Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Еремин Виктор Николаевич 29 стр.

17 августа 1942 г., в самый разгар Сталинградской битвы, Г. Ф. Александров представил секретарям ЦК ВКП (б) Г. М. Маленкову и А. С. Щербакову докладную записку «О подборе и выдвижении кадров в искусстве». Там говорилось:

«Секретарям ЦК ВКП(б)

тов. Андрееву А. А.

тов. Маленкову Г. М.

тов. Щербакову А. С.

Отсутствие правильной и твердой партийной линии в деле развития советского искусства в Комитете по делам искусств при СНК СССР и имеющийся самотек в работе учреждений искусства привели к извращениям политики партии в деле подбора, выдвижения и воспитания руководящего состава учреждений искусства, а также вокалистов, музыкантов, режиссеров, критиков и поставили наши театры и музыкальные учреждения в крайне тяжелое положение. В течение ряда лет во всех отраслях искусства извращалась национальная политика партии.

В управлениях Комитета по делам искусств и во главе многих учреждений русского искусства оказались нерусские люди (преимущественно евреи). В Главном управлении театров заместителями начальника являются Фалковский и Гольцман; начальник Главного управления учебными заведениями — Владимирский (еврей). В главном управлении музыкальных учреждений Комитета по делам искусств при СНК СССР (начальник управления Сурин — русский) все дела по подбору, выдвижению и оценке кадров решают: Плоткин — зам. начальника управления — еврей и Шлифштейн — консультант управления — еврей. Комитет по делам искусств целиком передоверил этим людям, нередко чуждым русскому искусству, подбор и выдвижение кадров. В результате во многих учреждениях русского искусства русские люди оказались в нацменьшинстве.

В Большом театре Союза ССР, являющемся центром и вышкой русской музыкальной культуры и оперного искусства СССР, руководящий состав целиком нерусский:

И[сполняющий] о[бязанности] директора Большого театра Леонтьев еврей беспартийный

Главный режиссер и дирижер Самосуд еврей беспартийный. Дирижер Файер еврей член ВКП(б).

Дирижер Мелик-Пашаев армянин беспартийный.

Дирижер Штейнберг еврей беспартийный.

Дирижер Небольсин русский беспартийный.

До последних дней был зам. директора филиала Большого театра Габович еврей член ВКП(б).

Художественный руководитель балета Мессерер еврей беспартийный.

Зав. хором Купер еврей беспартийный.

Зав. оркестром Кауфман еврей беспартийный.

Главный концертмейстер Жук еврей член ВКП(б).

Главный администратор Садовников еврей беспартийный.

Дело подготовки и выдвижения музыкальных кадров в высших учебных заведениях также почти полностью находится в руках нерусских людей. Так, в Московской государственной консерватории директор Гольденвейзер — еврей, его заместитель Столяров — еврей. Все основные кафедры в консерватории (фортепиано, скрипка, пение, история музыки) находятся в руках евреев: Гольденвейзера, Фейнберга, Цейтлина, Ямпольского, Мострас, Дорлиак, Гедике, Пекелиса и др.

В Ленинградской государственной консерватории директор Серебряков (русский), заместитель директора — Островский (еврей), руководители ведущих кафедр — евреи (Штейнберг, Эйдлин, Гинзбург и др.).

Не случайно поэтому, что в консерваториях учащимся не прививается любовь к русской музыке, к русской народной песне, и большинство наших известных музыкантов и вокалистов (Ойстрах, Э. Гилельс, Флиер, Л. Гилельс, Фихтенгольц, Гинзбург, Пантофель-Нечецкая и др.) имеют в своем репертуаре главным образом произведения западноевропейских композиторов. Оканчивающие консерваторию вокалисты и музыканты не знают совсем русских народных песен.

Вопиющие извращения национальной политики допущены в Московской филармонии. Здесь всеми делами вершит делец, не имеющий никакого отношения к музыке, беспартийный Локшин — еврей, и группа его приближенных администраторов-евреев: Гинзбург, Векслер, Арканов и др. В результате групповой, узконациональной политики этого руководства, осуществляемой при содействии Главного управления музыкальных учреждений Комитета по делам искусств, проведенные в период войны филармонией сокращения штатов ударили прежде всего по составу известных русских исполнителей. Из штата филармонии были отчислены почти все русские: лауреаты международных конкурсов — Брюшков, Козолупова, Емельянова; талантливые исполнители и вокалисты — Сахаров, Королев, Выспрева, Ярославцев, Ельчанинова и др. В штате же филармонии остались почти одни евреи: Фихтенгольц, Лиза Гилельс, Гольдштейн, Флиер, Эмиль Гилельс, Тамаркина, Зак, М. Гринберг, Ямпольский и др.

С санкции Комитета по делам искусств за время войны ликвидированы оркестры народных инструментов в Москве и Ленинграде. Теперь в СССР нет ни одного оркестра народных инструментов, если не считать остатков Московского оркестра, подобранных Радиокомитетом.

На выдвижение и воспитание музыкальных кадров большое влияние оказывает музыкальная критика. Преобладание среди критиков также нерусских (наиболее активно в печати выступают: Шлифштейн, Рабинович, Гринберг, Коган, Альтванг, Гольденвейзер, Житомирский, Мазель, Цук[к]ерман, Хубов, Долгополов, Келдыш, Глебов) нередко приводит к неправильному, тенденциозному, однобокому освещению в печати вопросов музыки (например, длительное замалчивание концертов лучшего советского пианиста Софроницкого (русского) и пространные отзывы о концертах Э. Гилельса, Ойстраха, Фихтенгольца и др.).

Этому в значительной мере способствует то обстоятельство, что во главе отделов литературы и искусства наших центральных газет стоят также нерусские:

Газета “Правда” зав. отделом литературы и искусства Юнович еврейка

Газета “Известия” — Войтинская еврейка

Газета “Вечерняя Москва” — Орликова еврейка

Газета “Литература и искусство” зав. музыкальным отделом Рабинович еврей

зав. отделом театра Бассехес еврей

секретарь редакции Горелик еврей

Издательство “Музгиз” директор Гринберг еврей

Это положение с кадрами в искусстве, сложившееся на протяжении ряда лет, требует немедленного вмешательства и принятия решительных мер уже в ближайшее время.

Управление пропаганды ЦК ВКП(б) считает необходимым проведение следующих мероприятий. Вменить в обязанность Комитету по делам искусств при СНК СССР проводить последовательную и неуклонно правильную национальную политику в области искусства. Обязать Комитет по делам искусств:

разработать мероприятия по подготовке и выдвижению русских кадров (музыкантов-исполнителей, вокалистов, режиссеров, критиков и руководящего состава учреждений искусства);

провести уже сейчас частичное обновление руководящих кадров в ряде учреждений искусства (филармония, консерватория, управления Комитета и т. д.).

В принципе Александров и Зуева всего лишь констатировали реальные факты. Но именно эту Записку почему-то в еврейской литературе принято считать командой на развертывание широкой кампании антисемитизма в СССР. Оказывается, о существующей национальной диспропорции следовало молчать, тогда все было бы в порядке. Однако если эта Записка антисемитская, то что такое разумная государственная политика в многонациональном государстве? К тому же не будем забывать, что названные в ней руководящие работники имели право давать бронь от призыва в армию и назначать льготное обеспечение, что в тех обстоятельствах означало — получали рычаги блата в свои руки. Не даром по стране расползались слухи о том, что кремлевская власть выделяет евреев как особый народ и заставляет другие народы погибать за евреев. Безусловно, в каждом народе есть разные люди — есть герои, но есть и негодяи. Однако несправедливая национальная политика в творческой сфере была столь очевидной, что ею вынужденно было обеспокоиться даже ЦК ВКП(б)

Говорить, конечно, следовало бы не о евреях, но об озетовцах, потому что галутным евреям, которые составляли подавляющее большинство советских евреев, как и представителям все других народов СССР в элитных творческих сферах Москвы и Ленинграда без родственно-дружеских связей с элитой и носа казать не имело смысла.

Хуже всего обстояли дела в советском кинематографе. Практически 100 % кинорежиссеров художественного кино и большинство режиссеров документального кино были евреями. Но здесь Щербаков лишь развел руками и предложил оставить все как есть, но учредить новую киностудию «Русфильм», в которой можно было бы вырастить поколения кинематографистов других национальностей[315]. К счастью, Сталин эту идею не одобрил. Иначе скатились бы к ложному патриотизму, к окукливанию в национализме одного народа.

Вот эти робкие попытки Щербакова разрешить проблемы социального лифта в идеологической сфере теперь объявляются и смакуются как антисемитизм русского народа и советской власти. И в этом нет ничего удивительного: было затронуто святая святых озетовцев — право возглавлять все базовые основы творческой мысли общества.

Глава 16. Миссия Соломона Михоэлса и Ицека Фефера

Одно из самых загадочных, по сей день скрытых от исследователей грифом «совершенно секретно» событий в истории СССР и Великой Отечественной войны случилось летом 1943 г.

Ему предшествовал визит народного комиссара иностранных дел СССР В. М. Молотова в Великобританию и США в мае-июне 1942 г. Дискуссия о том, что происходило в ходе такого немыслимо опасного путешествия и каков его результат, идет вяло по причине отсутствия конкретики — преобладают домыслы. И все же некоторые предположения весьма любопытны и значимы для этой книги.

От самого Молотова, от курировавшего перелет маршала авиации А. Е. Голованова и из зарубежных источников известны нюансы этого исторического путешествия.

Советская правительственная делегация отправилась в путь вечером 11 мая 1942 г. на тяжелом бомбардировщике ТБ-7 (Пе-8)[316]. Полет проходил на высоте 10 тыс. м, при температуре -50 ℃. Пассажиры не снимали кислородные маски! Они пересекли линию фронта, пролетели через оккупированные фашистами территории СССР и ряда европейских стран, над Балтийским и Северным морями. По дороге их периодически обстреливали зенитные батареи, но бомбардировщик оказался недосягаем для снарядов. Правда, на всем протяжении полета в небе сохранялось абсолютное господство люфтваффе, однако на перехват вражеского самолета не был поднят ни один истребитель… Делегация проскользнула над опасными зонами невредимой[317]. Первую посадку сделали в шотландском городе Данди.

20 мая начались очень сложные переговоры в Лондоне. Британскую сторону представляли Черчилль и министр иностранных дел королевства Антони Иден. 26 мая Молотов и Иден подписали договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против Германии и ее союзников. Открыть Второй фронт в 1942 г. Черчилль категорически отказался.

Далее путь делегации лежал в США. Вылетели 27 мая 1942 г. По ходу перелета сделали три промежуточные посадки: на аэродроме Тилинг в Шотландии, в исландском Рейкьявике и на авиабазе Гус-бей в Канаде. Во второй половине дня 29 мая советская делегация прибыла в Вашингтон. Немедленно начались переговоры. Шли они до 11 июня 1942 г., когда было подписано соглашение между СССР и США «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии». Неофициально его называют «Соглашение о ленд-лизе»[318]. От открытия Второго фронта в 1942 г. американцы дипломатично уклонились. На следующий день делегация отправилась в обратный путь тем же маршрутом, но без длительных посадок. 12 июня 1942 г. бомбардировщик прибыл в Москву, причем на подлете он был ошибочно атакован нашим истребителем.

Таков официальный рассказ о миссии Молотова.

Обычно подчеркивают, что на результатах переговоров существенно сказалась победа Красной Армии под Москвой. Это правда. Но при этом стараются не конкретизировать тот факт, что миссия Молотова началась накануне «победоносного» наступления Красной Армии под Харьковом, а закончилась уже после ужасающей харьковской катастрофы, в которой в считанные дни Красная Армия потеряла более 270 тыс. бойцов (более 170 тыс. человек убитыми). В те дни перед фашистами настежь распахнулись дороги на Дон и Кавказ.

Тогда же в мае-июне 1942 г. в Ржевской битве фашисты провели операции «Ганновер-I» и «Ганновер-II», за которыми последовала операция «Зейдлиц». Закончились они для Красной Армии крупными поражениями, хотя и не такими грандиозными, как под Харьковом.

Другими словами, по ходу переговоров сложилась уникальная ситуация.

С одной стороны, после срыва гитлеровского блицкрига в СССР верховные командования всех воевавших сторон уже отлично понимали, что война фашистским блоком проиграна. Вопрос был лишь в том, как скоро наступит крах. Фюрер мог рассчитывать только на удачные переговоры с западными державами, что позволило бы ему либо принудить Сталина подписать мирный договор на устраивавших Германию условиях, либо продолжить войну против СССР совместно с США и Великобританией. Решающее слово здесь оставалось за американцами. С другой стороны, серьезные поражения на фронтах ставили Советский Союз в положение просителя о помощи у тех же Соединенных Штатов. Таким образом, США стали играть главную скрипку в антигитлеровской дипломатии — Великобритания подвинулась во второй ряд. Молотов отправился в столь опасное путешествие прежде всего ради встречи с руководством США, с англичанами он общался попутно, скорее из уважения к союзнику.

«И если тридцать и даже сорок лет спустя он (Молотов — В.Е.)… делал неуклюжие попытки убедить слушателей в том, что летал через океан за пустой бумажкой, то это может иметь только одно объяснение: договоренности, достигнутые в Вашингтоне в мае-июне 1942 г., продолжали действовать и в 70-х, и в 80-х гг. И Молотов, как человек партийного долга, не колеблясь шел на заведомую неправду, лишь бы отвести взгляды любопытствующих современников от вверенной ему тайны…»[319]

Опираясь на косвенные данные, конспирологи утверждают, что главным вопросом переговоров между советской делегацией и американским правительством был предложенный Сталину «равноценный» обмен: американцы предлагали нам документацию по разработке атомной бомбы, а от СССР они потребовали гарантий на помощь в учреждении еврейской государственности. Согласитесь, весьма сомнительная в 1942 г. равноценность. А уж столь ярая заинтересованность властей Соединенных Штатов в палестинских евреях вообще не имеет под собой никакой почвы. Здесь следует учесть и то, как в 1945 г. на Потсдамской конференции президент Г. Трумэн сообщил Сталину о создани атомной бомбы. Во воспоминаниям маршала Г. К. Жукова: «В ходе конференции после одного из заседаний глав правительств Трумэн сообщил Сталину о наличии у США бомбы необычно большой силы, не назвав ее атомной. В момент этой информации, как потом писали за рубежом, Уинстон Черчилль впился глазами в лицо Сталина, наблюдая за его реакцией. Но тот ничем не выдал своих чувств, сделав вид, будто ничего не нашел в словах Трумэна. Черчилль, как и многие другие англо-американские деятели, потом утверждал, что, вероятно, Сталин не понял значения сделанного ему сообщения. На самом деле, вернувшись с заседания, Сталин в моем присутствии сказал Молотову о состоявшемся разговоре с Трумэном. Молотов тут же сказал: “Цену себе набивают”. Сталин рассмеялся: ‘Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы”. Я понял, что речь шла о создании атомной бомбы»[320]. Лгать Г. К. Жукову в данном случае нет никакого смысла, а Трумэну или Черчиллю не было никакого резона разыгрывать на публике театральную сцену.

Относительно системной передачи амеркианцами документации по производству атомной бомбы доказательства имеются весьма существенные, хотя и косвенные. Прежде всего, это сохранившиеся в архивах личные записки И. В. Курчатова в 1-ое управление НКГБ с указанием, какие конкретно сведения следует ему доставить из Америки для продолжения работы над советским атомным проектом[321]. Курчатовские заказы исполнялись срочно и в обязательном порядке. Простые разведчики или ученые-агенты вряд ли могли бы добывать столь специфические секретные сведения в течение длительного времени и с такой регулярностью, избегая при этом внимания американских государственных спецслужб.

Нет прямых доказательств и тому, что на переговорах поднимался вопрос о еврейской государственности. Рассуждения сторонников такой версии сводятся к тому, что Рузвельт и Сталин были убежденными сионистами. То есть главы стран-победительниц во Второй мировой войне приравниваются к М. С. Горбачеву и Б. Н. Ельцину — утверждается, будто для Сталина и Рузвельта интересы каких-то там палестинских сионистов стояли выше интересов собственных народов. Это уже абсолютная чушь.

Если сионисты и могли заинтересовать правительство Соединенных Штатов, так только в свете разрушения Британской империи. Именно развал ее как главного препятствия на пути транснациональных корпораций к мировому господству являлся для американцев важнейшей задачей во Второй мировой войне. СССР, конечно, мог стать их союзником в этом деле, но вряд ли большевики были столь интересны Рузвельту в такой роли. Тем более что в указанное время наша страна рассматривалась в Белом доме как неизбежный послевоенный сателлит США.