Судя по такой длинной преамбуле, Стол Хозяйствования является чем–то очень важным. Вообще–то экономика и есть самая важная дисциплина, но почему–то мне кажется, глерд Кливард занимается не только экономикой.
Он тоже пару раз мазнул по мне взглядом, слишком бесстрастным и равнодушным, чтобы я вот так взял и поверил в его безразличие, а дальше смотрел только на королеву, в то время как я с простодушием дикаря рассматривал остальных членов Тайного Совета.
Королева все–таки рассуждает здраво: в небольшом королевстве нет смысла раздувать штат и плодить департаменты, потому управленцев не просто мало, но большинство еще и совмещают несколько должностей.
Глерд Иршир, начальник городской стражи, поймал взгляд королевы, поднялся уже с поклоном.
— Ваше величество?
— Говорите, — велела она.
Он заговорил расчетливым голосом:
— Хотел бы обратить внимание на участившуюся поимку опасных людей… непонятного происхождения. Да, уже здесь в Санпринге, по эту сторону городской стены. Вооружены кинжалами и стараются подобраться поближе к вашему дворцу, ваше величество.
Кливард буркнул:
— Что значит «непонятного»?
— Не удалось установить не только личности, — ответил Иршир ровно, — но даже откуда прибыли. Есть догадки, что половина вовсе не из Нижних Долин. У одного отобрали арбалет, трое были с усиленными луками.
Брандштетгер нервно побарабанил кончиками пальцев по столешнице.
— Еще их недостает!
Джуэл спросил настороженно:
— А кто еще?
— Затихший было, — ответил Брандштетгер нехотя, — разбойник по прозвищу «принц Роммельс» начал, по слухам, переходить в наступление.
— Начал, — уточнил Джуэл, — или не начал? А что такое «переходить»?
— На отдельных участках, — пояснил Брандштетгер резко, — активизировались его люди. Некоторые деревни уже выплачивают ему дань, что недопустимо, от налогов в королевскую казну их никто не освобождал.
Джуэл смолчал, а помалкивающий Мяффнер сказал несчастным голосом:
— Двойной гнет крестьянам никак не выдержать. Начнутся бунты.
— Против Роммельса?
Мяффнер вздохнул.
— Всегда во всем винят власть. Так что скоро ждите отказы платить налоги. И будут правы. Если власть не может защитить, за что люди должны платить?.. Ваше величество, не пора ли дать полномочия глерду Брандштеттеру на полное очищение от этой заразы?
Она не ответила, вперила острый взгляд в глерда Иршира:
— Вы уверены, что пойманные с оружием в руках вокруг дворца… не наши подданные?
— Часть наших, — ответил он с неохотой. — Ваше величество, золотые монеты легко делают наших ненашими и наоборот!
Мяффнер покряхтел, сказал совсем упавшим голосом:
— Мне стыдно это говорить, а глерд Кливард, сообщивший мне это, вообще не может выговорить вслух… но ряд высших глердов не просто желают вашего замужества с королем Антриасом, а даже, осмелюсь сказать, называют его будущим королем Нижних Долин!..
— Возмутительно, — громыхнул мощным голосом Брандштетгер, но остальные почему–то промолчали.
— Вот так вслух и называют? — уточнил Джуэл. — Наверное, в своем тесном кругу?
Мяффнер кивком переадресовал вопрос Кливарду. Тот ответил нехотя, едва размыкая губы:
— Но называют же.
— Странно, — протянул Джуэл, — что вы слышали своими ушами… Гм… наводит на размышления. Надо подсказать глерду Ирширу, чтобы вас хорошо обыскивали перед входом во дворец.
Кливард огрызнулся:
— Меня и так обыскивают! Вы на что намекаете?
— Намекаю? — удивился Джуэл. — Я сказал, чтобы обыскивали хорошо. Очень хорошо и старательно!.. Кстати, а что скажет наш самый молодой член Совета?
Все взгляды уперлись в меня. Я смолчал, Джуэл не главный, пусть не распоряжается, перевел взгляд на Мяффнера, тот понял, кивнул.
— Глерд Юджин?
Я ответил предельно почтительно:
— С таким составом Совета ее величество может спать спокойно. Я имею в виду, при таком составе. Уверен, вы примете решение, что в два счета ликвидирует все угрозы.
Кливар поморщился.
— Глерд, вы слишком старчески осторожны для своего возраста.
— Что вы, — возразил я, — я просто преисполнен величайшего почтения перед мудростью собравшихся глердов. Все такие важные, величественные, умные!.. Вот я и замер, как мышь под полом. Еще никто из вас не высказал такую важную и новую мысль, что лошади кушают овес и сено?.. Странно.
Глерд Джуэл поднялся, красивый, импозантный и с благороднейшей внешностью, настоящий дипломат, и, упираясь обеими руками в столешницу, произнес с безукоризненной холодной вежливостью:
— Если ее величество примет предложение о замужестве со стороны короля Антриаса… или короля Кель- мии доблестного Бриана Гульбера, то… как ни скорбно это признать, династия Орнидов прервется. На троне воцарится новая династия.
Мяффнер спросил враждебно, что для него на–столько непривычно, даже королева вместе со всеми обратила на него взгляд, полный изумления:
— К чему вы ведете, глерд?
— Хочу напомнить, — договорил Джуэл так же холодно, — что династия Орнидов в любом случае прервется, выйдет ее величество замуж или нет. Просто в первом случае на трон сядет король соседнего государства и все удержит в железной длани, а во втором… начнется кровавая распря, борьба за трон между знатными родами.
Все промолчали, наконец Кливард пробормотал с огромной неохотой:
— Глерд Джуэл прав. Мы сами понимаем, что прав, только признавать не хотим. Но это же ясно.
Мяффнер сказал с непривычной для него резкостью:
— Что вам ясно?
Кливард сказал, обращаясь мимо него к королеве:
— Ваше величество, как это ни горько признавать, но все же целостность королевства важнее.
Она покачала головой.
— Целостность королевства?
Он слегка смутился.
— Можно будет заключить отдельный договор насчет… как бы ваш жених гарантирует, что интересы вашего величества будут соблюдены…
Она горько улыбнулась.
— Мои интересы? А у меня есть свои интересы?
Кливард промолчал, вопрос щекотливый, но веско и уверенно сказал Джуэл:
— Интересы вашего королевства, ваше величество.
Королева не ответила, все тоже молчали, момент
очень неловкий, а я сказал учтиво, но достаточно громко, чтобы услышал даже дремлющий в уголке престарелый Финнеган:
— Мне как–то неловко слышать, что это королевство принадлежит ее величеству Орландии, потому, дескать, это ее проблемы. Мне все–таки казалось, что это наше королевство. Тем более ваше, глерд Джуэл, если ваш род, как вы утверждаете, самый древний в Нижних Долинах.
Я снова принял самый смиреннейший вид почти–тельного слушателя. На меня косились с неудовольствием, Мяффнер поднялся и сказал суетливо:
— Давайте успокоимся, а то здесь уже будто зажгли все камины. Мы все заинтересованы, чтобы сохранить королевство в таком виде, в каком оно… пребывает.
— Иные времена, — напомнил Кливард, — иные песни.
Глерд Брандштетгер сказал строго:
— Это не значит, что мы должны петь чужие песни.
Королева поднялась, и все разом встали так по–спешно, словно не величественные глерды, а солдаты первого года службы.
— О моем решении сообщу позже, — произнесла она. — Всех благодарю за честное и откровенное обсуждение. Все свободны.
Я вышел вместе со всеми, уходили по два–три человека, что–то тихонько обсуждая, я уловил кивок Мяффнера, подошел, он долго молчал, пока все разошлись, так же молча спустились на пару этажей.
Мяффнер часто вздыхал, то и дело вытирая платочком потный лоб, наконец заговорил, стараясь почему- то не встречаться со мной взглядом:
— И что скажете вы?
— Дельное обсуждение, — ответил я осторожненько. — Сразу видно государственных мужей. А я что… вернусь в свой замок, я же за него отвечаю?.. Надо бы, наверное, пообщаться с принцем Роммельсом, он где- то неподалеку. Почти в моих землях.
Он насторожился.
— Зачем?
— А если, — сказал я, — предложить ему вариант официальной оппозиции?.. А его армию поставить под… гм… копье и отправить на фронт?.. А ещё — в каких отношениях ее величество с королем Дронтарии? Там хто, кажется… Астрингер?
— Он, — подтвердил Мяффнер несчастливым голосом. — К сожалению, отношения не очень… Он когда- то сватался к ее величеству.
— И… как?
— Получил твердый и недвусмысленный отказ.
— Обрадовался? — спросил я.
Он грустно усмехнулся.
— Должен бы, но, похоже, обиделся. Странно, короли обижаться не имеют права. Это не по–государственному.
— Если король обижается, — сказал я, — значит, у него в королевстве все хорошо. Может себе позволить. Но это значит, он еще не знает, что его королевству уготована судьба быть захваченным Уламрией и Опалоссой. Пожалуй, нужно срочно сообщить ему такую радостную и взбадривающую новость. Уверен, он возжелает так же срочно восстановить дружбу и сердечное согласие с ее величеством.
— В каком смысле сердечное согласие? — спросил он с подозрением.
— Дипломатическом.
— А почему, — спросил он настороженно, — ему уготована такая судьба?
— А вы еще не знаете, — протянул я, — что Антриас король весьма воинственный? И будет расширять пределы, пока его не остановят?
Он посмотрел на меня очень внимательно.
— Мне кажется, — проговорил он мягко, — вы знаете больше, чем говорите.
— У меня такой умный вид? — спросил я счастливо. — И загадочный? С ума сошли!.. Спасибо.
Он спросил в упор.
— Что вы хотите сказать?
— Я? — переспросил я. — Да вроде бы… ладно, глерд-канцлер. Простите, что шепотом, вам тоже советую не орать и не возмущаться. Нужно срочно переговорить с королевой… нет–нет, не в ее кабинете. И не в главном зале.
Он вперил в меня тяжелый взгляд.
— Что? А где?
— Например, — сказал я, — в той комнате, что ее величество изволили определить мне в пользование, когда я в городе. Умоляю, глерд, вы не какой–то Финнеган, понимаете, что не зря такое говорю!
Он понизил голос до шепота:
— Не понимаю, однако… если позволите какие–то глупости, я вас сам убью на месте.
Голос его звучал очень серьезно. Я вздохнул:
— Похоже, вы собираетесь сопровождать королеву?
Он прошипел:
— А вы как думаете?
— Хорошо–хорошо, — ответил я. — Вы вообще–то единственный, кому я доверяю. Я сейчас отправляюсь в те апартаменты, а вы переговорите с ее величеством. Она хоть и красивая, но не дура, поймет, что я поймал что–то крупное.
Глава 3
Когда я сделал круг по зданию и вернулся, слуги возле двери королевы воззрились на меня в высоко–мерном недоумении людей, близких к ее величеству, к которым приблизился какой–то сиволапый.
Я сказал резко:
— Парни, я дурно воспитан и у меня нет благородных предков. Так что могу и в рожу дать так, что навеки окривеет. Королева хде?
Один ответил нехотя:
— Только что изволили отбыть в покои, выделенные вам.
Возле двери моих покоев теперь подпирают спи–нами стену двое стражей королевы и двое слуг. Передо мной поспешно и без поклонов распахнули двери, слуги не кланяются, это обязанность придворных и служащих высокого ранга.
Я перешагнул порог, королева сидит в моем кресле за моим столом, ибо королева всегда дома, даже если это дом ее подданного. Рядом Мяффнер, весь из себя почтение, я поклонился и сказал с ходу как можно более смиренно:
— Счастлив, что вы откликнулись, ваше величество!.. Хоть режьте меня, ваше величество, но все равно скажу вам прямо в глаза правду–матку прямо и смело: вы, ваше величество, величайшая королева!.. Сразу сообразили, что у меня нечто важное, и ни минуты не колебались… или все–таки поколебались чуток? Ладно, это неважно. У меня в самом деле…
Она прервала таким ледяным голосом, словно засунула мне за шиворот целый айсберг:
— Что вы хотите сказать?
— Вы уже поняли, — проговорил я, понизив голос, — что вас подслушивают и я об этом узнал.
Мяффнер спросил быстро:
— Кто?
— Я над этим работаю, — ответил я, — но, надеюсь, вы не станете его арестовывать?
Она бросила быстрый взгляд на Мяффнера.
— Лорд–канцлера?
— Я тоже на него подумал, — признался я, — слишком уж он… Да, но это на мой взгляд знатока. Потом подумал, что если слишком, то не он. Кто, еще не знаю, над этим, как уже сказал, работаю старательно и усердечно.
Они оба посмотрели на меня с одинаковым недоумением, Мяффнер даже не возмутился, молодец.
— Почему не станем? — спросил он. — Арестовывать?
— Потому что вы мудрые, — пояснил я. — Хоть и не сразу. Но другие и потом, уже на лестнице, не спохватываются, а вот вы… Да, кое–кто работает на иностранное правительство. Может быть, незаметный слуга, а может… и кто–то из вашего Тайного—Претайного Совета.
Она смолчала, Мяффнер охнул:
— Глерд?
— Кто–то работает на короля другого королевст–ва, — пояснил я. — Осмелюсь предположить, что на Антриаса, так как он наиболее заинтересован знать, что у вас и как. Конечно, есть наверняка и другие шпионы, кто–то работает на Дронтарию или Кельмию, но именно Антриас ввиду подготовки вторжения должен был активизировать работу разведки.
Она выпрямилась за столом еще больше, глаза сверкнули гневом.
— Кто это? Схватить, допросить!.. Если это правда, он будет казнен…
— Ваше величество, — сказал я шепотом, — не орите, я вас умоляю. Вы же королева, а не!.. Умоляю мыслить по–королевски, что значит — нагло и охватывающе. От того, что схватите, пользы мало. Другого пришлют, если он уже не при дворе… А нового еще надо выявлять!
Она ожгла меня свирепым взором.
— Глерд?
— Кто у нас глава разведки? — спросил я. Наткнувшись на ее полный подозрения взгляд, пояснил: — У вас, разумеется, ваше величество!.. Иршир? Нет, он всего лишь начальник городской стражи… Джуэл заведует дипломатическим корпусом…
— Глерд, — сказала она, чуть повысив голос, — глерд Джуэл!
Я сказал с досадой:
— Ах да, глерд Джуэл, глерд Иршир… Ваше величество, все–таки прежде дело, а формальности потом. Как я понял, тайные службы в руках глерда Мяффнера и… ваших?
Она чуть наклонила голову, но я смотрел с ожиданием, она нехотя проговорила:
— Нет необходимости плодить должности.
— Да, — согласился я, — королевство крохотное, это было бы слишком. Тогда все проще, ваше величество!
Она поморщилась, у нее гигантское королевство, но спросила сразу по сути дела:
— И что предлагаете, глерд?
— Скармливать дезу, — ответил я.
Она смотрела холодно, ожидая продолжения, явно не поняла; какой же здесь чистый и честный народ, я здесь как волк в овчарне, даже неловко всех обижать и грабить, но удержаться трудно.
— Ваше величество, — сказал я, — мы должны сами снабжать противника теми сведениями, которые нам выгоднее. Запудрить ему мозги! Обмануть, облапошить, надуть, озомбировать.
Она не отрывала от меня взгляда, но я пару раз уловил промелькнувшую в нем растерянность.
— Как, — произнесла она, — это… получится?
— Есть два варианта, — ответил я. — Можно схватить врага и под пытками велеть передавать ему то, что считаем нужным мы. Второй вариант, мы назовем его женским, — допускаем намеренные утечки информации, чтобы шпион радостно подхватывал и передавал противнику.
Она поморщилась.
— Второй слишком сложный.
— А первый чреват боком, — ответил я. — Хотя и не знаю, что это, но чревато. Боком. Как–то вот так.
— Глерд, не отвлекайтесь!
— Простите, ваше величество, — сказал я с раскаянием, — это вечная беда сложных и гениальных на–тур — отвлекаться на то, что может улучшить мир. Дело в том, что у шпионов существуют особые знаки на этот случай. К примеру, он напишет письмо королю Антриасу под вашу диктовку, а король получит и увидит, что в семнадцатой букве хвостик повернут не в ту сторону. Понимаете? Этим тайно сказано, что он пишет под угрозой смерти и верить этому посланию нельзя.
Она посмотрела на меня в изумлении.
— Глерд… вы что, сами были таким шпионом?
— Ваше величество, — ответил я скромно, — обижаете… почему не предположить, что я руководил подобными службами? Или даже теми, кто ими руководит? Но сейчас обсуждаем, как повернуть ситуацию здесь и сейчас, вы не против?
Она некоторое время молчала, на лицо набежала тень, через минуту сказала тем же твердым голосом:
— Хорошо, глерд. Разработайте… как это будет.
— Уже, — ответил я добро. Она взглянула с непониманием, я пояснил: — Это же лехко!.. Мы пройдем в ваш кабинет, я вам буду рассказывать, что проделано, а вы хмурьтесь, но одобряйте.
Она спросила с настороженностью во всем облике:
— Почему именно в моем кабинете?
— Там в стене дырка, — сообщил я. — Через нее вас слушают, но, думаю, могут и подсматривать, хотя это рискованно.
— ЧТО-О?
— Стена с гобеленом, — пояснил я, — где здоровенный такой мужик насел с какой–то непонятной мне целью на такую же здоровенную свинью, помните?
Она ответила сухо:
— Это не мужик, а благороднейший король Джоннер Фоум, мой прапрадед! И насел не на свинью, а голыми руками схватился с Эварским Вепрем, ужасом тех земель!
— Это неважно, — ответил я небрежно, но увидел ее темнеющее от гнева лицо, сказал поспешно: — Хотя то был великий подвиг, я приношу королю свои извинения!.. А художника стоило бы выдрать за картину, которую можно толковать столь вольно… Запретить свободу творчества!
Она прошипела:
— Никто не толковал, только вы!..
— Ваше величество, — сказал я умоляюще, — давайте вернемся к важным делам королевства?.. А то, что во всем вашем королевстве только я один такой честный и замечательный, пока оставим. Я скромный до наглости.