Значит, что-то важное отсутствовало в ее жизни? Она почти боялась ответить на этот вопрос, понять до конца его смысл. Торп опять заставил ее почувствовать себя женщиной в полном значении этого слова. Она все еще ощущала вкус его губ, и ей не хотелось утратить это ощущение. Она обрела в его объятиях чувство безопасности. И это было особенно удивительно.
Но кто же он такой, этот Торп, мужчина, который сумел заставить ее отдать ему то, что долгие пять лет она не могла или не хотела отдавать никому в мире?
– Я дала себе обещание, что этого никогда не случится, – прошептала она, уткнувшись лицом в его шею.
Ее слова дошли до слуха Торпа, пребывающего в дремотном состоянии.
– Жалеешь? – спросил он вкрадчиво и ждал ответа, как ему показалось, целую вечность.
– Нет. – Ливи протяжно вздохнула. – Никаких сожалений. Я никогда не думала, что так будет, но я об этом не жалею.
Он с облегчением вздохнул и прижал ее к себе. Ее серьезные, тихие слова взволновали его.
– Оливия, ты такая сложная женщина.
– Неужели? – Она чуть-чуть улыбнулась и закрыла глаза. – Никогда так о себе не думала. Я всегда была целеустремленной и в каком-то смысле простодушной.
– Я пытался разобраться в тебе полтора года, – возразил Торп. – И скажу честно, это нелегкое занятие.
– Ну и нечего было.
Она провела рукой по его плечу. Ей нравилось и то, что он сильный человек, и то, что он силу может обратить в нежность.
– Торп, а у тебя много было любовниц?
Он негромко рассмеялся:
– Это слишком деликатный вопрос, чтобы задавать его в такую минуту, Кармайкл.
– Но я же не составляю досье: имя, возраст и тому подобное, – вдруг вскинулась она ни с того ни с сего. И тут же сладко вздохнула, потому что его рука скользнула по ее спине. – Наверное, мне все это не очень хорошо удается, – вдруг сказала она.
– Что удается не очень хорошо? – спросил он рассеянно, потому что одно только прикосновение к ней вновь возбуждало желание.
Ливи вдруг стало неловко, она стеснялась выразить свою мысль.
– Э… э… доставить удовольствие партнеру.
Он перестал поглаживать ее спину и внимательно стал вглядываться в ее лицо.
– Ты шутишь?
– Да нет, – ответила она в полном смущении. Если бы она не растворилась полностью в блаженстве плоти, то, наверное, никогда бы не стала говорить всякие глупости. Запинаясь, она попыталась объяснить: – Я знаю, что не очень хороша в постели, но…
– Кто, черт возьми, вбил в твою голову эту дурацкую мысль?
Его явное раздражение удивило Ливи. «Мой муж», – вертелось на кончике языка, но она ответила неопределенно:
– Да так, знаю – и все.
Он выругался и перебил ее:
– Так ты думаешь, что я сейчас притворялся?
– Нет, – смутилась Ливи и спросила неуверенно: – А ты притворялся?
Он разозлился до безрассудства. Перекатившись со спины на живот, он подмял ее под себя.
– Я хотел тебя с той первой минуты, когда увидел твое лицо. Ты об этом не знала?
Ливи покачала головой, не в силах что-либо сказать. Под тяжестью его тела, от жесткой хватки его рук с новой силой проснулось желание.
– Ты была такая холодная, держалась так отстраненно, но под этой ледяной оболочкой я видел языки пламени. Я только и думал, как хорошо с тобой должно быть в моей постели.
Он снова крепко, яростно поцеловал ее в губы. Его руки в неистовстве властно распоряжались ее плотью. Ливи бездумно отдалась на их волю, дрожа от вожделения.
– Я хотел растопить лед, но оказалось, что льда-то и нет. Ты удивительная, роскошная, потрясающая женщина. Мне стоит только крепко обнять тебя, и я весь горю, вбирая в себя твое ответное пламя. Если ты не доставляла, как ты выразилась, удовольствия партнеру, то он просто полный идиот. Он много потерял, он потерял все. Запомни это.
Она уже не слушала его, полыхая новым огнем. Он снова ласкал ее. Ливи целовала его шею, легко касалась ее языком. Пульс Торпа бешено зачастил. Ливи прижалась к нему еще крепче и поцеловала в губы. О, этот вкус его губ! Она отчаянно желала ощущать его снова и снова. Их тела охватила дрожь. Ненасытность обоих была безмерна.
Он жадно припал к ее рту. Скорее это был укус, а не поцелуй. Страсть Ливи увлекла его в пределы первобытного выражения чувств. Так не притворяются. Он целиком растворился в ней, в том, что они творили вместе. И оба они вознеслись в мир, недоступный рассудку.
Потом она обмякла, выпитая до дна, но тело еще содрогалось, и дыхание было прерывистым. Он лежал обессилев, не в состоянии контролировать тяжесть своего тела. Ладонями она чувствовала его влажную спину. И сколько времени они пролежали так, в сплетении тел, ни Торп, ни Ливи не сознавали.
– Пожалуй, ты права, – наконец глухо, хрипло сказал он. – Разве можно говорить об этом как об удовольствии?
Ливи, к своему удивлению, рассмеялась, откуда только силы взялись. Впрочем, смех был тихий, едва звучащий где-то внутри. Теплый такой, тихий, уютный смешок. Она принимала это как нечто само собою разумеющееся и в то же время нечто новое и чудесное; смех в постели. Торп поднял голову и посмотрел на нее.
– Дурочка, – сказал он тихо. И, перевалившись на спину, прижал ее к своему боку. Через мгновение она уже спала, обессиленная и счастливая. А он обнимал ее и во сне.
11
Пронзительно зазвенел будильник. Ливи машинально потянулась к нему, чтобы прекратить трезвон, наткнулась на Торпа и недоуменно открыла глаза. Ничего еще не понимая, полусонная, она поймала его взгляд. Краешком сознания она отметила, что на подбородке у него появилась щетина, а веки опухли.
«Я заснула, – вспомнила она. – Я любила его и всю ночь проспала в его постели». Она медленно осознавала эту новость. Ливи как-то по-другому ощутила это при свете дня, но сожаления не почувствовала.
Торп протянул руку за спину и нажал кнопку. Внезапно и резко наступила полнейшая тишина. Молча он прижал Ливи к себе. Он проследил всю гамму выражений ее полусонного лица. Его это позабавило и до странности умилило. Эта женщина просто забыла, как это просыпаться в постели мужчины.
Спокойное утреннее объятие было для Ливи чем-то новым, и она отдалась ощущению тепла и уюта, ничего не требующей близости. Она сонно размышляла над случившимся. Ей трудно было определить, что она сейчас чувствует, что испытывает. Душевную гармонию? Просто удовольствие от близости с мужчиной?
Но что-то изменилось. Душа ее была открыта жизни. Ливи не была уверена, хорошо ли это, но это произошло. Его дыхание теплом щекотало ей щеку, его руки обнимали с какой-то ненавязчивой властностью. Она больше не одна. Хочет ли она этого? Ливи чувствовала рядом с собой сильное мужское тело. Еще вчера она была уверена, что ей суждено вечное одиночество. Но сегодня…
Она его любила ночью. Она отдавалась ему. Она владела им. Ливи всегда было трудно быть с кем-то столь открытой. Интимные отношения не были для нее легкой забавой. Она была убеждена, что если двое соединяются, то это навсегда, что они должны идти вместе, рука в руке. Но она же клялась себе, что больше никогда не будет в ее жизни такой безраздельной близости. Слишком многое она пережила, чтобы снова рисковать. А Торп становится ей так необходим, что просто страшно. Но как хочется оставаться вот так, в постели с ним, крепко обнявшись. Но разве она не помнит, как скоро приходит разочарование?
Ливи шевельнулась, решив освободиться из его кажущихся такими надежными объятий.
– Пора вставать. В полдесятого надо быть на работе.
Все еще молча Торп прижал ее к себе и коснулся губами ее рта. Какая она нежная, тихая, теплая! И все еще витает в воздухе ее аромат. Он долго ждал, очень долго, возможности проснуться рядом с ней. И сейчас он хотел насладиться этой минутой полностью. Увидеть, какая она утром, только что проснувшаяся, еще с припухшими от сна веками. Он спал рядом с ней, он рядом с ней проснулся. Он не намерен отпускать ее от себя, он не хочет быть без нее.
Ливи чувствовала иллюзорность этого утра, этого уюта, этого невозможного ощущения счастья. На минуту она, конечно, может притвориться, что не существует внешнего мира. Что не было прошлого, которое не позволяло ей наслаждаться настоящим. Сейчас существовали только они двое. Если закрыть глаза, то можно представить, что все еще длится ночь. Но время неумолимо. И ночь прошла. И соломенно-желтый солнечный свет проникает сквозь легкие занавески.
– Нам надо вставать, – прошептала она, почти надеясь, что он возразит.
– М-м-м. – Торп немного приподнял голову, чтобы взглянуть на часы. – Возможно, – согласился он и в последний раз коснулся губами ее шеи. – Наверное, твоя совесть не позволит тебе внезапно схватить ларингит или легкую лихорадку?
– А твоя? – возразила Ливи.
Торп рассмеялся и поцеловал ее.
– В данный момент у меня нет совести.
– Хотела бы я сказать то же самое о себе.
Освободившись из его рук, она села, машинально прижав к груди простыню.
Торп рассмеялся и поцеловал ее.
– В данный момент у меня нет совести.
– Хотела бы я сказать то же самое о себе.
Освободившись из его рук, она села, машинально прижав к груди простыню.
– Мне, наверное, потребуется халат.
– Как жаль!
Он со стоном откатился от нее и тоже встал.
– Я обеспечу тебя халатом. И даже завтраком… – добавил он и зашлепал босыми ногами к шкафу. – Если ты возьмешь на себя кофе.
Она немного смутилась, видя, как он стоит совершенно голый и уверенный, что так и надо. Выпрямившись, она приказала себе не идиотничать. Она же провела с ним ночь. Теперь его тело для нее не тайна. Да, но при свете дня…
А Торп тем временем достал халат для себя. Как он великолепно сложен! Мускулистый, жесткий, поджарый, с широкими плечами, хорошо развитыми бицепсами, высокий. Раньше казалось, что он несколько худощав. Без одежды он выглядел настоящим атлетом.
– О’кей? – Он вытащил короткий халат из голубой махровой ткани покроя кимоно.
Она не сразу поняла, о чем он говорит.
– Ты можешь сварить кофе, Ливи? – Торп с усмешкой протянул ей халат.
– А у тебя найдется кофейник и ложка?
Он даже сморщился, как от боли.
– Как можно? Разве ты не видела моей кухни?
– Ну, вдруг в ней чего-нибудь не хватает. Ну, что ж, я как-нибудь справлюсь. – Ливи послушно сунула руки в рукава.
– Ситечко на стойке буфета, кофе на второй полке над плитой, – сообщил он и шмыгнул в ванную. – Посмотрим, как ты справишься.
Она усмехнулась и встала с постели.
В кухне она все нашла точно на тех местах, где он сказал. Она налила воду и насыпала несколько ложек кофе. До нее донесся шум воды.
Как это странно и приятно – хозяйничать в его кухне, в его халате, надетом прямо на голое тело. «У меня любовник», – подумала Ливи. Секунду она держала ситечко в руке, устремив рассеянный взгляд в пространство. Она занималась любовью с Торпом, спала в его постели и вот теперь готовит кофе в его кухне. О чем она, собственно, тут страдает?!
Тряхнув головой, она закрыла кофейник крышкой. Боже милостивый, да ей двадцать восемь лет! Она была замужем и сейчас в разводе. «Я деловая женщина, которая уже много лет живет самостоятельно. И что, я не могу иметь любовника? Люди поступают так ежедневно. Такова жизнь. Все так просто, даже буднично. Мы два взрослых человека, которые провели ночь вместе. И нечего разводить турусы на колесах с ненужными словами «всегда», «вместе» и все такое прочее.
Вошел Торп. Ливи повернулась к нему, чтобы добродушно съязвить насчет кофе. И тут же оказалась в его объятиях.
Сначала он легко коснулся ее губами, раз, другой. Потом все переросло в медлительный, жадный поцелуй. Ливи прижала его к себе, мгновенно забыв обо всех своих очень умных рассуждениях. Волосы у него были влажные. Она провела по ним пальцами, словно расчесывая. От него возбуждающе пахло каким-то особенным терпким лосьоном для бритья. И чувства были свежие, словно омытые водой, и романтические, как во время первого свидания.
Он сбоку дотронулся до ее груди, потом опустил руки ей на бедра. В поцелуе не было отчаяния страсти, но он был так желанен, что она вспомнила о прошлой ночи. Торп немного отклонился, чтобы ее видеть.
– Ты мне нравишься вот так, – пробормотал он. – Босая, и в халате на несколько размеров больше, чем надо, и с волосами немного не в порядке.
Торп поднял руку и еще больше растрепал их.
– И я видел тебя именно такой, когда холодная мисс Кармайкл читала новости.
– К счастью для моего рейтинга, телезрители меня растрепанной не видели.
– Что ж, я им не завидую.
– Не всем нравится неухоженная, только что из постели дикторша, Торп.
Кофе угрожающе фыркнул. И Ливи поспешно вырвалась из рук Торпа. Под кухонными шкафчиками на крючках висели кружки. Она сняла две и налила кофе.
– Но твой экранный образ мне тоже нравится. – Он подал ей небольшую картонку со сливками. – Да и вообще, я не нахожу в тебе ничего, что мне бы не нравилось.
Ливи рассмеялась.
– Ты всегда такой покладистый, когда ждешь кофе? – Она протянула ему кружку. – Пойду приму душ, а ты пока попробуй. Может, твое благодушное настроение испортится.
Он хотел поднести кружку к губам, но она остановила его, положив руку ему на плечо.
– И не забудь, что ты обещал мне завтрак.
Ливи вышла, унеся с собой свою кружку.
Торп выдохнул и, поколебавшись, отхлебнул из своей. Нет, конечно, не так уж плохо, чтобы испортить ему настроение. Наверное, и он сделал еще глоток, кухня – не ее место. Да, это мое, пришел он к философскому заключению и направился к холодильнику. В ванной плескалась вода. Ему нравилось ощущать присутствие Ливи так близко – всего через несколько комнат от него. Он достал кусок бекона и поставил на плиту сковородку.
Торп не относился к числу мужчин, умеющих обманываться. Да, они любили друг друга ночью. Будут еще другие ночи любви, но чувства Ливи еще не определились. Что скрывать, ему неприятно было осознавать, что он любит женщину больше, чем она его. Она не хочет поддаваться любви. Что-то держит ее, причем мертвой хваткой. Торп, однако, был достаточно уверен в своем мужском обаянии, чтобы не опасаться поражения. У него еще будет время все обдумать.
Даже сейчас в светлой, солнечной кухне он перебирал в памяти ночные видения. Как страстно она отдавалась в темноте спальни. Что бы она ему ни говорила, Ливи таинственная женщина. Она мучительно сомневается во всем, она осторожна, как раненый зверь. Но он и не хотел, чтобы все было иначе. Раз уж ему суждено влюбиться, пусть это будет такая женщина.
Нет, Оливия Кармайкл – женщина, предназначенная ему судьбой. Конечно, придется ему проявлять терпение, пока она не доверится ему целиком, но он этого добьется.
Торп улыбнулся и разбил в миску яйцо.
Как накануне вечером, Ливи не смогла устоять перед запахами из кухни. Стоя на пороге, она глядела, как Торп укладывает на блюдо бекон, золотистый омлет и слегка поджаренные тосты.
– Торп, – сказала она, вдыхая вкусный запах, – ты просто чудо.
– А ты только сейчас это заметила? – усмехнулся он. – Хватай пару тарелок! – приказал он, кивнув на соответствующий шкафчик. – Давай есть, пока не остыло.
Ливи послушно достала тарелки и поставила на стол.
– Должна признать, – сказала она, усевшись на стул, – что я глубоко восхищаюсь теми, кто умеет готовить.
– А что ты ешь дома?
– Я ем как можно меньше. – Ливи положила себе в тарелку омлет с беконом и тост. – Как правило, я покупаю еду в таких маленьких коробочках, на которых написано «Совершенно готовое блюдо». Иногда бывает съедобно.
– Ливи, ты когда-нибудь задумывалась над тем, чего только не напихано в эти маленькие коробочки?
– Ну, пожалуйста, Торп. – Она отправила в рот кусок омлета. – Не тогда, когда я ем.
Торп рассмеялся и покачал головой:
– Ты никогда не училась кулинарному искусству?
Ливи пожала плечами. Она вспомнила, как готовила еду, когда была замужем. Обедали они всегда в спешке, а потом она бежала на работу в ночную смену. А в колледже торопливо закусывали чем-нибудь после лекций. Она неплохо готовила, но времени всегда было так мало и так много дел.
– В нашей семье это было не принято. – Она доела ломтик бекона. – Как-то ни к чему, знаешь. Мать этим не интересовалась, а необходимости, как ты понимаешь, никакой не было.
Торп, намазывая тост маслом, подумал, как непохожи были обстоятельства их жизни. Он и его мать были очень близки, потому что любили друг друга. Ливи и ее мать были как разные планеты.
– Ты часто бываешь в Коннектикуте?
– Нет.
Однозначный ответ предупреждал: не дави на меня. Торп услышал сигнал тревоги и обратился к другой теме:
– Что у тебя сегодня?
– Очень много дел. Под завязку. В одиннадцать первая леди открывает детский центр. Потом Делл должен появиться на национальной телестудии. Сомневаюсь, что нам удастся подобраться к нему поближе, но попытаться стоит. И еще у меня съемка в школьном совете.
Она доела все.
– Да, еще я должна снять рекламный ролик. Главного менеджера очень беспокоит рейтинг.
– Да уж это как всегда. – Торп взглянул на ее пустую тарелку. – Но, по крайней мере, ты подкрепилась.
– Если это деликатный намек на то, что по уши налопалась, то я любезно пропущу его мимо ушей. – Ливи собрала тарелки. – Ты приготовил завтрак, а я вымою посуду.
– Очень демократично.
Глядя на тарелки и блюдо, она сказала:
– Но мне надо успеть вернуться домой до работы, чтобы переодеться. Я возьму такси.
– Не смеши меня, – сказал Торп с легкой укоризной.
Ливи нерешительно подняла стопку посуды.
– Но это же так глупо, ехать почти через полгорода, тебе совсем не по дороге. Будет проще…
Торп взял у нее из рук посуду и снова поставил ее на стол. Положив руки ей на плечи, он окинул внимательным взглядом лицо Ливи. Знакомым, пронзительным, изучающим, глубоким взглядом, от которого нельзя было спрятаться.