В некоторых группах последователи начинают страдать фобиями и даже становятся параноиками, ибо им постоянно внушают, что духи за ними наблюдают и даже завладевают ими, если они чувствуют и думают не так, как положено в секте.
Представление об избранности
Членам секты внушают, что они входят в элитные бригады человечества. Ощущение особенности, причастности к спасению мира, принадлежности к передовому отряду истинных верующих, которые направляют историю человечества, служит сильным эмоциональным стимулом для самопожертвования и тяжелой работы.
Как сообщество, сектанты чувствуют, что избраны Богом, или неведомой силой, чтобы вывести человечество из тьмы неведения в новую эру просветления. У членов секты активно формируют представление, что на них возложена великая миссия и они призваны сыграть особую роль в истории, которую по достоинству оценят потомки.
По иронии судьбы, члены одной секты быстро распознают принадлежность человека к «другой» и считают последователей другой секты людьми «с промытыми мозгами», но при этом не способны объективно посмотреть на себя со стороны и оценить собственные действия.
Ощущение избранности сопровождается чувством огромной ответственности. Членам сект внушают, что их нерадивость ставит под удар все человечество.
Им внушают, что они лучше, умнее и могущественнее тех, кто не входит в группу. В результате они ощущают больше ответственности, чем когда-либо прежде. Им кажется, что на их плечах покоится весь мир. Поэтому они не понимают, когда люди на улице им говорят, что, уйдя в секту, они прячутся от реальности и избегают ответственности.
Доминирование групповой воли над индивидуальной
Во всех деструктивных сектах личность подчиняется группе. Главное – это «коллективная цель», все «личные цели» должны ей подчиниться. Думать о себе и думать самому нельзя. На первом месте всегда интересы группы. Индивидуализм – плохо, групповой конформизм – хорошо. Существует непреложное требование абсолютного повиновения руководству.
Ощущение реальности искажается: член секты учится игнорировать внутреннее «я» и доверять внешним авторитетам, которые олицетворяют власть. Он привыкает искать указаний и разъяснений не в себе, а в других. Он отвыкает самостоятельно принимать решения. В таком состоянии крайней зависимости последователям секты просто необходим лидер, указывающий, что им думать, чувствовать и делать.
Существуют приемы, которыми активно пользуются лидеры сект, чтобы укреплять эту зависимость. Они часто переводят людей в новые незнакомые места, переключают с одних видов деятельности на другие, повышают и понижают их статус в группе, не позволяя им расслабиться. Кроме того, широко применяется еще одна техника: перед последователями ставятся недостижимые цели, но их убеждают, что если они будут «чисты», то могут этих целей достичь. Когда цели не достигаются, людей принуждают публично признаваться в «пороках».
Строгое повиновение и подражание лидеру
Образцом для подражания всех членов секты служит лидер. Ему следует подражать во всем, в манере разговаривать, одеваться, причесываться. Для этого создаются специальные условия. Когда новичок попадает в группу, за ним закрепляют «ветерана», которому он обязан во всем подражать. Он должен стать точной копией напарника. Все члены секты должны быть точной копией друг друга и личности лидера как модели.
Счастье в исполнении миссии
Одним из самых привлекательных аспектов жизни в секте непосвященному кажется возникающее там чувство общности. Поначалу новичков бомбардируют безусловной и неограниченной любовью, и они наслаждаются вниманием, похвалами, лестью и одобрением. Но через несколько месяцев, когда они уже застревают в сетях секты, их лишают внимания и переключаются на очередную партию новичков. Так новоиспеченные члены секты узнают, что любовь не безусловна, но ее можно заслужить хорошим поведением и добросовестным выполнением обязанностей.
Для активизации деятельности последователей широко используется политика кнута и пряника. Если дела идут плохо, например, не набрана вербовочная квота или к группе привлечено внимание СМИ, это считается персональной виной последователя. Пока ситуация не улучшится и проблема не будет решена, его «порция счастья» урезается. В некоторых группах последователей заставляют признаваться в «грехах», гарантируя в обмен бесплатную «раздачу счастья» из общей кормушки. Если человек не может припомнить грехи, он должен их придумать, а затем в них поверить.
Настоящая дружба в секте не поощряется, так как дружеские отношения между членами секты (горизонталь) служат препятствием для проявления эмоциональной преданности лидеру (вертикаль). Друзья опасны: если один из друзей покинет группу, он может увести за собой и остальных. Когда человек уходит из секты, «любовь» к нему перерастает в ненависть и презрение.
В сектах отношения между людьми, как правило, очень поверхностны, поскольку глубокие личные чувства, особенно негативные, не одобряются. Даже если человек ощущает эмоциональную близость к товарищам по группе, он не должен это показывать. Когда члены секты проходят через испытания, собирая денежные средства на лютом морозе, под проливным дождем или в дикую жару, когда они подвергаются преследованиям, когда их арестовывают за нарушение закона или когда над ними издеваются прохожие, у них развивается исключительно глубокое чувство товарищества и коллективного мученичества. Но поскольку единственная реальная привязанность должна быть адресована лидеру, эти товарищеские узы в действительности поверхностны и даже порой воображаемы.
Манипулирование виной и страхом
Человек приходит в секту, надеясь обрести там свободу. Но в действительности он начинает жить в узком туннеле страха, вины и стыда. Во всех проблемах всегда виноват он, его слабая вера, его скудные знания, его плохая наследственность, его прошлые грехи. Он постоянно живет в напряжении, ощущая глубокую вину за то, что не соответствует стандартам. Он начинает верить, что находится во власти злых духов, с которыми должен самоотверженно бороться.
Во всех деструктивных сектах главной движущей силой является страх. В каждой группе есть свой дьявол, который жаждет захватить, соблазнить, растлить, убить или свести с ума последователя. Чем сложнее и образнее «дьявол», тем сплоченнее становится группа, объединяясь против «общего врага».
Манипулирование эмоциями
Эмоциональная жизнь в секте напоминает участие в аттракционе «американские горки». Последователя бросает из состояния невыразимого счастья познания «истины» среди «избранных» в состояние, где он испытывает невыносимое бремя вины, страха и позора. Причины всех проблем коренятся в его, а не в групповой, несостоятельности. Всегда и во всем он может винить только себя. Если он начинает выражать несогласие, группа либо объявляет ему бойкот, либо его переводят в другой филиал группы.
Последователь постоянно переживает сильные эмоции, и это сказывается не только на его психике, но и на работоспособности. Когда он «в пике», то весьма продуктивен и убедителен в деле вербовки, но в моменты «упадка» его деятельность становится не эффективной.
В большинстве групп следят, чтобы периоды упадка не затягивались. Обычно члена группы отзывают и отправляют на повторную индоктринацию, где он эмоционально «подзаряжается». Некоторые последователи каждый год проходят по нескольку формальных индоктринаций.
Изменение ориентации во времени
В некоторых сектах специально практикуются многосуточные медитации, которые полностью лишают человека представления о реальном времени. Известно, что в деструктивной секте «Аум Сенрике» новичков в течение двух месяцев не выпускали на улицу и держали в помещении с задраенными окнами, что создавало иллюзию пребывания в бункере. Круглосуточно воздействуя на психику людей с помощью яркого освещения, рева громкой музыки, гудения и мерцания экранов постоянно включенных в сеть компьютеров, а также прокручивания одной и той же видеокассеты с проповедью Асахары, сокращения продолжительности сна и бесконечных «ночных» подъемов для прослушивания лекций, удавалось эффективно изменить ориентацию людей во времени.
В динамике сект прослеживается любопытная тенденция изменять отношение людей к их прошлому, настоящему и будущему. Личная история члена секты стирается и переписывается заново. Его воспоминания о прежней жизни вне секты искажаются и видятся в темном свете. Даже приятные воспоминания рассматриваются сквозь призму негатива.
В динамике сект прослеживается любопытная тенденция изменять отношение людей к их прошлому, настоящему и будущему. Личная история члена секты стирается и переписывается заново. Его воспоминания о прежней жизни вне секты искажаются и видятся в темном свете. Даже приятные воспоминания рассматриваются сквозь призму негатива.
Манипуляции подвергается и восприятие членом секты нынешних событий. Ему хронически не хватает времени жить в свете важности и неотложности возложенных на него обязанностей. Его неотступно преследует тиканье часового механизма бомбы, которая в любой момент может взорваться, превратив мир в рай или ад в зависимости от качества его служения. Во многих сектах говорят о приближении апокалипсиса, но в одних сектах ставится задача его предотвратить, а в других – спастись после наступления конца света. Когда члены секты все время – целыми днями, неделями и месяцами – крайне заняты выполнением великой миссии и участием в великих проектах, их критические способности снижаются, а представление о мире становится расплывчатым и искаженным.
Для члена секты будущее представляется временем воздаяния: именно в будущем произойдут великие перемены, которые покроют его имя славой или позором. Во многих группах лидеры заявляют, что могут контролировать будущее, или, по крайней мере, обладают уникальным знанием о нем, и умело рисуют картины грядущего «рая» или «ада», манипулируя чувствами последователей. Иногда назначается точная дата конца света, который обычно должен наступить не ранее, чем через пять лет. Пять лет – это срок, который позволяет лидеру не беспокоиться о быстром разоблачении, но в то же время он достаточно короткий, чтобы поддерживать эмоциональный заряд у последователей, побудить их полностью «выложиться» и хорошо исполнить миссию. По мере приближения великой даты предсказания «забываются», «не оправдываются» или «откладываются»
Тогда лидер составляет новое расписание, которое отодвигает великое событие еще на несколько лет. Если он поступает так несколько раз, «ветераны» настраиваются скептически. Но к тому времени в секте появляется когорта новоиспеченных последователей, которые не знают о смене расписания. И потом, тот факт, что лидер сумел «отложить» конец света, трактуется как свидетельство его мессианства!
Безысходность
В отличие от обычных организаций, где у каждого человека есть выбор уйти или остаться, в деструктивной секте законных оснований для выхода нет. Членам секты внушают, что на уход из секты толкает только слабость духа, незрелость, глупость, невменяемость, искушение, промывание мозгов, гордыня, нетерпимость, греховность и так далее.
В процессе индоктринации им внушают фобии и заставляют поверить в то, что если они покинут секту, с ними, с их семьями и всем человечеством произойдет беда. Хотя члены сект часто говорят: «Покажи мне путь лучше моего, и я по нему пойду», – в действительности у них нет ни времени, ни способности логически рассуждать, чтобы доказать это утверждение самим себе. Они заперты в психологической тюрьме.
Глава 21. Нейрополитика страха и бесстрашия: неожиданная встреча с Чарльзом Мэнсоном [11]
В 1969 году секта Мэнсона совершила ритуальное убийство актрисы Шарон Тейт, беременной жены режиссера Романа Поланского, и ее гостей, измазав их кровью стены голливудского особняка.
«Голливудскую колонию» охватил дикий страх. Ворота «звездных» особняков оборудовались автоматическим запорами с дистанционным управлением. Прежде чем отпирались ворота, гости должны были представиться по интеркому. Хотя эти современные устройства немного приглушали страх у кинозвезд, они, безусловно, не могли бы сорвать планы жутких мэнсонистов, которые никогда не пользовались воротами, опасаясь сигнализации и высокого напряжения. Поэтому ни один из человеческих страхов, которые Мэнсон систематически эксплуатировал, нельзя было нейтрализовать с помощью внешней защиты. Страх – это нейрологическая реакция человека. О Мэнсоне говорили, что он вызывал у людей страх, чтобы приобрести над ними власть. Если мы хотим понять Мэнсона, давайте сначала разберемся в нейрологии человеческого страха.
В книге «Вверх тормашками: Правдивая история мэнсоновских убийств» Винсент Бульози пишет: «Один аспект мэнсоновской философии меня особенно ставил в тупик: он боготворил страх. Он не только проповедовал красоту страха, но и внушал „семье“, что надо жить в постоянном страхе. Для него страх был синонимом осознания. Он считал, что, чем больше у тебя страха, тем больше осознания, а значит, больше любви. Когда тебе по-настоящему страшно, ты весь сосредоточен на моменте „сейчас“. А когда ты понимаешь глубину момента „сейчас“, твое осознание полностью включается».
Давайте называть вещи своими именами. Причиной того, что Мэнсон сумел манипулировать массами при помощи страха, была паранойя, тайно охватившая умы тех, кто вверг страну в состояние холодной войны, проводил пугающие кампании «борьбы» с наркотиками, постоянно показывал по телевидению зверские боевики и фильмы ужасов, бюрократизировал правоохранительные органы и исправительные учреждения.
Прежде чем мы сможем понять Мэнсона, мы должны осознать, что тюремная система – это микрокосм культуры. Американская тюремная система построена на страхе и насилии. Уильям Блейк говорил, что дурак и мудрец видят одно дерево по-разному. Перефразируя, можно сказать, что свободный человек видит совсем не то дерево, что заключенный.
Роботам, принадлежащим к среднему классу, неведомо переживание страха, власти и политики страха, за них эти проигрывают герои боевиков на телеэкранах. Лишь полицейский, тюремный заключенный и ветеран гетто знают, что такое ежеминутная готовность к экстремальной ситуации. Всегда быть начеку – ради выживания. Это политика реальности. Голая дипломатия адреналина.
Почти каждый бандит признается, что в момент ограбления испытывал возбуждение не от того, что завладевал деньгами, а от наблюдения за жертвой ограбления, охваченной животным страхом. «Эти козлы мочатся прямо в портки, когда ты приставляешь ствол к их рожам.» Но любой преступник, вызывающий ужас у жертвы, втайне жаждет подчиняться кому-то другому, более всесильному. Самый авторитарный человек чувствует себя увереннее, ощущая поддержку более могущественных сил. Мэнсон в зените своей власти над семьей чувствовал себя заблудшей растерянной овцой, потому что никто ему не подсказывал, что делать. После суда Мэнсон дал интервью Бульози. Он сказал: «Тюрьма всегда была моим домом; в последний раз мне так не хотелось выходить из тюрьмы. Наконец-то вы снова возвращаете меня домой».
Тюрьма – это классический полигон, учебно-прикладная школа страха и бесстрашия. Представители среднего класса ужасаются тюремной реальности диких джунглей. Но если ты, находясь в тюрьме, проявляешь страх, то становишься жертвой постоянного физического насилия.
Поскольку Чарльз Мэнсон провел большую часть свой взрослой жизни в тюрьме, очевидно, он получил хорошую выучку по части использования следующих тактик: страха физических угроз («я опасный»), эмоционального доминирования («я сильный») и символьного манипулирования («я умнее тебя»).
В обществе страха нет места разуму. Самые опасные и самые сильные особи автоматически считаются более разумными. В тоталитарном обществе тонкость аргументации, проницательность, интуиция, чувствительность, сложность, толерантность при обмене информацией находятся под запретом. Пахан никогда не признается в невежестве и не согласится с очевидным фактом. Выстраивается информационная иерархия. Никто не думает. Все выполняют.
Когда в марте 1967 года Мэнсон вышел из тюрьмы, он принес в свободную, открытую, счастливую и доверчивую культуру «детей цветов» три умения. Это были умения вызывать страх, которым он обучился в школе преступлений: физическая угроза, эмоциональное доминирование и догматическое повторение символов. Однако к этим примитивным методам он добавил четвертый и самый эффективный способ манипуляции людьми, за которым скрывалась истинная природа его власти: моральное подавление. Он угрожающе размахивал книгой, которая, со ссылкой на волю высшего этического авторитета, оправдывает ритуальное убийство. Устаревший не на две, а на все три тысячи лет, этот текст напичкан предписаниями и манифестами, которые призваны нагонять страх на неверующих. Эта книга называется «Откровение Иоанна Богослова».