С другой стороны, разрушительный этнос-вирус мимикрирует под национальную элитарную среду других российских народов, сбивая с толку широчайшие круги патриотически настроенного населения. Достаточно вспомнить таких озетовцев, как А. Д. Сахаров и А. И. Солженицын, Г. П. Вишневская и М. Л. Ростропович, В. П. Астафьев и В. А. Солоухин, В. В. Быков и И. П. Друцэ и многие другие лжепатриоты породивших их народов, которым в самые критические времена они нанесли тяжелейшие психологические травмы — неожиданно вонзили кинжал клеветы, унижений и попреков в спину. Озетовцами является значительное число представителей современной политической, научной и интеллигентско-культурной верхушки Москвы, Санкт-Петербурга и еще нескольких больших российских городов. Их бессмысленно винить в предательстве или в принадлежности к пятой колонне. Нет никакой пятой колонны. Есть этнос-вирус, издавна враждебно сориентированный против России и русского народа, ибо озетовцы — Мальчик в штанах, а Россия и русские — Мальчик без штанов из знаменитой пьесы М. Е. Салтыкова-Щедрина. И для озетовцев русским из лужи никогда не выбраться, пока немцами не станут. Озетовцы по-другому жить, мыслить и действовать не могут. Это не их вина — такова их физиологическая верность своему этносу.
Ни еврейский народ, ни тем более сионисты к делам озетовцев не имеют никакого отношения. Их бесконечные обличения со стороны самовлюбленных «борцов» против «еврейского засилия» лишь запутывают и заморачивают всем головы мнимой очевидностью, в то время как за ширмой антисемитизма творит свои подлые дела сокрытая от посторонних глаз элитарная верхушка при кремлевской власти — озетовцы. Общество, не способное выявить и отринуть от себя этнос-вирус, обречено на гибель, как любое тело, зараженное смертельным вирусом. Это понимал Сталин, за попытку излечить страну от озетовцев он и поплатился в конце жизни.
Глава 11. Конец Вели Ибраимова. Процесс 63-х
Все тот же Михаэль Бейзер пишет о еврейской колонизации первой половины XX в. в СССР: «Нигде не удалось превратить в крестьян такое большое количество евреев, так быстро и так дешево… При этом всем наглядно продемонстрировали, что евреи могут не только торговать, но и успешно заниматься физическим трудом. Свинья из еврейского колхоза получила медаль на ВДНХ и т. д. и т. п. Качество жизни переселенцев улучшилось по сравнению с местечковым безработным существованием. И пропагандистский эффект в соревновании “крымского проекта” с “палестинским” был налицо.
С другой стороны, проект пришлось притормозить из-за противодействия местного населения, а также татарского и украинского руководств»[175].
Такова весьма распространенная в литературе точка зрения — местное население препятствовало еврейской колонизации, что и вынудило «коварного» Сталина изменить его «гнусный» замысел по устройству еврейского государства в Крыму и перенести свою задумку в Приамурье.
Назвать эту версию серьезной даже язык не поворачивается. Ведь крымских татар на те годы было в стране от силы 200 тыс. человек, пассионариев среди них можно было насчитать не более нескольких тысяч, а то и меньше. С мнением людей других национальностей в Крыму тогда вообще никто не считался. Неужели протесты этих тысяч с далекой окраины огромной страны (а именно далекой окраиной России Крым остается и по сей день) могли каким-либо образом повлиять на московскую власть, которая как раз в эти годы решительно переводила СССР на индустриальные рельсы, а немногим позднее (с 1929 г.) начала осуществление величайшей экономической реформы общества — отказ от НЭПа, ликвидацию частного мелкотоварного сельского хозяйства и созидание колхозного строя. Коллективизация спасла СССР в годы Великой Отечественной войны, коллективизация тех лет спасает Россию и в катастрофе 1990-х гг.[176] Когда гибель от рук наседавшего врага нависала надо всеми, а спасение могло придти только через страдания многих, у власти выбора нет. Так неужели в условиях разворачивавшейся коллективизации (когда большевиков ненавидели миллионы, и если уж назревал бунт, то бунт миллионов) кто-то мог напугать закаленных в революционных войнах людей, многократно одержавших победы над самыми изощренными врагами со всего мира, и принудить их отказаться от задуманного? Да еще всего лишь посредством говорильни нескольких тысяч националистов за полторы тысячи километров от столицы?
Версия использования Сталиным вслепую крымскотатарских националистов как подсадных «уток» для транснационального капитала выглядит гораздо убедительнее. Кремль всеми доступными средствами продемонстрировал готовность выполнить свои обязательства перед транснациональным капиталом, но крымскотатарские националисты якобы оказались сильнее, и большевикам пришлось переориентировать устройство еврейской государственности на Приамурье. Так что кредиты, полученные от «Агро-Джойнта», вроде бы осваивались на пользу евреям. Отыграв эту карту, Сталин со спокойной душой расправился с крымскими прометеистами, которые так до конца и остались уверенными, что об их реальной подпольной деятельности никто не знал.
Скорее всего Вели Ибраимов чувствовал, что разоблачен, но он находился в созданном вокруг него вакууме. Сохранились воспоминания о том, что Вели сказал в 1927 г. комсомольскому активисту Бекиру Умерову: «Поиграли с нами, Бекир, поиграли. Теперь будут убивать…»[177]. Далее разъяснять что-либо Ибраимов не стал.
Летом 1927 г. из Москвы в Крым прибыла специальная комиссия во главе с инструктором ЦК ВКП (б) И. А. Козловым[178]. После обследования ею состояния крымской партийной организации 13 августа в Симферополе был проведен объединенный пленум областного комитета и областной контрольной комиссии ВКП (б). В своем выступлении Козлов подчеркнул, что землеустройство в Крыму велось с нарушением советского законодательства, и потребовал провести новую реформу. В частности, было указано, что земельные наделы дворов следовало уменьшить. Против Козлова выступили только крымские татары, преимущественно тайные члена «Милли Фирка». А Вели Ибраимов прямо заявил: «Что касается недочетов в землеустройстве, то я считаю, что нормы в Крыму правильны и научно обоснованны, пересмотр же их нужен только в интересах еврейского переселения на полуостров»[179].
Как уже говорилось выше, осенью того же 1927 г. Вели оказался в жестком противостоянии с Юрием Лариным из-за идиша, который последний предлагал сделать в заселенной евреями части Крыма языком делопроизводства. В ходе склоки стало ясно, что Ибраимов возложенную на него задачу по запугиванию руководства «Агро-Джойнта» выполнил. К этому добавились и его угрозы разворачивать поезда с евреями и гнать их обратно в места отправления. К слову сказать, данная угроза ни разу не была исполнена, но вошла в легенду как широко распространенная в 1920-х гг. быль. Даже Полторанин ухитрился на нее сослаться.
В середине января 1928 г. Ибраимов был срочно вызван в Москву, где 18 января его арестовали по обвинению в уголовных преступлениях. В те же дни ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление «О земельной реформе в Крыму». Под этим прикрытием началось изгнание крымскотатарских националистов из власти, а заодно и поэтапная ликвидация прометеевского заговора в СССР. О националистах, само собой разумеется, никто открыто не упоминал. Наоборот, все было сведено исключительно к проблемам социальной борьбы.
Председателю КрымЦИК инкриминировали соучастие в убийстве и расхищение государственных средств в крупном размере. Огульные заявления современных апологетов Ибраимова о фальсификации обвинений и судебного процесса доказательного подтверждения не имею. Зато эта абсурдная на поверхностный взгляд история приобретает стройный четкий абрис, если исходить из заговора прометеистов и из связей руководителей крымскотатарских националистов с польской и турецкой разведками. В конце 1920-х гг. о националистическом характере крымских событий много писали в центральной прессе, но со временем тему затушевали, а к 1980-ым гг. просто забыли — ведь СССР разваливали националисты, целенаправленно подстрекавшиеся к развалу группой Яковлева-Горбачева. Ради интереса рассмотрим официальную версию событий и появившуюся в годы перестройки националистическо-либеральную версию гибели «невинного» Вели Ибримова.
Согласно уголовному делу, в 1926 г. в Главсуде Крымской АССР состоялся судебный процесс над пятью братьями Муслюмовыми во главе со старшим братом — Ахтемом. Обвиняли их в злостной эксплуатации и запугивании крымскотатарской бедноты. Семья Муслюмовых и в самом деле была зажиточная — имели собственную плантацию табака, но работали там сами всей семьей — батраков не нанимали. Товар продавали за пределами Крыма, причем Ахтем оказался хорошим коммерсантом, и торговля приносила высокий доход. Единственный из пятерых братьев — четвертый брат Аким учился в Симферополе, где предположительно стал активистом «Милли Фирка». Как националист он автоматически попал под покровительство Ибраимова. Однако и старшие Муслюмовы были не промах. В первые послереволюционные годы они завязали отношения с активным членом «Милли Фирка», боевиком Аметом Хайсеровым (Хайсером). Когда в Крым пришли белогвардейцы, Хайсеров в чине штабс-капитана служил в контрразведке Врангеля, где отличился особым изуверством — руководил расстрелами, собственноручно истязал пленных партизан и т. д. После бегства врангелевцев он, будучи активистом «Милли Фирка», предпочел уйти в лес, где возглавил банду бывших белогвардейцев и стал разбойничать, убивая и истязая активистов красной бедноты. По предположению следствия, именно тогда братья Муслюмовы стали глазами и ушами бандитов в легальном мире. Банда была уничтожена отрядом чекистов в 1921 г. Муслюмовы тогда избежали разоблачения, а вот главарь банды оказался в необъяснимо «дружеских» отношениях с Вели Ибраимовым (который возглавлял чрезвычайную тройку по борьбе с бандитизмом). В 1921 г. советское правительство объявило амнистию бывшим белогвардейцам. Согласно закону, не подлежали амнистии лица, в ходе гражданской войны отличившиеся особой жестокостью при расправе с мирным населением. То есть Хайсеров под амнистию не подпадал, но был амнистирован в числе первых. Причем легализация преступника произошла вопреки протестам и даже письменным заявлениям в КрымЧК красных партизан полуострова, пытавшихся рассказать о том, как истязал их штабс-капитан контрразведки Хайсеров. В частности, в 1919 г. партизану Ибраиму Ариф Чолаку он собственноручно прострелил челюсть и избил его нагайкой. На все эти заявления Вели Ибраимов ответил, что возбуждать старое дело против Хайсерова нецелесообразно. И хотя со времени совершенных Хайсеровым преступлений прошло менее двух лет, штабс-капитан контрразведки и палач был амнистирован. Более того, его сразу же назначили командиром отряда при чрезвычайной тройке, т. е. сделали чекистом с особыми правами! Вскоре Хайсеров даже был награжден именным револьвером «за самоотверженную борьбу на бандитском фронте» — так было выгравировано на оружии. Звучит как анекдот, но что было, то было. Позднее, став председателем КрымЦИКа, Ибраимов взял этого странного человека к себе личным секретарем, а в 1926 г. Хайсеров перешел на работу в «Дом крестьянина».
Согласно уголовному делу, в 1926 г. в Главсуде Крымской АССР состоялся судебный процесс над пятью братьями Муслюмовыми во главе со старшим братом — Ахтемом. Обвиняли их в злостной эксплуатации и запугивании крымскотатарской бедноты. Семья Муслюмовых и в самом деле была зажиточная — имели собственную плантацию табака, но работали там сами всей семьей — батраков не нанимали. Товар продавали за пределами Крыма, причем Ахтем оказался хорошим коммерсантом, и торговля приносила высокий доход. Единственный из пятерых братьев — четвертый брат Аким учился в Симферополе, где предположительно стал активистом «Милли Фирка». Как националист он автоматически попал под покровительство Ибраимова. Однако и старшие Муслюмовы были не промах. В первые послереволюционные годы они завязали отношения с активным членом «Милли Фирка», боевиком Аметом Хайсеровым (Хайсером). Когда в Крым пришли белогвардейцы, Хайсеров в чине штабс-капитана служил в контрразведке Врангеля, где отличился особым изуверством — руководил расстрелами, собственноручно истязал пленных партизан и т. д. После бегства врангелевцев он, будучи активистом «Милли Фирка», предпочел уйти в лес, где возглавил банду бывших белогвардейцев и стал разбойничать, убивая и истязая активистов красной бедноты. По предположению следствия, именно тогда братья Муслюмовы стали глазами и ушами бандитов в легальном мире. Банда была уничтожена отрядом чекистов в 1921 г. Муслюмовы тогда избежали разоблачения, а вот главарь банды оказался в необъяснимо «дружеских» отношениях с Вели Ибраимовым (который возглавлял чрезвычайную тройку по борьбе с бандитизмом). В 1921 г. советское правительство объявило амнистию бывшим белогвардейцам. Согласно закону, не подлежали амнистии лица, в ходе гражданской войны отличившиеся особой жестокостью при расправе с мирным населением. То есть Хайсеров под амнистию не подпадал, но был амнистирован в числе первых. Причем легализация преступника произошла вопреки протестам и даже письменным заявлениям в КрымЧК красных партизан полуострова, пытавшихся рассказать о том, как истязал их штабс-капитан контрразведки Хайсеров. В частности, в 1919 г. партизану Ибраиму Ариф Чолаку он собственноручно прострелил челюсть и избил его нагайкой. На все эти заявления Вели Ибраимов ответил, что возбуждать старое дело против Хайсерова нецелесообразно. И хотя со времени совершенных Хайсеровым преступлений прошло менее двух лет, штабс-капитан контрразведки и палач был амнистирован. Более того, его сразу же назначили командиром отряда при чрезвычайной тройке, т. е. сделали чекистом с особыми правами! Вскоре Хайсеров даже был награжден именным револьвером «за самоотверженную борьбу на бандитском фронте» — так было выгравировано на оружии. Звучит как анекдот, но что было, то было. Позднее, став председателем КрымЦИКа, Ибраимов взял этого странного человека к себе личным секретарем, а в 1926 г. Хайсеров перешел на работу в «Дом крестьянина».
Все время после амнистии Хайсеров продолжал свои уголовные похождения. Он занимался контрабандой, спекулировал и сколотил собственную боевую группу (официально признана террористической группой при «Милли Фирка»[180]). Как выяснилось в ходе следствия, в 1922 г. Хайсеров убил ялтинского таможенника, пытавшегося пресечь налаженные пути поставки контрабанды из Турции. Неизменными пособниками Хайсерова были братья Муслюмовы. А потому, когда началось следствие по их делу, над Аметом Хайсеровым тоже нависла опасность разоблачения. Тогда Ибраимов своей волей изъял из следственного дела все документы, касавшиеся его подопечного! Он же добился мягкого приговора для братьев Муслюмовых: каждый из них был выслан в отдаленный регион страны, но отдельно от других братьев. Больше они друг с другом не виделись.
Участвовавшие в процессе свидетели обвинения Абдураман Сейдаметов и Ибраим Ариф Чолак вознамерились добиваться справедливого, а значит, более сурового осуждения преступников и привлечения к уголовному суду Амета Хайсерова. 29 мая 1927 г. в 22.00 вечера Сейдаметов возвращался из Ялты домой в деревню Дерекой (ныне это район Ущельное в составе города Ялта). Неожиданно на него напала банда из нескольких человек. Главарь, в котором Сейдаметов узнал Хайсерова, трижды выстрелил в Абдурамана, но в темноте промазал. Тогда мужчину отволокли в сторону и стали избивать камнями, при этом ему проломили голову. На счастье, по дороге шли несколько крестьян, и убийцы предпочли сбежать. Крестьяне отнесли раненого в больницу. Хайсеров и его боевики скрылись в горах.
13 июля 1927 г. в свалочной балке за Симферополем был обнаружен присыпанный землей труп неизвестного. Следствие установило, что беднягу задушили, забив ему глубоко в рот кляп. Началось следствие. Вскоре опознали убитого — это был Ибраим Ариф Чолак. Убийство сразу же связали с покушением на Сейдаметова. Хотя Вели Ибраимов попытался мешать расследованию, но в этот раз следствие вело ОГПУ, влияния на которое он не имел. Отмечу, что ОГПУ при СНК СССР — Объединенное государственное политическое управление при Совете Народных Комиссаров СССР. Просто уголовными преступлениями эта организация не занималась.
Очень скоро было установлено, что с боевиками Хайсерова тайно поддерживал связь Вели Ибраимов и что боевики скрывались в лесах между деревнями Ай-Василь (ныне район Васильевка в городе Ялта) и Никита (поселок в составе Большой Ялты, знаменитый Никитским ботаническим садом). Ибраимов периодически встречался с Хайсеровым, информировал его о ситуации на полуострове, снабдил банду огнестрельным оружием и готовил им побег в Турцию. Для этого в сентябре он переправил всех боевиков по одному в Симферополь. Каждого принял у себя кто-то из связанных с Ибраимовым националистов. При этом особую активность проявил ближайший сподвижник Ибраимова — заместитель председателя КрымЦИКа Мустафа Абдулла. Сам Хайсеров обосновался в квартире у Ибраимова и прожил там более месяца как друг семьи.
ОГПУ тоже не дремало. 1 октября 1927 г. в городе Синельниково близ Днепропетровска милиция задержала двух боевиков Хайсерова. Они были снабжены крупными денежными суммами, золотом, имели подложные документы. На допросах арестованные сообщили, что направлялись в грузинский город Гори, где в гостинице «Боржоми» был назначен сбор всей группы для совместного перехода через грузино-турецкую границу. Сотрудники ОГПУ спешно организовали в горийской гостинице засаду. Вскоре попались еще два боевика из группы Хайсерова. Они-то и рассказали, что руководили ими Вели Ибраимов и Мустафа Абдулла.
Тем временем собрался в Грузию и Амет Хайсеров. Проводить его вышла на крыльцо жена Ибраимова. Хайсеров сел в линейку, запряженную двумя лошадьми, извозчик взмахнул кнутом… и беглец на какое-то время исчез из поля зрения ОГПУ.
Только в начале ноября близ села Байдар (ныне Орлиное, здесь находится знаменитый горный перевал Байдарские ворота) чекистами были задержаны остальные боевики группы Хайсерова. Среди задержанных оказались участники покушения на Сейдаметова. Дали они показания и об убийстве Чолака. Бывший партизан приехал в Симферополь 12 июля 1927 г. — хлопотать о персональной пенсии. В заявлении он ссылался на пытки, которые претерпел от рук Хайсерова. Документ попал к Ибраимову. Тот пригласил Чолака в гости, чтобы за ужином обсудить, как быстрее оформить пенсию. В доме уже какое-то время скрывался выслеженный сотрудниками ОГПУ контрабандист Афуз Факидов. Вместе они набросились на бедолагу Чолака и задушили его, причем душил Ибраимов, а Факидов держал. Вечером труп вывезли за город и прикопали на свалке.
Дело Ибраимова и пятнадцати его сообщников было рассмотрено в апреле 1928 г[181]. в Симферополе выездной сессией Верховного суда РСФСР под председательством А. А. Сольца[182], с участием прокурора В. И. Фридберга[183], общественного обвинителя и защитников. Процесс был открытым, его стенограмма публиковалась в газете «Красный Крым». Ибраимову, в частности, было предъявлено обвинение по статьям 58-8 (террористический акт), 59-3 (участие в бандитской шайке) и 116 часть 2 (растрата)[184].
Все подсудимые признали свою вину, из чего нынче делается стандартный вывод, будто они были подвергнуты пыткам. 28 апреля суд вынес приговор: Вели Ибраимов и Мустафа Абдулла были приговорены к расстрелу, большинство подсудимых — к разным срокам лишения свободы, одному дали условный срок, троих — оправдали. 9 мая 1928 г. Ибраимова и Абдуллу казнили. Амета Хайсерова судили отдельно и тоже расстреляли. Националисты считают этот суд, в центре которого оказались Сольц и Фридберг, еврейской расправой над борцами за самоидентификацию крымскотатарского народа. Тот факт, что в процессе на стороне обвинения участвовало еще более десяти человек, преимущественно крымские татары (но были там и русские, и малороссы), обычно замалчивается. Либо крымские татары огульно объявляются национальными предателями, продавшимся ОГПУ.