Архаров мотнул головой, глядя на него. Мол, не надо никого бить, все под контролем. Пирожников все понял и чуть отступил.
– Да я тебя за Тоньку, падла! – Мужик продолжал трясти Архарова, но не бил, не пытался оторвать от пола.
– Мало тебе, что Костю грохнул? Остановись, не бери грех на душу! – заявил майор.
– Какого Костю? Что ты несешь?
– Костю Дробова!
– Я его убил?! – Мужик разжал руки, шагнул назад.
Только сейчас Архаров заметил синяк у него под глазом. Несвежий и слегка припудренный.
– А ты что, не помнишь?
– Я никого не убивал.
– А откуда у тебя бланш под глазом? – спросил Пирожников.
Мужик вперил в него мутный взгляд.
– А ты кто такой?
– Я твоя белая горячка, – Пирожников помахал ладонью перед носом, разгоняя запах перегара. – Из уголовного розыска!
– Я тебе дам, белая горячка! – Мужик шагнул к нему, протянул руку, чтобы схватить его за горло.
Архаров ударил его по ногам, подсек и уложил на пол. Он заломил за спину руки клиента, а Пирожников достал стальные браслеты.
Интересное дело, кто-то с бабой кувыркается, а кому-то в это время приходится рисковать своей шкурой. Тюлень уже примелькался у ментовки. Как бы мусора на него не наскочили. Вдруг он тоже у Архарова на заметке? Скорее всего, так и есть.
Со стороны контрольно-пропускного пункта к нему действительно шел человек в форме. Широкий шаг, подгоняемый маршевым движением рук, бравая походка. Но это грозное с виду шествие ничуть не испугало Тюленя. Он знал, зачем идет к нему этот прапорщик.
Мент промаршировал мимо его машины, вышел на дорогу, поднял руку, чтобы остановить бомбилу. Он не мог сесть в машину напрямую, поэтому изобразил сцену, которую Тюлень должен был сделать трогательной. Для этого он сдал задом, выехал из парковочного кармана и взял мента на борт. Он же гражданин своей страны и должен помогать родной полиции. Разве ж это не трогательно?
– Ну и как там мои друзья? – спросил Тюлень.
– Да ничего, все в порядке. Порошина выпускать будут.
– А Надымова еще подержат, да?
– За него разговоров пока нет.
– Рано или поздно выпустят.
– Я человек маленький, меня в тайны следствия не посвящают.
– Тайны по вашим подвалам сами ходят. – Тюлень усмехнулся.
– Я слышал, у Архарова и Званцева спор какой-то по этому делу.
– Стоп! Кто такой Званцев?..
Страх – лучшее средство от похмелья. Майору достаточно было глянуть на Едыкина, чтобы такая мысль пришла ему в голову. Надели на мужика наручники, и он сразу протрезвел. А почему? Да потому, что страшно стало. Наломал дров, а теперь пришла пора отвечать за это.
– Василий Денисович, ты чего буйную голову повесил? – насмешливо спросил Архаров, заполняя шапку протокола.
– А невесело мне, – буркнул мужик.
– Чего так?
– Мог бы сразу сказать, что ты из полиции.
– А как бы ты мне в убийстве Дробова признался?
– Я не признавался! – встрепенулся Едыкин.
– И не убивал?
– Нет!
– А вдруг?.. Откуда же ты тогда знаешь, что Дробова убили? – спросил Архаров.
– Я знаю?! – Едыкин вздрогнул и растерянно взглянул на майора.
– Знаешь.
– Так ты же сказал…
– Я сказал?
– Да, ты сказал, что я Дробова убил.
– Но ты же не убивал.
– Нет, не убивал.
– Значит, я ошибся.
– Значит, ты ошибся, – с чувством облегчения сказал Едыкин.
– Значит, я ошибся и в том, что Дробова убили.
– А ты ошибся? – ошалело проговорил задержанный.
– Так убили Дробова или нет?
– Я не знаю!
Замороченный мужик ошеломленно хлопал глазами, но у него и в мыслях не возникло призвать на помощь адвоката, одно присутствие которого могло избавить его от наводящих вопросов и запутывающей логики.
– А самого Костю ты знаешь?
– Знаю.
– Я так понимаю, ты живешь с его женой.
– С бывшей.
– Ты живешь с Антониной, но Костя все равно ходит к ней.
– Да, ходит.
– Это тебя бесит?
– Бесит.
– Когда ты его видел в последний раз?
– Приходил он недавно, в конце июня.
– А точней?
– Двадцать седьмого или на день позже.
– А может, двадцать девятого?
– Может, и двадцать девятого, – выковыривая из памяти дату, сказал Едыкин.
– Двадцать девятого июня гражданин Дробов был задушен! – хлестко произнес Архаров.
– Это не я! – встрепенулся мужик.
– Вот видишь, нам в голову пришла одна и та же мысль. Я тоже подумал, что Дробова мог убить ты.
– Но я не убивал!
– Сначала его избили. А потом задушили. Была драка. У тебя, Едыкин, я вижу синяк под глазом. Откуда он взялся?
– Подрался.
– С кем?
– Да не помню. Пьяный был.
– А как Дробов пришел к своей бывшей жене, ты помнишь?
– Приходил…
– А как ты дрался с ним и душил, не помнишь?
– Да не дрался я и не душил.
– Не помнишь, как душил?
– Да не душил я!
– А как труп к реке вывозил, помнишь?
– Я еще и труп к реке вывозил?
– Машина у тебя есть?
– «Жигуль». Но я не вывозил никакой труп! И Дробова не душил!
– Обязательно разберемся. Гражданин Едыкин, постарайтесь вспомнить, где вы находились днем двадцать девятого июня.
Едыкин нахмурил брови, переваривая вопрос. Он не мог вспомнить, чем занимался двадцать девятого июня, поэтому завис в раздумье.
Архаров едва заметно качал головой, глядя на него. Неужели Горохов не имел никакого отношения к убийству Дробова?
Женская красота бывает явной и скрытой. Она может прятаться как за природной стеснительностью, так и за банальной неопрятностью. Чувствовалось, что Антонина Дробова махнула на себя рукой. Одевалась кое-как, салоны красоты обходила стороной. Глядя на нее, Архаров задавался вопросом, когда это с ней случилось – до того, как она развелась с мужем, или уже после.
А женщина интересная. И сексуальная. Она могла не любить грубого мужиковатого Едыкина, но он готов был за нее убить. Антонина сама по себе была той женщиной, из-за которой мужчина мог сойти с ума. К тому же к Едыкину на огонек могла заглянуть и другая подруга – белая горячка.
Архаров сидел за кухонным столом, а Дробова стояла у плиты и с рассеянным видом варила кофе в турке. Не было у нее охоты угождать гостю, но, похоже, возникло желание хоть чем-то себя занять. Известие о гибели бывшего мужа сильно расстроило ее, выбило из колеи, но горючими слезами она не залилась.
– Значит, двадцать девятого июня Василий был здесь, у вас?
– Да, отсыпался, – сказала женщина.
– После ночной смены?
– Ага, после ночной смены. – Дробова с горечью усмехнулась, махнув рукой на судьбу-злодейку.
– Я так понимаю, он у вас большой любитель выпить.
– Я бы сказала, профессионал.
– И как вы его терпите?
– А как мне от него избавиться? Он же хуже пиявки, присосался, не оторвешь.
– И ударить может?
– Меня?! Если я от него уйду, то может. А так нет.
– Я знаю, у вас есть дочь.
– Да, она в летнем лагере.
– Едыкин ее не обижает?
– Нет, что вы. Он вообще не злой с нами. И со мной. Даже когда ревнует.
– А ревнует он вас к Косте.
– К фонарному столбу.
– Я видел ваш двор. Все столбы на месте, – в шутку, но не особо весело сказал Архаров. – А Кости нет. Едыкин мог его убить?
– Если я скажу, что нет, вы мне поверите? – с той же усмешкой спросила она.
– Нет.
– И правильно сделаете.
Женщина поставила на стол чашечки, налила в них кофе из турки. Движения автоматические, неосмысленные. Архаров даже отодвинулся, чтобы жидкость не пролилась на брюки.
– Значит, мог убить?
– Наговаривать я на него не хочу.
– Скажите, а у него случаются провалы в памяти по пьяному делу?
– Бывает.
– Хорошо. А где вы находились днем двадцать девятого июня?
– На работе.
– И когда вернулись?
– В седьмом часу.
– Что делал Едыкин?
– Спал.
– А синяк под глазом у него был?
– Да, был.
– Вы его прежде видели?
– Нет.
– Он говорил, что в драке синяк получил. Выпивал, с кем-то сцепился и домой двадцать девятого пришел уже с синяком.
– Может быть. Я не видела. Он пришел и сразу спать завалился.
– Скандал не закатывал?
– Нет, со мной он старается не ругаться.
– Он вам ничего про Костю не рассказывал?
– Было дело. Но Костя двадцать восьмого числа к нам приходил.
– Но он же мог прийти и двадцать девятого.
– Василий ничего не говорил.
– А когда вы двадцать девятого пришли, в доме ничего не было разбито? Может, стекло в дверях или в окне, зеркало?..
– Василий графин стеклянный уронил. Случайно, сказал.
– И все?
– И все. Он сам убрал.
– Он всегда так делает?
– Когда как.
– Вы давно в разводе?
– Уже два года.
– А развелись почему?
– В этом была и моя вина. – Дробова вздохнула.
– А еще чья?
– Костя мне изменял со своей бывшей невестой. Он собирался жениться на Гороховой, но встретил и выбрал меня.
– На Гороховой?
– На Гороховой?
– Сейчас у нее другая фамилия. Алла вышла замуж, но продолжала встречаться с Костей. Это был какой-то кошмар. Мне было так больно. Я не вытерпела…
– Алла Горохова была его невестой? – Архаров уже понял, о ком шла речь.
Интересная складывалась ситуация. Дробов спал с сестрой Горохова, а тот крутил роман с Мариной. Такая история запросто могла завязаться в гордиев узел, разрубить который сумела бы только смерть.
– Да. Не надо было их разлучать.
– А Горохов не угрожал вам?
– Подъехал однажды, сказал, что это может плохо для меня закончиться. Больше ничего не было. Я ушла от Кости и зря это сделала. Надо было терпеть. Лучше бы я смирилась. – Из глаз Дробовой хлынули слезы.
Архаров понял, что пора уходить.
Глава 9
На дворе ночь, в мышцах усталость, а толку ноль. Весь день Никита на ногах – и в полиции побывал, и в больницу несколько раз мотался. А толку?
Марина не хочет его признавать, своим Гороховым бредит. Нина говорит, что это помешательство. Оно пройдет. Но почему Никита должен ждать, когда Марина прозреет? Зачем она ему вообще нужна? Эта мерзавка спала со своим Гороховым! Не нужна Никите такая грязь!
Да, ее брат погиб, она осталась одна. Вот пусть Горохов с ней и возится. Никита в няньки к этой поганке не нанимался.
Все, хватит! Завтра он выспится, а вечером отправится на свободную охоту. Машина у него не самая престижная, но лучше такая, чем ничего. Да и без тачки можно девчонку снять. В этом деле главное – не теряться.
Яркин вышел из машины, направился к подъезду и увидел, как из автомобиля, припаркованного неподалеку, выбрались два парня в балаклавах и с дубинками. Явно по его душу.
Никита мог закричать, поднять тревогу, но тот же Вовка из соседнего подъезда поднимет его на смех, если он поведет себя как баба. А язык у него острый.
Да и бежать бесполезно. Пока ключи достанешь из кармана, откроешь дверь, эти двое настигнут и ударят.
Нет, в этом случае нужно обращаться к золотому правилу. Лучшая защита – это нападение. Чем сильней будет напор, тем лучше.
Никита повернулся лицом к опасности, разогнался. Но и противники шли быстро, напористо. Бейсбольные биты были готовы к бою.
Никита выбрал парня покрепче. Начать надо с сильного, потом заняться слабым.
Ему повезло. Встречный удар битой пришелся вскользь, в левое плечо. Никита ударил справа и сбил противника с ног. От второго удара он увернулся, собрался контратаковать, но сзади на голову вдруг обрушилось что-то тяжелое.
Сознание парень не потерял, на ногах удержался, но перед глазами все плыло, тело клонило к земле. Он пропустил еще пару ударов, махнул рукой, кого-то задел, но тут же опрокинулся на спину. Перед глазами мелькнула бита, в голове взорвалось, но Никита еще держался. Он даже попытался встать, но налетчики не позволили ему сделать это. Они били его с трех сторон – дубинами, кулаками, ногами.
– Я в милицию звоню! – донеслось откуда-то из окна.
Только тогда избиение прекратилось. Налетчики бросились к своей машине. Никита услышал, как взревел мотор. На этом сознание покинуло его.
Очнулся он в машине «Скорой помощи». Парень ничего не соображал и стал вырываться. Но врач успокоил его сначала словом, а потом уколом.
Горе у Аллы, потому она и напилась. Сидит на диване, ресницы торчком, взгляд в никуда. Бабу можно понять, она любовника потеряла. Да еще и муж куда-то сбежал.
А Паша что рядом делает? У братца-то все в ажуре. У него любовница есть, ему к ней надо ехать.
Он плюхнулся на диван, положил руку ей на плечо:
– Сестренка, ты уже синеть начала.
– На себя посмотри! – Язык у нее заплетался, но речь пока еще была связной.
Он тоже говорил внятно, хотя прилично принял на грудь.
– Костя тоже синий! – Горохов ухмыльнулся.
– Не смешно.
– Ему по статусу положено синим быть.
– Дурак!
– Это уже не изменишь.
– Достал! – Алла махнула рукой, ее пальцы вспорхнули над его головой, но даже волос не коснулись.
– Ты-то проспишься, а он так и останется спать. Мертвым сном.
– Правильно он сделал, что зуб тебе выбил.
– Ты это, на поворотах поосторожней! – Горохов ощерился, и Алла заметила его пропажу.
– Эй, а где зуб? – Она засмеялась. – Ты же вроде вставил!
– А он выставился.
– А может, помог кто? Миша саданул?..
– Кто?! – Павел презрительно скривился.
– А вдруг? Тебя всякий обидеть может.
– Молчала бы уже!
Горохов зло зыркнул на сестру, но Алла не испугалась. Пьяная она, ей сейчас любое море по колено.
– Миша где? – спросила она.
В ее голосе звякнула тревожная нотка.
Паша качал головой, глядя на нее. Странная она женщина, всю жизнь изменяла мужу, в грош Мишу не ставила, но терять его не хочет. Хотя могла бы остаться богатой вдовой. Если, конечно, Жилкин не изменил завещание.
– Если с ним что-то случится!.. – Она икнула и замолчала.
– Что будет?
– Прокляну!
– Родного брата?
– А давай жить дружно, родной брат! – Алла потянулась к нему, обвила рукой шею.
– Так я только «за»!
– Мишку не трогай. – Она уложила голову на свою вытянутую руку, закрыла глаза и тут же заснула.
Горохов уложил ее на диван, подсунул под голову подушку.
В зал широким шагом вошел Тюлень. Глаза светятся, улыбка до ушей.
– Что у тебя? – спросил Горохов.
– Все путем, Иваныч. Отоварили чувака по полной программе.
– Живой?
– На «Скорой» увезли. Вроде живой.
– А если убили?
– Нет, живой.
– Ты где был, когда его месили?
– Мы с Филатом перед ментовкой тусили, нас там дежурный сто пудов видел.
– Крендель не засветился?
– Нет, чисто сделали, отвечаю! – Тюлень перекрестился и щелкнул пальцем по правому верхнему клыку.
– Жилкина найти нужно, – глянув на спящую сестру, тихо сказал Горохов.
– Поршень завтра выйдет, и займемся. Если нужно.
– А я сказал, что не нужно?
– Нет, просто тут такая маза нарисовалась. – Тюлень усмехнулся. – Менты думают, что мужика взяли, который Дробова завалил.
– Не понял.
– Олень этот с бывшей женой Дробова живет. Он, говорят, на Архарова набросился, думал, что тот к его телке пришел. Теперь все на него валят. Я же говорю, мы такие мосты навели, всю ментовскую кухню знаем.
– Если терпилу взяли, значит, от нас теперь отстанут, – с надеждой в душе, беспечно, напоказ проговорил Горохов.
– Да, должны. Если про Яркина не узнают.
– Тупые у нас мусора.
– Не вопрос. – Тюлень пожал плечами.
– Я не понял, ты что, сомневаешься?
– Нет. Но к Яркину надо бы съездить, посмотреть, как он там, поговорить.
– Ты намекни, чтобы он язык за зубами держал. – Горохов поморщился, потрогав губу, за которой прощупывалась проплешина в зубах.
– Да, напрямую говорить не стану, но дам понять.
– Отлично работаешь, брат. Вопросы решим, я тебе зарплату подниму и премию выпишу.
Горохов спустился в гараж, сел в свой «Гелендваген». Он хотел поехать к Юле.
Павел познакомился с ней на следующий день, как приехал в Москву после отсидки. Он снял проститутку, остался у нее на ночь, а утром появилась Юля, сестра этой шлюхи.
Паша попробовал затащить ее в постель, но нарвался на отпор. Пришлось приглашать бабу в кабак, ухаживать по всем правилам. Через неделю она сдалась.
С тех пор он время от времени навещал ее. В перерывах между приключениями с другими женщинами. Все бабы надоедают, а эта нет. Может, жениться на ней? Построить дом, завести семью?..
С этой мыслью Паша подъехал к воротам контрольно-пропускного пункта. Но шлагбаум почему-то не поднимался. Он посигналил, охранник вышел из будки, но на кнопку дистанционного пульта нажимать не стал, направился к машине.
Горохов опустил стекло:
– Слышь, пацан, ты что, клея нанюхался! Открывай!
Охранник подошел к машине, чуть ли не в упор глянул на Пашу, кивнул, и только тогда шлагбаум наконец-то поднялся.
Машина покатила по дороге. Уличные фонари остались за спиной, и Горохов, недолго думая, включил дальний свет. Плевать он хотел на встречные машины.
С Юлей Павел связался через Блютуз, даже телефон из кармана доставать не стал. Горохов в машине один. Его никто не услышит. А вот ее – это уже другой вопрос.
– Привет, красивая! С кем ты?
– Не знаю, – сонным голосом нараспев сказала она.
– Это как? – встрепенулся Горохов.
Он вроде бы не запрещал Юле заводить романы на стороне, но ревность все равно схватила его за горло.
– Не знаю, сколько их. Сейчас сосчитаю.
– Издеваешься?
– Конечно. Я девушка порядочная, у меня во всем учет. Я всегда знаю, сколько мужчин в моей постели.
– Издеваешься!
– С тобой и пошутить нельзя.
– Я еду к тебе!
– Хорошо. Завтра у меня отгул. А настроение не очень. Возьми бутылку шампанского.
– Какого?
– Ты же знаешь, я люблю французское.
Паша отключил телефон. Хорошее расположение духа не покидало его до самого магазина в Белоковске, где продавался элитный алкоголь.