– Дело не в тебе, – пробормотал Андрей.
Я пришла в еще большее изумление.
– А в ком?
– Знаешь фамилию супруги Кирилла?
– Понятия не имею.
– Ройберг.
– И что? – растерялась я.
– Она тебя ненавидит.
Я заморгала.
– Более чем странно, учитывая, что мы никогда не встречались, я впервые слышу об этой женщине.
– Можно не знать человека и желать ему смерти, – парировал Андрей. – Ты больно прищемила эго госпожи Ройберг, которая нынче носит фамилию Якина. Ройбергом звали четвертого мужа красотки, до него она состояла в супружестве с Олегом Фоминым, Юрием Ковалевым и… Маневиным.
– Кирилл отвел в загс бывшую жену моего профессора? – догадалась я. – А между Феликсом и ним у дамы был брак с человеком по фамилии Ройберг?
– Точно, – усмехнулся Локтев. – Алиса – та еще ядовитая ягодка. Все ее отношения с мужиками развиваются по одной схеме. Очаровательная кисонька находит богатого бизнесмена и отводит его к алтарю. Счастье длится несколько лет, за это время Алиса получает машину, квартиру, бриллианты, счет в банке, ну и так далее, а потом она бросает Ромео и плавно перетекает в руки нового возлюбленного. С Фоминым и Ковалевым дело обстояло именно так.
Я вздрогнула.
– Феликс хорошо зарабатывает, но он не владеет нефтяной скважиной или банком, не торгует оружием, никелем, лекарствами, продуктами, он всего лишь ученый, правда, с мировым именем, его постоянно приглашают в разные заграничные колледжи читать лекции, но у Маневина нет внушительного состояния.
– Думаю, в случае с Феликсом Алиса дала маху, может, неточные о нем справки навела или попросту влюбилась, – предположил журналист.
– Сомневаюсь в последнем, – вздохнула я. – Маневин поймал ее на измене и ушел.
– Вот это самое обидное, – хмыкнул Локтев. – Первый раз с Алисой таким образом обошлись. До Маневина у нее в анамнезе было два зарегистрированных брака и легион любовников. Алиса всегда первой разрывала отношения, выкидывала за дверь вещи мужа. А с Маневиным получилось иначе. Это он развелся с женой и не желает иметь ничего общего с изменщицей. После разрыва с Феликсом у Алисы началась черная полоса. Несколько лет она не могла найти себе достойного мужа. Потом наконец появился Георгий Ройберг, которого дамочка обобрала и поменяла на Якина. Синяя птица удачи вернулась к симпатяшке, но она не забыла обиду, нанесенную Феликсом.
– Какие у нее могут быть претензии? – возмутилась я. – Маневин застукал ее в постели с другим.
Андрей покачал головой.
– Экая ты душевно черствая. Ну и что? Феликсу следовало простить милашку, купить ей подарок.
– Презент за прелюбодеяние? – уточнила я.
– Конечно, – серьезно сказал Локтев. – Алиса получила моральную травму, когда супруг неожиданно вошел в спальню, где она со своим тренером по фитнесу развлекалась.
Я уставилась на Локтева, а тот расхохотался.
– Дашутка, у тебя просто нет опыта общения с такими особами. А я их постоянно вижу. Алиса – мастер манипуляции, ухитряется вертеть умными мужиками, как глупыми щенками, находит у каждого слабое место и давит на него. Облом случился один раз, имя ему Феликс. Маневин Алисе в лицо заявил: «Вы непорядочная женщина, убедительно прошу забыть дорогу в мой дом». Феликс чересчур вежливо говорил, но брезгливо. И это Алису бесит по сей день. У нее всегда выходило, что мужья виноваты. Собираясь поменять одного супруга на другого, провоцировала опостылевшего партнера. Действовала умно, не хамила, не зудела, но так себя вела, что мужик не выдерживал и навешивал ей пощечин. Алиса не защищалась, разрешала себя избить. Наутро супруг просил прощения, а она холодно заявляла: «Синяки я доктору показала. Или разбежимся на моих условиях, или я на тебя заведу уголовное дело за избиение».
– Откуда тебе известны такие факты? – перебила я.
Андрей сломал так и не зажженную сигарету.
– Я писал материал о разводе Ройберга, кое-что меня смутило, я напросился к Георгию на интервью. Он о бизнесе охотно курлыкал, а о бывшей женушке вообще ничего не рассказал, отделался фразой: «Не сошлись характерами». Через пару недель еду я домой, гляжу, на обочине шикарный «мерс», габариты потушены, двери открыты. Время позднее, район глухой, я подумал, вдруг что случилось, пошел посмотреть и обнаружил за рулем в хлам пьяного Георгия. Вовремя я на машину внимание обратил. Едва я Ройберга в свою тачку усадил, полиция прикатила. Я им сказал: «Притормозил поглядеть, что приключилось, но внутри никого не было». И живо уехал. Привез Георгия к себе, утром он очухался… Ну и рассказал за кофе, что за фрукт Алиса, прорвало его. Долго говорил, потом деньги начал в руки мне совать со словами: «Не публикуй интервью, сам не знаю, почему язык распустил». Ну я же не подлец! Только тебе сейчас рассказал, потому что знаю: ты у нас сейф, ни слова наружу не просочится. Я от Ройберга узнал: Алиска взбесилась, что у тебя с Феликсом роман. Прямо места себе не находила, профессору звонила, пыталась его в гости заманить, чтобы переспать с ним. Она отлично знает щепетильность Феликса, надеялась, что тот признается невесте в измене и бракосочетание не состоится. Георгий объяснил: «Она манипуляторша. Филигранно владеет искусством доведения мужика до потери соображения. За полгода до развода так со мной разговаривать стала, что я орать начал, обзывать ее. Вроде ничего бранного не говорила, но тон! Мимика! Только домой приду, она с упреком:
– Дорогой, опять приехал с работы за полночь.
Я отвечаю:
– Прости, припозднился, совещание затянулось, пришлось директоров строить.
И слышу в ответ:
– Конечно, понимаю. Бизнес. Я одна сутками сидеть могу. Ничего. Ах, вчера я видела Таню Петрову, они с мужем в театр шли. Такие счастливые. Она вся в бриллиантах. Видно, Петя жену любит, в свет выводит, ювелиркой осыпает.
Тяжелый вздох. Глазки в пол. Шмыганье носом. Уголки рта вниз, взор с укоризной, всхлипывания… И почему на меня этот спектакль так действовал? Не знаю. Но эффект всегда одинаковый получался, я начинал вопить:
– Значит, я к тебе плохо отношусь? А на какие шиши ты в Лондон за шмотками ездишь?
И дальше как по нотам. Чем дольше я воплю, тем громче и злее получается. Прямо несло меня. Думаешь, она хоть раз ответила, в скандал ввязалась? Нет. Сядет на стул, руки на коленях сложит и молчит. А у меня дерьмо в вентилятор попало, по всему дому его расшвыряло, остановиться не могу. Когда кое-как успокоюсь, Алиса встанет и уйдет, по щекам слезы катятся. Утром я себя всегда сволочью ощущал. Обругал ни в чем не повинную жену, она тихо рыдала. Хватаю кредитку и в ювелирный. И такие сцены почти каждый день. Один раз до того меня довела, что я, осатанев, ей морду начистил и в кровать упал. Так от скандала устал, что до обеда проспал, а когда очнулся, Алиса бумагой размахивает. Она в травмпункт сбегала, побои зафиксировала и нежно залопотала:
– Зачем нам жить вместе? Ты меня ненавидишь, обзываешь по-всякому, сейчас до увечья дошло. Давай мирно разойдемся. Ты отдашь мне квартиру, купишь новую машину, положишь деньги на счет, и прощай. Откажешься меня обеспечивать, отнесу заявление о побоях в полицию, уголовное дело откроют, ты на адвокатах разоришься.
И я выполнил ее требования, не потому, что суда испугался, виноватым себя ощущал. Только когда моя бывшая через день после развода к Якину переехала, я сообразил: Алиса решила меня на того, кто побогаче, заменить и сделала так, что виноват в разрыве я. Кто орал, на метле летал, жену побил? Я! Вот она, бедная, и не выдержала. Но на самом деле меня просто доводили до развода».
Андрей высыпал остатки сигареты на землю.
– Алиса Ройберга постоянно упрекала: «Почему не стер Маневина в порошок? Тебе безразлично, что он меня бил? Видел синяки, с которыми я к тебе один раз в слезах прибежала?»
Георгий ей в ответ:
– Да. Но что я могу сделать?
Она сразу злиться начинала:
– Придумай! Не хочу, чтобы он счастливо жил.
Но Ройберг только руками разводил.
Андрей встал.
– Ну, потом Алиска нашла себе Якина, тот побогаче Ройберга, поменяла коня на переправе. И вскоре после свадьбы принялась Кирюху обрабатывать.
– Опубликуй статью про Маневина, напиши, что он сволочь, мерзавец, гад, подонок.
Кирилл возражал:
– Нужен повод. А его нет.
Алиска ныла:
– Подумаешь, солги.
Якин ей объяснял:
– Врать нельзя, за это в суд подадут, штраф придется платить.
Алиска прямо зверела, когда это слышала.
И вот бывшей жене Феликса повезло. Появилась Марфа с рассказом про медальон. Алиса обрадовалась. Ну прямо именины сердца.
Меня стало подташнивать, а Локтев продолжил:
– Сижу в приемной, жду, когда Кирилл освободится, и тут Алиса из коридора выруливает и прямиком к супругу в кабинет направляется, а к тому Марфа только зашла. Тамара Федоровна попыталась ураган остановить, ага, как же! Ну и узнала мадам историю Демидовой.
– Подумаешь, солги.
Якин ей объяснял:
– Врать нельзя, за это в суд подадут, штраф придется платить.
Алиска прямо зверела, когда это слышала.
И вот бывшей жене Феликса повезло. Появилась Марфа с рассказом про медальон. Алиса обрадовалась. Ну прямо именины сердца.
Меня стало подташнивать, а Локтев продолжил:
– Сижу в приемной, жду, когда Кирилл освободится, и тут Алиса из коридора выруливает и прямиком к супругу в кабинет направляется, а к тому Марфа только зашла. Тамара Федоровна попыталась ураган остановить, ага, как же! Ну и узнала мадам историю Демидовой.
Когда девчонка ушла, Алиса потребовала:
– Немедленно сделай с девчонкой интервью. Расскажи всем про воровку Васильеву. Ты обещал отомстить Феликсу за меня. Ты же знаешь, как он надо мной издевался, бил.
Андрей сорвал травинку и начал мять ее пальцами.
– Ты у Кирилла под столом сидел? – усмехнулась я.
– Нет, в холле балдел, пока в кабинете шефа торнадо Алиса бушевало, – ответил собеседник.
– Откуда тогда подробности разговора в деталях знаешь? – задала я сам собой напросившийся вопрос.
Локтев улыбнулся.
– Дашенька, на начальство надо папочку завести. На всякий случай. Собирать нужную информацию, потом достать, если Кирюха над моей головой топор занесет. У него топор, а у меня папочка, она поострее лезвия ранит.
Меня осенило:
– Установил у босса в офисе прослушку!
– Этого я не говорил, – ухмыльнулся Локтев. – Как достаю информацию – моя тайна. А тебе нужно сейчас о другом думать. Помню, как ты меня от беды спасла. Долг платежом красен, поэтому я и приехал. Якин приказал сделать с Марфой большое интервью. Так вопросы формулировать, чтобы она побольше дерьма на тебя лила. Я человек подневольный, откажусь – Кирилл не посмотрит, что перед ним главный редактор, на раз-два меня выпрет, останусь без работы. У Якина большие связи, если он захочет, я и через десять лет никуда не устроюсь.
– Ты приехал получить индульгенцию? – поинтересовалась я. – Хочешь от меня услышать: «Конечно, Андрюша, пиши про меня вранье, пусть Феликс лишится контракта с европейским колледжем, главное, чтобы ты на своем посту остался». Ну так я это не произнесу. Сам решай, что должен делать.
Андрей начал ковырять носком кроссовки землю.
– Я уже придумал, как накормить волков, не трогая овец. Я не имею права игнорировать приказ босса. А вот Марфа может влегкую отказаться от интервью. Если она не пожелает беседовать со мной, заявит: «Я передумала», то Якин взбесится, но ничего сделать не сможет. Без рассказа Марфы материала про воровку Дашу не будет. Кирюха конкретно лажанулся. Он свою беседу с Демидовой не записал. Когда девица из кабинета ушла, Алиса на мужа налетела:
– Зови корреспондента, дай ему диктофон, пусть срочно накатает материал, ставь его в завтрашний номер.
Кирюха хвостом затряс.
– Так не поступают, Демидова только часть информации сообщила, надо к ней в поселок съездить, материал собрать на пару полос.
Но не на ту нарвался, Алиска ему в лоб:
– Не записал беседу?
Андрей рассмеялся.
– Получил от жены! Вот такой ситуэйшен. Сейчас босс с женой отвалили проветриться. Когда вернутся, материал про тебя, воровку, должен быть готов. Ступай к Демидовым, побеседуй с Марией Ивановной, бабкой Марфы, пусть прижмет врунье язык, объяснит ей: плохо будет, если статейка выйдет, ты затаскаешь ее за клевету по судам. Старуха в семье – генерал, она всеми делами вертит. Думаю, ей не понравится то, что внучка учудила. Геннадий Борисович, старший сын Марии Ивановны, владеет мебельной фабрикой, а еще он для особых клиентов эксклюзив мастерит. Ему постоянно заказчики нужны, а когда от людей зависишь, тем более от богатых и чиновных, нельзя героем скандала становиться. Короче, надави на бабульку. Думаю, сильно стараться не придется. Мария Ивановна живо внучку заткнет. Якин не получит материала, ко мне у него претензий не будет. Алиска от злости облысеет. Это все. Извини, что время отнял. Долг платежом красен, ты меня один раз из дерьма вытащила, теперь мой черед. Если Марфа не передумает, мне придется материал писать. Дружба дружбой, а своя рубашка ближе к телу. Времени у тебя мало, действуй, пока Кирюха с Алисой на берегу океана расслабляются. На вот папочку, нарыл тут для тебя немного инфы про семейство Демидовых, надеюсь, поможет при разговоре со старухой.
Глава 3
Локтев уехал, а я осталась сидеть на скамейке. Стоит ли говорить мужу о визите Андрея? Наверное, нет. Маневин очень расстроится. Не нужны Феликсу лишние переживания. Он ничего не сможет сделать с бывшей супругой. Сама справлюсь. Найду подход к Марии Ивановне, она заставит свою подлую внучку прикусить язык. Ну-ка, изучу содержимое папки, которую оставил Локтев. Я пошла в сад, легла на раскладушку и погрузилась в чтение.
Семья Демидовых раньше жила в центре Москвы в старом доме, построенном в начале двадцатого века. В небольшой трешке обитали Борис Константинович, сотрудник одного из московских НИИ, Мария Ивановна, его жена, врач-терапевт, и двое их детей: Гена и Миша, который был на пять лет младше брата. Евдокия Сергеевна, мать Марии, жила вместе с дочерью и зятем.
Пятерым людям не очень-то комфортно жилось в небольших апартаментах с шестиметровой кухней и крохотным санузлом, но тогда многие ютились в коммуналках. Демидовы мало чем отличались от своих немногочисленных соседей, у них не было машины, зато имелась избушка в деревне Козловка. В пятистенке всю жизнь прекрасно обитала Евдокия Сергеевна, но потом ее дочь вышла замуж за Бориса, родила Гену, и мать приехала помочь с младенцем. Декрет тогда давали на короткий срок, ребенка, которому исполнилось несколько месяцев, приходилось определять в ясли. Нет, никто не запрещал уволиться с работы и сидеть дома, но как прожить на одну зарплату? Научный сотрудник получал немного, да и терять трудовой стаж Мария не хотела. Поэтому Евдокия Сергеевна засучила рукава, стала для Гены нянькой, а для дочки и зятя домработницей. Не успел первый внук подрасти, как появился второй, и баба Дуня окончательно угнездилась в столице, в деревню она уезжала с мая по сентябрь, увозила на свежий воздух мальчишек и работала не покладая рук, закатывала на зиму банки. Когда ребятишки подросли и отпала необходимость везде ходить с ними за руку, Евдокия постарела, ей стало трудно носить воду из колодца, топить печь, и вопрос об ее возвращении на постоянное жительство в Козловку не поднимался. Баба Дуня осталась с дочкой и зятем, твердой рукой вела хозяйство.
Никаких бурных событий в жизни Демидовых не происходило. Были радости: Борис защитил кандидатскую диссертацию. Марию Ивановну сделали завотделением районной поликлиники. Денег стало больше, но машиной они так и не обзавелись. Геннадий окончил девять классов и поступил в художественное училище, он решил стать декоратором, делать реквизит для театральных спектаклей. Когда Гена перешел на второй курс, семья перебралась в новую квартиру, сменила свою трешку на такую же по размеру, но в блочной башне в другом районе, в противоположном конце столицы. Почему Демидовы решили переехать? Обмену предшествовала череда мрачных событий. В доме Демидовых ограбили, изнасиловали и убили молодую женщину. На труп наткнулся возвращавшийся вечером с занятий Гена. Юноша, наверное, перепугался, и, конечно, его стали таскать в милицию для дачи показаний. Общение с сотрудниками отделения – не самая приятная вещь, но следствие закончилось. А куда деться от неприятных эмоций, которые испытываешь, входя каждый день в подъезд, где ты обнаружил труп? Скорее всего родители, чтобы избавить сына от нервного потрясения, в рекордно короткий срок провернули обмен. Долго квартиру не выбирали, перебрались в первую попавшуюся. Не успели они обустроиться на новом месте и отойти от стресса, как скончался Борис Константинович. Его никак нельзя было назвать стариком, он никогда не жаловался на сердце, но у Бориса случился обширный инфаркт. Вскоре после похорон зятя умерла баба Дуня. Казалось, птица удачи навсегда улетела из гнезда Демидовых. Но рано или поздно тяжелые времена проходят. Гена получил диплом и устроился на работу в театр, создавал декорации, разные предметы, которые требуются по ходу действия спектакля: вазы, украшения, мебель. Несколько лет он трудился в мастерской, а потом ему в голову пришла гениальная идея. В России тогда зарождался класс по-настоящему богатых людей. Они, в отличие от подпольных советских миллионеров, не скрывали свои доходы. Обладатели тучных состояний в СССР ставили в своих квартирах обшарпанные входные двери, ходили годами в одном пальто и не пускали в дом гостей, чтобы те, не дай бог, не увидели кузнецовские сервизы, картины великих мастеров, уникальные ковры. Их жены никогда не выгуливали свои шубы из соболя, детям строго-настрого запрещалось говорить, что они едят на завтрак черную икру. Такое поведение объяснялось страхом попасть в зону внимания ОБХСС[3]. Деньги в те времена богачи зарабатывали отнюдь не законным путем. Кое-кто шил в подпольных цехах одежду (особым спросом пользовались плащи из ткани «болонья» и женские костюмы из кримплена), а кое-кто просто воровал. Мужские и женские трусы тех лет держались на теле с помощью белой тонкой резинки. Она продавалась на метры в каждой галантерее и стоила дешево. Но никто не знал, что копеечный товар имеет сортность. Директор магазина получал его с фабрики с маркировкой «Три», а потом выставлял на прилавок под номером «Один». Первый вариант стоил десять копеек за метр, а второй – четырнадцать. Изделия ничем друг от друга не отличались, ну разве что чуть варьировался цвет. Разница в четыре копейки шла в карман директора и тех, кто его прикрывал. Всего-то четыре копейки! Вам смешно? Ну да, полная ерунда. Да только эта резинка нужна была всем, начиная с младенцев и заканчивая престарелыми бабушками-дедушками. Ее активно использовали домашние хозяйки, мужчины в гаражах. Ею перевязывали кипы бумаг, с ее помощью держались не только трусы, но и мебельные чехлы, простыни на кроватях, девушки стягивали резинкой волосы в хвост. В каждом доме, гараже, учреждении, в общем, везде имелись мотки этой очень дешевой резинки. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году население СССР составляло двести шестнадцать миллионов человек. Умножьте эту цифру на четыре копейки и представьте, что одного метра потребителю мало. Понимаете теперь, почему дети директора какого-нибудь магазина «Галантерея» ели черную икру половниками?