Лева не растерялся – подскочил к отморозку, заблокировал его руки, развел их в сторону и ударом головы расплющил ему нос.
Лева сам чуть не стал жертвой. Но его спас Вилли. Игнат тоже не зевал. Один набросился на Космонавта, другой на Помбура...
Напрасно отморозки пытались дотянуться до Пятуса. Воровские бойцы стояли насмерть. Хотя их было почти вдвое меньше, беспредельщики не смогли прорваться через выставленный заслон.
Заточки шли в ход и с той и с другой стороны. Когда отморозки отступили, на земле остались лежать три трупа. Игнату ножом слегка поранили руку. И Лева с Вилли отделались лишь незначительными порезами. А вот Бубну не повезло. Ему в драке выбили глаз. Серьезно пописали и еще двух бойцов. Не смертельно. Но был и труп. Хорошо, что всего один.
Отморозки оставили после себя сразу двух жмуров. И раненых у них было много. Было видно, что у них нет ни сил, ни желания продолжать драку. Но им не позволил отступить Ошкар.
Он хорошо понимал, что сам по себе наезд на Пятуса поставил его в крайне неудобное положение. Его бойцы могли бы замочить Пятуса, а это возбранялось воровским законом. Вора мог убить только вор. И все же Ошкар смог бы выкрутиться, если бы его отморозки добились своего. Подставил бы козлом отпущения того же Губаря, а сам бы оказался не при делах. Но Пятус остался жив. И он обязательно потребует разбора. Чтобы этого не случилось, Ошкар должен был расправиться с ним лично.
– Пятус, ты хотел меня видеть! – крикнул он. – Выходи! Пободаемся!
Ошкару было лет тридцать, не больше. Высокий рост, плечи как у амбала. А Пятусу под пятьдесят. И габариты очень скромные.
Но Пятус принял вызов. И в окружении своих бойцов вышел к Ошкару. В отдалении колыхалась толпа заключенных, которые, затаив дыхание, следили за происходящим. Не каждый день один законный вор бросает вызов другому.
– Ошкар, ты молодой, здоровый... – с хищной усмешкой сказал Пятус.
– Ты это к чему? – смерил его презрительным взглядом Ошкар. – Может, ты ссышь? Так давай разойдемся. Ты только скажи, что боишься меня, и мы разойдемся!
– Нет, я не к тому про твой возраст сказал, – покачал головой старый вор. – Я говорю, что ты молодой и слишком горячий. Ты здоровый, но в твоей голове много дури... Я не буду тебе объяснять, каких ты косяков напорол. Я бы сказал тебе это с глазу на глаз, а сейчас вокруг много народа. И я тебе не клоун, чтобы устраивать толковище прямо здесь... Ты бросил мне вызов, и я должен его принять. Это неправильно, потому что мы должны были решить эту проблему раз на раз без посторонних. Но раз уж так вышло... Ошкар, ты готов защищаться?
– Нет, я готов нападать! – оскалился молодой вор.
В его руке щелкнул нож-выкидушка.
Сейчас воры набросятся друг на друга. Игнат почему-то думал, что это будет зрелищная схватка. И народ тоже жаждал захватывающего зрелища. Но, видно, у старого вора не было никакого желания работать на публику.
Он не стал кидаться на Ошкара, он не готов был увертываться от его ударов. Он всего лишь дунул на него. И его соперник тут же схватился за левый глаз. Уже после Игнат узнал, что глаз был выбит половинкой лезвия-мойки, которую Пятус достал из-за щеки и виртуозно выдул точно в цель. Но это было еще не все. Резкое движение рукой, и Ошкар хватается руками за живот. Мастерски брошенный скальпель порвал ему печень и обрек на мучительную смерть.
– Ну вот и все, Ошкар, спета твоя песенка, – криво усмехнулся Пятус.
Он повернулся спиной к умирающему врагу и гордой походкой проследовал в санчасть. Откуда в сопровождении двух авторитетов из ближайшего окружения отправился к «хозяину».
Пятус поступил мудро. Он не стал с ходу разгонять бунтарей по баракам, не стал требовать от них повиновения. Прежде он встретился с полковником Снегиревым. И сумел договориться с ним. «Хозяин» обещал увеличить паек и снизить норму выработки. По сути, уступки были незначительными. Но по всему выходило, что зона бунтовала не зря. И только после разговора со Снегиревым Пятус одним своим словом усмирил толпу.
Администрация своими силами и без особых проблем навела в лагере порядок. Помощь спецназа не понадобилась.
Пятус провел разбор, жестоко наказал отступников. Шавро был развенчан, а Губарь и Леший были возведены в сан объявленных петухов.
Смотрящий по мордовским зонам не очень-то одобрял действия Пятуса. Но большой воровской сход не нашел за ним косяков, оправдал разборку с Ошкаром.
Старый вор сохранил за собой место смотрящего. И в знак признательности приблизил к себе Игната, а с ним и Леву с Вилли. Отныне за уклонение от работ штрафной изолятор им не грозил. Друзья сдержали свое слово. И страшно гордились этим...
Часть вторая
Глава пятая
1
Игнат вышел за ворота КПП, остановился, полной грудью вдохнул воздух свободы. Прошел немного вперед, снова остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов, обозрел крышу производственного цеха – оттуда ему махали руками зэки, провожали в свободное плаванье. Левы и Вилли среди них не было. Один откинулся на позапрошлой неделе, а другой на прошлой.
Игнат повернулся к зоне задом, а к свободе передом. И увидел своих друзей. Они шли к нему неспешной походкой, сдержанно улыбались.
– Ну здорово, братан! – протянул ему пятерню Лева.
– Ага, давно не виделись! – обнимаясь, похлопал его по спине Игнат.
– С возвращением, братуха! – присоединился к ним Вилли.
Как только Лева вышел на свободу, он тут же снял квартиру в рабочем поселке, примыкавшем к лагерю. По его изрядно помятому лицу было видно, что времени он даром не терял. Да и Вилли было трудно заподозрить в излишне здоровом образе жизни...
Все два года они втроем находились при Пятусе, служили ему верой и правдой. Немало лихих дел провернули. Много повидали, много узнали. Поднялись в авторитете.
Пятус объявил их воровскими пацанами. Это было реальным признанием их заслуг. Потому как самые авторитетные пацаны со временем могли получить статус положенца, то есть, по сути, стать кандидатом на воровской венец. Но времени на карьерный рост у друзей не было. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. А продлевать командировку никому из них не улыбалось. Все трое уважали воровской закон, жили по понятиям, но никто из них не считал, что тюрьма – его дом родной. Всех тянуло на волю. Никто не хотел отказываться от свободы даже ради поднятия собственного воровского статуса. Они уже давно договорились, что на волю выйдут вместе. И по жизни пойдут одной бригадой...
Снять хату в поселке не составляло никакого труда. Люди жили тем, что сдавали внаем квартиры для тех, кто приезжал к зэкам на свиданку. Лева снял две комнаты с кухонькой в доме, по соседству с которым жил замначальника зоны. Но это абсолютно никого не смущало. Отныне они свободные люди, и на ментов чхать хотели с высокой колокольни.
За два года друзья не отработали на промке ни единого дня. Пахали мужики. Гнали за них план и пополняли их лицевые счета. Игната нисколько не тяготила мысль, что кто-то за него вкалывает. За право быть выше мужиков он расплачивался своим здоровьем в штрафном изоляторе. За право находиться в окружении законного вора ему приходилось биться смертным боем с его врагами. Он рисковал и жизнью, и здоровьем. Так что какие у мужиков могут быть к нему счеты. Он сам строил свою жизнь. В этом ему помогали воры. Поэтому он чтит их законы. От государства, кроме затрещин и подножек, он ничего не получал. Так что ему по барабану законы и традиции, по которым живет совковое общество. Пусть это общество принимает его таким, каким он есть...
На воле он практически никто. А в зоне он был уважаемым человеком. Поэтому на кармане у него звонкая монета. Кое-что накапало с лицевых счетов. И Пятус щедро отстегнул ему из лагерного общака целых пять сотен рваных. И Леву с Вилли тоже не обидел. К тому же и с прикидом у них все в цвет. Не так давно к ним на зону заехал мужик, который на воле кроил и шил джинсовые штаны и куртки. Теперь он работал на братву. И для Игната, Левы и Вилли сварганил по роскошному костюмчику, ну чисто фирма, не придерешься. И обувка вроде ничего.
Перед тем как идти встречать Игната, Лева и Вилли навели в хавире порядок. Но в воздухе все же улавливался запах винного перегара и крепкого табака. В маленьком коридорчике выстроились в три ряда винные бутылки.
– Я не понял, пацаны, разве Горбач сухой закон отменил? – усмехнулся Игнат.
Он и сам бы с удовольствием плеснул себе под жабры.
– Ага, отменил, но только чисто для нас, – осклабился Лева.
Когда ему шили джинсовый костюм, Игнат опасался, что не хватит материала. Он и сам обладал не хилыми габаритами, но Лева превзошел его. В боксе он бы тянул на супертяжелый вес. А в джунглях жизни – на самого настоящего льва. Стальные мышцы, крепкий боевой дух. В обычной жизни спокойный, добродушный. Но в драке он воплощал в себе первобытную свирепость, и горе тому, кто попадал под его тяжелую длань.
– А я вхожу в этот список? – усаживаясь на скрипучую койку, спросил Игнат.
– Ну а ты как думал! Вилли чисто из-за тебя в Кремль звонил. Там как узнали, что сам Бурлак откидывается, сразу зеленый свет дали. Вагон шампанского выслали.
– И где шампунь?
– Да вагон где-то в пути задержался... Да ты не мохай, у нас и без Кремля все на мази.
Лева с гордостью выставил на стол сразу четыре бутылки дешевого портвейна.
– Тут у нас еще целый ящик. У барыги одного зарядились, все путем, короче...
– Надеюсь, вагон из Кремля ждать не будем? – спросил Игнат.
Он в дорогу не торопился. В убогой хавире было тепло и уютно. И с бухлом без проблем, и теплая компания в сборе. Можно было бы погудеть пару-тройку деньков. А потом и в путь...
Вилли уговорил их ехать к нему в Москву. Лева не возражал. Игнат тоже. Дело в том, что еще в прошлом году он получил горькую весть из родных краев. Умерла его бабушка. Отмучилась, бедная – сказал он самому себе. Но на душе от этого легче не стало... Он боялся, что после его ареста бабу Лесю хватит очередной удар. Но вышло как раз наоборот. Она решила во что бы то ни стало дождаться внука. И эта решимость придала ей сил. И хотя нижняя часть тела так и осталась парализованной, она наловчилась обходиться без его помощи. К тому же подруги сумели оформить ее в дом престарелых, куда без блата хрен попадешь.
После смерти бабушки в родных краях его ничто не держало. Да и делать там нечего. Разве что к Завару на поклон идти да продолжать бомбить вагоны на товарной станции. Он хоть и уважал воровские законы, но становиться под кого-то не хотелось. Душа жаждала самостоятельности.
Игнату не приходилось бывать в Москве. И тем сильнее хотелось поскорее туда попасть. Москва – огромный город. Жизнь там бьет ключом. Словом, есть где развернуться. И Лева так думал. И Вилли. Одна проблема, у них нет паспортов – только справки об освобождении. И паспорта в Москве они ни в жизнь не получат. Разве что только липу сделать. А это без проблем. У Игната была наколка на одного кадра, который мог бы им подсобить в этом деле. С бабками проблем пока нет. А когда начнутся, тогда он и будет думать, как их раздобыть. А пока есть возможность, они будут гулять и веселиться. В конце концов грех не обмыть начало вольной жизни...
После первой бутылки на душе потеплело. После второй улетучились все тревоги. Третья опустила все горы мира по уровень плеча, и моря тоже обмелели по колено.
– В Москве у нас все в цвет будет, – говорил Вилли. – Я с Ликой созвонился, она нас уже ждет. И хату вам подыскивает...
– Еще бы телок подыскала, – почесал за ухом Лева.
– Телок мы сами себе найдем, – покачал головой Игнат. – В Москве телки, я слышал, классные...
Игнат откинулся на койке, прислонился головой к стенке, мечтательно закрыл глаза. Он постарался представить какую-нибудь московскую красотку. Но почему-то перед глазами всплыл образ одноклассницы Тоньки. Она предстала перед ним не в школьной форме, а в коротком облегающем платье с блестками. И сидела она не за школьной партой, а за стойкой бара. Волосы распущены, нога заброшена за ногу, с носка свисает туфля на длинной шпильке, в руке дымится дамская сигарета. В глазах блудный огонек, язык смачно скользит по сочным губам... У Игната аж скулы свело от возбуждения.
Тоньке сейчас двадцать лет. Совсем взрослая. Может, замуж вышла. А может, и в самом деле сидит где-нибудь за стойкой бара и соблазняет мужиков. Хотя нет, это всего лишь маразм его пьяного воображения. Ну с каких это пирогов она будет шалавиться по кабакам? Если у них в самом деле было что-то с Дольцевым, это ж не факт, что после него она поскакала по кочкам...
Ладно, хрен с ней, с Тонькой. Не она одна такая красивая на белом свете. В Москве он найдет кралю и получше... Игнат снова попытался представить себе какую-нибудь московскую красотку, но снова перед глазами всплыла Тонька. Она возлежала на роскошном ложе, белая шелковая простыня медленно сползала с нее. Из окна комнаты можно было увидеть звезду на кремлевской башне... Бред какой-то.
Игнат встряхнул головой, потянулся к столу, взял стакан.
– Давайте, пацаны, выпьем за то, чтобы в Москве у нас все и всегда было в тему. Чтобы бабки всегда на кармане были, чтобы с телками никаких проблем!
– Так у нас и здесь с телками без проблем! – загадочно улыбнулся Лева. – Я смотрю, тебе разгрузиться охота. Одно твое слово, и я организую тебе фею. Она исполнит любое твое желание. Ну так что?
Игнат залпом осушил стакан, с шумом выдохнул из себя воздух.
– Желание-то как раз есть, а телку я не вижу.
– Один момент!
Лева исчез. Игнат представил, как в эту тесную комнатенку, вихляя бедрами, входит девчонка с роскошными русыми волосами. Смазливая мордашка, чудная фигурка, пьянящий аромат французских духов. Само собой, на ней будет короткая до пупа юбочка. Разумеется, лифчиков она не признает, и упругие мячики ее грудей будут просвечиваться сквозь тонкую шелковую блузку...
Так примерно должна выглядеть московская краля. И зачем торопиться в Москву, если красотку подадут к столу здесь и сейчас?
– И далеко наш Лева пошел? – сгорая от нетерпения, спросил Игнат.
– Да нет, сейчас будет. Красотка тут рядом живет, – лениво изрек Вилли. – Помогает страждущим, так сказать. Сто рублей в час, и она вся твоя...
– А не много?
– А ты пойди, поторгуйся. В этом медвежьем углу дешевле не найдешь. Да и дороже тоже. Зойка здесь одна такая. Платная помощь на дому...
Сто рублей в час – это дорого. Но красотка, которую рисовало Игнату его воображение, дешевле стоить никак не могла. Деньги у него есть, и краля знойная сейчас будет. Он с вожделением представил, как окажется с ней наедине.
– Ну и как эта платная помощь, нормально оказывается?
– Да я, честно говоря, не пробовал, – покачал головой Вилли.
– Чего?
– А того, что меня Лика ждет. А я ей изменять не собираюсь. Лева меня три дня убалтывал, хрена что вышло. И не выйдет...
– А меня уболтал, – усмехнулся Игнат. – Мне верность хранить некому...
– А если б было?
– Вилли, я не понял, ты чо, на мой моральный клапан давить вздумал?
– Твой моральный клапан и без того вздулся! – хмыкнул Вилли.
– Это ты в цвет попал! – рассмеялся Игнат.
Он снова закрыл глаза, представляя, как знойная путана сядет к нему на колени, как станет стаскивать с него куртку, футболку, а потом...
– Тук-тук-тук! А вот и мы! – громовым голосом известил Лева.
В предвкушении грядущего кайфа Игнат открыл глаза. И тут же у него все опустилось – и внутри и снаружи. Перед ним стояла толстая неряшливая клуша. Грязные сто лет немытые волосы, маленькие, скорее углем, чем тушью размалеванные глаза, прыщавое лицо, пушок над верхней губой. Вместо шелковой блузки и короткой джинсовой юбки какой-то засаленный балахон. У Игната мурашки по коже поползли, когда он представил себя в одной постели с этой чушкой.
Он снова закрыл глаза, затем открыл один, левый. Устало спросил:
– Лева, тебя послать?
– Куда?
– А куда пошлю, туда и пойдешь. На вокзал, за билетами...
Спасибо Леве, его лахудра отбила у него всякую охоту откисать в этой яме. Надо срочно ехать в Москву. Там он и разгрузится, с отпадными телками. А эта шалашовка пусть обслуживает гражданина замполита...
Еще на вокзале Вилли дал телеграмму. И его Лика устроила ему грандиозную встречу. Она пришла не одна, а в сопровождении двух подруг.
Игнат мечтал о красивой московской девушке, но никак не думал, что его надеждам суждено сбыться так скоро. Длинноногая красотка с пепельно-русыми волосами как две капли воды была похожа на ту знойную путану, которую он и представлял себе как раз до того, как появилась зачуханая Зойка. Короткая юбка, фирменные полусапожки на длинном каблуке, шелковая блузка под суперским кожаным пиджачком, изящная дамская сумочка на длинном ремешке.