Торп смотрел на Лондон, по улицам которого мчался в такси. Он бывал здесь, но давно. «Шесть? – подумал он. – Нет, семь лет назад». Но, наверное, он смог бы отыскать тот ресторанчик в Сохо, где брал интервью у нервничающего атташе из американского посольства. А потом в Вест-Энде, в маленькой галерее, он познакомился с начинающей художницей, у которой было тело рубенсовской женщины, а голос мягкий и тягучий, как густые сливки. Какие сногсшибательные ночи они провели вместе.
Семь лет назад, до того, как он осел в Вашингтоне. Это было до встречи с Оливией. На этот раз все будет иначе. Его не интересуют ночи с незнакомками. Теперь он хочет провести всю жизнь только с одной-единственной женщиной. С Оливией Кармайкл.
Выйдя из такси, Торп взял сумку и направился к подъезду. Он давно уже привык путешествовать налегке. Воздух был влажный и холодный. Моросящий дождь прекратился всего несколько минут назад. Люди на тротуарах горбились, шагая против ветра, плотнее застегивали пиджаки и проходили не задерживаясь. Войдя в отель, Торп увидел толпу репортеров у стойки и сразу же расстался с надеждами поскорее встать под душ в своем номере.
– Торп.
Отодвинув в сторону сумку, он улыбнулся Ливи. Она вежливо ему кивнула.
– Что они нам отвели для встреч? – спросил он и узнал, что на втором этаже прессе предоставлена особая комната.
– О’кей, давай поспешим, и я сообщу тебе вкратце все новости. – И прежде чем Ливи успела затеряться в толпе, он схватил ее за руку. – Как было в полете?
– Без всяких происшествий.
Зная, что вряд ли ей удастся освободиться от его хватки и не вызвать этим пересудов, Ливи небрежно спросила:
– А как ты?
– Время тянулось очень долго. – Они втиснулись в лифт. – Я скучал по тебе.
– Перестань, Торп, – оборвала его Ливи.
– Перестань что? Скучать по тебе? Я буду рад, если ты перестанешь избегать меня.
– Я просто была очень занята. – Толпа в лифте притиснула ее к Торпу. Перехватив сумку другой рукой, он обнял ее за плечи.
– Очень много народу и тесно, – любезно объяснил он в ответ на ее сверкающий негодованием взгляд. В лифте пахло табаком, одеколоном и немного потом, но все запахи перебивал ее аромат, сладкий и чистый. Торп с трудом поборол желание зарыться лицом в ее волосах и забыть обо всем.
– Сейчас ты что-нибудь натворишь, да? – спросила она тихо, под шум голосов.
– Если хочешь, – согласился он. – Я бы с удовольствием поцеловал тебя, Ливи, – прошептал он ей на ухо. – Прямо здесь, прямо сейчас.
– Не смей!
Она не могла оттолкнуть его у всех на глазах и только сверлила яростным взглядом. И это была первая ошибка.
Его губы были в нескольких дюймах от ее лица. Смеющийся взгляд не отрывался от ее глаз. И она вдруг почувствовала неодолимое желание. Ливи окаменела, но не потому, что его рука крепко сжимала ее плечо, просто взгляд был спокойный и понимающий, что с ней творится.
– Ладно, Ти Си, кончай представление.
Торп не ответил. Он только улыбнулся, глядя на нее. Они вышли из лифта, и он повел ее по коридору.
– Мы оставим представление на потом.
Очнувшись от транса, Ливи отступила в сторону так, чтобы он не мог коснуться ее рукой.
– Этого «потом» не будет, – отрезала она и мысленно послала себя к черту, заняв место в комнате для прессы.
Информация Торпа заняла меньше тридцати минут, и репортеры бросились доканчивать собственные сообщения. Торп наконец добрался до своей комнаты. Он уже сутки был на ногах. Раздеваясь на ходу, он устремился в душ.
Ливи вошла к себе, позволив посыльному внести ее сумки. Она немного подождала, пока он суетливо отдергивал занавески и проверял наличие полотенец. Все, что ей сейчас требовалось, это чай, а потом постель.
«Постреактивная вялость», – утомленно подумала Ливи и сунула фунтовую бумажку в руку посыльного. Почему ее сестра никогда от этого не мучается? Прошивает себе туда-сюда пространство и время в реактивном самолете – и хоть бы что. Будь на ее месте Мелинда, она бы не сидела сейчас с чашкой чаю в тишине. Она бы уже мчалась наслаждаться ночной жизнью Лондона.
Ну, да бог с ней, с Мелиндой. У нее свои проблемы. «Я уже двенадцать часов на ногах, – вздохнула Ливи. – А завтра не будет ни минуты свободной».
Посмотрев на себя в зеркало, Ливи заметила легкие следы усталости. Не надо, чтобы камера это запечатлела. Чашка чаю, беглый просмотр заметок, сделанных в самолете, и спать, решила она. Она уже шла к телефону, чтобы сделать заказ, но тут раздался стук в смежную дверь.
Ливи нахмурилась и недовольно вздохнула. Неужели это кто-нибудь из репортеров желает общества? Боже, как некстати. Пропади они все пропадом.
– Кто там?
– Всего лишь еще один представитель прессы, Кармайкл.
– Торп! – негодующе вырвалось у нее. Не осознавая, что делает, она щелкнула замком и открыла дверь. Торп опирался о косяк и улыбался. На нем был только выношенный махровый халат, волосы влажные от душа, от него пахло мылом и лосьоном для бритья.
– Что ты здесь делаешь? – набросилась на него Ливи.
– Сообщаю новости. Это моя работа.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – процедила она сквозь зубы. – Что ты делаешь в комнате, смежной с моей?
– Случайное совпадение, это мой номер.
– Сколько ты заплатил портье за такое совпадение?
Он усмехнулся.
– Очень неудачно. Подумай и спроси снова. – Он взглянул на ее ноги в чулках. – Куда-нибудь собираемся?
– Нет, не собираюсь. – Ливи сложила на груди руки и приготовилась произнести горячую отповедь.
– Вот и славно. Я тоже предпочитаю провести уютный вечерок в домашней обстановке.
Он шагнул было в ее комнату, однако Ливи толкнула его в грудь.
– А теперь послушай меня, Торп.
От ее резкого движения борта халата разошлись еще больше. Довольно темные вьющиеся волосы покрывали его грудь до пояса. Он по-прежнему улыбался, нисколько не смущаясь. Ливи отдернула руку.
– Ты просто невыносим.
– Стараюсь.
Он накрутил на палец ее локон.
– Если же ты хочешь куда-нибудь пойти, – начал он.
– Никуда я не хочу, – в ярости перебила его Ливи, – но уютного домашнего вечерка не будет тоже. Я хочу одного, чтобы ты понял…
– А разве коллеги в чужой стране не должны держаться вместе?
Боже мой, он вел себя как мальчишка, и Ливи вдруг захотелось повиснуть у него на шее и заболтать ногами. Она закрыла глаза, представив себе на секунду, что она так и поступила. Нет, какой ужас!
– Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? – с досадой произнесла она.
– Ливи, это не принято, чтобы мужчина оставлял свою невесту в одиночестве.
Он говорил так убедительно, что прошло секунд десять прежде, чем Ливи поняла смысл фразы. И что ей делать с этим безумцем?
– Невесту?! Я вовсе не твоя невеста! – заорала она на Торпа, чувствуя полное бессилие. – И не собираюсь выходить за тебя замуж.
– Спорим еще на одну сотню?
– Нет! – Она резко ткнула его пальцем в грудь. – Ты сошел с ума, но это твое личное дело. Избавь меня от необходимости выслушивать твои глупости. Меня это совершенно не интересует.
– Но, может быть, ты все-таки полюбопытствуешь, – сказал он галантно, – потому что некоторые мои заблуждения просто великолепны.
– Я не собираюсь спать в комнате рядом с сумасшедшим. Пойду попрошу себе другой номер.
Ливи круто повернулась.
– Испугалась? – спросил он, видя, что она уже схватила сумку.
– Испугалась?! – Ливи в сердцах швырнула сумку. – В тот день, когда я тебя испугаюсь…
– Я о тебе же забочусь. – Он внимательно разглядывал ее гневное лицо. – Может, ты не уверена, что сможешь устоять – и, ах, сама постучишься в мою дверь?
Ливи остолбенела на месте.
– Постучусь?! – яростно выдохнула она. – Ты думаешь, ты полагаешь, что я нахожу тебя таким неотразимым, таким… таким…
– Желанным? – с готовностью подсказал Торп.
Ливи сжала кулаки:
– Я не хочу тебя, Торп.
– Неужели?
Ливи и охнуть не успела, а он уже обнимал ее. Он тесно прижал ее к себе, тело невольно приникло к нему. Так почему-то получалось всегда, стоило ему прикоснуться к ней. Губы у него были жесткие, поцелуй получился не столько нетерпеливый, сколько настойчивый. На этот раз он не соблазнял, он требовал. Он владел ситуацией. Запрокинув ее голову, зарывшись руками в ее волосы, он целовал ее все крепче, все настойчивее.
– Так не хочешь, Ливи? – прошептал он, оторвавшись на мгновение от ее губ.
Ливи дышала с трудом, но покачала головой. Она бы ответила, но Торп не дал ей такой возможности.
Он снова завладел ее губами, с жаром и страстью собственника. Ливи застонала от наслаждения и притянула его к себе ближе. Пусть все идет к черту, она не отпустит его. По ее коже пробегал озноб желания. А Торп, словно догадываясь об этом, провел кончиком пальца по ее позвоночнику, потом рука его оказалась на ее талии. Потом он погладил длинное бедро и провел по нему вверх, сминая платье.
А Ливи пальцами касалась его лица, словно слепая. Ее легкие, едва ощутимые прикосновения только подстегнули его страсть. Торп изо всей силы прижал ее к себе, заставив выгнуться назад, и она покорно подчинилась его рукам. Вот они охватили ее грудь, и Ливи задышала часто-часто. У нее и в мыслях не было сопротивляться. Ей хотелось ощущать жар его рта, она корчилась, как береста на огне, от его прикосновений. Когда его губы скользнули к ее шее, она откинула голову. Она вся утонула в зыбком мареве желаний. Повинуясь цепким, властным объятиям, Ливи отдавалась ему и своим неутоленным желаниям. Он снова поцеловал ее в губы с исступленной жаждой обладания, равной которой она никогда не знала.
Страсть вспыхнула в ее сознании ослепительно-белым пламенем, и, вскрикнув от ужаса и одновременно сдаваясь, Ливи прижалась к нему с тем же неистовством и вдруг обмякла в его руках.
Не ожидавший внезапной слабости, Торп вгляделся в ее лицо. Глаза Ливи были переполнены желанием, но где-то в глубине таились страх и смятение. Этот взгляд послужил ей лучшей защитой, чем все сердитые слова и яростные крики.
Нежность. На Торпа вдруг нахлынула нежность. Сейчас взять Ливи было проще простого. Но разве только этого он от нее хотел? Они будут любить друг друга, он нисколько не сомневался, но Ливи должна доверять ему и ничего не опасаться. Он подождет.
Едва коснувшись губами, он быстро и легко поцеловал ее. На прощание ему захотелось рассердить ее.
– Я на всякий случай оставлю дверь незапертой, Кармайкл, если ты вдруг передумаешь. Тебе даже стучать не придется.
Торп быстро шагнул к себе в комнату и закрыл дверь. Не сразу, секунд так через десять, он услышал стук – это она швырнула в дверь туфлю. Торп ухмыльнулся и включил телевизор, послушать, что нового в английских последних новостях.
8
В шесть утра Ливи проснулась от низкого монотонного звонка будильника. Она машинально нажала на кнопку и некоторое время лежала, глядя на незнакомую, банально обставленную комнату, не понимая, где она. «Это Лондон», – вспомнила Ливи и потерла пальцами глаза.
Спала она неважно. Черт побери этого Торпа! Полночи она вертелась с боку на бок, раздираемая сомнениями и желаниями, которых давно не испытывала. Она приехала в Лондон по делам. Даже если у нее и будет свободное время, она хочет провести его одна. Она просто не желает иметь с Торпом никаких отношений. Неужели он этого не понимает?
Но ведь это она только говорит так, а на деле выходит совсем иначе – устало призналась себе Ливи. Разве так убедишь мужчину в нежелании его видеть? Она всякий раз отвечает на его ласку, как только он обнимает ее. Да, она его хочет. Похоже, от этого никуда не деться. В тот момент, когда он так крепко прижал ее к себе, не отрываясь от ее губ, она бы отдалась, не рассуждая. Он подчинил себе ее волю. И это пугало Ливи.
Значит, проблема прежде всего заключается в ней самой. Тут что-то нужно придумать. Вот, например: не то чтобы она не хочет его, нет, но она решительно от этого отказывается. Она не даст ему одержать победу.
Встав, Ливи приняла душ и начала одеваться. Слишком много сегодня предстоит сделать, так что нечего сидеть и охать над своими личными трудностями. Да и вообще, все Торп да Торп – не много ли чести?! Как бы он возликовал, узнав, что она все утро думает о нем.
Ливи выбрала очень строгий, графитного цвета костюм. Застегнув последнюю пуговицу, она окинула себя в зеркале придирчивым профессиональным взглядом. Все в порядке. Чуть-чуть побольше косметики, чем всегда, и легкие тени под глазами исчезнут. Заметки – в небольшой кейс. Туда же – лишний блокнот и запас карандашей. Перекинув через руку пальто, она уже готовилась уйти, но тут заметила белый листок на полу под дверью смежной комнаты.
С минуту Ливи неподвижно глядела на него, как на бомбу или змею. Ой, лучше не брать. Она решительно повернулась, но, дойдя до входной двери, не выдержала. Подбежала, нагнулась и подняла листок.
«Доброе утро». Больше в записке ничего не было. Ливи невольно рассмеялась. Нет, он определенно сумасшедший. Неожиданно для самой себя она вырвала листок из блокнота и нацарапала то же самое приветствие. Сунув записку под дверь, она вышла.
Ливи нашла свою команду в гостиничном кафе.
– Привет, – мимолетно улыбнулся Боб, – хочешь что-нибудь на завтрак?
– Только кофе.
Ливи взяла общий кофейник и налила себе чашку.
– У меня такое чувство, что я сейчас выпью целый галлон.
– День будет долгий, – напомнил ей Боб и с аппетитом атаковал яичницу.
– И начнем немедленно, – подтвердила она. – Первую съемку я хочу сделать у Вестминстерского аббатства, прежде чем туда нахлынут толпы, потом около Даунинг-стрит, 10. Если повезет, то сможем поймать на пленку вдову Саммерфилда.
Один из операторов пытался соблазнить Ливи тостом с маслом и джемом, но тщетно.
– Заснимем толпу, а закадровый голос можно записать потом.
– Но я хотел бы купить кое-какие сувениры для жены и ребят. – Боб с неодобрением глядел, как Ливи пьет кофе без ничего. – Понимаешь, я и так уже схлопотал за то, что улетел в Лондон без них. И если я им не привезу какие-никакие подарки, мне придется спать на диване, а не в супружеской постели.
– У тебя будет несколько минут между съемками, чтобы заскочить в магазин.
Говоря это, она водила взглядом по залу, отыскивая знакомые лица.
– Кого-нибудь ищешь? – спросил Боб и хищно разрезал сосиску.
– Что? – Она рассеянно уставилась на Боба.
– Ты все смотришь по сторонам, едва села за стол. Кого-нибудь ждешь?
– Нет. – Ливи стало неприятно. Сама-то она прекрасно понимала, что ищет Торпа. – Ну ладно, поторапливайтесь. Расписание нынче жесткое, и все надо успеть, – сказала она, обращаясь к своей команде.
Следующие десять минут она пила кофе молча, повернувшись ко всему залу спиной.
Ливи стояла рядом с Вестминстером. Слабый солнечный свет почти не грел. Пока операторы устанавливали аппаратуру, Ливи еще раз просмотрела свои заметки. Вся съемка должна занять сорок пять секунд. Лондон под серыми тучами выглядел сумрачно, в воздухе ощущалось приближение дождя.
– Сначала наведи камеру на меня, – сказала она оператору. – После первого кадра я повернусь в сторону и укажу на аббатство. Я хочу, чтобы съемка была замедленная, в самом конце камеру снова на меня.
– Понял. – Боб подождал, пока осветитель выверит свою технику. – Можно начинать?
Ливи взяла микрофон и кивнула. Она рассказывала о предстоящей похоронной церемонии неспешно, словно совсем не заботясь о времени, хотя текст был выверен с точностью до секунды.
– С вами была Оливия Кармайкл. Я вела репортаж от Вестминстерского аббатства.
– Ну как? – Боб переступал с ноги на ногу.
– Порядок. – Она посмотрела на свои часы. – А теперь – на Даунинг-стрит. До церемонии еще два часа. Потом – брифинг с Торпом, и можно скармливать материал Вашингтону.У Торпа хватило времени на три чашки кофе до появления президента.
Снаружи ожидал лимузин, рядом старалась стать незаметной президентская охрана. Торп усиленно курил, стоя без пальто, как всегда неуязвимый для холодного весеннего утра. Его оператор насвистывал что-то непонятное, остальные члены команды тихо переговаривались. Торп не прислушивался. Он внимательно наблюдал за сотрудниками секретной службы. Они держат ухо востро – это ясней ясного.
Вышел президент. Все сразу ожило. Торп услышал, как заработала камера. Микрофон, будто живой, ткнулся в ладонь. Почти машинально он отметил, как одета первая леди. Всегда могут найтись люди, которым нужны дополнительные сведения.
– Господин президент!
Президент остановился у распахнутой дверцы лимузина и повернулся к Торпу, кивком удерживая охрану на расстоянии вытянутой руки.
– Ти Си, – сказал он с торжественной мрачностью, – сегодня печальный день для Англии и всего мира.
– Да, господин президент.
Торп знал правила игры. В утро похорон жесткие вопросы «в лоб» недопустимы.
– Господин президент, – продолжил он, соблюдая все приличия, – у вас есть личные воспоминания о покойном премьер-министре?
Если президент и удивился неожиданной интонации и теме, то ничем этого не показал. Ответ был ровен и невозмутим.
– Он мог пройти в день несколько миль. – И президент улыбнулся. – Я убедился в этом в Кэмп-Дэвиде. Эрик Саммерфилд любил думать на ходу.
И с этими словами президент сел в лимузин. Слегка разочарованный, Торп остался ждать, когда подъедет автомобиль для прессы.
Команда Торпа вела съемку недалеко от Вестминстера, где будет совершаться погребальная служба. Следовало включить рассказ о том, какие знаменитости приехали почтить память Саммерфилда и в какой последовательности они прибыли. Передача шла через спутник.
Торп возвестил появление королевской семьи и всех прочих, имевших отношение к карьере Саммерфилда и его личной жизни. На улицах толпились люди, однако было относительно тихо. Присутствовавшие больше молчали, а если переговаривались, то приглушенными голосами, словно тоже находились в аббатстве.