Попкорн, или американская мечта - Андрей Кивинов 2 стр.


Дима вновь горько усмехнулся и плеснул на четверть стакана виски.

— В городе ещё пару раз останавливали, но я больше Петросяна из себя не корчил. Сразу отстёгивал, без лишних разговоров. На базу мы только в одиннадцать доползли. А там, кроме охраны, никого. Я оптовику на трубу звонить, а она отключена. Попали. Не к себе ж в холодильник рыбу перегружать. Оптовик только в одиннадцать утра появился. Фуру открыли, а рыбка плавает. В собственном соку. Санитарного врача вызвали экспертизу проводить. Тот понюхал и руки развёл. «Все, не надо экспертизы…»

Собеседник, уже не налив мне «Швепса» и не произнося спич, опрокинул стаканчик. Хотел поморщиться, но это было больно, и он улыбнулся.

— На чем мы остановились?

— На экспертизе.

— Да. Все, сфокусировался, цель вижу… В общем, десять тысяч шамилевских баксов мы благополучно отгрузили на городскую свалку. За две недели до обозначенного в расписке срока.

— Деньги вы не нашли, — предположил я.

— Увы… В институте этому не учили. Позвонил матери, спросил, сколько сможет собрать по родне. Максимум, десятую часть. Хорошо подзалетел. Достоевский и Бальзак, конечно, тоже всю жизнь занимали и не всегда вовремя отдавали, но я не Достоевский. К Шамилю в урочный час не пошёл. Я понимаю — так порядочные люди не поступают. Но испугался я, если честно. Будь это не Шамиль, разумеется, позвонил бы, объяснил ситуацию, отсрочку попросил. А с Шамилем эти разговоры нелепы по сути. Решил, если сам проявится, тогда и расскажу все. Надеялся в глубине души, вдруг он забыл? Человек занятой, да и деньги не очень считает. Десятью тысячами больше, десятью тысячами меньше… Не забыл… На первый раз меня практически не били. Два удара по печени, это просто смех. Мануальная, так сказать, терапия, разогрев перед большим концертом. У подъезда ждали. Двое гостей с солнечного Кавказа. Абдул и Абстул. По размеру их рубильников я сразу понял, что мой первый разряд, увы, бесполезен. Молча взяли меня под руки и подняли в квартиру. По пути я объяснял про форс-мажор, про Гольфстрим, но вскоре понял, что они не в курсе моих рыбных дел. Их задача сугубо конкретна — вернуть долг в максимально короткие сроки. А этому искусству они обучались в лучших бандформированиях своего горячего региона. Когда не только моя комната, но и вся квартира была тщательно обыскана, я получил первый удар. Выйдя из нокаута, вновь пытался доказать свою порядочность, но они не поверили. А может, плохо понимали по-русски. Перед тем, как отправить меня во второй нокаут, обрадовали, что сумма долга вырастает до пятнадцати тысяч, а сроки возврата сокращаются до недели… И если я не уложусь, они проведут ампутацию какой-нибудь частицы моего поганого тела. На выбор, без наркоза… Забрали спрятанные на чёрный день пятьсот долларов и отбыли, оставив меня на холодном линолеуме. Счастье, паспорт не догадались отобрать. Иначе б мне и Джеймс Бонд не помог…

Срезав скальпелем корочку, Дима отправил дольку лимона в рот и осторожно разжевал. Я невольно бросил взгляд на его пальцы. Все были на месте. На ноги я смотреть постеснялся.

— В милицию я не пошёл, — продолжил неудавшийся бизнесмен, — что время зря терять? Меня б и слушать не стали. У Шамиля на руках расписка. Да и деньги я действительно брал. Первые три дня обзванивал всех своих знакомых. Ещё с институтских времён. Бесполезно. Да я особо и не рассчитывал. И сам бы наверняка не дал, позвони мне какой-нибудь приятель с просьбой одолжить по максимуму. Без всяких гарантий. Вы бы вот дали?

— У меня нет пятнадцати тысяч, — уклонился я.

— А если б были?

— Думаю, нет… Мне слишком часто не возвращали долги.

За примером далеко ходить не надо. Месяц назад лежал у нас один серьёзный человек. Видный предприниматель с политическим уклоном. Тоже в коммерческой палате. Ножку подвернул. Все ждал, когда его сам губернатор приедет навестить. Или, на худой конец, спикер городского собрания. Кредитки между пальцев тусовал, словно шулер карты. Накануне выписки тысячу у меня одолжил. Мол, наличных нет, а хочется врачам сюрприз сделать. Сестра утром в палату заходит, а товарища и след простыл. Ночью через окно ушёл, не рассчитавшись за лечение. Говорят, сейчас где-то баллотируется. Обещает народу бесплатную медицину. Что ж, опыт есть…

— Мне тоже не возвращали, — кивнул Дима, — короче, не нашёл я ничего. Но, как говорится, кто не хочет помочь деньгами, готов помочь бесплатным советом. Советом помог мой институтский староста Вадик Семёнов. Тоже большой специалист по судовым установкам. Испанскими дверьми в строительном магазине торгует. Встретились мы, обсудили критическую ситуацию. «Ты, — говорит, — нашёл с кем связываться. Ещё б у шахида какого-нибудь денег занял». Потом и подбросил идею. Так и так, бежать тебе отсюда надо. Лучше в дальнее зарубежье. В ближнем Абдул с Абстулом тебя все равно достанут. По запаху. У них носы большие, не спрячешься.

Хорошо сказать — бежать… Кроме родного рыбсовхоза нет у меня укромных уголков на земле. А там в два счета найдут. «Есть вариант. Мишку Ефимова помнишь?» — «Конечно». Мишка сокурсник наш, мне курсовые и диплом за валюту делал. Головастый мужик. Не знаю, что он в судостроении забыл. «Так вот, — говорит Вадик, — Мишка сейчас в Штатах, в Лос-Анджелесе. Три года назад уехал счастья искать. Родня там у него какая-то, тётка вроде по отцовской линии. Здесь, в Питере, не сложилась у него жизнь. Ни личная, ни общественная. Даже странно как-то. Звонил недавно, скучает по родимой сторонушке, в гости приглашал. Устроился помощником зубного техника. Протезы лепит. Можно сказать, практически по специальности. Квартиру снимает в русском квартале. Гринкарт получил, ну, это — разрешение на работу. Шиковать не шикует, но на жизнь хватает. Вот ты к нему и езжай…»

В коридоре послышались шаги, скрипнула дверь туалетной комнаты. Дима прервался и слегка помассировал челюсть. Видно, сказалась перегрузка после вынужденного молчания.

— Побаливает чуток… Вот здесь.

— Это будет побаливать ещё полгода. А то и больше, — успокоил я собеседника.

— Будем терпеть… Так вот. «Езжай, — говорит Вадик, — продавай срочно комнату, покупай билет. Вызов Мишкина тётка тебе пришлёт жалостливый, дескать, при смерти. На мой адрес. Загранпаспорт есть?» — «Откуда?» — «Сделай. У меня тёща в ОВИРе, за два дня оформят».

Мне сначала эта затея полной чепухой показалась. Америка не Эстония.

Даже гостевую визу хрен после терактов в Нью-Йорке получишь, комнату так быстро не продать, да и вообще, как улизнуть, если Шамиль со своими абреками в спину дышит. Несерьёзно. Хотя, с другой стороны, представишь, как тебе ухо или палец режут без наркоза… А Вадик все давит. Выхода, мол, у тебя другого нет. А так отсидишься полгодика, мы же слух пустим, что умер ты или в Казахстан уехал. «Почему в Казахстан?» — спрашиваю. «Ну или в Армению. Без разницы. Пусть тебя там ищут. А устаканится тут все, тогда и вернёшься. Глядишь, спецслужбы Шамиля устранят или сам он устранится. Пока у меня поживи на раскладушке, там тебя искать не будут… А насчёт долга особо не переживай. Шамиль эти деньги не за токарным станком заработал и не в институте научном. Ещё себе набасмачит».

Прикинул я, посчитал расходы и махнул рукой — будь, что будет. В Америку, так в Америку. Комнату по дешёвке решил продать, за три тысячи. Чтоб побыстрее. Объявления на столбах расклеил. Тут же звонить стали. Когда Абдул с Абстулом во второй раз нагрянули, я им купчую под нос. Вот, мужики, квартиру продаю, чтоб долг вернуть. Совсем немного собрать осталось. Через три дня все верну, до цента. Они чуть успокоились, не били больше. Даже спросить забыли, где меня теперь искать. До того мои глаза преданностью горели. На другой день Вадик вызов от тётушки притащил и паспорт. Я вещички в чемоданы покидал, и к нему. Новым хозяевам комнаты сказал, что в Сибирь уехал на заработки. Золото мыть. Даже адрес оставил липовый. Пускай джигиты прокатятся, тайгу посмотрят. Глядишь, заблудятся или на волков голодных нарвутся.

Утром в консульство. Особых надежд не питал. Слышал, как они наших отшивают без объяснения причин. Без блата не пробиться. С консулом через стекло пообщался. Так и так, хочу навестить родственницу, старушка при смерти, пельменей просит. Буквально на три дня, туда и обратно. Оставаться не собираюсь, ваша замечательная Америка мне и даром не нужна. У меня здесь, в Питере, стабильный заработок, собственный дом и уважение сограждан. И вообще, я родиной горжусь, даже гимн могу спеть. Не знаю, то ли шевелюра моя рыжая консулу приглянулась, то ли президенты наших дружественных стран как раз встречались, но утром я держал паспорт с одноразовой визой. Сроком на три месяца. С билетами проблем не было, правда, лететь пришлось через Москву. Из Питера в Калифорнию рейс не проложили…

Дима потянулся за бутылкой.

— Считаете меня мошенником?

Дима потянулся за бутылкой.

— Считаете меня мошенником?

— Нет, — ответил я, — иначе вы бы ничего не рассказывали. Но долги возвращать все-таки надо.

— Согласен. За это и выпьем. А заодно за прибытие в Голливуд. Я вас не утомил?

— Пока нет. Но, судя по всему, вы собираетесь пересказать события целого года. Боюсь, ваша челюсть не выдержит такого напряжения.

— Постараюсь быть кратким.

Ещё пятьдесят граммов виски переместились из бутылки в стаканчик, а оттуда в ротовое отверстие Дмитрия.

— К сожалению, рассказчик из меня никудышный. Явно не Довлатов и не Задорнов. Даже не потому, что не хватает красочности. Хороший рассказчик может так преподнести очевидные вещи, что у всех сложится мнение, будто они слышат об этом впервые. Пока же ничего необычного в моей истории нет.

— В общем да, — вновь согласился я.

— Возможно, и дальше будет банально. Жизнь — не комикс, все гораздо прозаичнее.

— Чтобы узнать, банально или нет, мне надо услышать вашу историю до конца. — Я решил прервать очередные философские потуги Дмитрия.

— Да конечно! Продолжаю… Из Москвы позвонил матери, сказал, чтоб не волновалась. Предупредил, что исчезаю на некоторое время. Будут спрашивать, скажи — в Сибири. Отвесил поклон земле русской, перекрестился и в самолёт. Страшновато было. Как оно на чужбине сложится? Долетел без приключений. Через двенадцать часов приземлился в Лос-Анджелесе. Вы бывали в Лос-Анджелесе?

— Да все как-то день не выбрать. То одно, то другое…

— Много не потеряли. Не буду утомлять описанием местных красот, наверняка вы все видели в кино. По правде говоря, я ожидал большего. Голливуд все-таки, фабрика грёз. А на деле — преснятина, никаких тебе грёз, сплошной бетон со стеклом. Если б не реклама пёстрая на фасадах да не пальмы, глаз порадовать нечем… До нашего Невского им строить и строить. К тому ж жара чёртова, ходишь все время мокрый, словно потная стриптизерша. Болото, одним словом.

Мишка встречал меня лично. Специально отпросился у своего протезиста. Приехал на пятилетнем «форде», купленном в кредит. Я его сначала не узнал. На хот-догах и сэндвичах его как борова разнесло, а калифорнийское солнце выжгло на макушке блестящую лысину. Он долго меня тискал, хлопал по спине и чуть не расплакался. Потом усадил в «форд» и повёз на Санта-Монику, где снимал жильё. Русских в Лос-Анджелесе поменьше, чем в Нью-Йорке, тысяч двести, в основном на Санта-Монике. Магазины наши, рестораны, пуан-шопы. Это что-то вроде комиссионок… Дома все больше одноэтажные, там землю трясёт. Ощущение, будто ты не в Америке, а в Краснодарском крае. Особенно, если в лабаз родной заглянуть. В чистом виде — развитой социализм, только святой троицы на стене не хватает — Энгельса, Маркса, Ленина… Приехали, на хате уже стол накрытый. Мишка подсуетился. Он один жил, так и не нашёл семейного счастья. Хотя постоянно искал. Мечтал составить партию богатой американочке. Я рюмку выпил и свалился. Уснул. У них же время наоборот. Мишка с пониманием отнёсся, на раскладушку меня перетащил и не беспокоил. Зато на следующий день отвели душу. Он меня к родне поволок. Как раз уик-энд был. У тётки его коттедж свой с бассейном. У них традиция — каждый уик-энд надираться водкой до отключки. Ностальгируют они таким образом. Напьются, и в бассейн. Я, хоть и не успел по России соскучиться, тоже напился. Не до отключки, но капитально. Все поверить не мог, что в Америке, что так удачно все обернулось…

Утром похмелились и поехали город смотреть. Мишка с бодуна, но за руль сел. Сказал, если не нарушать, не остановят. На Голливудский бульвар прокатились, после к океану. Городишко зажиточный, двух одинаковых тачек на улице не увидишь. Все рекламой фильмов завешано. Оно и понятно — столица мирового кино. Но грязи больше, чем у нас. Особенно в латинских кварталах. Мишка предупредил, чтоб после девяти я по улицам не слонялся и денег с собой не таскал, ограбить могут в одни ворота. Здесь с этим строго. Пальба каждую ночь. Свободная страна — свободное оружие.

Вечером финансы посчитал. От трех тысяч осталось чуть больше половины, остальное ушло на билеты и накладные расходы. Для начала прикинули, где мне жить. В Мишкиной хавире семь метров жилой площади, особо не разгуляешься. Кухни и ванной нет. Закуток за шторкой с душевой кабинкой. И за это удовольствие он платит девяносто баксов в неделю. Дорогую квартиру не снимает, копит денег на адвоката, чтобы оформить американское гражданство, есть там кое-какие юридические зацепки. Можно, конечно, дня три у него потерпеть, но полгода… Снять жильё не проблема, проблема в долларах. При жесточайшей экономии мне хватило бы на пару месяцев, не больше. Если не найти работу. А с работой напряг, это не Нью-Йорк, тут даже посуду мыть просто так не устроишься, а уж специалистом по судовым установкам… Сами понимаете… Народ сюда со всего мира прёт, и всем халявной жизни хочется. К тому ж у меня виза гостевая, по ней легально только чейнжерством заниматься можно.

— Чем заниматься? — переспросил я, услышав незнакомое слово.

— Что-то вроде нашего попрошайничества. Сидят чернокожие ребята возле универсамов и стаканчиками из-под «пепси» трясут. Кто выходит, им мелочь бросает. Сдачу. Обычай такой. На машину натрясти можно…

— Неплохой обычай.

— Там много хороших традиций… Так я о работе. Если без гринкарты застукают, хозяин огребет по полной, а меня пинком под зад из свободной страны. Парадокс — свобода свободой, а ограничения на каждом шагу. Но Мишка поклялся помочь, найти что-нибудь… Клятву сдержал. Через неделю я поселился в уютном курятнике с ароматной тахтой и вкалывал на Санта-Монике в отечественном рыбном магазине. Мойщиком витрины. Высокую должность Мишка выманил у хозяина специально под меня, пригласив того на посиделки к тётушке. Вкалывал я, само собой, подпольно. В случае разборок должен заявить, что протирал витрину исключительно из идейных соображений, без всякого материального вознаграждения. Дескать, борец за чистоту стёкол. Платили мне за эту борьбу девяносто рубликов, в смысле долларов, в неделю. По нашим деньгам, вполне прилично, но по их — койот наплакал. Как раз на жильё. Правда, и работёнка не напряжная — помыл утром стекло два на три и гуляй. Но это лучше, чем ничего. Ирония судьбы — рыбой начал, рыбой и закончил…

Дима скальпелем подцепил очередной кусочек селёдки и отправил в рот.

— Это оттуда. Местная. Угощайтесь.

— Спасибо, я не очень люблю рыбу.

— Я тоже не любил… Зато сейчас… Хозяин лабаза, еврей из Феодосии, неплохой мужик, мне иногда премиальные натурой давал. Свежей рыбой. Готовить в комнате, правда, строго запрещалось — пожарная безопасность, но наши все готовили. Я в двух словах расскажу — это любопытно. Если дома кухни нет — будь любезен в кафе харчеваться. Но там дорого. Комната датчиками нашпигована, будешь на плитке жарить или в тостере, сразу пожарники прискачут, штраф сдерут. Местные ничего не жарят, датчиков боятся. Но мы ж не американцы. В нас неизгладимый след развитого социализма, его никакой пожарный не загасит. Из датчиков вынимаешь батарейки и смело готовишь хоть всю ночь. Никто не приедет. Раз в полгода навещает инспектор — проверить, не стоит ли на столе плитка или какой-нибудь кухонный агрегат. Предварительно высылает уведомление, что собирается нагрянуть с проверкой. Представляете? Все равно, что идти на обыск искать героин, накануне предупредив хозяина. Но они все такие странные, непонятно только, почему живут лучше нас… Наши эмигранты прячут плитки по шкафам и радостно встречают инспектора на пороге. Смотрите, пожалуйста — ничего на столе не стоит. А в шкаф он заглянуть не имеет права, санкция нужна… Короче, купил я плитку и долгими калифорнийскими вечерами жарил морепродукты. По субботам — уик-энд у Мишкиной тётушки… Водка, бассейн…

В общем, жить можно, хотя и сложно. Сплошная борьба за кусок сэндвича. Вещичек прикупил, кое-что в пуан-шопах, кое-что на гаражной распродаже бесплатно взял. Ещё один прекрасный аборигенский обычай. Ненужные вещи они выставляют у гаражей и продают за бесценок. А если хорошо попросить, то и даром отдадут. Я даже телевизор старый выклянчил. Вы представьте у нас такое — встал бы я в Питере возле дома и стал бы раздавать мебель… А просить я умел. Беженец из горячих точек, помогите люди добрые. Чечня, жертва рашен оккупантен… Английский неплохо знал, в институте на курсы ходил, как чувствовал, пригодится.

Месяц пролетел как один день. Вечерами на бесплатные курсы английского ходил, с земляками знакомился. С властями проблем не было, жил я скромно и богобоязненно, хотя церковь по воскресеньям не навещал. В Питер в ближайшем будущем не собирался. В Америку въехать трудно, обратно в любой момент можно. Многие лет по десять с туристической визой живут, а то и до могилы. Главное, не высовываться и не мозолить глаза эмиграционной службе, и никто тебя не тронет. Не вымогать пособия халявные. С Мишкой каждый день виделись, любили иногда в парке вечерком козла с мужиками нашими забить да пивка потянуть. Иногда в ресторане русском кутили с бывшими согражданами. Смешные они, до сих пор КГБ боятся и не верят, что у нас икра в свободной продаже. На полном серьёзе!.. Как-то с Мишкой в Вегас прокатились. Там рядом, миль двести по пустыне. Лучше б не катались… Хорошо, не весь кэш[2] с собой взял… Павел Валерьевич, вы не спите?

Назад Дальше