Певцов (клоунским голосом). Здравствуй, Бим! Почему ты оделся женщиной?
Елена. Дома с вами разговаривать невозможно. Я приду к вам на работу. Где телефон секретаря? (Берет со стола записку.)
Певцов (снова важен и неприступен). Вы шантажистка! Ваш визит скандален и отвратителен!
Елена (с искренней грустью). Нет, мой, как вы назвали, визит – почти что подвиг! Мне было очень и очень трудно!
Певцов. И трудились-то зря!
Елена. Ну, это мы еще посмотрим!
Певцов. Угрожаете?
Елена. Нет, намекаю!
Уходит из квартиры. Певцов кинулся к телефону.
Певцов (в трубку). Павел?.. Немедленно вернись!.. Что, тебе трудно перейти лестничную клетку?
Появляется Марина, смотрит на отца широко раскрытыми глазами.
Марина. Мальчик, который растет на морском берегу, это мой сводный брат?
Певцов (обозлился). По-моему, у тебя свидание?
Марина. Перебьется, обождет! (Торопливо рассказывает.) У нас в институте есть тишайший научный сотрудник, весь в семье и домашнем хозяйстве. Так что одна боевая штучка подала на него в суд, и он как миленький платит теперь алименты, хотя он с той, боевой, всего-то один раз ездил в командировку в Харьков, да и то в общем вагоне!
Певцов. Да я с этой Лебедевой незнаком!
Марина. На всякий пожарный случай я бы срочно посоветовалась с Валей. Наконец-то нам пригодился свой юрист.
Певцов. Но ребенку уже тринадцать лет!
Марина. Тем хуже, тогда ты был моложе. И заметь, уже оправдываешься… Все-таки, папа, почему она заявилась именно к тебе, а не к кому-нибудь другому?
В квартиру буквально влетает Сухарев.
Певцов (растерянно). Не знаю… Наверное, потому, что я математик!..
Марина. Звучит весьма убедительно! (Снова убежала.)
Сухарев. Вот это номер, Бом! Вот это популярность! Я предупреждал: не вылезай ты на телевидении в настырной роли ведущего – вот тебе уже шьют чужих детей!
Певцов (изумился). Ты-то откуда уже узнал?
Сухарев. Эта пикантная стервочка здесь, торчит на лестнице. Она меня проинформировала в сжатой форме.
Певцов (в первый раз потерял хладнокровие). Похоже, она теперь будет рассказывать про это каждому встречному!
Сухарев (сверкнул глазами). Тот юный математик, он действительно не твой?
Певцов вцепился в друга мертвой хваткой.
Певцов. Мы же с тобой в Южанск вместе ездили. Ты меня с ней видел? Видел или нет?
Сухарев. Я иногда от тебя отворачивался – на почту ходил, газеты читал, когда я смотрел по ящику футбол, пусти (высвобождается), ты всегда исчезал, и потом я дней через десять уехал, а ты остался.
Певцов идет к выходу, отворяет входную дверь, выглядывает и… возвращается обессиленный.
Певцов. Она… она беседует с лифтершей!
Сухарев (стал серьезным). Все это может зайти далеко. Лифтерша только начало штурма.
Певцов (потерянно). Марина права. Где Валя?
Сухарев. Остро не хватало, чтоб данная особь объявилась у тебя в институте и доставила всем сотрудникам незабываемые минуты счастья!
Певцов (простонал). Но все это ахинея, ей никто не поверит… (Уловил на лице Сухарева ироничное выражение и испуганно смолк.)
Сухарев. Надо ее изъять из обращения, но как? (Задумывается.) Можно, конечно, пожаловаться в милицию, но все это бездоказательно и склочно… Конечно, можно широким жестом взять и, скажем, приютить в доме юное дарование!
Певцов. Перестань, мне не до шуток!
Сухарев. Тогда остается одно – вернуть ее, ну, скажем, пригласить поужинать и вступить в дипломатические переговоры… (В заключение Сухарев обращается скорее к самому себе, нежели к Певцову.) И все-таки, Бом, почему она атакует тебя, мой друг, ответь, почему тебя?
Картина вторая
Тот же вечер, часа два спустя. Терраса на даче Певцова. Валя и Махоньков.
Валя. Это, конечно, прекрасно и даже оригинально, что ты всё время молчишь, но… всё-таки, почему ты высмотрел именно меня?
Махоньков внимательно оглядывает Валю с головы до ног.
Махоньков. Да, ты не богиня, не красавица, нет, но в тебе сидит чертяга, и это меня дурманит!
Валя. Господи Боже мой!
Махоньков (совершенно серьёзно). Ты без достачи, не липучая, не хочешь казаться лучше, чем на самом деле. Ты такая, как есть!
Валя (с легкой насмешкой). Мне объяснились в любви?
Махоньков. Конечно, находка моя! Я испытываю к тебе аппетитное чувство! (Уходит в дом.)
Появились Певцов и Елена. Певцов пропускает Елену вперед. Валя отходит в глубь террасы.
Певцов (сухо). Входите и быстро захлопните дверь. Комаров напустите!
Елена (послушно исполняет приказание). Всю дорогу вы высокомерно молчали, а здесь, что же, надеетесь завертеть со мной подмосковные вечера?
Певцов (поморщился.) У вас психология самки! (Зажигает свет). Вы поживете здесь до тех пор, пока я не доставлю вам обратный билет в Южанск.
Елена. Ах, вот оно что! Оказывается, вы привезли меня в тюрьму!
Валя (делает шаг вперед, привлекая к себе внимание). Комары до того обнаглели – на сигарету садятся. Понимаю, папочка, что даже в твоем рассыпчатом возрасте хочется забавляться, но приехать на дачу, когда ты сам выдал мне ключи, верх бестактности!
Певцов. Спасибо, дочка, за душевную встречу!
Валя. Ты сейчас же, мой надоедливый родитель, пересадишь твой экзотический цветок назад, в белую «Волгу», и вы укатите отсюда!
Певцов (он, как всегда, умеет владеть собой). Внимательно выслушал твой милый хамский монолог. Однако – эта дама побудет здесь независимо от твоих красноречивых эмоций!
Елена. Не волнуйтесь оба, я долго не задержусь!
Валя (пытается оценить ситуацию). Что происходит? Легкий круговорот или начало романа?
Елена. Продолжение. Том второй. (Сообщает теми же словами, что Марине.) У меня ребенок от Олега Никитича!
Валя. Мне грохаться в обморок или обождать?
Певцов. Эта аферистка хочет припаять мне тринадцатилетнего оболтуса! Понимаешь, Валюша, она выжидала тринадцать лет!
Елена (простодушно). Тринадцать лет у нас в Олеге Никитиче не было ни малейшей надобности!
Валя (к отцу). Это действительно твой ребенок?
Певцов. Все дети, которые рождаются в Южанске, мои!
Появляется Махоньков с толстыми словарями в руках. Садится в кресло.
(Обозлился.) Надо сказать – «добрый вечер»!
Махоньков (с полным равнодушием). В другой раз! (Погружается в чтение.)
Валя. Знаешь, отец, я открыла в Махонькове новое достоинство, – когда он спит, тоже беззвучен. Совершенно не выношу, если мужчины храпят. (Шутливо.) Мне сразу кажется, что я собираюсь замуж за пылесос.
Махоньков (с неожиданным азартом). За пылесос нельзя выйти замуж, он для этого не годится, он не человек!
Певцов воззрился на Махонькова в изумлении.
Певцов. Валя, твой Махоньков идиот?
Махоньков. Да! Олег Никитич, да! Умный – это хана! Этого нигде не любят. Когда мне нужно, я умен!
Певцов. И часто вам нужно?
Махоньков (не обратил внимания на едкое замечание). Я ведь упорно продвигаюсь вперед!
Певцов. В каком направлении?
Махоньков. Естественно, в международном. Теперь модно жениться на иностранках, чтоб беспрепятственно жить и тут и там. Но я иностранками пренебрегаю, я патриот! (Снова погружается в чтение.)
Певцов (дочери). Как ты можешь терпеть это чудище?
Валя. Папа, ты его недооцениваешь. Сейчас он мысленно переводит нашу беседу на иностранный язык. Махоньков, на какой?
Махоньков. На французский.
Елена. Скоро данный Махоньков, Олег Никитич, станет начальником, вы еще пойдете к нему получать какое-нибудь разрешение.
Певцов. Давайте прикнопим вашего недоросля ему!
Елена. Я устала повторять: у меня, Олег Никитич, ребенок от вас, и поэтому он не языковед, а математик!
Валя (Елене). Вы, должно быть, перенервничали, долгожданная трудная встреча, вам бы передохнуть…
Елена. Ясно, надо все обсудить с отцом без моего присутствия!
Валя (показывает направление). В комнате для гостей на двери ручка с бронзовым львом.
Елена. Спасибо, Олег Никитич, что приняли меня как близкого человека. Отвезли на дачу. Познакомили со старшей дочерью, такой милашкой…
Уходит, прежде чем Певцов находит подобающий ответ. Отец с дочерью остаются вдвоем. Махоньков с его словарями не в счет.
Певцов. Ощущение поразительное. Вся история не стоит выеденного яйца, но чувствуешь себя неловко…
Валя. Ты не паникуй!
Певцов (оскорбился). Я никогда не паникую!
Валя. И преждевременно не хорохорься! Что она от тебя хочет?
Певцов. Ничего!
Валя. Ничего? Это весьма подозрительно!
Певцов. Ничего существенного. Только чтоб я помогал мальчику осваивать математику.
Валя (быстро). Нельзя!
Певцов. Что нельзя?
Валя. Убедить тебя помогать – это хитрая политика. Главное – вовлечь. Ну, предположим, ты начнешь с ним переписываться.
Певцов. Ни за что! Ты ведь знаешь, как я люблю писать письма.
Валя. Или мальчик начнет приезжать к тебе на консультацию.
Певцов. Об этом она просила, но я не репетитор.
Валя. Ей надо доказать суду, что ты уделял мальчику пристальное внимание лишь потому, что это твой собственный сын, понимаешь? И не смотри на меня возмущенно. На дела об установлении отцовства срока давности не существует!
Певцов. До сегодняшнего дня я вообще понятия не имел ни об этой женщине, ни об этом мальчике!
Валя. Допустим, я тебе верю. (Входит в профессиональный азарт.) Допустим, факт признания отцовства нельзя доказать. Остается совместное проживание с ведением общего хозяйства.
Певцов. Если я ее никогда не видел, то как я мог с ней проживать и вести хозяйство?
Валя. Вот наивность! Дружной толпой явятся в суд ее подружки, соседки, сослуживицы и, расширив правдивые глаза, честно покажут, что ты регулярно прилетал в Южанск, баюкал малыша, делал ему козу рогатую, варил манную кашу и ночевал с этой лакомкой в одной постели с полированными металлическими шишечками.
Певцов (ошалело). Какие еще шишечки?
Валя. Это я к примеру. Всякий суд весьма уважает достоверные детали!
Певцов. Но это же элементарное лжесвидетельство!
Валя. Конечно, лже! Но суд всегда отстаивает права матери в интересах ребенка. Однако она типичная поисковая женщина, и, я думаю, не станет размениваться на достижение алиментов. Она метит в крупную цель – хочет, чтобы ей с сыночком досталась какая-то часть твоего жирного наследства!
Певцов (вспылил). Но я еще жив, я крепкий малый и вовсе не собираюсь…
Валя. Никто не собирается, но никто не может избежать. (Понижает голос.) Как на духу – ты с ней спал?
Певцов. О господи! Что я должен сделать, чтоб ты поверила?! Нет, никогда!
Валя. Трудно поверить. Если между вами ничего такого не было, то почему эта мать математика облюбовала именно тебя? У нас в стране много денежных и именитых. Все спросят – все президиумы, все бюро, все советы, всем будет дело, всем наконец-то станет интересно жить!
Махоньков (вдруг). Может быть, эта женщина любит Олега Никитича?
Валя. Папу любят все телезрители.
Махонько. В Америке таких, как Олег Никитич, называют шоумены – люди зрелища. Они пользуются огромным сексуальным успехом!
Певцов. Оказывается, этот Махоньков все слышит!
Махонько. Временно, потому что подаю сигнал тревоги! Эта чувственная женщина приберет Олега Никитича к цепким рукам.
Певцов. Пожалуй, Валя, я твоего Махонькова прибью!
Махоньков. Это будет означать, что вы относитесь ко мне уже как к сыну!
Певцов (оживился). Вы тоже хотите стать моим сыном? Сегодня вы уже второй соискатель!
Махоньков. Валя, испанский час кончился, пошли!
Певцов. У вас только что был французский!
Валя (обнимает Махонькова за плечи). Он полиглот, заглатывает по нескольку языков сразу!
Уходят. Певцов бродит по террасе, потом глядит на часы и поспешно включает телевизор. Из телевизора доносится голос диктора.
Голос диктора. Начинаем традиционную передачу «Математика в нашей жизни». Ведет передачу член-корреспондент Академии наук Олег Никитич Певцов.
Голос Певцова. Приходило ли вам в голову, уважаемые товарищи, что мы с вами мыслим нечетко? Еще древние философы задумывались, где, например, лежит граница между определениями «несколько зерен» и «куча зерна».
Певцов крутит все ручки подряд – изображение не появляется.
Елена (выходит на террасу). У меня рефлекс, как у подопытного животного: иду на ваш голос!
Голос Певцова. Допустим, девять зерен – это несколько или уже куча? А одиннадцать или двадцать пять зерен? Где же лежит невидимая граница между понятиями «несколько» или «куча»?
Певцов со злостью возится у телевизора, но без успеха.
Нечеткими множествами занимается совершенно новая наука, о которой и пойдет сегодня речь…
Изображение так и не появляется, но теперь исчезает и голос.
Елена. Вы окончательно доломали телевизор, уважаемый ученый.
Певцов (резко). Какой пройдоха подсказал вам гнусную идею начать меня шантажировать?
Елена. Подсказали вы! (Певцов не нашелся, что возразить.) Вы как-то рассказывали о связях математики и генетики, про наследственные признаки, и я творчески переложила на себя. Почему мой сын математик? И поняла: потому что он ваш сын!
Певцов. До этого сомневались?
Елена. До этого были и другие кандидатуры, но теперь отпали!
Певцов (с издевкой). Ну, а законного мужа у вас, конечно, нету?
Елена. Разве я похожа на несчастную и убогую, с неустроенной личной жизнью?
Певцов. И при живом, действующем муже вы хотите мне всучить…
Елена (беззаботно). Мужья у меня не задерживаются. Текучесть кадров, как везде.
Певцов. И много перебывало?
Елена. В отличие от некоторых, я в арифметике слаба. Помню, недавний муж на электростанции работал. Дома он превосходно чинил пробки.
Певцов. У меня приятель – психолог. Давайте я вас ему продемонстрирую. Вы уникальный экземпляр. Вас надо изучать, какой-нибудь ушлый аспирант сделает диссертацию!
Елена. Я прилетела в Москву и помчалась в математическую школу-интернат. Мне равнодушно ответили, что мой ребенок им неинтересен.
Певцов. А может, у вас неинтересный ребенок?
Елена. И тогда в министерстве – сквозь помощника, референта, секретаря – я прорвалась к крупнокалиберному чиновнику.
Певцов. Да вы типовая истеричная мамаша.
Елена. Руководящая личность заскользила по накатанной демагогии – у нас, мол, везде прекрасные школы. Зачем тащить ребенка в Москву? Вот если б ваш сын был из глубинки, из богом забытой деревни или из мартеновской печи… И, доведенная до белого каления, я рванула аварийный вариант – кинулась к вам! У меня сейчас даже не час пик, а жизнь пик!
Певцов. Крепко рванули! (Передразнивает.) «Это ваш сын». Додуматься надо!
Елена (снова достала из сумки тетради). Здесь его теоретические выкладки.
Певцов (вырвал тетради из рук Елены, открыл). Ну и почерк!
Елена. Ваш почерк!
Певцов (рявкнул). Хватит! Надоело! Однообразно! (Просматривает тетради.) Ничего… Очень даже ничего. Скажите, в тринадцать лет? Нет, у него решительно есть мысли… А вот здесь уже безобразие, здесь я категорически не согласен!
Елена (счастливо). Вы уже с ним спорите… Значит…
Певцов (ледяным голосом). Терпеть не могу активных и пробивных женщин!
Елена. Я тоже от вас не в восторге. Вы и в молодости были полны величия.
Певцов устал возражать.
Но тогда это производило выгодное впечатление. Сравнительно с другими примитивными бабниками! Сказать, почему вы отвезли меня на дачу?
Певцов (вздохнул). Рискните!
Елена. Мое появление для вас находка, щекотание нервов, новая игра, похлеще той, которой вы балуетесь с профессором Сухаревым, я слышала: «Здравствуй, Бим!» Кажется, были такие знаменитые клоуны.