– Что случилось?
Она удивленно посмотрела в ответ.
– Джен… что-то случилось, но я не понимаю что.
Прогулка закончилась. Молодые люди почти не разговаривали, а сказанное едва ли имело отношение к тому, о чем они думали. Во время прощания Гарт положил руку на плечо Дженис и сказал:
– Автобус в девять. Не опоздай. Девушка вернулась к мисс Мэдок.
Прошло как будто сто лет, прежде чем Дженис добралась в тот вечер до постели. Она так устала, что надеялась немедленно заснуть, но не тутто было. Едва Дженис легла и выключила свет, в памяти закружилось все, что она сказала Гарту и что он сказал ей. Слова носились кругами, как граммофонная запись. «Удрать – отличная идея?» «Некуда». «Я хочу за тобой поухаживать».
«Нет… неправда». Снова и снова – отчетливое, ясное прикосновение его щеки, не поцелуй, только прикосновение, сильное и немного грубое. Об этом она вспомнила напоследок, прежде чем провалиться в темноту.
Во сне Дженис шла пешком от Перрис-Холта, потому что опоздала на автобус. Стоял мрак, и где-то справа, в поле, часы отбивали полночь. Когда замер последний удар, девушка услышала за спиной шаги. Она вдруг подумала, что мистер Харш видел привидение, когда возвращался домой в темноте. Дженис побежала, а потом проснулась и увидела косые полосы лунного света на полу.
Глава 22
Мисс Сильвер отправилась в гости. Она часто ходила на чай по воскресеньям, и хотя никакого особого торжества не намечалось, предстояла приятная встреча. В Патни недавно переехала подруга племянницы Этель. Мисс Сильвер сочла ее очень милой особой и решила нанести ответный визит. Поскольку день выдался необычайно теплый, она предпочла летнее платье из темно-синего искусственного шелка, по которому, наводя на мысль об азбуке Морзе, были разбросаны многочисленные, не сочетающиеся друг с другом яркие пятна. В соответствии с представлениями мисс Сильвер о приличиях из-под подола выглядывало не более трех дюймов серого чулка и черные оксфордские ботинки на шнурках. На тот случай, если вдруг похолодает прежде, чем она вернется домой, мисс Сильвер надела сверху старое, но все еще приличное пальто из черной альпаки, а аккуратные седоватые волосы увенчала черной соломенной шляпкой с блестящим бантиком и вереницей фиолетовых анютиных глазок. Вырез платья закрывала кремовая ажурная шемизетка с высоким воротом, надежно застегнутая волосяной брошкой с массивным золотым ободком. Черные нитяные перчатки, довольно потрепанная сумочка и аккуратный зонтик довершали наряд.
Мисс Сильвер окинула комнату одобрительным взглядом. Дом был такой уютный и удобный. Ярко-синие занавески отлично смотрелись, а ковер вовсе не казался протертым, даже если на него падали солнечные лучи. Мисс Сильвер искренне возблагодарила свою судьбу. Занавески, ковер, витые желтые кленовые стулья, обитые тканью того же яркого оттенка, письменный стол с многочисленными ящичками, гравюры с любимых картин – «Пробуждение души», «Брауншвейгский гусар», «Мыльные пузыри», «Властелин Глена», – фотографии в серебряных рамках на каминной полке – все говорило о приятной независимости, которую она обрела по воле Провидения и благодаря собственным разумным поступкам.
Мисс Сильвер спустилась на лифте и прошла четверть мили до метро. В очереди за билетами стояло человек пять; пристроившись в конце, мисс Сильвер принялась ждать, пока дама с крашеными волосами, видавшими лучшие дни, долго выясняла у изнуренного пожилого мужчины в окошечке, можно ли добраться с пересадкой до некоей станции, название которой она, вот досада, позабыла. Маленький седой старичок перед мисс Сильвер прикрыл рот ладонью и громким сценическим шепотом произнес: «Ну и дуреха». Две женщины позади обсуждали какую-то девушку по имени Дженис. Одна говорила с высоким щебечущим мейфэрским акцентом, вторая казалась немолодой и сердитой.
Мисс Сильвер слушала, потому что заняться больше было нечем и вдобавок ее внимание привлекло странное имя. Вероятно, она ослышалась и на самом деле они сказали «Дженет». Нет, вот оно повторилось, и на сей раз вместе с фамилией – Дженис Мид.
Сердитая женщина заявила:
– Я всегда считала, что ей ни в чем нельзя доверять!
Другая отозвалась:
– Но она такая милая!
– Да, конечно, милая, если угодно. Но, разумеется, весь колледж знал, что не стоит верить ни одному ее слову.
Послышался высокий щебечущий смех.
– Боже мой, какая досада. Бедная Дженис, она ведь очень неплохая девочка. Слишком богатое воображение, и ничего более. Вы не знаете, где она сейчас?
– Наверное, по-прежнему в Борне. Мы давно не виделись.
Очередь двинулась вперед. Женщины заговорили о другом. Мисс Сильвер запомнила новое и довольно красивое имя и отправилась дальше – в гости к подруге Этель.
Глава 23
Дженис позвонила в дверь дома номер пятнадцать на Монтегю-Мэншнс. Открыла коренастая пожилая женщина – воплощение респектабельной кухарки. Она улыбнулась и с приятным деревенским акцентом заметила, какое нынче приятное утро.
– Вы, наверное, леди, которую ожидает мисс Сильвер – та, что прислала телеграмму, – мисс Мид. Заходите.
Одна дверь закрылась, другая открылась. Красота кленовой мебели, ярко-синих занавесок, обоев, цветастого ковра, гравюр и фотографий в серебристых рамках в полной мере предстала перед Дженис. Сначала девушка увидела всю эту роскошь, а затем заметила и мисс Сильвер в опрятном, хоть и совершенно ее не красившем, платье тускло-серого цвета, с деревянной брошкой, с густыми седоватыми волосами, спереди уложенными в сеточку, а сзади заплетенными безукоризненным образом. Она поднялась из-за письменного стола, за которым сидела, протянула Дженис руку и указала на стул с гнутыми ножками, круглой спинкой и очень твердым сиденьем, обитым той же вездесущей ярко-синей тканью.
Дженис села и обнаружила, что маленькие глазки неопределенного цвета внимательно изучают ее, невольно воскрешая в памяти школьные годы. Не то чтобы директриса Дженис хотя бы отдаленно напоминала мисс Сильвер, но в глазах женщины-детектива было то же сочетание доброты и авторитета, знакомое ожидание, что сейчас собеседник перейдет прямо к делу и не станет тратить ценное время даром. Сидя прямо, насколько позволял гнутый стул, Дженис и перешла к делу.
Наблюдая за гостьей, мисс Сильвер видела девушку двадцати – двадцати двух лет, в темно-синем пальто и платье, которое не было ни новым, ни безупречно скроенным. Простая маленькая шляпка сидела чуть набекрень, очень мило, на коротких золотисто-каштановых кудряшках. Миловидное лицо не отличалось правильностью черт и блеском красок. Очень яркие глаза с неожиданно темными ресницами, ушки красивой формы, идеально подчеркивающие изгиб скул, криво очерченные губы, кожа хоть и бледная, но гладкая и чистая… Мисс Сильвер задумалась о причине этой бледности, перевела взгляд на руки девушки в изрядно поношенных перчатках и, увидев, что они крепко стиснуты, с улыбкой сказала:
– Пожалуйста, не надо нервничать, вам нечего бояться. И не спешите. Такие вещи не рассказывают за одну минуту. Я полностью в вашем распоряжении.
Улыбка проникла в сознание Дженис и растопила лед. До сих пор девушке было холодно и неловко, она чувствовала огромную ответственность из-за того, что именно ей выпал жребий поведать о случившемся и добиться спасения Эвана Мэдока. Она заговорила с ощущением, что с нее сняли тяжкое бремя. Теперь казалось неважным, насколько ужасно то, о чем шла речь, потому что мисс Сильвер все понимала.
Когда Дженис закончила, мисс Сильвер извлекла из ящика школьную тетрадку в ярко-зеленой обложке, открыла на первой странице и вывела заголовок: «Дело Харша». Затем она вытащила наполовину связанный синий носок и принялась вязать – на европейский манер, с нитью в левой руке. Спицы пощелкивали, глаза неотрывно смотрели на Дженис, которая что-то доставала из сумочки. Это «что-то» оказалось длинным конвертом, в котором лежали исписанные на машинке листы.
– Вот показания, полученные во время дознания. Их застенографировали для правительственного департамента, который интересовался работой мистера Харша… но, пожалуйста, учтите, что они конфиденциальны.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Разумеется. Любое профессиональное общение я считаю строго конфиденциальным. Я с интересом прочитаю показания. А пока…
Дженис слегка покраснела.
– Вы займетесь этим делом? – горячо спросила она.
Мисс Сильвер добродушно взглянула на девушку.
– А почему вы так хотите, чтобы я им занялась, мисс Мид?
Ледяное замешательство вернулось. Дженис решила, что все испортила, мисс Сильвер ничего не поняла и сейчас откажется. Дженис жалобно произнесла:
– Мисс Мэдок так переживает. У нее больше никого нет. А мистер Мэдок не виноват…
Мисс Сильвер не сводила с девушки ласкового взгляда, который как будто проникал внутрь.
Мисс Сильвер не сводила с девушки ласкового взгляда, который как будто проникал внутрь.
– Вы хотите, чтобы я доказала невиновность мистера Мэдока?
– Да, да… конечно, хочу.
Мисс Сильвер быстро вязала, носок крутился на спице.
– Я не берусь за дело при таком условии. Не в моей компетенции изыскивать доказательства невиновности либо вины. Я обязана прояснить этот пункт с самого начала. Я могу приняться за расследование лишь с целью обнаружить правду. Иногда правда не соответствует надеждам и упованиям клиента. Прекрасно сказано у лорда Теннисона: «Как тяжело, когда любовь и долг – враги!» Если я соглашаюсь, то руководствуюсь только долгом, который неизменно один и тот же – установление фактов. Они бывают неожиданны или неприятны, порой они усугубляют трагическую ситуацию, вместо того чтобы принести облегчение. Я предупреждаю каждого.
Дженис покраснела еще сильнее.
– Он не виноват… честное слово, не виноват! Мисс Сильвер улыбнулась.
– Вы верный друг, мисс Мид. Вы привязаны к мистеру Мэдоку, поэтому вы верите ему и считаете, что он не способен совершить преступление.
– Нет-нет, не поэтому, вовсе нет. Я год проработала с ним, и если бы вы спросили меня чуть раньше, я бы сказала, что терпеть не могу мистера Мэдока. Он самый грубый человек на свете, он говорит ужасные вещи, у него кошмарный характер… но он не убивал мистера Харша. Пожалуйста, найдите преступника. Я прошу вас поехать со мной сегодня же вечером и поселиться у мисс Фелл. Она говорит, вы помогли кузине Лоре Фейн, когда убили Танис Лайл. Фейны и Феррарсы ей родня. Мисс Фелл – очень добрая пожилая дама. Ее племянник, майор Олбени, следит за ходом расследования. Он и предоставил копию показаний. Мисс Фелл хочет, чтобы вы приехали под видом давней подруги, которая решила у нее погостить, но, боюсь, ничего не выйдет, потому что Ида Моттрам…
– Миссис Моттрам? Господи помилуй! – Мисс Сильвер кашлянула. – Она страшная болтушка. Боюсь, она всему Борну расскажет, какая вы умница…
Мисс Сильвер, некоторое время вязавшая молча, произнесла:
– Благодарность – несомненная добродетель, но временами она причиняет неудобства. На какой поезд вы рассчитываете сесть, мисс Мид?
Глава 24
К половине девятого, в тот же вечер, возникло ощущение, что мисс Сильвер живет в домике священника уже много лет. Она понравилась Мейбл, которая считала гостей в военное время излишеством, она научила мисс Софи новому вязальному узору и убедила Гарта, что способна держаться осмотрительно и тактично. Какое впечатление она произвела на последнего члена маленького кружка, было трудно сказать. Мисс Браун хоть и вышла к ужину и время от времени принимала участие в разговоре, выглядела очень подавленно и отвечала механически, так что ее присутствие совсем не ощущалось. Она удалилась, как только все встали из-за стола. Гарт, вышедший в коридор последним, увидел, как она медленно поднималась по лестнице, держась обеими руками за перила и глядя в одну точку, как лунатик.
Он достиг гостиной, где мисс Софи как раз рассказывала мисс Сильвер, что племянник при появлении на свет весил десять с половиной фунтов. Лишь когда кофе принесли, выпили и убрали, тетушка оторвалась от повествования о детских годах Гарта. Мисс Фелл была в своем репертуаре. Истории она подкрепляла документальными свидетельствами. Из рук в руки переходили фотографии Гарта в рубашечке, Гарта в купальном костюме, Гарта au naturel.[5] Он спасся, укрывшись за «Таймс», и возблагодарил Бога за то, что здесь нет Дженис.
Однако когда Мейбл унесла поднос и закрыла дверь, фотографии вернулись обратно в ящик и разговор почти сразу пошел о деле. Но, несомненно, с согласия обеих леди – если мисс Сильвер желала слушать, то мисс Софи ничуть не менее желала говорить.
Гарт отложил газету и прислушался. Оказалось, что мисс Сильвер внимательно ознакомилась со свидетельствами, полученными в ходе дознания. Она то и дело ссылалась на них, обращаясь к Гарту и к мисс Софи за подробностями, касавшимися голоса, манеры, интонаций свидетелей. Он обратил внимание, что женщина обладает проницательным и ясным умом. Чопорные манеры старой девы, служившие прикрытием, поначалу забавляли Гарта, но вскоре сарказм сменился чем-то похожим на робость. Он чувствовал себя так, как будто открыл сумочку старой дамы и обнаружил внутри бомбу.
Тетя Софи, напротив, была абсолютно счастлива. Уже много лет ей не доставалось такой внимательной слушательницы. Она не умолкая говорила обо всем и обо всех – о Майкле Харше, о Мэдоках, о соседях, чьи дома выходили на луг, о деревне, о Пинкоттах, о священнике, о церковном стороже, о церкви и об органе, о бедной дорогой Медоре и о том, какой ужасный шок она пережила, об общей телефонной линии и о том, как это страшно неудобно… – …да-да, очень неудобно. Вдруг бы я захотела сказать по телефону что-нибудь такое, что не нужно знать остальным? Мэри Энн Донкастер – младшая из двух мисс Донкастер, которые живут в Пенникотте, совсем не ходит, бедняжка, – так вот, часами сидит и слушает, если больше нечем заняться. И другие наверняка тоже, хотя и не скажу, кто именно. Но, боюсь, единственный человек в Борне, который говорит по телефону о чем-то интересном, это миссис Моттрам. Она вдова, очень хорошенькая, и, разумеется, ей звонят молодые люди. В основном друзья ее мужа, но, конечно, Мэри Энн и Люси Эллен извлекают максимум…
Мисс Сильвер кашлянула и заметила, что сплетни обычно злы и, как правило, ложны. Она подобрала клубок шерсти, свалившийся с колен на пол, и заговорила о вечере вторника, когда мистер Харш встретил свою смерть.
– Вы сидели здесь при открытом окне, мисс Фелл?
Мисс Софи кивнула. Она радовалась, чувствуя себя важной персоной. Будь она кошкой, мурлыкала бы.
– Да, за занавеской. Стоял такой теплый вечер.
– Вы слышали орган?
– О да. Мистер Харш играл «Соло для трубы» Перселла; правда, сейчас говорят, что это сочинил вовсе не Перселл, а кто-то другой – кажется, Кларк. Очень красиво.
– Который был час?
– Не помню точно, но, наверное, раньше половины десятого, потому что Медора еще не ушла из гостиной. Примерно в половине десятого она отправилась наверх.
– Вы отчетливо слышали музыку?
– Да, вполне.
Мисс Сильвер перестала вязать на мгновение и подалась вперед.
– А когда вы перестали ее слышать?
Голубые глаза тети Софи округлились от удивления. Локоны, похожие на сосиски, задрожали, подбородки тоже.
– Не знаю… а разве я перестала?
Мисс Сильвер улыбнулась и продолжила вязать.
– Думаю, да. До половины десятого мисс Браун находилась с вами в гостиной. Вероятнее всего, вы беседовали.
– Да.
– Но при этом отчетливо слышали музыку – вы даже узнали «Соло для трубы». Без четверти десяти вы открыли стеклянную дверь и спустились по ступенькам в сад, потому что – я цитирую ваши показания – «захотели понюхать ночные цветы и послушать, по-прежнему ли мистер Харш играет на органе».
Мисс Софи вновь кивнула.
– Да, я так и сделала. Спицы щелкали.
– Не припомните ли вы, когда затихла музыка? Вы слышали что-нибудь после того, как закончилось «Соло для трубы»?
– Да, слышала. Не знаю, что это было такое. Я решила, что мистер Харш импровизирует.
– Мисс Браун уже покинула комнату?
Мисс Софи ненадолго задумалась.
– Да-да, несомненно, потому что, помнится, я пожалела, что она не слышит. Но вдруг музыка прекратилась.
– За сколько времени до того, как вы вышли в сад?
Мисс Софи помедлила.
– Не знаю. Наверное, минут за десять, потому что я немного подождала, потом отложила пасьянс, нашла письмо от моей кузины Софи Феррарс, которое сунули не в тот ящик по ошибке, перечитала его и решила ответить на следующий день, только так и не ответила из-за ужасного несчастья с мистером Харшем. Да, наверное, прошло десять минут. А потом я решила выйти в сад и понюхать ночные цветы, а заодно узнать, играет ли еще мистер Харш.
– Вы слышали орган, когда открыли стеклянную дверь?
Мисс Софи покачала головой. Кудряшки – и подбородки – снова задрожали.
– Нет. Только этот ужасный выстрел.
– Значит, между тем временем, когда орган замолк, и той минутой, когда вы услышали выстрел, прошло примерно десять минут.
– Да, – подтвердила мисс Софи. Гарт впервые заговорил:
– Десять минут, в течение которых он, возможно, принял решение покончить с собой?
Мисс Сильвер кашлянула.
– Или разговаривал с убийцей, майор Олбени.
– Подобные аргументы не очень-то помогут Мэдоку, не так ли?
Мисс Сильвер взглянула на молодого человека.
– Если мистер Мэдок невиновен, то каждый факт, который мы обнаружим, ему поможет, если же виновен – не поможет никто. Факты всегда поддержат невиновного. Я объяснила это мисс Мид.
Гарту не понравилось, что его журят.
– Нет никаких доказательств, что Харш находился в церкви не один, но если кто-нибудь и разговаривал там с ним, то скорее всего мистер Мэдок, а не кто-то еще. Он отличается вспыльчивым нравом, у него был ключ, он злился и ревновал – иными словами, против Мэдока серьезные обвинения. С другой стороны, если он действительно застрелил Харша, значит, спланировал убийство заранее. По Борну не расхаживают с револьверами. Я не знаю этого человека, а потому не могу строить теорию, исходя из его характера. Дженис утверждает, что может. Она клянется в своей невиновности. Также она клянется, что Харш не покончил с собой, хотя, честно говоря, на мой взгляд, альтернативы нет.