- Наутро следующего дня вы разыскали его уже в морге? - спросил Смит, оправившись от смущения.
Фиона нахмурилась.
- Не совсем так. Тела я так и не увидела. Беднягу к тому моменту уже кремировали.
Смит вскинул бровь.
- Так скоро?
Фиона кивнула.
- Смерть наступила якобы от сердечного приступа Сжечь тело поторопились, наверное, для того, чтобы никто не смог проверить, так это или нет.
- Как развивались дальнейшие события?
- Я стала вынюхивать и высматривать, задавать вопросы любому, кто в состоянии хоть в чем-то помочь, - сообщила Фиона.
- Опасная игра - особенно в нынешних обстоятельствах, - заметил Смит.
Краешек ее пухлого рта пополз вверх, искривляя губы в улыбке.
- Местным властям это, может, и не по душе, - сказала она. - Но от западной журналистки типа меня другого они и не ждут: мучить людей обескураживающими вопросами - моя работа. О том, что Кирьянов успел посвятить меня в частичку страшной тайны, им прекрасно известно. Если бы я осталась к сенсационному рассказу равнодушной, то навлекла бы на себя гораздо больше подозрений.
- Что-нибудь существенное вам удалось выяснить? - спросил Джон.
Фиона с печальным видом покачала головой.
- Ничего. Я до того находилась по коридорам Центральной клинической больницы, что теперь и во сне чувствую запах дезинфицирующих средств, - все без толку. Медработники скрытничают, хитрят. Говорят, что ни с какой странной болезнью вообще не сталкивались.
- Конечно, - пробормотал Смит. - А в истории болезни вы не заглядывали?
- Не положено, - негодующе ответила Фиона Девин. - Заведующий утверждает, что все записи о теперешних и бывших пациентах запрещено показывать кому бы то ни было. Чтобы выхлопотать специальное разрешение в Министерстве здравоохранения, надо убить несколько недель.
- Еще неизвестно, дадут ли его, - добавил Смит.
Фиона кивнула.
- Скорее нет. Ясно одно: врачи и медсестры ЦКБ крайне встревожены. От них так и веет страхом. Уверяю вас: они ни за что не заговорят о происходящем с иностранцем, любые доводы найдут неубедительными.
Смит задумался. Если в больнице ничего не вызнаешь, надо искать другие пути. По словам Петренко, Кремль не сразу приказал прекратить разговоры о болезни, а лишь после того, как несчастные умерли. Врачи до последнего пытались спасти пациентов. И, насколько он понял, обсуждали симптомы и вероятные способы лечения с другими профессионалами. Вступаешь в борьбу с незнакомой болезнью - расскажи о ней возможно большему количеству высококлассных специалистов, удели ее исследованию в лаборатории максимум времени. Золотое правило.
В ведущих медицинских и научных учреждениях России у Смита было несколько знакомых, которые наверняка знали о болезни, изучали ее. Разумеется, и им велели держать язык за зубами, но попытаться получить от кого-то из них результаты анализов и выписки из историй болезни все же следовало.
Когда он изложил свои мысли Фионе, она медленно кивнула и сказала:
- Это очень рискованно. Вы Джон Мартин, безвредный ученый-социолог из Канады. К давним знакомым же, которые помнят, как вы выглядите, придется обратиться от своего имени. Если хоть один из них испугается и расскажет властям, что к нему заявился подполковник Джонатан Смит из Медицинского института инфекционных заболеваний Армии США, в Кремле поднимется переполох.
- Верно, - согласился Смит. - Но других путей я не вижу. - Он отодвинул нетронутую кружку пива к краю стола. - Вы ведь видели списки людей, пораженных чертовой болезнью. Осторожничать, медлить - на это у нас нет времени. Так или иначе, я обязан обратиться к людям, которые должны что-нибудь знать.
- Тогда по крайней мере давайте сначала проверим ваши источники, - предложила Фиона Девин. - Мы с ребятами ориентируемся здесь лучше, чем вы. Попробуем выяснить, кто из ученых наиболее активно поддерживает Дударева и кто больше всех его боится.
- Сколько вам потребуется времени? - спросил Смит.
- Несколько часов начиная с той минуты, когда я получу от вас списки с именами и названиями организаций, - твердо ответила Фиона.
Смит недоверчиво шевельнул бровью.
- Так мало?
Журналистка улыбнулась.
- Я знаю толк в своей работе, подполковник. И у меня есть отличные информаторы - в Кремле и за его пределами.
Губы Смита невольно растянулись в улыбке. Злоба и печаль Фионы улетучились, их сменили прежняя жизнерадостность и уверенность. Повеселел и Смит.
- Как можно с вами связаться?
Фиона достала из сумочки визитную карточку и быстро написала на обороте телефонный номер.
- Звоните в любое время дня и ночи. Телефон защищен от прослушивания. - Джон убрал визитку в карман рубашки. - А я продолжу мучить россиян расспросами, - сказала Фиона. - Завтра у меня еще одна встреча. С Константином Малковичем.
Смит негромко свистнул.
- С коммерсантом? Парнем, который сколотил громадное состояние на операциях с недвижимостью и валютой?
Фиона кивнула.
- Именно.
- Он ведь американец?
- Обрусевший американец, - сказала Фиона. - Впрочем, в этом смысле мы с ним похожи. Родился Малкович в Сербии, в последние годы делает крупные вклады в российскую промышленность. И перечисляет значительные суммы на счета благотворительных организаций, надеясь перестроить устарелую здравоохранительную систему. Благодаря вложениям и пожертвованиям он и приблизился к ребятам в Кремле. Несмотря на страстное желание вернуть старые порядки, Дударев и прочие «люди власти» отнюдь не идиоты. Вокруг парня, разбрасывающегося деньжищами, они ходят на задних лапках.
- Надеетесь, что после беседы с вами Малкович сам начнет задавать обескураживающие вопросы? - догадался Смит.
- Правильно, - подтвердила Фиона. - Говорят, у него крутой нрав, он привык, что все пляшут под его дудку. - В ее зелено-голубых глазах заплясали огоньки дьявольского удовольствия. - Попробуем изменить положение вещей.
Глава 14
Близ российско-украинской границы
По узкой, изрезанной колеями дороге медленно двигались четыре автобуса с солдатами, углубляясь все дальше в окутанный тьмой лес. По бортам и окнам машин яростно хлестали ветви.
Капитан Андрей Юденич сидел, согнувшись, в переднем автобусе рядом с водителем и держался за спинку его сиденья. Куда их с подразделением танкистов направили, он не имел представления и, то и дело морщась от недовольства, все всматривался во мрак сквозь треснутое немытое стекло.
Двадцатичетырехчасовая поездка в неизвестном направлении уже сводила с ума. Сначала их послали из Подмосковья по железной дороге на юг, в Воронеж, якобы для дальнейшей переброски в Чечню. В Воронеже внезапно пересадили в другой поезд, доставили в Брянск, как старый хлам, погрузили в автобусы и повезли по недавно проложенным загородным дорогам в лес.
Впереди в свете автобусных фар на горке из снега, насыпанного и утрамбованного прямо у дороги, вдруг показался боец в белом комбинезоне. Судя по красной повязке на рукаве и дубинке в руке, он был из комендантской службы - военизированной структуры, занимавшейся контрразведкой и управлением транспортного движения.
Боец махнул дубинкой, повелительно указывая вправо. Автобусы один за другим послушно свернули на еще более узкую дорогу, судя по свежесрубленным пням с обеих сторон, проложенную совсем недавно. Сильнее хмурясь и не скрывая тревоги, Юденич крепче вцепился в спинку водительского сиденья.
Несколько минут спустя они выехали на поляну и остановились.
Автобусы окружили другие контрразведчики с красными нарукавными повязками и винтовками.
- Всем выйти! - закричали они. - Быстрее! Быстрее!
Дверца раскрылась. Юденич спрыгнул с подножки на твердую промерзшую землю первым. И отсалютовал ближайшему офицеру, тоже капитану. Вслед за ним из автобусов посыпали солдаты; сержанты и лейтенанты стали выстраивать их в несколько рядов.
- Документы! - потребовал капитан контрразведки.
Юденич без слов извлек из нагрудного кармана куртки пачку бумаг.
Контрразведчик изучил их в свете фонаря, который поднес солдат.
- Вы из Четвертой гвардейской дивизии, - произнес он, вернув документы и что-то ища глазами в списке, который держал в руке. - А, вот. Занимайте пятнадцатый барак, квартиры с четвертой по восьмую.
- Пятнадцатый барак? - переспросил Юденич, не пытаясь скрыть удивления.
- Это там, в лесу, - устало добавил контрразведчик, кивая на деревья за поляной. - Вас проводят.
Юденич взглянул в указанную сторону, приоткрыв от недоумения рот. Теперь, когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что кругом громадный военный лагерь, разбитый прямо посреди леса. Тут и там чернели маскировочные сетки, поблескивала колючая проволока, которой, по всей вероятности, было обнесено все расположение. Вооруженные до зубов охранники прохаживались меж деревьев с рычащими псами.
- Что, черт возьми, происходит? - негромко спросил Юденич.
- Когда придет время, узнаете, - ответил капитан контрразведки, пожимая плечами. - Ясно?
Юденич кивнул.
- Чудесно, - мрачно заключил капитан. - И передайте солдатам, пусть отсюда не высовываются. Того, кто выходит за пределы территории без разрешения, пристреливают как собаку и закапывают в снег и промерзшую грязь. Без всяких разбирательств. Понятно?
Юденича бросило в дрожь. Он снова кивнул.
* * *
Москва
Эрих Брандт сошел с эскалатора и очутился в просторном подземном зале станции метро «Новокузнецкая» в окружении спешащих домой сменных рабочих. Даже в столь поздний час грохочущие поезда продолжали ездить по тоннелям с интервалом в две-три минуты. Система Московского метрополитена - лучшая в мире, перевозит за сутки почти миллион пассажиров, больше, чем лондонская подземка и нью-йоркская, вместе взятые. В отличие от тоскливых станций Запада, почти каждая из московских являет собой истинное произведение искусства и поражает красотой архитектурных ансамблей. Сооруженные с целью показать, насколько крепка мощь ныне не существующего Советского Союза, московские станции метро богато украшены мрамором, рельефной резьбой, скульптурами, громадными люстрами.
Брандт остановился, рассмотрел коричневато-зеленые барельефы на стенах - эпизоды боевых операций и медальоны с изображением славных военачальников, в том числе и маршала Кутузова, сражавшегося с Наполеоном при Аустерлице и в Бородино. На высоком изогнутом потолке красовались мозаичные картины: улыбающиеся лица рабочих и крестьян, безгранично довольных своей советской жизнью.
Блондин криво улыбнулся. Станцию «Новокузнецкая» построили в 1943 году, в разгар ожесточенных боев против нацистов. Весь ее облик говорил об уверенности в победе над Гитлером. Прекрасное место выбрал для встречи со знакомым из Восточной Германии, которого явно недолюбливал, Алексей Иванов. По-видимому, кроме всем известной шпионской утонченности, глава Тринадцатого управления был не лишен и грубоватого чувства юмора.
Мгновение спустя Брандт заметил седовласого российского разведчика, мирно сидящего на мраморной лавке, и подошел к нему.
- Герр Брандт, - негромко произнес Иванов.
- Я принес вариант ГИДРЫ, который вы заказывали, - сообщил Брандт.
- Покажите.
Блондин открыл портфель, не снимая кожаной перчатки, извлек термос размером с банку колы, поднял крышку и достал наполненный прозрачной жидкостью пузырек.
Иванов взял его и поднял к свету.
- Яд замедленного действия, а с виду настолько невинный. Потрясающе, - пробормотал он. - А как мне убедиться, что в склянке не обычная вода из-под крана?
- При всем желании - никак. Придется поверить мне на слово.
Глава Тринадцатого управления усмехнулся.
- Верю я далеко не каждому, герр Брандт. Особенно когда речь идет о деле, в которое приходится вкладывать более миллиона евро государственных денег.
Ухмыльнулся и бывший офицер «Штази».
- Прекрасно вас понимаю, но помочь ничем не могу. Мы с Ренке выполнили ваше пожелание. Назначив при нынешних обстоятельствах весьма разумную цену. Доверять нам или нет - дело ваше.
Иванов проворчал:
- Ладно, я заплачу оставшуюся часть, сегодня же распоряжусь, чтобы деньги перечислили в Швейцарию. - Он еще раз поднял бутылочку к свету, рассмотрел ее и с прищуром взглянул на Брандта. - А что, если наши ученые проведут анализ и раскроют ваши технологические секреты? Тогда вы с Ренке нам больше не понадобитесь.
- Попробуйте. - Блондин пожал широкими плечами. - Ренке утверждает, что такая попытка обречена на провал. Все, что ваши ученые обнаружат, так это несколько фрагментов ни для чего не пригодного генетического материала в море умирающих бактерий.
Руководитель Тринадцатого управления медленно кивнул.
- Жаль. - Он вернул пузырек на место и убрал термос в карман пальто.
Брандт молчал.
- И еще, герр Брандт, - вдруг добавил Иванов. - Теперь, когда мы переходим к последней фазе военной подготовки, особенно важно, чтобы секрет ГИДРЫ не стал достоянием посторонних. Американцы не должны о ней знать.
- Кирьянов и Петренко убиты, - уверенно произнес Брандт, не подавая вида, что мысль об исчезнувшем подполковнике Джонатане Смите ему самому никак не дает покоя. - Больше ГИДРЕ ничто не грозит, - солгал он.
- Прекрасно. - Иванов улыбнулся, но в его темно-карих глазах не мелькнуло и тени веселья. - Вы ведь понимаете, сколь огромная на вас лежит ответственность?
На лбу Брандта проступили мельчайшие капельки пота.
- Конечно, - ответил он.
- Тогда доброго вам вечера, дружище. - Глава Тринадцатого управления поднялся со скамьи. - До поры до времени беседовать нам больше не о чем.
Глава 15
18 февраля
Фиона Девин в длинном пальто с меховой оторочкой вышла на станции метро «Боровицкая», повернула на юг и осторожно зашагала по обледенелому асфальту, выделяясь среди толпы пешеходов, спешащих в рассветный час на работу, удивительной грациозностью поступи. Было утро, но темнота еще не совсем рассеялась. Недалеко от метро возвышалось над улицей сооружение дворцово-усадебного типа с массивным каменным фундаментом. Белый фасад постройки украшала колоннада, объединяющая второй и третий этаж, и витиеватая резьба крышу увенчивал легкий бельведер.
Фиона улыбнулась. Константин Малкович обитал в одном из красивейших московских зданий, на видном месте. Миллиардер был известен своей расточительностью и стремлением к величию. Дом Пашкова построили в конце восемнадцатого века по заказу богатейшего дворянина Петра Пашкова, человека, задавшегося целью стать владельцем самой красивой в Москве усадьбы, расположенной на холме, обращенной главным фасадом в сторону самого Кремля.
После Октябрьской революции 1917 года в здании разместили Государственную библиотеку - около сорока миллионов бесценных книг, газет, журналов и фотографий.
Приняв решение превратить Москву в один из центров мировой бизнес-империи, Малкович пожертвовал более двадцати миллионов долларов на восстановление российских архивов. И в благодарность получил разрешение устроить несколько личных офисов на верхнем этаже Пашкова дома.
В храме Христа Спасителя, когда-то уничтоженном Сталиным и недавно заново отстроенном, звонили колокола. Было начало десятого. Встретиться с Малковичем Фиона договорилась в девять пятнадцать.
Прибавляя шагу, она вспорхнула по широким каменным ступеням к парадному входу. Дежурный со скучающим видом отыскал ее имя в регистрационном журнале и указал на главную лестницу. Наверху два неулыбчивых охранника тщательно изучили ее удостоверение, фотоаппарат и диктофон и попросили пройти через так называемую «рамку» - металлоискатель, - проверяя, не принесла ли она с собой оружия.
Дальше Фиону сопровождали две хорошенькие девушки. Провели по коридору и через огромный и шумный внешний офис, где, сидя за многочисленными компьютерами, подчиненные Малковича вводили в базы данные и общались по телефону с фондовыми биржами по всей Европе. Одна из девушек взяла у Фионы пальто и исчезла. Вторая проводила в офис поменьше - восхитительно декорированный личный кабинет Константина Малковича.
Из трех больших окон открывался великолепный вид на стены, башни и золотые купола Кремля. В других стенах, в углублениях, освещенные специальными лампами с потолка, красовались многовековые оригиналы русских православных икон. Пол устилал толстый персидский ковер. Малкович сидел за письменным столом - творением восемнадцатого столетия - спиной к окнам. О нынешних временах в кабинете напоминали лишь плоский компьютерный экран и ультрасовременные телефонные аппараты.
Миллиардер поднялся с кресла и вышел из-за стола навстречу гостье.
- Добро пожаловать, мисс Девин! - воскликнул он, оголяя в широкой улыбке идеально белые ровные зубы. - Обожаю ваши статьи. А от последней, в «Экономисте» - о преимуществах налоговой системы в России, - вообще в полном восторге!
- Не преувеличивайте, - спокойно ответила Фиона, пожимая руку Малковича и тоже улыбаясь. Экспансивность - его прием, сразу поняла она. Давно освоенный метод воздействовать на тех, кого он надеется себе подчинить. - Эта статья - всего лишь несколько тысяч слов анализа. Кстати, я слышала к составлению нового налогового кодекса вы лично приложили руку?
Малкович пожал плечами.
- Руку? Ну, не то чтобы. - У него заискрились глаза. - Возможно, и добавил от себя словечко-другое. Только и всего. Человек я сугубо коммерческий и в дела внутренней политики государства предпочитаю не особенно вмешиваться.
Фиона никак не отреагировала на очевидную ложь. Согласно ее источникам, попытка удержать Малковича в стороне от политической кухни была равносильна потуге не позволить изголодавшемуся льву сожрать лежащего у него перед носом жирного ягненка.